— Я тут подумала, надо с собакой погулять.

— С собакой?

— Сейди.

Говорил мистер Траппер хрипло. Небритый, усталый. (По утрам — вылитый медведь.) От него несло сигаретами, хотя он якобы «сто лет назад» бросил. На кухне уже кавардак. Видимо, мистер Траппер так и будет Реджи в дверях держать, а внутрь не пригласит. На буфете — полбутылки виски.

— Здесь правит, холостяк, — сказал мистер Траппер и хмыкнул. — Кот из дома — псина в пляс.

На большом кухонном столе — две пустые кружки, на одной пятно губной помады, бледно-коралловой, доктор Траппер такой не пользуется. Это тоже правление холостяка?

— Доктор Траппер обычно водит Сейди гулять, — сказала Реджи, — и я подумала, я могу ее выгуливать, пока доктор Траппер у тети. У тети Агнес.

Мистер Траппер тер щетину на подбородке, словно ему не удавалось припомнить, кто Реджи такая. А вот Сейди вспомнила без проблем — она возникла подле мистера Траппера и, увидев Реджи, завиляла хвостом, хоть и не слишком бодро.

— Вы говорили с доктором Траппер после ее отъезда?

— Конечно говорил.

— Как вы с ней говорили?

— В смысле — как? — нахмурился мистер Траппер. — По телефону, естественно.

— По ее мобильному?

— Да. По ее мобильному.

— Но я звонила доктору Траппер на ее мобильный, и там никто не отвечает.

— Ну, она, вероятно, очень занята.

— С тетей?

— Да, с тетей.

— С тетей Агнес? В Хозе?

— Да и да. Реджи, я с ней говорил. У нее все хорошо. Она не хочет, чтоб ее беспокоили.

— Беспокоили?

— Что у тебя на лбу? — сменил тему мистер Траппер. — Смотреть страшно.

Реджи опасливо пощупала синяк — привет от душевого поддона.

— Не смотрела, куда шла, — сказала она.

Сейди нетерпеливо заскулила. Она услышала слово «гулять», но с тех пор прозвучало много разных слов, а ничего не произошло.

— У вас же наверняка нет времени гулять с Сейди, — сказала Реджи. — Дел полно и все такое.

Мистер Траппер посмотрел на собаку, будто ждал, что она ответит за него, и пожал плечами:

— Ага, ладно, хорошо, тогда давай. — Что даже для глезги несколько перебор, если хочешь сказать просто «да».

— Можно мне телефон тети доктора Траппер?

— Нет.

— Почему? — спросила Реджи.

— Потому что тете нужен отдых и покой.

— Можно сумку оставить?

— Сумку? — переспросил мистер Траппер, будто не видел громадную сумку «Топ-Шоп», которую Реджи приволокла с собой.

Она села в автобус до центра, а там подоила свой счет в «Топ-Шопе». Из квартиры в Горги она бежала в чем была (в одежде мисс Макдональд, как это ни прискорбно) и не собиралась возвращаться за одеждой, которая лежала грудой в спальне и подозрительно пахла. Реджи вообще не собиралась туда возвращаться. Жалко только, что погублены книги и конспекты к экзаменам.

В «Топ-Шопе» она купила две пары джинсов, две футболки, два свитера, шесть пар трусов и носков, два бюстгальтера, пару кроссовок, куртку, шарф, шапку и перчатки. («Расчетливая нагота — это не для нас», — смеялась доктор Траппер, глядя, как Реджи, собираясь домой, натягивает зимнюю одежду слой за слоем.) Реджи никогда не покупала столько тряпок сразу — разве только они с мамулей пытались по списку невероятной длины закупать форму для уродской шикарной школы. В «Топ-Шопе» как будто собираешь приданое новорожденному или невесте — приятно старомодное слово, приданое, обозначает начало новой жизни. Шансов, впрочем, мало.

В примерочной «Топ-Шопа» Реджи надела все новое, а шмотки мисс Макдональд выкинула на улице в контейнер для строительного мусора. Жестоко. Мисс Макдональд тихонько лежала в морге, никому не нужная, как и ее одежда.

Реджи доехала на автобусе до больницы, представилась в регистратуре (снова спросила о Джексоне Броуди, но о нем по-прежнему не было записей), а потом очень любезная молодая полька («из Гданьска») забрала ее и отвела туда, где на мисс Макдональд можно было посмотреть через стекло. Комната с видом. Как будто живая картина или спектакль в очень камерном театре. Мисс Макдональд открыли лицо, и Реджи сказала:

— Да, это она.

Лицо в синяках, распухшее, но не так страшно, как Реджи опасалась. Лучше не думать, в каком состоянии мисс Макдональд под простыней. Вряд ли целая.

Наверное, старую учительницу и ее синий «саксо» криминалисты будут исследовать вдоль и поперек. Ночью сержант Уайзмен записал номер мобильника Реджи, сказал, что с ней свяжутся, когда тело «выпустят». Реджи хотела было ответить, что она тут ни при чем, но это невежливо — обстоятельства не располагают, мясорубка и все такое. Ну и вообще, ей всего шестнадцать. Формально, может, и взрослая, но по сути ребенок. Нельзя на человека, который еще почти ребенок, сваливать ответственность за мертвое тело. Правда ведь?

В жизни Реджи это было уже третье мертвое тело. Мисс Макдональд, мамуля и давешний солдат. Если считать Банджо — четвертое. Многовато впечатлений для ее возраста.

Она опознала труп, ее квартиру разгромили, ей угрожали злобные придурки, а еще даже обедать не пора. Реджи надеялась, что остаток дня выдастся поспокойнее.

— Нет, — сказал мистер Траппер.

— Что — нет?

— Нет, сумку оставить нельзя. Мне надо уйти.

— У меня есть ключ.

— Ну конечно. — Мистер Траппер вздохнул, будто, невыносимо страдая, признавал поражение в затянувшемся споре. — Ладно. Давай сумку, я принесу поводок.

Он взял сумку и бесцеремонно уронил на пол возле раковины, потом отцепил поводок за дверью и отдал Реджи. Сейди в восторге проскакала мимо, словно ее из тюрьмы выпустили.

— А кстати, мистер Т., — храбро сказала Реджи (тыча в медведя палкой). — Сегодня четверг. Доктор Траппер мне платит по четвергам.

— М-да? — сказал мистер Траппер. Улыбнулся ей — обаятельная улыбка, сразу чувствуется, что ты особенная, — вынул бумажник из заднего кармана джинсов и, не считая, отщипнул тонкую стопочку банкнот. — Все сразу не трать, — хохотнул он, точно карманные деньги вручал, а не плату за прекрасную работу. — Оставь чуток одежды в магазине, договорились?

— Очень смешно, мистер Т. Спасибо.

Без толку говорить, что шопогольный припадок случился у Реджи потому, что два клоуна уничтожили ее дом и одежду. Трапперы в таком мире не живут. Да и Реджи в нем жить не хотела.

Когда мистер Траппер ушел в дом и захлопнул дверь, Реджи пересчитала деньги. Вдвое меньше, чем платила доктор Траппер.

У Сейди в гараже стояла корзина с игрушками — мячи, резиновые кости и кольца и еще старый плюшевый медведь.

— Пойдем, Сейди, возьмем тебе мячик, — сказала Реджи, и от радости при слове «мячик» Сейди тихонько гавкнула.

Раньше гараж запирали, но потом потерялся ключ, а заказать новый никто не собрался. В худшем случае, говорила доктор Траппер, ее машину украдут, а она же застрахована, так что какая разница? Мистер Траппер сказал, что это опрометчиво, а доктор Траппер ответила: «Тогда за новым ключом идешь ты». Вот и все их споры. Мистер Траппер не знал о запасных ключах от машины, которые доктор Траппер хранила в гараже на полке за банкой с краской («Дымчатый жемчуг», которым покрасили прихожую), потому что, если б знал, говорила доктор Траппер, вообще бы «с катушек слетел».

Гараж был маленький — дом строили во времена, когда у людей обычно не было машин, тем более двух, — его впихнули сбоку позже, отделив от дома узким проходом. Большой «рейнджровер» мистера Траппера в гараж даже не влезал, и тот служил уютной норой «тойоте-приус» доктора Траппер. Реджи протиснулась мимо машины к корзине и достала любимую игрушку Сейди, старый красный резиновый мяч, такой пожеванный, что прыгал уже из последних сил.

— Ну пойдем, старушка, — сказала Реджи собаке, захлопнув дверь гаража.

Так всегда говорила доктор Траппер, когда они шли гулять. Очень странно отвечать за Сейди. Ни доктора Траппер, ни мистера Траппера, ни детки. Если вдуматься, Реджи еще никогда не оставалась с собакой одна. Они протиснулись через дыру в изгороди и вышли прямиком на поле, где сегодня паслись три лошади — стояли довольно окаменело, будто ждали, когда же что-нибудь произойдет. Реджи кинула мячик и побежала по полю вместе с Сейди, потому что Сейди больше всего любила играть так.

Штука-то в чем. Доктор Траппер ночью уехала в Хоз. Села в машину и уехала на юг, сказал мистер Траппер утром по телефону. Почему же тогда ее машина стоит в гараже?

Когда они вернулись, дом был заперт, а мистер Траппер исчез. Посреди кухонного стола, чтоб Реджи точно заметила, лежала записка: «Дорогая Реджи, я совсем забыл: Джо сказала, может быть, ты захочешь взять нашу общую подругу к себе — присмотреть за ней, пока Джо не вернется. Наверняка у тебя сейчас больше свободного времени, чем у меня. Спасибо, Нил». Реджи не сразу поняла, что речь идет о собаке. На бумаге мистер Траппер был совсем другой — по крайней мере, многословнее. О деньгах на собачий корм, отметила Реджи, он не упомянул.

Ведь вот в чем штука-то. Вернувшись с пробежки по полю, Реджи поднялась в спальню доктора Траппер — и мистера Траппера тоже, знамо дело, — ни за чем, просто оказаться там, посмотреть, побыть ближе к доктору Траппер. Понимала, что не стоит, но она же ничего плохого не хотела.

Доктор Траппер не возражала бы, — правда, мистер Траппер возражал бы очень сильно.

Постель не заправлена — у мистера Траппера «правит холостяк». В остальном довольно опрятно, хотя не так, как при докторе Траппер. Сейди крутилась по комнате, нюхала все подряд, точно ищейка, — простыни, ковер, пакет из химчистки, который доктор Траппер принесла вчера домой, — сейчас он висел на спинке стула. Реджи вынула почищенный костюм из полиэтиленового савана и повесила в гардероб к другим костюмам доктора Траппер. Большой гардероб, целая гардеробная, в него войти можно; одна сторона доктора Траппер, другая — мистера Траппера. Вся одежда на стороне доктора Траппер слабо пахла ее духами. На туалетном столике гладкий синий флакон, старомодная щетка для волос, сзади посеребренная, запасной ингалятор и фотография детки, на которой ему всего несколько дней и он будто ждет, когда же его надуют, как воздушный шарик. Реджи смочила духами запястья. «Je Reviens». Обещание. Или угроза. Асталависта, детка. Скоро вернусь.

А где третий костюм? У того, что уже в гардеробе, после химчистки на воротнике до сих пор розовая бирка на английской булавке — значит, не хватает того, который доктор Траппер надевала вчера. И нигде его нет. Она что, уехала в Йоркшир к своей таинственной больной тете, не переодевшись? Совсем не похоже на доктора Траппер, которая всегда переодевалась, едва входила в дом после работы, сбрасывала туфли, вешала костюм и натягивала что-нибудь простое — обычно джинсы. «Вот теперь это снова я», — порой говорила она, словно костюм — личина.

На ковре перед комодом — черные лодочки доктора Траппер, одна стоит, другая упала, точно доктор Траппер только что из них вышла. Сейди нервно обнюхала обе, будто ее вот-вот пустят по следу. Рядом с туфлями — снятые колготки мятой кучкой на полу, бледные и пустые, как сброшенная змеиная кожа.

Странно заглядывать в этот гардероб — немножко похоже на то, как Реджи смотрела на мамулину одежду в шкафу или на одежду мисс Макдональд в контейнере. На Сейди, видимо, подействовало так же: она легла на пол возле туфель и печально заскулила. Реджи хотела услышать голос доктора Траппер, услышать, как та говорит: «Я скоро вернусь, Реджи, не переживай». Реджи точно знала: если позвонить, доктора Траппер это вовсе не «побеспокоит». Она снова набрала номер, но, едва раздались гудки, к дому подъехала машина. Сейди навострила уши, вскочила, напружинилась. Реджи глянула в окно — ну да, «рейнджровер».

— Сахар, — сказала она собаке.

На одно безумное мгновенье она задумалась, не нырнуть ли в гардероб, но в фильмах ужасов это ничем хорошим не заканчивается. Тебя либо находят и убивают, либо из-за реечных дверей своего убежища ты наблюдаешь нечто страшное.

Штука-то в чем — набрав номер доктора Траппер (моя связь с миром), она услышала звонок и узнала сразу — «Ракоходный канон» Баха («Он так называется, — объяснила доктор Траппер, — потому что вторая тема — ровно те же ноты, что и первая, только наоборот», чего Реджи не вполне поняла, но улыбнулась, кивнула и сказала: «Ага, понятно».) Телефон звонил откуда-то снизу. В погоне за телефоном Реджи одолела пол-лестницы — кажется, Бах играл в кухне, — но тут мистер Траппер на своей обычной скорости влетел в парадную дверь — и замер, увидев Реджи.

— Ты все еще здесь?

— В туалет ходила, — беспечно сказала она; телефон перестал звонить через секунду после того, как ворвался мистер Траппер.

— У тебя что, дома нет? — спросил он.

— Еще б не было. — И прошагала мимо него наружу.

Сейди помчалась вперед, втягивая носом знакомые запахи на кромке дорожки, точно пылесос. У ворот Реджи свистнула, и собака потрусила к ней, крутя хвостом, — так она радовалась, когда находила сокровище. У нее что-то было в пасти — Сейди положила это что-то к ногам Реджи и послушно села, ожидая похвалы.

Когда Реджи увидела, что принесла собака, у нее чуть не остановилось сердце.

Деткин талисман, квадрат мшистого одеяла, явно втоптанный в грязь. Реджи подобрала его и оглядела: на ткани было пятно, пятно отнюдь не томатного соуса и не красного вина — пятно крови. Реджи теперь узнавала кровь. Она за всю жизнь не видала столько крови, сколько выдалось за последние двадцать четыре часа.

Поликлиника доктора Траппер был в Либертоне, и Реджи пошла пешком — неизвестно, как Сейди, которая никогда не ездила в автобусе, перенесет толкотню и ноги, которые ходят по ногам. Реджи и сама-то с трудом их выносила. Она съела «марс» и отдала бы огрызок Сейди, но доктор Траппер говорила, шоколад собакам вреден. Нужно добыть собачьих галет — главное, без сахара, доктор Траппер не кормит Сейди сахаром («Надо следить за старушкиными зубами»). Реджи купила пару банок корма в «Авеню» на Блэкфорд-авеню, и они уже оттягивали ей плечо. Все время приходилось менять местами свою сумку и сумку из «Топ-Шопа». Как верблюд, право слово. Мамуля вечно таскала тяжелые сумки — они никогда не могли позволить себе машину, — и говорила, что ее гены соединили с ослиными путем сплайсинга. Нет, не говорила она такого — мамуля не сказала бы «сплайсинг», она, пожалуй, и «гены» не сказала бы. Как же она говорила? Мамуля бледнела, отступала во тьму, куда Реджи последовать за ней не сможет. «Выведена из ослов» — вот как. Так? Все гуще тьма.

В конце концов Реджи совсем вымоталась, и остаток пути они ехали на автобусе. Для пассажира-новичка Сейди вела себя довольно прилично.

Поликлиника была большая, современная, одноэтажная, собаку оставить негде, поэтому Реджи очень властно сказала: «Сидеть!» и «Жди!» — таким тоном она говорила детке: «Нет!» — если он на всех парах устремлялся к смертоносной виноградине или монете. Когда Сейди была щенком, доктор Траппер водила ее к дрессировщику, и Сейди была лучшей выпускницей в группе. («Собачья школа», — называла это доктор Траппер. Прекрасно.) В доказательство таких успехов у Сейди даже был красный бантик, со временем пообтрепавшийся, — доктор Траппер приколола его на пробковую доску в кухне. Сейди была довольно умная собака, умела всякое: «сидеть», «ждать», ходить рядом, как на выставке «Крафтс». «Моя победительница шоу», — любовно говорила доктор Траппер. Еще Сейди умела, как выражалась ее хозяйка, «фокусы для публики» — кататься, прикидываться мертвой, подавать лапу, — и большая лапа в руке была неожиданно мягкой и тяжелой.

Сейди послушно присела на землю перед большими стеклянными дверьми, а Реджи вошла и отыскала регистратуру, где женщина так смотрела в монитор своего компьютера, будто вот-вот пальнет в него из кольта. Даже не взглянув на Реджи, она подняла руку — дескать, подождите. Может, дальше она велит «сидеть» и «ждать». В конце концов регистраторша оторвала глаза от экрана и, высокомерно оглядев Реджи, сказала:

— Да?

Больно думать, что у доктора Траппер на работе есть такие недружелюбные люди.

— Я знаю, что доктор Траппер уехала, — сказала Реджи. — Я хотела спросить, когда она вернется.

— Боюсь, не могу вам сказать.

— Потому что это конфиденциальная информация?

— Потому что я не знаю. Вы хотите к ней записаться?

— Нет.

— Я могу записать вас к другому врачу.

— Нет-нет, спасибо. Вы не знаете случайно, почему она уехала? — с надеждой спросила Реджи.

— Нет, не могу вам сказать.

— Потому что это конфиденциальная информация?

— Да.

— Еще один вопрос, — сказала Реджи. — Она сама позвонила или мистер Траппер?

— Вы вообще кто?

Маленькая мисс Никто. Сестра презренного Билли. Осиротевшая в шторм. Полли Флиндерс, крошка, сидит средь головешек. Ничего такого Реджи, конечно, не сказала. Ответила только:

— Ну, до свидания, — и понадеялась, что свидания не будет.

По пути к выходу, шагая мимо бесконечных плакатов, призывающих дважды в день чистить зубы, съедать пять фруктов и опасаться хламидий, Реджи столкнулась с акушеркой, приписанной к поликлинике. С Шейлой, подругой доктора Траппер.

Как-то под вечер в августе доктор Траппер привела ее домой и сказала:

— Шейла, это знаменитая Реджи, моя система жизнеобеспечения.

А потом Шейла и доктор Траппер сидели в саду, детка ползал по траве («Как он вырос, Джо, это же невероятно»), и они пили ликер «Пиммз», хотя доктор Траппер сказала:

— Господи, Шейла, я же его еще кормлю, — но обе смеялись, а Шейла сказала:

— Это ничего. Доверься мне — я акушерка. — И они засмеялись громче.

Они и Реджи звали, но Реджи решила, что кому-то надо быть трезвым — мало ли, вдруг они напьются, а тут детка, но доктор Траппер, конечно, не такая, она тянула один стакан, пока день не дотянул до сумерек, а потом домой приехал мистер Траппер и спросил: «Как, Реджи, ты еще здесь?»

Женщины смутились, увидев, как мистер Траппер шагает по газону с банкой пива в руке, будто прилетел с другой планеты и крушение потерпел, но потом он сказал:

— Можно к вам? — И доктор Траппер сказала:

— Ты опоздал к началу, мы тут уже пьяные в стельку. — Что была неправда, и мистер Траппер сказал:

— Я и вижу — явни пияницы.

И все трое засмеялись, а Реджи вышла, забрала детку с газона и уложила его в постель с бутылочкой — у доктора Траппер в морозилке хранился запас сцеженного. Реджи однажды видела, как мистер Траппер вынул бутылку «Столичной» из морозилки и нахмурился, увидев бутылочки замороженного грудного молока.

— Разница между мужчиной и женщиной, — засмеялся он, заметив, что Реджи наблюдает. — По содержимому холодильников их узнаете их.

— Реджи, правильно? — сказала Шейла. Ткнула себя в грудь. — Я Шейла, подруга Джо. Шейла Хейз.

— Да, знаю, я помню. Здравствуйте.

— Привет. Ты Джо ищешь? По-моему, ее сегодня нет. Во всяком случае, я ее не видела.

— Она уехала к больной тете в Йоркшир.

— Правда? Ни слова не сказала. Это многое объясняет. Мы вчера вечером собирались в «Дженнерс», к Рождеству готовиться, а она не появилась, и это совсем не похоже на Джо.

— А когда вы ей позвонили, никто не подошел? — рискнула Реджи.

— Да, и это странно. Телефон — ее…

— Связь с миром? — подсказала Реджи.

— Но с другой стороны, — сказала Шейла, — болезнь родных — это многое объясняет. Тетя?

— Да.

— Она и не говорила, что у нее есть тетя. Реджи, ты как? Нормально?

— Ну знамо дело. Спасибо.

Люси потеряла кармашек, а Китти Фишер нашла. Из кармана новой куртки Реджи выудила обрывок зеленого одеяла, который нашла Сейди. В кармашке проститутки хранили деньги, объяснила доктор Траппер: «Детские стишки — всегда не то, чем кажутся». Все не то, чем кажется, считала Реджи, что ни возьми. Когда Сейди положила к ее ногам грязный кусок деткиного одеяла, Реджи обуял ужас. Одеяло должно быть с деткой. Детка должен быть с доктором Траппер. Собака должна быть с доктором Траппер. Реджи должна быть с доктором Траппер. Все наперекосяк. Весь мир наперекосяк. Прав Диккенс: тяжелые времена.