26
Они выскочили через запасный выход и побежали к машине. Поль резко рванул "гольф" с места и едва не врезался в проезжавшую мимо машину.
Он повернул направо, к улице Люсьен-Сампе, и не сразу понял, что едет по встречной полосе. Резко взяв влево, он направился к бульвару Мажента.
Нерто едва видел, что происходит вокруг. Слезы мешались с дождем, красные огни светофоров на перекрестках выглядели кровоточащими ранами.
Он проскочил, не тормозя, два перекрестка, вслед ему неслись ругательства, оскорбления и гудки клаксонов. На третьем Поль наконец резко затормозил и через несколько секунд уже знал, что должен делать.
Зеленый свет.
Поль сорвался с места, мотор заглох, он ругнулся сквозь зубы и снова повернул ключ в зажигании.
– Куда ты едешь? – спросил Шиффер.
– В участок, – выдохнул Поль. – Я тебя арестую, сволочь.
На противоположной стороне площади, как океанский лайнер, сиял огнями Западный вокзал. Поль в очередной раз стартовал, но тут Шиффер внезапно нажал на педаль акселератора.
– Чертов...
Шиффер схватился за руль, крутанул вправо. Они въехали на улицу Сибур, змеившуюся вдоль церкви Сен-Лоран. По-прежнему удерживая руль одной рукой, Цифер резко приткнул "гольф" к тротуару.
Поль получил удар по ребрам, икнул и закашлялся, облившись горячим потом. Сжав кулаки, он повернулся к своему пассажиру, чтобы нанести тому удар по челюсти.
Его остановила смертельная бледность старого сыщика – Жан-Луи Шиффер снова постарел на двадцать лет. Лицо осунулось, остекленевшие глаза казались прозрачными – ну просто череп, да и только!
– Вы чокнутый! – прошипел Поль, подчеркивая обращением на "вы" отвращение к Шифферу. – Законченный псих. Я уж постараюсь упечь вас надолго, можете на меня рассчитывать! Да вы сгниете в тюрьме, чертов палач!
Не отвечая, Шиффер достал из перчаточного ящика старый атлас Парижа и вырвал несколько страниц, чтобы промокнуть закапанную кровью куртку. Руки в старческих пятнах дрожали, слова со свистом и клекотом вырывались из горла:
– С этими свиньями иначе нельзя...
– Мы полицейские.
– Мариус грязная тварь. Чтобы держать своих шлюх в подчинении здесь, он мучает их детей там, на родине. Уродует, калечит – кому руку, кому ногу, это здорово успокаивает турецких мамаш!
– Мы представляем закон.
Поль начал дышать ровнее, он почти успокоился и снова ясно различал перед собой черную церковную стену, видел горгулий, нависающих над их головами на манер виселиц, понимал, что на улице по-прежнему идет дождь.
Шиффер опустил стекло и сплюнул.
– Тебе поздно избавляться от меня, – заявил он, комкая грязную бумагу.
– Если вы думаете, что я побоюсь ответить за свои поступки... то глубоко заблуждаетесь. Вы отправитесь под замок, даже если мне придется сидеть с вами в одной камере!
Шиффер зажег свет, развязал лежавшую у него на коленях папку и выхватил листки с данными жертв. Открепив фотографии, он разложил их на приборной доске, на манер карт таро.
Откашлявшись, спросил:
– Что ты видишь?
Поль застыл в неподвижности. Свет уличных фонарей отбрасывал блики на глянцевую поверхность снимков. Два месяца он искал эти лица. Воображал их, рисовал и стирал, сотни раз начинал снова... А теперь вот испугался, как младенец.
Шиффер положил ему руку на затылок и заставил наклониться к фотографиям.
– Что ты видишь? – хрипло каркнул он.
Поль вгляделся. Три хорошенькие рыжеволосые круглолицые женщины смотрели на него удивленными глазами.
– Так что бросается тебе в глаза? – настаивал Шиффер.
Поль колебался.
– Они как будто похожи, я прав?
Шиффер с хохотом повторил:
– Похожи? Правильнее будет сказать, что это одна и та же женщина!
Поль повернулся к нему. Он не был уверен, что правильно ухватил суть дела.
– И что же?
– А то, что ты был прав. Убийца охотится за одним и тем же лицом. Тем лицом, которое он любит и ненавидит одновременно. Он одержим этим лицом, оно вызывает в нем противоречивые чувства. Мы по-прежнему ничего не знаем о побудительных мотивах его действий, но можем быть уверены, что он преследует совершенно определенную цель.
Гнев Поля уступил место ощущению одержанной победы. Итак, интуиция его не подвела: погибшие – нелегалки, похожие друг на друга... Интересно, прав ли он насчет античных статуй?
А Шиффер торопился закрепить успех:
– Эти лица – серьезный шаг вперед, поверь мне. Это дает нам главное – убийца знает квартал как свои пять пальцев.
– Тоже мне новость.
– Мы предполагали, что он турок, но не то, что он знает каждую мастерскую, каждый подвал. Ты понимаешь, каким терпеньем и упорством нужно обладать, чтобы находить женщин, до такой степени похожих друг на друга? Этот мерзавец ходит, где хочет.
Поль произнес – чуть спокойнее:
– Ладно. Признаю, что без вас никогда не получил бы этих фотографий. Поэтому я не сдам вас в полицию, а отвезу прямиком в Лонжер.
Он начал поворачивать ключ в замке зажигания, но Шиффер удержал его за руку.
– Ты совершаешь ошибку, малыш. Сейчас я нужен тебе, как никогда.
– Для вас все закончено.
Шиффер помахал одной из карточек.
– Теперь мы знаем не только их лица и имена, но и адреса мастерских, где они работали. С этим можно работать.
Поль замер.
– Хотите сказать, кто-то мог что-то видеть?
– Вспомни, что сказал судебный медик. У всех жертв желудок был пуст. Они возвращались с работы. Нужно допросить работниц, которые каждый вечер ходили этой дорогой. И хозяев мастерских. Но для этого, мой мальчик, тебе нужен я.
Шифферу не было нужды долго настаивать: три месяца Поль натыкался на одну и ту же глухую стену. Он уже представлял себе, как снова расследует дело один и в конце концов проигрывает.
– Даю вам день, – сдался он. – Обойдем мастерские. Опросим коллег, соседей, друзей – если таковые найдутся. И сразу – назад в приют. Предупреждаю: один неверный шаг – и я вас убью, на сей раз без малейших колебаний.
Шиффер попытался расслабиться, но Поль чувствовал, что старый сыщик испугался. Теперь страх завладел ими обоими. Он уже собирался тронуться с места, но снова остановился – хотел выяснить все до конца.
– Эта жестокость у Мариуса, к чему она?
Шиффер смотрел на выступавшие из темноты изваяния горгулий: черти, сидящие на насестах, курносые инкубы, демоны с крыльями летучей мыши. Наконец он ответил:
– Другого способа не было. Они решили молчать.
– Кто – "они"?
– Турки. Квартал "запечатан", ясно тебе? Нам придется выбивать из них правду!
Голос Поля сорвался почти на визг:
– Но почему они так поступают? Почему не хотят помогать нам?
Шиффер все еще разглядывал каменные головы. Лицо его было бледным, как побеленный известкой потолок.
– А ты еще не понял? Они защищают убийцу.
