11
После совещания мы с Райаном отправились завтракать в «Хот-дог Хевен» и во время трапезы наблюдали за туристами на вокзале железной дороги Грейт-Смоки-Маунтинс. Потеплело, к половине второго дня температура поднялась до двадцати с лишним градусов. Ослепительно сияло солнце, веял едва заметный ветерок – словом, настоящее бабье лето, верней, «индейское», как говорят по всей Северной Америке и как гораздо уместней звучит в краю чероки.
Райан пообещал расспросить о ходе опознания жертв крушения, а я – поужинать с ним сегодня. Когда он уехал, я ощутила себя домохозяйкой, которая только что отправила детей в школу полного дня: теперь томиться от скуки до вечера, пока не вернется шумное воинство.
Возвратившись в «Дом на холме», я вывела Бойда на очередную прогулку. Пес был в восторге, но на самом деле этот поход предназначался для меня. Я была возбуждена и раздражена, просто необходимо было как следует устать. Кроу так и не позвонила, а в окружной суд до понедельника не попасть. Лишенная доступа в морг и возможности общаться с коллегами, я так же не могла продолжить и исследование найденной ступни.
Тогда я попыталась занять себя чтением, но к половине четвертого поняла, что сыта этим занятием по горло. Схватив сумочку и ключи, я отправилась куда глаза глядят.
Едва покинув пределы Брайсон-Сити, я проехала мимо дорожного указателя «Резервация чероки».
Дэниел Ванета был чероки. Жил ли он в резервации в то время, когда пропал без вести? Этого я припомнить не могла.
Через четверть часа я была на месте.
Когда-то племени чероки принадлежали 135 000 квадратных миль Северной Америки – территория, включавшая части нынешних восьми штатов. В отличие от индейцев прерий, которые столь популярны у создателей вестернов, чероки жили в бревенчатых хижинах, носили тюрбаны и одевались на европейский манер. Благодаря слоговой азбуке Секвойи в середине 20-х годов XIX века у чероки появилась письменность.
В 1838 году – одно из самых бесчестных предательств в новейшей истории – индейцев чероки согнали с родных мест и принудительно депортировали на 1200 миль к западу, в Оклахому. Этот марш смерти назвали «Дорогой слез». Выжившие после депортации стали западной ветвью чероки. Восточная ветвь народа состоит из потомков тех, кто укрылся от депортации и остался в Смоки-Маунтинс.
Проезжая мимо указателей «Индейская деревня Оконалуфти», «Музей индейцев чероки» и «Спектакль под открытым небом „К этим горам“», я, как обычно, испытывала гнев, думая о том, как безжалостна и бесцеремонна может быть судьба. Все эти современные предприятия, хоть и созданные ради наживы, были вместе с тем попытками сохранить культурное наследие и наглядно демонстрировали стойкость народа, который когда-то был бессовестно обманут моими благородными предками-колонистами.
Щиты с рекламой «Казино „Харра“» и «Чероки Хилтон» служили живым доказательством того, что потомки вождя Секвойи разделяли его способность к культурному заимствованию.
О том же говорила и торговая часть города, где магазины с индейскими рубахами, кожаной одеждой, ножами и мокасинами соперничали за место с сувенирными и подарочными лавками, кондитерскими, кафе-мороженым и ресторанами быстрого питания. «Индейский универмаг». «Крапчатый пони». «Мини-ярмарка „Томагавк“». «Олень и скво». Над крышами вырастали конусы вигвамов, а при входах торчали раскрашенные тотемные столбы. Туземный китч во всей красе.
Несколько раз безуспешно прокатившись туда-сюда по шоссе 19, я припарковалась на крохотной стоянке в нескольких кварталах от основного потока транспорта – и на весь следующий час смешалась с толпой туристов, которая заполняла тротуары и магазины. Любовалась «подлинными» произведениями чероки: пепельницами, брелоками, чесалками для спины и тамтамами. Разглядывала самобытные деревянные томагавки, керамические фигурки бизонов, акриловые одеяла, пластиковые стрелы – и мысленно дивилась бодрому перезвону кассовых аппаратов. Полноте, да были ли вообще в Северной Каролине бизоны?
«И кто же теперь кого бессовестно обманывает?» – размышляла я, глядя, как бледнолицый мальчик платит семь долларов за головной убор из аляповато-ярких перьев.
Несмотря на витавший повсюду торгашеский дух, я наслаждалась возможностью хоть на время отстраниться от своего привычного мира: женщин со следами укусов на груди, грудных малышек с травмами влагалища, бродяг с полными антифриза желудками… оторванных ступней, наконец. Головной убор из крашеных гусиных перьев куда лучше, нежели насилие и смерть.
Приятно было и вырваться на время из эмоциональной трясины отношений, что ставили меня в тупик. Я покупала открытки, сласти с арахисовым маслом, яблоко в карамели. Конфликт с Ларком Тиреллом, неразбериха с Питом и Райаном словно отдалились в соседнюю галактику.
Когда я проходила мимо магазина кожаной обуви «Бут-Хилл», на меня вдруг снизошло озарение. Возле кровати Пита я заметила шлепанцы, которые подарила ему Кэти, когда ей было всего шесть лет. Куплю-ка ему мокасины в благодарность за то, что взбодрил мой дух.
Верней, не только взбодрил и не только дух.
Покуда я рылась на стеллажах, в голову пришла еще одна мысль. Райан потерял напарника, и, быть может, пара псевдоиндейских мокасин из натуральной кожи отчасти облегчит ему тяжесть потери. Отлично. Убью разом двух зайцев.
С Питом – никаких проблем. Его сорок пятому размеру соответствуют мокасины с обозначением «большие». Но черт возьми, какой размер носит Райан?
Я сравнивала размеры, размышляя, подойдут ли «очень большие» мокасины канадскому ирландцу из Новой Шотландии ростом шесть футов три дюйма… и внезапно в мозгу четкими вспышками – цепочка образов.
Кости стопы. Солдаты в Юго-Восточной Азии. Формулы, помогающие отличить останки азиатов от трупов белых и чернокожих американцев.
Сработает ли это?
Сделала ли я необходимые замеры?
Схватив пару «больших» мокасин и пару «очень больших», я расплатилась и опрометью помчалась к парковке. Не терпелось поскорей добраться до «Магнолии» и заглянуть в свой блокнот.
Я уже подбегала к машине, когда услышала рык мотора, подняла взгляд и обнаружила, что ко мне катится черный «вольво». Вначале сознание не почуяло опасности, но черный автомобиль приближался. Быстро. Слишком быстро для заезда на парковку.
Компьютер в мозгу заработал. Скорость. Траектория движения.
«Вольво» несся прямо на меня!
Бежать!
Я не знала, в какую сторону броситься. Выбрала – влево – и упала наземь. Миг спустя автомобиль промелькнул мимо, брызнув комочками грязи и гравием из-под колес. Порыв ветра ударил в лицо, почти у виска переключилась передача, и легкие заполнила вонь машинного выхлопа.
Рев мотора удалялся, затихая.
Я распласталась на земле, вслушиваясь в неистовый стук собственного сердца.
Мозг наконец очнулся. Посмотри наверх!
Повернула голову: «вольво» поворачивал за угол. Низкое солнце било прямо в глаза, и водителя я сумела разглядеть лишь смутно. Он сидел, подавшись вперед, и козырек кепки прикрывал почти все лицо.
Я перекатилась на спину, рывком села, отряхнула грязь с одежды и огляделась. Кроме меня, на парковке не было ни души.
Поднявшись на слабых, подгибающихся ногах, я бросила сумочку и покупки на заднее сиденье, проскользнула за руль, заперла изнутри дверцы машины. И с минуту сидела так, растирая ноющее от боли плечо.
Что, черт возьми, произошло?
Всю обратную дорогу до «Дома на холме» я проигрывала в уме сцену на парковке. Я становлюсь параноиком или меня в самом деле пытались сбить машиной? Может, водитель «вольво» был пьян? Может, он подслеповат или без царя в голове?
Следует ли мне заявить об этом происшествии? И если да, то кому – Кроу, Макмагону?
Показался ли мне знакомым силуэт водителя? Я автоматически говорю «водитель», но был ли это в самом деле мужчина?
Я решила за ужином спросить совета у Райана.
Добравшись до кухни Руби, я приготовила чай и выпила его не торопясь. Когда я поднялась к себе в «Магнолию», нервы успокоились и руки больше не дрожали. Я позвонила в Университет в Шарлотте, не особо надеясь на ответ. Моя ассистентка подняла трубку после первого же гудка.
– Что ты делаешь в лаборатории в субботу?
– Выставляю оценки.
– Ну да, конечно. Алекс, я в восторге от твоей преданности делу.
– Оценивать студенческие работы – это часть моих обязанностей. Ты где?
– В Брайсон-Сити.
– Я думала, тебе там больше делать нечего. Верней, хотела сказать, что твоя работа там закончена. То есть… – Она замолкла, явно не зная, как лучше выразиться.
Ее растерянность говорила о том, что весть о моем отстранении дошла до университета.
– Объясню все, когда вернусь.
– Ты у нас молодчина, – неловко пробормотала Алекс.
– Слушай, ты можешь сейчас заглянуть в лабораторный экземпляр моего сборника?
– Издание восемьдесят шестого или девяносто восьмого?
Мне довелось быть редактором сборника по методикам судебно-медицинской экспертизы, который занял в своей области ведущее место главным образом благодаря великолепным трудам авторов, которых я сумела подобрать, присовокупив, впрочем, и пару глав собственного сочинения. Через двенадцать лет сборник переиздали, переработав целиком.
– Восемьдесят шестого.
– Погоди-ка.
Буквально через минуту она вернулась.
– Что тебе там нужно?
– Глава о национальных особенностях строения пяточной кости. Открой ее.
– Уже открыла.
– На сколько процентов точна классификация при сравнении костей ног у представителей монголоидной, черной и белой расы?
Воцарилась долгая пауза. Мысленно я видела, как Алекс просматривает текст, сосредоточенно морща лоб, и очки потихоньку сползают ей на кончик носа.
– Чуть меньше восьмидесяти процентов.
– Негусто.
– Нет, погоди.
И снова пауза.
– Это лишь потому, что белых и черных сложно отличить друг от друга. Монголоидную расу можно определить с точностью от восьмидесяти трех до девяноста девяти процентов. Совсем недурно.
– Отлично. Продиктуй список замеров.
Я записывала под диктовку, чувствуя, как замирает сердце.
– Теперь глянь, есть ли там таблица с нестандартизированными каноническими коэффициентами дискриминантной функции для американских индейцев, черных и белых.
Эти цифры понадобятся для сравнения с коэффициентами, которые я получу при изучении неопознанной ступни.
Молчание в трубке.
– Таблица номер четыре.
– Отправишь мне эту главу по факсу?
– Да, конечно.
Я назвала ей имя Примроуз Хоббс и номер факса стационарного морга в Брайсон-Сити. Повесив трубку, разыскала свои заметки по образцу 387.
Когда я набрала другой номер и попросила к телефону Примроуз Хоббс, незнакомый голос сообщил, что ее нет на месте, но спросил, не пригодится ли мне номер ее телефона в «Ривербэнк инн».
Примроуз тоже сняла трубку после первого же гудка. Воистину, у меня сегодня удачный день.
– Привет, ягодка! Как поживаешь?
– Хорошо, Примроуз.
– И не вздумай опускать руки из-за этих наговоров. Господь судит сообразно Своей воле, а уж Ему-то точно известно, что все это вздор.
– Не вздумаю.
– Когда-нибудь мы с тобой усядемся рядышком, сыграем еще одну партию в заказной вист и посмеемся над всем этим.
– Знаю.
– По правде говоря, хотя ты и умная женщина, Темпе Бреннан, но худшего игрока в заказной вист я в жизни не видела. – Примроуз закатилась таким знакомым низким гортанным смехом.
– Я не очень-то хорошо играю в карты.
– Вот тут ты попала в точку.
И снова гортанный смех.
– Примроуз, мне нужна услуга.
– Проси что хочешь, сладкая моя.
Я сжато изложила историю своей находки, и Примроуз согласилась в воскресенье, с утра пораньше, отправиться в морг. Получит факс, позвонит мне и, следуя моим указаниям, сделает недостающие замеры. Затем Примроуз снова прошлась по обвинениям против меня и уточнила анатомические места, в которые Ларку Тиреллу полагалось засунуть все эти обвинения.
Я поблагодарила ее за поддержку и повесила трубку.
Райан пожелал ужинать в «Забегаловке Индейца Джо», а я – в кафе «Смоки-Маунтинс», обещавшем новую французскую кухню вкупе с потрясающими видами на гору Бальзам и долину Мэгги. Убедительные доводы обеих сторон не помогли разрешить конфликт, и тогда мы бросили монетку.
«Смоки-Маунтинс» смахивала больше на лыжную базу, чем на кафе: бревенчатые стены, высокие потолки, камины и много стекла. Сразу по прибытии нам любезно сообщили, что свободный столик придется ждать полтора часа, зато вино в патио нам подадут немедленно.
В «Забегаловке Индейца Джо» нам нашли места безо всяких проволочек. Даже когда я выигрываю – остаюсь в проигравших.
С первого взгляда было видно, что забегаловка рассчитана на совсем другой контингент посетителей, нежели кафе. Полдесятка телевизоров показывали университетский футбольный матч, у стойки бара теснились в ряд мужчины в кепках с широким козырьком. Парочки и компании, сидевшие за столиками и в кабинках, были сплошь в джинсах и тяжелых ботинках и в большинстве своем выглядели так, словно в жизни не знали, что такое бритье или стрижка в парикмахерской. Кое-где в толпе мелькали туристы в ярких разноцветных ветровках, а кроме того, я углядела два-три лица, знакомые по расследованию.
Двое мужчин орудовали за стойкой: хлопали пробками, раскладывали лед и наливали спиртное из бутылок, выстроившихся в ряд перед тусклым зеркалом. Оба бармена были бледнокожи, с редкими каштановыми волосами, стянутыми в конский хвост и перехваченными банданой. Ни один из них ни в малейшей степени не был похож на Индейца Джо и уж точно не одевался от «Армани». Первый бармен щеголял в футболке с рекламой «Джонсонс Браун эль», второй – с логотипом некой группы «Клевые сиськи».
На помосте в дальней части зала, напротив бильярдного стола и автоматов для игры в пейнтбол, настраивал инструменты оркестр, которым руководила женщина в черных кожаных штанах и с макияжем в стиле Круэллы. Каждые две-три секунды мы слышали, как она энергично стучит пальцем, а затем считает до четырех. Эти упражнения едва пробивались сквозь прямой эфир футбольного матча, извергавшийся из телевизоров, да щелчки и звяканье пейнтбольных автоматов.
Тем не менее оркестр выглядел так, словно его акустические подвиги способны долететь до Буэнос-Айреса. Я предложила не мешкать с заказом.
Райан окинул взглядом зал и помахал рукой. У нашего столика появилась женщина лет сорока, с неумеренно взбитыми волосами и необычным для этого времени года загаром. Судя по пластиковому беджику, ее звали Тэми. Не Тэмми, а именно Тэми.
– Штобдетезказвать? – на одном дыхании выпалила Тэми, нацелив карандаш в блокнотик.
– Можно посмотреть меню? – спросила я.
Тэми выразительно вздохнула, принесла с барной стойки пару меню, шлепнула их на стол. И вперила в меня неприязненно-терпеливый взгляд.
Щелк, щелк, щелк. Звяк, звяк, звяк, звяк.
Раздумывать над заказом пришлось недолго. Заведение Индейца Джо предлагало посетителям девять сортов чили, четыре сорта бургеров, хот-дог и горный мясной пирог.
Я заказала бургер «Клайминг-беар» и диетическую колу.
– Слыхал, что у вас тут готовят убойное чили, – промолвил Райан, одарив Тэми широкой ослепительной улыбкой.
– Лучший на всем Западе, – заверила она, улыбаясь в ответ еще шире и ослепительней.
Тук, тук, тук, тук. Раз, два, три, четыре.
– Нелегко, должно быть, обслуживать одновременно такое количество народа. Ума не приложу, как вы справляетесь.
– Личное обаяние. – Тэми вздернула подбородок и выставила вперед бедро.
– Что скажете насчет «Чили-Тросточки»?
– Блюдо с огоньком. Прям как я.
Меня едва не стошнило.
– Значит, это и закажу. И бутылку светлого эля «Каролина».
– Сей секунд, ковбой.
Щелк, щелк, щелк, щелк. Звяк, звяк, звяк, звяк, звяк.
Тук, тук. Раз, два, три, четыре.
Я дождалась, когда Тэми исчезнет из поля зрения, – что, учитывая полумрак в зале, случилось через два шага.
– Неплохой выбор.
– Не стоит выделяться среди местных.
– Утром ты оценивал аборигенов довольно-таки нелестно.
– Надо держать руку на пульсе простого человека.
– Особенно если это женщина. – Тук, тук. – Ковбой.
Вернулась Тэми с элем, колой и улыбкой во весь рот.
Я улыбнулась в ответ, тем самым изгнав ее на кухню.
– Что-нибудь еще разузнал с утренней встречи? – спросила я, едва Тэми скрылась из виду.
– Похоже, Гаскелл Симингтон – не тот, кого мы искали. Как выяснилось, он владеет огромным состоянием, так что застраховать жену на пару миллионов для него – сущий пустячок. И помимо того, что этот парень сказочно богат, он назначил наследниками в страховом случае их общих детей.
– Это все?
Райан переждал очередную проверку звука.
– Группа изучения конструкций сообщила, что с горы уже вывезены три четверти рухнувшего самолета. Сейчас они реконструируют его в ангаре близ Эшвилла.
Тук, тук, тук. Один. Уи-и-и. Два, три, четыре.
Взгляд Райана переместился на телевизор за моей головой.
– Это все?
– Все. Почему там оранжевые отпечатки лап?
– Игра на поле Клемсона.
Райан озадаченно воззрился на меня.
– Не забивай голову.
Тэми вернулась после третьего положения «вне игры».
– Положила вам побольше сыру, – промурлыкала она, наклоняясь так, чтобы Райану удобнее было заглянуть в декольте.
– Обожаю сыр! – Детектив вновь наградил ослепительной улыбкой официантку, которая так и нависала над ним.
Тук, тук. Один, два, три, четыре.
Я устремила убийственный взгляд на внушительную грудь Тэми, и она поспешила убрать свои прелести подальше от моих глаз.
– Еще что-нибудь будете?
– Кетчуп, – ответила я, подцепив ломтик картофельной стружки.
– Были комментарии по поводу моего появления в центре? – обратилась я к Райану.
Взяв свой бургер, я обнаружила, что от него тянется пуповина прилипшего к тарелке сыра.
– Специальный агент Макмагон сказал, что тебе очень идут джинсы.
– Не припомню, чтобы я видела там специального агента Макмагона.
– Зато он тебя видел. Во всяком случае, со спины.
– Что думает ФБР о моем отстранении?
– За все бюро ручаться не могу, но точно знаю, что Макмагон не питает особой любви к вице-губернатору вашего штата.
– Я пока не знаю наверняка, что за обвинением стоит именно Дейвенпорт.
– Так это или нет, но Макмагона он безмерно раздражает. Агент назвал Дейвенпорта безмозглой подтиркой. – Райан отправил в рот полную ложку чили и отхлебнул эля. – Мы, ирландцы, обожаем сильные метафоры.
– У этой безмозглой подтирки хватит власти выписать тебе обратный билет в Канаду.
– Как ты провела вторую половину дня?
– Ездила в резервацию.
– Видела Тонто?
– И откуда я знала, что ты спросишь именно об этом?
Я запустила руку в пакет и достала купленные в резервации мокасины.
– Хотелось, чтобы ты увез с моей родины что-нибудь на память.
– В качестве компенсации за то, как ты со мной в последнее время обращалась?
– Я обращалась с тобой как с коллегой.
– С коллегой, который не прочь перецеловать все пальчики на твоих ногах.
Мое сердце привычно екнуло.
– Разверни сверток.
Райан подчинился.
– Классный подарок!
Закинув одну ногу на другую, полицейский снял парусиновую туфлю на толстой подошве и надел мокасин. Девица-подросток с начесом на голове, сидевшая у барной стойки, перестала сдирать этикетку со своей бутылки «Курз» и уставилась на Райана.
– Изготовлено самим Сидящим Быком?
– Сидящий Бык был сиу. Эти мокасины, скорее всего, изготовлены каким-нибудь китайцем Вань Чули.
Райан поменял позу и надел второй мокасин. Девчонка у бара ткнула спутника локтем в бок.
– Совсем не обязательно надевать их именно здесь.
– А вот и обязательно. Это же подарок коллеги!
Он сунул туфли в пакет, где раньше лежали мокасины, и снова принялся за свою порцию чили.
– Попадались тебе какие-нибудь занятные туземцы?
Мне очень хотелось сказать «нет», но…
– Да, один уж точно попался, – проговорила я вслух.
Райан поднял на меня взгляд. Глаза такие голубые, что их обладатель без труда сошел бы за своего в финской деревеньке.
– Верней, это я ему чуть не попалась.
И я рассказала о происшествии с «вольво».
– Иисусе, Бреннан! Как же ты…
– Да знаю, знаю – как же я умудряюсь попадать в такие ситуации? Думаешь, этот случай что-нибудь значит?
Я всей душой надеялась, что он скажет «нет».
Звяк, звяк, звяк, звяк.
Тут, тук. Один, два, три, четыре.
Чили.
Эль.
Обрывки разговоров.
– Деконструкционисты утверждают, что ничему на свете не следует придавать значения, но я в жизни открыл для себя несколько простых истин. И первая из них гласит: «Когда на тебя совершают нападение в „вольво“, лучше принимать это всерьез».
– Я совсем не уверена, что водитель стремился меня сбить. Может быть, он просто меня не видел.
– Когда это произошло, ты думала так же?
– Просто мне так кажется.
– Вторая азбучная истина: первое впечатление о «вольво», как правило, самое верное.
Мы покончили с едой. Когда Райан отправился в мужской туалет, я увидела, что в зал вошла Люси Кроу и прямиком направилась к барной стойке. Она была в форме и выглядела почти как в известном боевике – вооружена и беспощадна.
Я помахала, но Кроу не заметила. Тогда я вскочила и помахала.
– Эй, ты заслоняешь экран! – тут же рявкнул грубый мужской голос за спиной. – Сядь или убирайся!
Пропустив это предложение мимо ушей, я замахала уже обеими руками. Люси увидала меня, кивнула и подняла указательный палец. Усевшись, я увидела, как бармен подал шерифу стакан, а затем, подавшись вперед, что-то зашептал.
– Эй, ты, сладкая попка!
Сельский жлоб, оскорбленный в лучших чувствах, – явление не из приятных. Я все так же притворялась, будто ничего не слышу.
– Эй, я тебе говорю, ветряная мельница! – продолжал он докапываться.
Он уже разошелся не на шутку, когда заметил, что в мою сторону направляется шериф. Мигом осознав свою ошибку, мужик изрядно хлебнул пива и вновь жадно уставился на экран телевизора.
Кроу подошла к столику одновременно с вернувшимся Райаном. Заметила его обувь – и вопросительно глянула на меня.
– Он канадец.
Райан сделал вид, что не расслышал, и уселся на свое место.
Кроу поставила на столик стакан с «Севен-ап» и присоединилась к нам.
– Доктор Бреннан хотела кое о чем вам рассказать, – сообщил Райан, вынимая сигареты.
Я окинула его ледяным взглядом. Лучше всю жизнь терпеть налоговые проверки, нежели рассказать Кроу о происшествии с «вольво».
Она выслушала меня, ни разу не перебив.
– Номер машины запомнили?
– Нет.
– Можете описать водителя?
– На нем была кепка.
– Какая?
– Не смогла рассмотреть, – призналась я, чувствуя, как лицо запылало от унижения.
– Кто-нибудь еще там был?
– Нет. Я проверяла. Послушайте, все это, вполне вероятно, просто случай. Какой-нибудь мальчишка, решивший погонять на папином «вольво».
– Вы так думаете? – Взгляд бледно-зеленых глаз прикован ко мне.
– Нет. Не знаю.
Я положила руки на стол, но тут же отдернула и вытерла о джинсы пролитое пиво.
– Пока я бродила по резервации, в голову пришла идея, которая, возможно, нам пригодится. – Я намеренно сменила тему.
– Вот как?
Я рассказала о том, как исследовала кость ступни, и объяснила, каким образом полученные замеры можно использовать для того, чтобы определить расу ее хозяина.
– Так что, вполне вероятно, я смогу разобраться в вашей «Радужной коалиции».
– Завтра потолкую с родней Дэниела Ванета.
Кроу повертела в руке стакан, глядя, как плавает в напитке кусочек льда.
– Зато мне удалось откопать кое-что любопытное насчет Джорджа Эдера.
– Пропавшего рыбака?
Кивок в духе Люси.
– За минувший год Эдер посещал своего врача двенадцать раз. Семь раз причиной визита были проблемы с горлом, остальные пять – боль в ногах.
– Ух ты!
– Дальше – круче. Всего через неделю после исчезновения Эдера его безутешная вдовушка отправилась в Лас-Вегас вместе с соседом.
Я молчала, дожидаясь, пока она допьет «Севен-ап».
– Сосед – лучший друг Джорджа Эдера.
– Тот самый, с которым они вместе рыбачили?
– В точку.