Эпизод 63
Улица Крукливейен, Бьерке, 2 мая 2000 года
Сверре Ульсен сделал приемник погромче. Он неторопливо листал журнал «Женская мода», который взял у матери. По радио говорили о письмах с угрозами, которые получили лидеры профсоюзов. Над окном гостиной, из дырки в водосточном желобе, капала вода. Ульсен засмеялся. Звук такой же, как в квартире Роя Квинсета, у которого текут водопроводные трубы. Интересно, он что-нибудь уже починил?
Ульсен посмотрел на часы. Вечером он собирался пойти в «Герберт». Денег у Ульсена почти не осталось, но на этой неделе он починил старый пылесос, так что, может быть, мать одолжит ему сотенку. Чтоб этот Принц сдох! С последнего раза, как он пообещал Сверре отдать деньги «через пару дней», прошло уже две недели. А те, кому Сверре сам был должен, уже начали угрожать ему. И, что хуже всего, его столик в пиццерии «У Герберта» стали занимать другие. Со дня налета на «Деннис-кебаб» прошло уже много времени.
Сидя в пиццерии в последний раз, Ульсен едва утерпел, чтобы не вскочить и не заорать: это он убил тетку из полиции. И как брызнула фонтаном кровь от последнего удара, и как она кричала, умирая. Правда, тогда Ульсен не знал, что она из полиции. И от вида крови его чуть не вырвало, — но эти подробности оглашать незачем.
Чтобы ему сдохнуть, этому Принцу! Он ведь знал, что эта баба — из ищеек.
Сверре заработал эти сорок тысяч, никто и не думал этого отрицать, но он-то что мог сделать? После того, что случилось, Принц запретил Сверре звонить ему. Для безопасности, пока все не уляжется, пояснил он.
На улице визгливо скрипнула калитка. Сверре встал, выключил радио и поспешил к двери. Поднимаясь по лестнице, он услышал шаги матери во дворе. Когда Сверре уже был у себя в комнате, в замке лязгнули ключи. Пока мать копошилась внизу, Сверре стоял посреди комнаты и смотрел на себя в зеркало. Он провел рукой по темени — щетка коротких, в миллиметр длиной, волос покалывала пальцы. Ульсен решил для себя: даже если он и получит те сорок тысяч, он устроится на работу. Ему обрыдло торчать дома и скоро обрыднут «соратники» в пиццерии «У Герберта». В профессиональном училище Ульсен получил специальность электрика, он неплохо ремонтирует электроприборы. Многим электрикам нужны ученики и помощники. Через несколько недель волосы отрастут, и татуировки «Sieg Heil» на затылке не будет видно.
Да, волосы. Он вдруг вспомнил, как этой ночью ему звонил полицейский с треннелагским выговором и спрашивал, не рыжие ли у него волосы! Утром, проснувшись, Сверре решил было, что все это ему приснилось, но за завтраком мать спросила, кто это еще звонит ему в четыре ночи.
Сверре перевел взгляд с зеркала на стены. Фотография фюрера, плакат с концерта Бурзума, флаг со свастикой, железные кресты и плакаты «Blood amp; Honour», срисованные с тех, что печатали в войну по приказу Йозефа Геббельса. Впервые Сверре подумал, что его комната похожа на комнату подростка. Если вместо фашистского знамени повесить плакат «Манчестер Юнайтед», а вместо Генриха Гиммлера — Дэвида Бэкхема, можно будет подумать, что здесь живет четырнадцатилетний пацан.
— Сверре! — позвала мать.
Ульсен закрыл глаза.
— Сверре!
Опять та же картина. Она постоянно перед глазами.
— Да! — крикнул он так громко, что заболела голова.
— Тут с тобой пришли поговорить!
Тут? С ним? Сверре открыл глаза и нерешительно посмотрел на свое отражение в зеркале. Но сюда никто не мог прийти. Насколько Ульсен помнил, он никому не рассказывал, где живет. Сердце застучало. Может, опять этот треннелагский полицейский?
Ульсен уже направился к двери, когда она распахнулась.
— Добрый день, Ульсен.
В окне у лестницы горело заходящее весеннее солнце, и Сверре мог различить только силуэт вошедшего. Но голос он узнал сразу.
— Ты не рад меня видеть? — Принц закрыл за собой дверь и с любопытством посмотрел на стены. — Ну у тебя и комнатка.
— Почему она тебя впустила…
— Я показал твоей матери вот это. — Принц помахал удостоверением с золоченым гербом на голубом фоне. На обороте карточки стояло: «ПОЛИЦИЯ».
— О черт, — сглотнул Сверре. — Настоящее?
— Почем я знаю? Расслабься, Ульсен. Присядь.
Принц указал ему на кровать, а сам сел верхом на стул у письменного стола.
— Зачем ты пришел? — спросил Сверре, садясь на дальний угол кровати.
— А ты как думаешь? — Принц широко улыбнулся ему. — Надо рассчитаться с тобой, Ульсен.
— Рассчитаться?
Сверре все не мог прийти в себя. Откуда Принц узнал, что он живет здесь? Еще это удостоверение. Сверре снова посмотрел на Принца и вдруг подумал, что тот вполне может работать в полиции — вечная улыбка, холодный взгляд, искусственный загар, накачанные мышцы, короткая куртка из мягкой черной кожи, синие брюки. Странно, что Ульсен не догадывался раньше.
— Да. — Принц продолжал улыбаться. — Надо рассчитаться. — Он достал из внутреннего кармана конверт и протянул его Сверре.
— Наконец-то. — Сверре на секунду нервно улыбнулся и сунул в конверт руку. — Что это? — спросил он, доставая сложенный лист бумаги.
— Список восьми человек, к которым скоро наведаются ребята из отдела убийств и наверняка возьмут кровь на анализ ДНК, чтобы сверить с ДНК перхоти с твоей шапки, которую они нашли на месте преступления.
— Моей шапки? Ты ж говорил, что нашел ее в машине и сжег!
Сверре в ужасе посмотрел на Принца. Тот с виноватым видом покачал головой.
— Выходит, я вернулся на место преступления. Там стояла молодая, перепуганная до смерти парочка и ждала полицию. Должно быть, я уронил шапку в снег в нескольких метрах от тела.
Сверре схватился за голову.
— Тебя что-то смущает, Ульсен?
Сверре кивнул и попытался улыбнуться, но губы не слушались.
— Мне объяснить?
Сверре опять кивнул.
— Когда убивают полицейского, дело расследуется в первоочередном порядке. Убийцу ищут, пока не найдут — не важно, сколько на это уйдет времени. В должностной инструкции этого не прописано, но сыщики никогда не останавливаются перед выбором средств, когда жертва — кто-то из них. Непросто убивать полицейских — ведь следаки не уймутся, пока не схватят… — он указал на Сверре, — виновного. Это вопрос времени. И я решил помочь следствию, чтобы тебе не так долго пришлось ждать.
— Но…
— Ты, наверное, думаешь, с чего бы мне помогать полиции, — ведь понятное дело, ты сразу сдашь меня, чтобы тебе скостили срок?
Сверре сглотнул. Он попытался понять услышанное, но оно никак не хотело укладываться в голове.
— Конечно, это задачка не из простых. — Принц провел пальцем по висящему на стене ордену Железного креста — дешевой подделке. — Разумеется, я мог бы пристрелить тебя сразу же после убийства. Но тогда полиция поняла бы, что у тебя есть сообщник, который хочет замести следы, и охота бы продолжалась. — Он снял Железный крест со стены и надел на шею, поверх кожаной куртки. — Был другой вариант — самому «раскрыть» это дело, пристрелить тебя во время ареста и обставить все так, будто ты пытался оказать сопротивление. Проблема в том, что, если я раскрыл бы дело в одиночку, это показалось бы чересчур странным. Появились бы всякие подозрения, тем более что я был последним, кто видел Эллен Йельтен в живых. — Вдруг он рассмеялся. — Не трясись ты так, Ульсен! Я же говорю, что этот вариант я отбросил. Я решил просто посидеть в сторонке, но постоянно поглядывать — вычислили тебя или еще нет. Как только они подберутся слишком близко, я собирался вступить в игру и на последнем этапе перехватить эстафетную палочку. Кстати, на твой след наткнулся тот пьянчуга, который сейчас работает в СБП.
— Так ты… легавый?
— Дашь поносить? — Принц указал на Железный крест. — Не бери в голову! Я прежде всего солдат, как и ты, Ульсен. У корабля должен быть прочный корпус. Маленькой течи хватит, чтобы он пошел ко дну. Сейчас я рассказал тебе, кто я такой. Понимаешь, что это значит?
У Сверре так пересохло во рту и в горле, что он больше не мог глотать. Его охватил страх. Смертельный страх.
— Это значит, что я не могу выпустить тебя из этой комнаты живым. Понимаешь?
— Да. — Голос у Сверре стал хриплым. — А мои д-деньги…
Принц сунул руку под куртку и достал пистолет.
— Сиди смирно.
Он подошел к кровати, сел рядом со Сверре и, держа пистолет обеими руками, направил дуло на дверь.
— Пистолет Глюка, самое точное оружие в мире. Только вчера получил его из Германии. Номер сточен. На черном рынке стоит восемь тысяч крон. Считай, что это первый взнос.
Раздался щелчок, Сверре вздрогнул и, широко раскрыв глаза, уставился на маленькую дыру в двери. В полоске солнечного света, которая, как лазерный луч, выходила из дыры и пронизывала комнату, играла пыль.
— На. — Принц бросил пистолет Сверре, встал и отошел к двери. — Держи крепче. Правда, идеально сбалансирован?
Сверре безвольно вцепился в рукоятку пистолета. По спине градом катился пот. «Потолок течет», — вот и все, о чем он думал: пуля проделала еще одну дырку в потолке, а они с матерью до сих пор не договорятся с ремонтниками. Ульсен думал об этом и ждал. Он закрыл глаза.
— Сверре!
«У нее такой голос, будто она выпила. — Он стиснул пистолет. — У нее всегда такой голос». Ульсен снова открыл глаза и увидел, как Принц, как в замедленной съемке, развернулся у двери — обеими руками он держал блестящий черный «смит-вессон».
— Сверре!
Из дула вырвалось желтое пламя. Ульсен представил себе мать, которая стоит внизу у лестницы. Через мгновение пуля попала ему в лоб, вышла через затылок, через слово «Heil» в татуировке «Sieg Heil», пробила деревянную панель облицовки, прошла сквозь утеплитель и застряла во внешней стене. Но в этот момент Сверре Ульсен был уже мертв.