1
В то последнее утро года, самого кровавого со времен Гражданской войны в истории Вирджинии, я, растопив камин, устроилась у окна, глядя в темноту, туда, где рассвет встречается с морем. В халате, с включенной настольной лампой, я просматривала ежегодные статистические данные по дорожным авариям, повешениям, избиениям, стрельбе и нападениям с использованием холодного оружия. Телефон зазвонил в четверть шестого.
— Черт, — пробормотала я. Отвечать на звонки, адресованные доктору Филиппу Манту, мне уже изрядно надоело. — Ладно, ладно, сейчас.
Старенький, изрядно пострадавший от разнообразных стихий природы коттедж притулился возле дюны на голом, продуваемом всеми ветрами побережье, точнее, том его отрезке, что называется Сэндбридж и простирается от военно-морской базы до Национального заповедника Бэк-Бэй. Мант был моим заместителем в должности судмедэксперта по округу Тайдуотер. Так случилось, что его мать умерла в последнюю неделю перед Новым годом. В обычных обстоятельствах эта причина не считалась бы для судебно-медицинской системы штата достаточно основательной, чтобы предоставить доктору Манту разрешение на поездку в Лондон для улаживания семейных дел. Но его помощница уже ушла в декретный отпуск, а заведующий моргом не так давно уволился.
— Дом Манта, — ответила я, сняв телефонную трубку. За окном ветер трепал темные силуэты сосен.
— Офицер Янг, полиция Чесапика, — представился незнакомец, о котором я подумала, что он белый и уроженец Юга. — Мне нужен доктор Мант.
— Он в отъезде. Чем могу помочь?
— Вы — миссис Мант?
— Я — доктор Скарпетта, главный судмедэксперт. Временно замещаю доктора Манта.
Небольшая пауза, потом последовало сообщение:
— К нам поступило сообщение о смерти. Анонимный звонок.
— Вам известно, где, предположительно, это случилось? — Я уже приготовилась записывать.
— Предположительно, на территории ныне бездействующей военно-морской верфи.
— Извините? — Я подняла голову.
Он повторил свое сообщение.
— Речь идет, если я правильно понимаю, о базе спецназа ВМС США? — Вообще-то пользоваться базой и пришвартованными там старыми кораблями разрешалось только спецназовским ныряльщикам; они проводили там учения. Этим и объяснялось мое недоумение.
— Мы не знаем, кто этот человек, но, возможно, он искал какие-то реликвии времен Гражданской войны.
— В темноте?
— Мэм, доступ на базу без специального разрешения воспрещен.
Но любопытных это никогда не останавливало. Они не раз проникали на базу, и всегда в темное время суток.
— Об этом вам сказал тот, кто сообщил о несчастном случае?
— В общем, да.
— Интересно.
— Я тоже так подумал.
— И тело пока еще не обнаружено? — продолжала я, удивляясь тому, что полицейский решился позвонить судмедэксперту в столь ранний час, даже не убедившись в том, что тела погибшего нет на месте.
— Мы уже выехали, да и военные отправили на поиски своих водолазов, так что ситуация будет под контролем. Я просто хотел известить вас заранее. И передайте мои соболезнования доктору Манту.
— Соболезнования? — недоуменно повторила я. Если он знал о горе, постигшем Манта, то зачем его спрашивал?
— Да, я слышал, что у него умерла мать.
Я пододвинула листок бумаги.
— Пожалуйста, ваше полное имя и как с вами связаться?
— С. Т. Янг. — Он продиктовал номер телефона и положил трубку.
Огонь в камине почти погас, и я поднялась, чтобы подбросить дров. Мне было как-то не по себе, тревожно и одиноко. Как бы я хотела оказаться сейчас дома, в Ричмонде, где окна освещены теплым светом горящих свечей, а елка украшена рождественскими игрушками из моего далекого прошлого. Я бы слушала чудную музыку Моцарта и Генделя, а не завывания проносящегося по крыше ветра. Я уже жалела, что воспользовалась благородным предложением Манта и согласилась пожить в его доме, вместо того чтобы снять номер в отеле. Вздохнув, я снова попыталась читать отчет, но собраться с мыслями мне не удавалось. Воображение рисовало неторопливые воды реки Элизабет, температура которых была, наверно, никак не выше 60 градусов, а видимость даже в лучшем случае не превышала восемнадцати дюймов.
Одно дело нырять зимой в Чесапикском заливе, чтобы наловить устриц, другое — уходить за тридцать миль от берега в Атлантический океан, чтобы обследовать утонувший самолет, или потопленную немецкую подлодку, или какие-нибудь прочие удивительные вещи, достойные внимания аквалангиста. В реке Элизабет, куда ВМС приводил на стоянку списанные корабли, на мой взгляд, не было ничего соблазнительного. Я просто не могла себе представить, чтобы кто-то отправился туда на поиск каких-то артефактов зимой, в одиночку, да еще в полной темноте. Скорее всего, неизвестный информатор просто пошутил.
Поднявшись с кресла, я прошла в главную спальню, выстуженную, неприветливую комнату. Мои вещи казались здесь чем-то инородным. Я быстро разделась и торопливо приняла душ; опыт первого дня показал, что силы здешнего водонагревателя далеко не безграничны. Сказать по правде, дом доктора Манта, — продуваемый сквозняками, обшитый сучковатыми сосновыми досками янтарного цвета, — мне не понравился. На полу, выкрашенном темно-коричневой краской, бросалась в глаза каждая пылинка. Похоже, мой заместитель жил в довольно мрачных условиях: ветер и холод пронизывали его полупустой дом, наполненный странными, тревожными звуками, от которых я порой вскакивала посреди ночи и хваталась за пистолет.
Завернувшись в халат и соорудив тюрбан из полотенца на голове, я заглянула в гостевую спальню и ванную — убедиться, что там все в порядке и готово к приезду моей племянницы, Люси. Потом придирчиво осмотрела довольно убогую, по сравнению с моей, кухню. Накануне я ездила в магазин и вроде бы купила все необходимое, а вот чесночницы, лапшерезки, кухонного комбайна и микроволновки в кухне не нашлось. Я уже всерьез начала сомневаться, что доктор Мант вообще питался дома. Может быть, он даже и не ночевал здесь? Хорошо еще, что я захватила с собой столовые приборы и посуду; а с хорошими ножами и кастрюлями можно приготовить все что угодно.
Немного почитав, я заснула, так и не выключив лампу.
А потом снова зазвонил телефон, и я, жмурясь от солнечного света, схватила трубку.
— Детектив Рош из чесапикской полиции, — произнес незнакомый мужской голос. — Насколько я понимаю, вы заменяете доктора Манта. Необходимо, чтобы вы как можно быстрее приехали на место происшествия. Похоже, у нас несчастный случай с ныряльщиком на территории военно-морской судоверфи. Мы хотим поднять тело.
— Это тот самый случай, в связи с которым мне уже звонил один из ваших коллег?
Ответ, последовавший после продолжительной паузы, прозвучал несколько настороженно.
— Насколько мне известно, я первый, кто извещает вас об этом.
— В четверть шестого утра сюда звонил человек, представившийся неким Янгом. — Я посмотрела в блокнот. — Инициалы — «С» и «Т».
Еще одна пауза.
— Понятия не имею, о ком вы говорите, — тем же тоном ответил Рош. — У нас вообще нет никого с такой фамилией.
Я сделала пометку в блокноте. В крови уже шумел адреналин. Часы показывали десять тридцать. Я не знала, что и думать. Если первый звонивший не был полицейским, то кто же он тогда, почему звонил и откуда знает доктора Манта?
— Где обнаружено тело?
— Около шести утра охранник заметил за одним из кораблей стоящую на якоре мотолодку «джонбот». Он также заметил шланг, уходящий в воду. Через час мы обнаружили, что лодка и шланг оставались в том же положении, и тогда нам позвонили. Мы отправили водолаза, который и обнаружил тело.
— Личность установлена?
— В лодке найден бумажник. Водительское удостоверение на имя белого мужчины по имени Теодор Эндрю Эддингс.
— Репортер? — Я не поверила своим ушам. — Тот самый Тед Эддингс?
— Тридцать два года, волосы русые, судя по фотографии, глаза голубые. Адрес — Ричмонд, Уэст-Грейс-стрит.
Тот Тед Эддингс, которого я знала, был известным, отмеченным многочисленными премиями репортером, и работал он на «Ассошиэйтед пресс». Мне он звонил едва ли не каждую неделю — по разным вопросам. На мгновение я даже потеряла дар речи.
— Кроме того, в лодке был также девятимиллиметровый пистолет, — добавил Рош.
Придя в себя, я твердо заявила:
— Информация о личности погибшего ни в коем случае не должна стать достоянием прессы или кого-либо еще до полного подтверждения.
— Я так всем и сказал. Можете не беспокоиться.
— Хорошо. И что же, ни у кого нет никаких предположений относительно того, почему этот человек спускался под воду в районе верфи?
— Возможно, искал какие-то старые штуковины, оставшиеся со времен Гражданской войны.
— И на чем основано такое предположение?
— Здесь ведь многие ищут в речках снаряды и все такое. В общем, мы его вытащим. Нечего ему там больше делать.
— Я возражаю. Не хочу, чтобы его трогали, а от того, что он проведет в воде еще немного времени, уже ничего не изменится.
— И что вы намерены делать? — настороженно спросил детектив.
— Пока не знаю. Мне нужно добраться до места происшествия.
— Ну, думаю, вам приезжать вовсе не обязательно…
— Детектив Рош, — оборвала его я. — Нужно ли мне приезжать или нет, какие действия производить и когда — это решать не вам.
— Видите ли, у меня здесь пара человек, а после полудня ожидается снег. Ждать на пирсе, на ветру удовольствие небольшое.
— В соответствии с законами штата Вирджиния, тело — в пределах моей юрисдикции, а не вашей. Ни полиция, ни другие службы — пожарная, спасательная, похоронная — заниматься им не в праве. Никто не должен притрагиваться к телу без моего разрешения.
Я произнесла это достаточно жестко, чтобы он понял — я могу быть и такой.
— Но мне придется задержать людей, спасателей и работников верфи, а им это не понравится. Военные требуют очистить место, пока не появилась пресса.
— Военных это тоже не касается.
— Это вы им сами скажите. Корабли-то им принадлежат.
— Обязательно скажу. А пока сообщите своим подчиненным, что я уже выезжаю.
Я понимала, что могу вернуться не скоро, через несколько часов, поэтому приклеила к входной двери записку с зашифрованными инструкциями для Люси — как попасть в коттедж, если меня еще не будет.
Я спрятала ключ так, чтобы найти его могла только она, собрала медицинский чемоданчик и положила в багажник своего черного «мерседеса» гидрокостюм.
К 9.45 температура поднялась до 38 градусов. Мои попытки дозвониться в Ричмонд, до капитана Пита Марино, оказались безуспешными.
— Слава богу, — пробормотала я, хватая трубку, когда телефон в машине наконец-то подал голос. — Скарпетта.
— Привет.
— У тебя включен пейджер — я в шоке.
— Если в шоке, тогда какого черта звонила? — Марино явно был рад, что я его побеспокоила. — Что стряслось?
— Помнишь того репортера, которого ты недолюбливал? — Разговор могли прослушивать, поэтому я старалась обойтись без подробностей.
— Это какого?
— Того, что работает на «АП» и частенько ко мне заскакивает.
Он на секунду задумался.
— Так в чем дело? Ты с ним поцапалась?
— Ну-у… Может быть. Я еду сейчас к реке Элизабет. Звонили из чесапикской полиции.
— Минутку. Так у тебя с ним что-то другое.
— Боюсь, что да.
— Ни хрена себе.
— У нас только водительское удостоверение, так что полной ясности пока нет. Хочу посмотреть, что и как, прежде чем его уберут.
— Подожди-ка. А на кой черт тебе что-то делать? Другие разве не могут?
— Мне нужно посмотреть самой, — повторила я.
Марино всегда старался, порой излишне рьяно, оберегать меня от неприятностей, и услышанное ему явно не понравилось. Я почувствовала это даже по его молчанию.
— Просто я подумала, что ты, возможно, захочешь проверить его квартиру в Ричмонде.
— Да уж, проверю.
— Я не знаю, что мы там найдем.
— Будет лучше, если сначала найдут они.
В Чесапике я повернула налево на Хай-стрит и некоторое время ехала мимо каменных церквей, стоянок подержанных автомобилей и трейлеров. Дальше, за городской тюрьмой и управлением полиции, шли казармы, постепенно растворявшиеся в бескрайнем, угнетающем однообразием пейзаже, самой примечательной деталью которого была автосвалка, окруженная проржавевшей оградой с протянутой поверху колючей проволокой. В центре этой территории, заваленной железяками и заросшей сорняками, находилась электростанция, сжигавшая мусор и уголь, чтобы поставлять энергию судоверфи, уныло, словно по инерции, продолжавшей свой обреченный бизнес. Сегодня здесь было тихо, над трубами не вился дым, не громыхали по рельсам вагонетки, замерли краны. Как-никак канун Нового года.
Я повернула к административному зданию, сложенному из серо-коричневых шлакоблоков. За ним показались длинные, вымощенные брусчаткой пирсы. Из будки у опущенного шлагбаума решительно выступил парень в штатском. Я опустила стекло. Ветер гнал по небу серые тучки.
— Режимная зона, — бесстрастно объявил он.
— Доктор Кей Скарпетта, главный судмедэксперт. — Я предъявила латунную бляху, удостоверявшую мое право заниматься всеми случаями внезапной, необъяснимой или насильственной смерти на территории штата Вирджиния.
Он наклонился и внимательно, несколько раз взглянув на меня, изучил документ, после чего посмотрел на машину.
— Значит, вы — главный судмедэксперт? Тогда почему не на катафалке?
Такого рода вопрос мне задавали и раньше, поэтому я терпеливо ответила:
— На катафалках ездят работники похоронных бюро. Я там не работаю. Я — судмедэксперт.
— Мне нужно какое-то другое удостоверение.
Я показала ему водительские права, уже не сомневаясь, что это лишь первое препятствие и за ним последуют другие. Охранник отступил от машины.
— Одиннадцатый — второму, — произнес он в рацию и отвернулся, как будто собирался сообщить своему товарищу какую-то секретную информацию.
— Второй, — последовал ответ.
— У меня здесь какая-то доктор Скайлатта. — Не исковеркать мое имя он, конечно, не мог. Но это обычное дело.
— Десять-четыре. Мы ее ждем.
— Мэм. — Охранник повернулся ко мне. — Проезжайте. Парковка будет справа. — Он протянул руку. — Оставьте там машину и идите к пирсу номер два. Спросите капитана Грина. Вам нужно к нему.
— А где мне найти детектива Роша? — спросила я.
— Вам нужно к капитану Грину, — повторил охранник.
Я опустила стекло, а он поднял шлагбаум, на котором была прикреплена табличка с предупредительными знаками. Они оповещали о том, что впереди промышленная зона, где можно испачкаться, где требуется защитное снаряжение, а безопасность парковки не гарантируется. Вдалеке, на сером, холодном горизонте, громоздились серые махины грузовых судов, заправщиков, минных тральщиков, фрегатов и СПК. У второго пирса теснились полицейские автомобили и машины «скорой помощи». Там же собралась небольшая группка людей.
Оставив машину на указанном месте, я направилась к ним. Без медицинского чемоданчика и гидрокостюма, с пустыми руками, я выглядела самой обыкновенной женщиной — среднего возраста, в высоких ботинках, шерстяных слаксах и светло-зеленой, полевого армейского цвета куртке. Едва я ступила на пирс, как навстречу мне твердо, словно на перехват нарушителя, выступил представительный, седоволосый мужчина с серьезным, неулыбчивым лицом и в форме.
— Чем могу помочь? — строгим тоном часового спросил он. Ветер трепал его волосы и хлестал по раскрасневшимся щекам.
Пришлось еще раз объяснять, кто я такая.
— О, хорошо. — Ничего хорошего тон его, однако, не предвещал. — Я — капитан Грин, следственная служба флота. Нам нужно поскорее со всем этим разобраться. Послушайте… — Он отвернулся, обращаясь к кому-то. — Уберите их оттуда…
— Извините, вы из ССФ? — вмешалась я, чтобы с самого начала прояснить ситуацию. — Я полагала, что верфь не является собственностью ВМС. Если ею все же владеет флот, то меня здесь быть не должно. Тогда этим делом положено заниматься вам, а вскрытие надлежит проводить флотским патологоанатомам.
— Мэм. — Он произнес это так, словно я испытывала его терпение. — Эта судоверфь — гражданский объект и, следовательно, не является собственностью флота. Тем не менее наш интерес понятен, поскольку кто-то, очевидно не имея на то соответствующего разрешения, находился возле кораблей.
— У вас есть какое-то объяснение, почему кому-то понадобилось это делать? — Я огляделась.
— Есть любители, которые считают, что здесь можно найти пушечные снаряды, корабельные колокола и что-то в этом роде.
Мы стояли между транспортом «Эль-Пасо» и подлодкой «Эксплойтер», серыми, неподвижными, безжизненными. Цвет воды напоминал капучино, и я подумала, что видимость, должно быть, даже хуже, чем мне казалось. Возле подлодки уже покачивалась водолазная платформа. Но ни жертвы, ни спасателей, ни полицейских на ней не было. Я спросила Грина, почему никто не готовится к подъему тела. В лицо ударил очередной порыв ветра, и Грин вместо ответа снова повернулся ко мне спиной.
— Послушай, я не могу весь день ждать здесь Стю, — сказал он мужчине в комбинезоне и замасленной лыжной куртке.
— Можно вызвать Бо, — последовал ответ. — Возьмем за задницу да притащим сюда.
— Ну уж нет, — возразил капитан, чувствовавший себя вполне комфортно в компании работников верфи. — Не вижу смысла.
— Черт, — выругался еще один, мужчина с длинной спутанной бородой. — Мы же все знаем, что он уже в стельку.
— Кто бы говорил, — ухмыльнулся Грин, и остальные рассмеялись.
Цвет лица бородатого и впрямь напоминал сырой гамбургер. Он хитровато взглянул на меня, достал сигарету и закурил, прикрывшись от ветра ладонью.
— Со вчерашнего не пил. Даже воды во рту не было, — поклялся он под смех товарищей и обхватил себя руками, пытаясь удержать тепло. — Ну и холодрыга, как у ведьмы под юбкой. Не додумался утеплиться как следует.
— Холодрыга там, внизу, — щелкая коронками, подал голос еще один рабочий. Я не сразу поняла, что он говорит о погибшем ныряльщике. — То-то парень, должно быть, околел.
— Ему уже все равно.
Сдерживая нарастающее раздражение, я снова обратилась к Грину:
— Я знаю, что вам не терпится побыстрее начать. Мне тоже. Но я не вижу здесь ни спасателей, ни полицейских. И лодки на том участке реки, где обнаружено тело, тоже не заметно.
В мою сторону обратилась дюжина глаз, и я скользнула взглядом по несвежим физиономиям мужчин, которые вполне могли сойти за шайку пиратов, вырядившихся в одежды, соответствующие эпохе. Меня в их тайный клуб явно приглашать не собирались, и я вспомнила те далекие уже времена, когда, сталкиваясь с грубостью и чувствуя себя отверженной, вполне могла расплакаться.
— Полицейские в здании, названивают. Вон в том, возле которого большой якорь, — снизошел до ответа капитан Грин. — Водолазы, наверно, тоже там, отогреваются. А спасатели на другом берегу. Ждут, пока вы туда приедете. Кстати, к вашему сведению, на той же парковке полиция обнаружила грузовичок и трейлер, принадлежащие, как они считают, погибшему. Идемте. — Он зашагал по пирсу. — Раз уж вам так хочется, покажу вам то самое место. Я так понимаю, вы планируете спуститься вместе с другими водолазами?
— Верно. — Я прибавила шагу.
— Уж и не представляю, что вы там ожидаете увидеть.
— Я давно ничего не ожидаю, капитан Грин.
Проходя мимо старых, как будто уставших кораблей, я обратила внимание на тонкие металлические провода, спускающиеся от бортов в воду.
— А это что такое?
— Катодная защита. Суда под напряжением для снижения коррозии.
— Надеюсь, эту защиту кто-то отключил?
— Электрик вот-вот придет, он и отключит электричество на всем пирсе.
— Получается, что ныряльщик мог наткнуться на провода. Заметить их под водой довольно трудно.
— Это не страшно. Напряжение здесь небольшое, — с видом знатока объяснил капитан Грин. — Это примерно так же, как дотронуться до девятивольтовой батарейки. Но его убила не катодная защита. Можете вычеркнуть этот вариант из своего списка.
Мы остановились у края пирса, напротив полузатопленной субмарины. Футах в двадцати от нее покачивалась на волнах темно-зеленая лодка «джонбот». От компрессора, установленного в камере на пассажирской стороне, тянулся длинный черный шланг. На дне лодки валялись инструменты, акваланг и еще какие-то вещи, в которых, как я заподозрила, уже успели порыться, причем весьма бесцеремонно. Грудь сдавило. Меня душила злость.
— Наверно, он просто утонул, — рассуждал капитан Грин. — Почти все ныряльщики умирают именно так. Даже на таком вот мелководье. Скорее всего, именно это и произошло.
— Оборудование у него необычное, — заметила я, пропуская мимо ушей его откровения.
Капитан Грин уставился на едва заметно покачивавшуюся лодку.
— Хука. Да, здесь такое встретишь нечасто.
— Когда лодку нашли, компрессор еще работал?
— Нет, топливо кончилось.
— Что можете сказать? Оборудование самодельное?
— Нет, это коммерческое производство. Мощность компрессора пять лошадиных сил. Работает на бензине. Подает атмосферный воздух через шланг низкого давления, соединенный с двухтактным регулятором. Позволяет оставаться под водой четыре-пять часов. Пока есть топливо. — Грин по-прежнему смотрел на лодку.
— Четыре или пять часов? Так долго? Но зачем? Я понимаю, если кто-то собирает лобстеров или морские ушки…
Капитан молчал.
— Что там, внизу? — спросила я. — Только не надо про артефакты времен Гражданской войны, потому что мы оба знаем, что здесь их не найти.
— Сказать по правде, ни черта там, внизу, нет.
— Ну он, похоже, думал, что есть.
— И, к несчастью для себя, ошибался. Посмотрите на те тучи. Лучше погода не станет. — Капитан Грин поднял воротник, прикрывая уши. — Вы ведь квалифицированный ныряльщик.
— Уже много лет.
— Мне надо проверить ваше удостоверение.
Я посмотрела на лодку, на застывшую неподалеку субмарину. Сотрудничать эти люди не желали, это явно. Но как долго они будут держать против меня оборону?
— Если собираетесь спускаться, вам нужно иметь при себе удостоверение. Уж это вы должны знать.
— Я думала, что военные на верфи не имеют права командовать.
— Я прекрасно знаю здешние правила. А кто тут распоряжается, мне все равно.
Наконец Грин посмотрел на меня.
— Понятно. — Я ответила таким же взглядом. — Наверно, если я захочу подъехать к пирсу поближе, чтобы не тащить на себе полмили снаряжение, мне понадобится дополнительное разрешение.
— Для парковки на пирсе действительно требуется разрешение.
— Ну, так вот его у меня нет. И удостоверения ныряльщика нет, и журнала дайвера нет. У меня нет даже лицензии, предоставляющей право заниматься медицинской практикой в Вирджинии, Мэриленде и Флориде.
Я говорила спокойно и негромко. Грин пару раз моргнул, и я кожей почувствовала исходящую от него ненависть.
— Я в последний раз прошу позволить мне сделать свою работу. Налицо случай противоестественной смерти, и это уже моя юрисдикция. Если вы не готовы сотрудничать, я с удовольствием извещу об этом полицию штата, федерального маршала и ФБР. Выбирайте. Минут через двадцать кто-то из них уже будет здесь. Телефон со мной. — Я похлопала по карману.
— Все-таки хотите спуститься под воду? — Он пожал плечами. — Что ж, валяйте. Но прежде вам придется подписать отказ от каких-либо претензий к судоверфи, если вдруг что-то пойдет не так. И я сильно сомневаюсь, что на этот случай заготовлены соответствующие бланки.
— Понятно. Теперь мне нужно подписать что-то, чего у вас нет.
— Точно.
— Тогда я просто подпишу отказ от претензий на ваше имя.
— Такого рода документы готовит юрист, а сегодня воскресенье.
— Я — юрист и работаю по воскресеньям.
Он стиснул зубы, так что на скулах проступили желваки, и я поняла — никакие бумажки ему больше не нужны.
Грин повернулся и зашагал назад, а у меня от страха заныло под ложечкой. Я не хотела совершать погружение, и мне не нравились люди, с которыми я здесь встретилась. Разумеется, мне и раньше случалось впутываться в колючую проволоку бюрократии, но только в тех случаях, когда дело касалось правительства или крупного бизнеса.
— Скажите-ка мне, главный судмедэксперт всегда лично забирает трупы? — с презрительной ноткой осведомился Грин.
— Нет, такое случается редко.
— Тогда объясните, почему вы настаиваете на этом сегодня?
— Специфика места происшествия такова, что оно тут же изменится, как только тело будет изъято. Думаю, обстоятельства трагедии достаточно необычны, поэтому хотелось бы изучить их непосредственно на месте. Поскольку в данный момент обязанности судмедэксперта округа Тайдуотер временно исполняю я, то и выезжать по сигналу пришлось именно мне.
— Жаль, что с матерью доктора Манта случилось такое, — после небольшой паузы промолвил Грин и, словно желая позлить меня, добавил: — Когда он вернется на работу?
Я попыталась вспомнить утренний звонок и человека, назвавшегося Янгом, который старательно изображал акцент южанина.
В голосе Грина южных интонаций не чувствовалось, но, с другой стороны, я и сама не была южанкой, а растягивать гласные мог любой.
— Не могу сказать точно, — осторожно ответила я. — Интересно, откуда вы его знаете?
— Дела иногда пересекаются, накладываются одно на другое, и это происходит независимо от нашего желания.
Я так и не поняла, что он имел в виду.
— Доктор Мант понимает, как важно иногда не вмешиваться, — продолжал Грин. — С такими людьми приятно работать.
— Не вмешиваться? Хотите сказать, не мешать вам?
— Можно вмешиваться по-разному. Соответственно, и проблемы могут быть разные. Взять, к примеру, этого дайвера. Сунул нос туда, куда его не просили, и посмотрите, что случилось.
Я невольно остановилась и посмотрела на него, не веря своим ушам.
— Вы, что же, мне угрожаете?
— Идите за своим снаряжением. Припарковаться можете поближе, вон там, у забора. — Он пошел прочь.
