Гпава 31
Бентон сидел в своем кабинете на первом этаже лаборатории когнитивной нейровизуализации, которая занимала одно из немногих современных зданий на обширной территории, где среди фруктовых деревьев и прудов расположились красивые старинные постройки, в отличие от большинства помещений Маклейновской больницы, вид из его кабинета не радовал глаз. Прямо под окном находилась автостоянка, граничившая с шоссе, за которым начиналось поле, куда то и дело забредали канадские гуси.
Небольшой кабинет Бентона, весь забитый бумагами и книгами, находился в самом центре лаборатории, формой напоминавшей букву Н. В каждом из ее углов было установлено по магнитно-резонансному сканеру, и все вместе они создавали поле, способное стащить с рельсов поезд. Бентон был единственным судебным психологом, чей кабинет располагался в лаборатории, потому что «Хищник» требовал его постоянного присутствия. Бентон позвонил координатору проекта.
– Наш последний доброволец еще не звонил? – спросил он глядя в окно на двух гусей, прогуливающихся у дороги. – Я имею ввиду Кенни Джампера.
– Одну минуточку, кто-то как раз звонит. Доктор Уэсли, это он. Я вас соединяю.
– Добрый день, Кенни. Это доктор Уэсли. Как вы себя чувствуете?
– Неплохо.
– Судя по голосу, вы немного простудились.
– Это, наверно, аллергия. Я возился с кошкой.
– Хочу задать вам несколько вопросов, Кенни, – сказал Бентон, взглянув на дисплей своего телефона.
– Вы уже спросили у меня все, что можно.
– Нет, не все, у нас есть стандартный перечень вопросов, которые мы задаем всем, кто участвует в нашем исследовании.
– Ну ладно.
– Прежде всего, откуда вы звоните?
– С телефона-автомата. Вы не можете мне звонить. Я должен звонить сам.
– А у вас дома разве нет телефона?
– Я же говорил, что живу у приятеля в Уолтхэме, а у него нет телефона.
– Ну хорошо, Кенни.Я просто хочу уточнить кое-что из того, что вы говорили вчера. Вы холосты?
– Да.
– Вам двадцать четыре года?
– Да.
– Белый?
– Да.
– Кенни, вы левша или правша?
– Правша. Если вы хотите удостоверить мою личность, то предупреждаю, что водительских прав у меня нет.
– Ничего страшного. Это не имеет значения.
Спрашивать удостоверение личности, фотографировать пациентов или пытаться выяснить, кто они на самом деле, является нарушением конфиденциальности. Бентон приступил к дальнейшему опросу. Он осведомился, есть ли у Кенни зубные протезы или скобки, медицинские имплантаты, металлические пластины или штифты. Поинтересовался насчет аллергии и проблем с легкими, выяснил, есть ли у парня какие-нибудь хронические болезни, принимает ли он лекарства, были ли у него травмы головы и возникает ли у него желание причинить вред себе или другим. А также проходит ли он в настоящее время курс лечения или какое-нибудь обследование. Обычно все отвечали на эти вопросы отрицательно. Однако более трети кандидатов, которые считали себя нормальными, пришлось отбраковать, потому что они таковыми не являлись. Но Кенни, судя по всему, вполне перспективен.
– Как часто вы выпивали за последний месяц? – продолжал Бентон, строго следуя процедуре.
Телефонные опросы очень утомительны и скучны. Но если делать этого самому, тогда лучше вообще отказаться от этой затеи. Бентон не доверял сведениям, собранным его ассистентами и другим неквалифицированным персоналом. Что толку брать добровольцев с улицы и тратить драгоценное время на опросы, диагностические интервью, рейтинги, нейрокогнитивные испытания, исследования мозга и обработку результатов, если после всего этого выясняется, что они психически неустойчивы или потенциально опасны.
– Ну, иногда позволяю себе пивка, – сообщил Кении. – Вообще-то я непьющий. И не курю совсем. Когда я могу приступить? В объявлении сказано, что мне дадут восемьсот долларов и будут оплачивать такси. Машины у меня нет, так что вам придется меня возить.
– Как насчет пятницы? В два часа дня. Вам это удобно?
– Придется лезть под магнит?
– Да. Мы будем вас сканировать.
– Нет. В четверг в пять. Я могу только в четверг.
– Хорошо. В четверг в пять, – согласился Бентон, помечая дату.
– И вы пришлете за мной такси.
Спросив адрес, Бентон был несколько озадачен ответом Кении. Тот попросил прислать машину к похоронному бюро «Альфа и омега» в Эверетте. Эта безвестная контора находилась в пригороде Бостона, в месте, имеющем дурную репутацию.
– А почему к похоронному бюро? – удивленно спросил Бентон, постукивая карандашом по анкете.
– Оно рядом с тем местом, где я живу, у них есть телефон-автомат.
– Кенни, позвоните мне завтра, чтобы мы окончательно договорились. Идет?
– Идет. Я позвоню вам с этого же телефона.
Повесив трубку, Уэсли посмотрел по справочнику, есть ли в Эверетте похоронное бюро «Альфа и омега». Оказалось, есть. Он позвонил туда, и его попросили подождать. В трубке зазвучали «Мотивы» Хубостанка.
«Мотивы для чего? – с раздражением подумал он. – Для смерти?»
– Бентон?
Подняв глаза, Уэсли увидел в дверях Сьюзен Лейн с отчетом в руках.
– Привет, – поздоровался он, кладя трубку.
– У меня кое-какие новости о вашем друге Бэзиле Дженрете, – сообщила доктор Лейн, внимательно посмотрев на Бентона. – Вы выглядите усталым.
– А разве когда-нибудь было иначе? Результаты уже обработали?
– Идите лучше домой. Вид у вас совсем измученный.
– Просто озабоченный. Немного не выспался. Ну, расскажите, как работают мозги у старины Бэзила. Я просто сгораю от любопытства.
Вручив ему листок с результатами структурного и функционального исследований, доктор Лейн принялась объяснять:
– Повышенная активность мозжечковой миндалины в ответ на раздражители. Особенно если это лица, на которых написан страх или отрицательные эмоции.
– Это интересно, – заметил Бентон. – Может подсказать нам, как они выбирают жертву. Удивление или любопытство на лице они могут принять за гнев или страх. И это выводит их из равновесия.
– Звучит не слишком утешительно.
– Надо сосредоточиться на этом факторе. С Бэзила и начнем.
Выдвинув ящик стола. Бентон достал аспирин.
– Давайте посмотрим, – предложила Лейн, глядя в отчет. – Испытание по Штрупу показало пониженную активность переднего пояса в дорсальной и сабгенуальной областях, сопровождающуюся повышенной дорсолатеральной префронтальной активностью.
– Прочитайте мне только заключение, Сьюзен. У меня голова раскалывается.
Вытряхнув на ладонь три таблетки аспирина, Бентон проглотил их без воды.
– Как это вам удается?
– Многолетняя практика.
Сьюзен вернулась к анализу бэзиловского мозга.
– Итак, полученные результаты свидетельствуют об аномальной связанности фронтальных и краевых структур, что предполагает аномальную задержку реакции, которая может быть следствием дефицита фронтально-опосредованных процессов.
– Это говорит о его способности контролировать свое поведение, – заметил Бентон. – У наших тюремных пациентов такое не редкость. Это совместимо с биполярными нарушениями?
– Конечно. И с другими психическими расстройствами тоже.
– Одну минуточку, – извинился Бентон, набирая номер координатора проекта. – Вы можете сказать мне номер телефона, с которого звонил Кенни Джампер?
– Номер неопознан.
– Хм. Не знал, что автомат нельзя опознать.
– Только что звонили из Батлеровской больницы, – сообщила доктор Лейн. – С Бэзилом что-то творится. Они просят вас прийти и посмотреть.
К половине шестого вечера стоянка Центра судебно-медицинской экспертизы округа Бровард почти опустела. Его служащие, особенно те, кто не имел отношения к медицине, редко задерживались в морге.
Центр находился на Тридцать первой авеню в малонаселенном районе, где росли пальмы, дубы и сосны, среди которых были разбросаны домики на колесах. Архитектура, характерная для южной Флориды – одноэтажное оштукатуренное здание, построенное из кораллового известняка. Оно стояло на берегу узкого полукруглого канала, где было полно москитов и не в меру активных аллигаторов. По соседству с моргом располагалась Служба спасения округа. Ее сотрудники, работающие на «скорой помощи», постоянно имели перед глазами напоминание о том, куда попадают те, кому им не удалось помочь.
Дождь почти прекратился. Шагая по лужам, Скарпетта и Джо направлялись к серебристому «хаммеру». Скарпетта его недолюбливала, но он был незаменим для поездок по бездорожью и перевозки громоздкого оборудования. Люси обожала «хаммеры». Но Скарпетту всегда угнетала парковка.
– Просто не понимаю, как кто-то мог разгуливать средь бела дня с дробовиком, – в который раз повторил Джо. – Разве что у него был обрезан ствол.
– Если обрезанное дуло не отшлифовали, на пыже могли остаться отметины, – ответила Скарпетта.
– Но отсутствие отметин еще не означает, что ствол не обрезан.
– Согласна.
– Он мог отпилить ствол, а потом зачистить дуло. Тогда мы ничего не сможем сказать, пока не найдем оружие. Двенадцатый калибр. Это все, что мы знаем.
Они это знали, потому что Скарпетта извлекла из размозженной головы Дагги Симистер пластиковый четырехлепестковый пыж от «ремингтона». Помимо этого обстоятельства, ей удалось выяснить не так уж много. Вскрытие показало, что характер нападения на миссис Симистер отличался от того, который они предположили вначале. Скорее всего она умерла бы и без всяких выстрелов. Скарпетта была уверена, что женщина находилась без сознания, когда убийца воткнул ей в рот дуло и спустил курок. Чтобы прийти к такому выводу, ей пришлось немало потрудиться.
Обширные раны головы часто скрывают повреждения, нанесенные ранее. Иногда патологоанатому приходится заниматься пластической хирургией. В морге Скарпетта восстановила голову миссис Симистер, собирая ее по кусочкам, а потом сбрила с черепа волосы. После чего обнаружила рваную рану на затылке и перелом основания черепа. Место удара совпадало с гематомой в нижней части мозга, которая была почти не повреждена выстрелом.
Если окажется, что пятна на ковре у окна – это ее кровь, значит, на нее напали именно здесь. Это также объясняет наличие пыли и синих волокон на ее ладонях. Ее ударили сзади по голове каким-то тупым предметом, и она упала. После этого нападавший поднял ее и положил на кровать.
– Я говорю это к тому, что обрез легко можно спрятать в рюкзаке, – продолжал бубнить Джо.
Направив пульт на «хаммер», Скарпетта открыла двери.
– Вовсе нет, – устало сказала она.
Джо ее утомлял. С каждым днем он раздражал ее все больше.
– Если ты отпилишь от ствола дюймов двенадцать-восемнадцать и укоротишь приклад на шесть, длина ружья будет никак не меньше восемнадцати дюймов. Если, конечно, речь идет об автоматическом ружье.
Скарпетта подумала о большой черной сумке, с которой ходил инспектор цитрусовых.
– Помповое ружье еще длиннее, – добавила она. – Так что рюкзак здесь не подойдет, разве что совсем огромный.
– Тогда большая сумка.
Скарпетта вспомнила плодосборник на длинной ручке, который инспектор разобрал и положил в большую черную сумку. Те инспектора, которых ей доводилось видеть раньше, никогда не пользовались плодосборниками. Обычно они срывали те фрукты, до которых могли дотянуться.
– Держу пари, что у него была сумка.
– Понятия не имею, – резко бросила Скарпетта.
Во время вскрытия Джо болтал, строил догадки и важно надувал щеки, пока у нее голова не пошла кругом. Он считал необходимым объявлять о каждом своем действии и зачитывать все, что записывал в протокол. Он сообщал ей вес каждого органа и вычислял, когда миссис Симистер последний раз ела, рассматривая полупереваренные овощи и мясо у нее в желудке. Вскрывая частично закупоренные коронарные сосуды, он обращал внимание Скарпетты на хруст кальция, отложившегося на их стенках, и объявлял, что, возможно, ее убил атеросклероз. Ха-ха!
Вообше-то миссис Симистер и так долго бы не протянула, у нее было больное сердце, в легких они обнаружили спайки, результат когда-то перенесенной пневмонии. Мозг частично атрофировался, так что она, вероятно, страдала болезнью Альцгеймера.
– С таким здоровьем уже все равно, от чего умирать, – заметил во время вскрытия Джо. – Мне кажется, убийца ударил се по затылку прикладом ружья, – предположил он. – Вот так. – Он ударил по воображаемой голове несуществующим прикладом. – В старушке было от силы футов пять роста, – продолжал он сочинять очередной сценарий. – Значит, чтобы разбить ей голову прикладом, который в неукороченном виде весит шесть-семь фунтов, преступник должен был обладать изрядной силой и быть выше ее.
– Вовсе не обязательно, – возразила Скарпетта, выезжая со стоянки. – Многое зависит от положения нападавшего относительно жертвы. И другие факторы тоже имеют значение. Мы же точно не знаем, чем ее ударили. И к тому же нам неизвестен пол убийцы. Так что будьте осторожнее, Джо.
– В чем?
– Пытаясь воссоздать обстоятельства ее смерти, вы выдаете желаемое за действительное и искажаете факты. Это ведь не инсценировка. Вы имеете дело с реальным человеком, которого действительно убили.
– Это просто творческий подход к делу. Что же в этом плохого? – спросил Джо, глядя прямо перед собой.
Его тонкие губы и длинный острый подбородок задрожали от обиды.
– Творчество, конечно, вещь хорошая. Но оно должно давать направление нашим поискам, а не воспроизводить то, что видим в кино и по телевизору.
