17

Сорок минут спустя я шла по дорожке между высокими, по плечо, живыми изгородями. Вела она к двустворчатым стеклянным дверям с логотипом компании и краткой информацией о ней – сверху по-французски, а ниже, шрифтом помельче, по-английски. Весьма по-квебекски.

Потребовалось полчаса на поездку и еще полчаса на то, чтобы найти нужный адрес. Корпорация РП располагалась в одной из двухэтажных бетонных коробок в промышленном парке в Сент-Юбере. Все здания были серыми, отличались только цветными полосами, опоясывавшими каждое, подобно подарочным лентам. У корпорации РП полоса была красной.

Пол в вестибюле выглядел самым блестящим из всех, по которым мне доводилось ступать. Я направилась к кабинету слева от главного входа. Когда вошла, меня по-французски приветствовала женщина азиатской внешности, ее блестящие черные волосы были подстрижены возле ушей и падали прямо на лоб. Ее широкие скулы напомнили о Шанталь Спектер, которая, в свою очередь, напомнила о девушке из отстойника. Я вновь ощутила знакомое чувство вины.

– Je m’appelle Tempe Brennan, – сказала я.

Услышав мой акцент, она перешла на английский.

– Чем могу помочь?

– У меня в три часа назначена встреча с Сюзанной Жан.

– Присядьте, пожалуйста. Одну минуту. – Она сняла трубку телефона и что-то сказала.

Меньше чем через минуту появилась Сюзанна и поманила меня пальцем. Она весила примерно столько же, сколько и я, но была на целую голову выше. Кожа – цвета баклажана; волосы, заплетенные в сетку на три дюйма вокруг лица, сзади свисали длинными черными косами, стянутыми оранжевой лентой. Как обычно, Сюзанна больше походила на модель, чем на инженера.

Я следом за ней вернулась в вестибюль, затем прошла через еще одни двустворчатые двери напротив главного входа. А после – через заставленное оборудованием помещение. Несколько работников в белых халатах настраивали приборы, смотрели на мониторы или наблюдали за работой сложной техники. Слышалось приглушенное гудение, жужжание и щелчки.

Кабинет Сюзанны выглядел так же скромно, как и весь завод: голые белые стены и панели из тикового дерева. Только над ее столом висела акварель: единственная орхидея в хрустальной вазе. Один отдельный лепесток. Одна идеальная капля воды.

Сюзанна любила, чтобы все было чисто. Как и я, она не терпела грязи и серьезно относилась к уборке.

Если моим любимым наркотиком был алкоголь, то для Сюзанны таковым являлась кока-кола. Ни одна из нас не принадлежала к Обществу анонимных алкоголиков, но познакомились мы через общую подругу, фанатичную его приверженку. Случилось это шесть лет назад. Мы поддерживали связь, время от времени встречаясь или с общей подругой, или сами за ужином либо за партией в теннис. Я мало что знала о ее окружении, а она еще меньше о моем, но каким-то образом мы сошлись.

Сюзанна опустилась на одну сторону дивана абрикосового цвета, скрестив ноги длиной как минимум в двенадцать ярдов. Я присела на другую.

– Что ты делаешь для «Бомбардье»? – спросила я.

– Разрабатываем прототипы пластиковых деталей.

– А для «Вольво»?

– Металлические подшипники.

Производство для меня – такая же глубокая тайна, как и болото Окефеноки. На входе – сырье и материалы. На выходе – газонокосилки, ватные тампоны или «бьюики». Что происходит между – понятия не имею.

– Я знаю, что вы на основе спроектированных на компьютере данных создаете некие твердые объекты, но никогда толком не понимала, какие именно, – сказала я.

– Функциональные пластиковые и металлические детали, модели для отливок и прочные металлические пресс-формы.

– Ясно.

– Принесла сканы?

Я протянула ей конверт Ферейры. Инженер извлекла его содержимое и начала просматривать пленки, поднимая их перед собой, как до этого Ферейра. Пленки то и дело сгибались, издавая звук, похожий на отдаленный гром.

– Весьма интересно.

– Если без подробностей – что ты собираешься делать?

– Сделаем СТЛ-файл твоих трехмерных данных, потом…

– СТЛ?

– Стереолитография. Потом введем СТЛ-файл в нашу систему.

– В одну из тех машин?

– Именно. Машина распылит тонкий слой порошка по базовой платформе. Используя данные СТЛ-файла, углекислотный лазер начертит поперечное сечение объекта, в твоем случае черепа, на слое порошка, затем спечет…

– Спечет?

– Выборочно нагреет и расплавит его. Получится твердая масса – одно поперечное сечение черепа. Система будет распылять и спекать порошок слой за слоем, пока не получится целый череп.

– И все?

– В общем, да. Когда череп будет готов, извлечем его из камеры и сдуем оставшийся порошок. Можешь использовать его как есть, а можешь отшлифовать, отжечь, покрыть чем-нибудь или покрасить.

Я была права. На входе – одно, на выходе – другое. В данном случае на входе была информация, полученная из сканов компьютерной томографии Ферейры. На выходе же должен получиться слепок черепа из «Параисо». По крайней мере, я на это надеялась.

– Эта технология называется СЛС – селективное лазерное спекание.

– Чем вы еще занимаетесь, кроме металлических подшипников и пластиковых деталей?

– Крыльчатками для насосов, электрическими разъемами, кожухами для галогенных ламп, корпусами для автомобильных турбогенераторов, деталями резервуаров для тормозной жидкости…

– Уплотнительными кольцами для туманности Ориона.

Мы обе рассмеялись.

– Сколько времени это займет?

Она пожала плечами:

– Два, может, три часа, чтобы конвертировать компьютерную томограмму в СТЛ-файл, еще примерно день на изготовление слепка черепа. Как насчет вечера понедельника?

– Фантастика.

– Похоже, ты в шоке.

Так оно и было.

– Думала, скажешь – неделю или две.

– Этот проект поинтереснее корпусов для слуховых аппаратов.

– Гватемальская полиция будет вечно вам благодарна.

– Там есть симпатичные мужчины?

Я представила себе кривую физиономию Галиано:

– Есть один.

– Как насчет кабальеро, с которым ты встречаешься тут?

Я представила Райана.

– Ковбой залег на дно.

– Ладно, займусь твоим черепом сама. – Она подняла длинный изящный палец. – При одном условии.

– Ужин и напитки с меня, – рассмеялась я. – Завтра вечером?

– Пойдет. Но учти, подруга, – я разорю тебя на самую дорогую минеральную воду в меню.

Войдя в вестибюль своего дома, я увидела кабальеро, который лежал на кожаной кушетке, подперев голову рукой и закинув ногу на ногу.

– Как ты сюда попал?

– Все нормально, я же полицейский.

Я поставила на пол сумки с покупками.

– Ладно. Продолжим. Зачем пришел?

– На улице жарко.

Я ждала. Райан сел, спустив на пол ноги в ботинках двенадцатого размера.

– Эта мебель явно не рассчитана на существ выше шести футов двух дюймов.

– Она тут для украшения.

– Чертовски неудобна для просмотра финалов Кубка Стэнли.

– Она не для того, чтобы на ней отдыхать.

– А для чего?

– Чтобы складывать пришедшую по ошибке почту, рекламу из аптеки и старые газеты.

– Не слишком дружелюбная к посетителям обстановка. – Райан потер затылок.

– Зато есть пальмы в кадках.

Он по-мальчишески улыбнулся:

– Я по тебе скучал.

– Я только вчера прилетела.

– А я вел тайную слежку.

– Гм?

– В Драммондвиле.

За дверью слышались приглушенные гудки и шум машин. Час пик вечера пятницы постепенно сходил на нет.

– Владелец одной забегаловки под названием «Два оригинала» решил расширить свой бизнес, занявшись торговлей оружием. Не сомневаюсь, что двое лосей заставили его понервничать.

– Ты никогда не говорил мне, что знаешь испанский.

– Что?

– Неважно.

Я взяла сумки.

– У меня был долгий день, Райан.

– Как насчет того, чтобы завтра вместе поужинать?

– Уже есть другие планы.

– Так поменяй их.

– Это было бы слишком грубо.

– Как насчет ужина сегодня?

– Я только что купила креветок и овощей.

– Я знаю рецепт креветок, который считается нелегальным в четырех итальянских городах.

Я купила еды достаточно для двоих. Собственно, даже для дюжины человек. Больше не хотелось видеть свой буфет таким пустым, как вчера вечером.

Райан встал, развел руками и снова улыбнулся. После многих часов на улице детектив сильно загорел, отчего его голубые глаза казались еще ярче обычного – будто клетки человеческого тела не в состоянии произвести подобный цвет.

Как правило, со временем даже к самой потрясающей красоте привыкаешь. Примерно так бывает, когда смотришь фигурное катание на Олимпийских играх, – постепенно пресыщаешься и забываешь, какими выдающимися могут быть на самом деле изящество и красота. Так было с Сюзанной: я знала об утонченности ее фигуры, но, когда женщина вошла в комнату, это меня уже больше не удивляло.

С Райаном же все обстояло иначе. Его внешность постоянно меня поражала. И он об этом знал.

– В каких? – спросила я.

Он озадаченно посмотрел на меня.

– В каких городах?

– В Турине, Милане, Сиенне и Флоренции.

– Ты готовил этих креветок?

– Я про это читал.

– Вообще отлично.

Пока я переодевалась, Райан пошел за пивом. Потом он поджарил креветок, а я смешала салат.

За ужином мы болтали о разном, поддерживая безопасный уровень банальности. Потом убрали со стола и вынесли кофе на балкон.

– Очень даже неплохо, – во второй раз сказала я.

В окнах на другой стороне двора мерцал свет.

– Разве я тебя когда-нибудь обманывал?

– Почему эта еда запрещена по тосканским законам?

Он пожал плечами:

– Возможно, я слегка преувеличил.

– Понятно.

– На самом деле это считается мелкой провинностью.

С улицы доносились звуки пятничной вечерники. Слышались гудки автомобилей, полицейские сирены. Люди приезжали развлечься из Дорваля и Пуэнт-Клер. Из проезжающих машин лилась громкая музыка.

Райан закурил сигарету.

– Как дела с Чупан-Я?

– Ты даже название помнишь!

– Для тебя оно крайне важно.

– Да.

– Наверняка душераздирающая история.

– Так и есть.

– Выкладывай.

Казалось, будто я рассказываю о драме в параллельной вселенной, где главную роль играли разлагающиеся трупы. Обезглавленные матери. Изрубленные младенцы. И старуха, оставшаяся в живых, потому что нужно было продать фасоль.

Райан слушал, почти не сводя с меня взгляда васильковых глаз. Вопросы задавал редко и всегда к месту. Не торопил меня, не отвлекал, давая выговориться.

Он слушал.

И я поняла истину.

Эндрю Райан – один из тех редких людей, с которым чувствуешь, справедливо или незаслуженно, что во всей галактике его не интересует ничего, кроме твоих собственных мыслей.

Самая привлекательная черта, какой только может обладать мужчина. И похоже, мое изрядно перетрудившееся в последнее время либидо тоже это заметило.

– Еще кофе? – спросила я.

– Спасибо.

Я пошла в кухню.

То, что Райан заглянул ко мне, возможно, не так уж и плохо. Возможно, я вела себя с этим кабальеро слишком грубо. Возможно, стоило слегка прихорошиться.

Забежав в ванную, я провела щеткой по волосам, наложила румяна, но от туши отказалась. Лучше уж «без ресниц» вообще, чем измазаться в спешке.

Когда я подавала гостю чашку, он протянул руку и коснулся моей свеженакрашенной щеки. Кожу обожгло, как и тогда с Галиано.

Наверное, это вирус.

Райан подмигнул.

Я посмотрела на наши смешавшиеся на кирпичной стене тени, и сердце мое забилось невероятно быстро.

Да, пожалуй, это все-таки не вирус.

Я снова села, и Райан спросил, почему я вернулась в Монреаль.

Переходя к реальности, я подумала, какие факты дела «Параисо» стоит обсудить. О скелете мы с Райаном уже говорили, но и Галиано, и миссис Спектер требовали конфиденциальности по поводу причастности к делу семьи посла.

Я решила рассказать обо всем, но Спектеров упомянуть просто как «семью из Квебека».

Детектив снова слушал не прерывая. Скелет. Четыре пропавших девушки, потом три, потом одна. Кошачья шерсть. Слепок черепа. Когда я закончила, он целую минуту молчал.

– Девушек посадили за решетку лишь за то, что они стащили диски? – наконец спросил он.

– Судя по всему, одна из них вела себя крайне непристойно.

– Непристойно?

– Сопротивлялась, выкрикивала ругательства, плевалась. – Этими сведениями поделилась со мной миссис Спектер, когда мы ждали в аэропорту.

– Странно. Не могу понять, почему Шанталь вообще держали в тюрьме Южного округа.

– Ты знаешь про посла?

Не верю собственным ушам! Я так старалась соблюсти тайну частной жизни Спектеров, а у этого супер-шпиона уже полны были карманы записок.

– Дипломаты пользуются иммунитетом, – продолжал он.

– Дипломатическим иммунитетом, – огрызнулась я.

Закрыв глаза, я с трудом подавила злость. Райан позволял мне болтать без умолку, хоть все это и так ему уже было известно. И откуда он узнал про Спектеров?

– Господи, Райан! Я могу хоть над чем-то работать без твоего вмешательства?

Коп продолжал гнуть свою линию.

– Дипломатический иммунитет не действует в родной стране. Почему Шанталь сразу же не выпустили?

– Может, ей не хотелось расставаться с оранжевым комбинезоном. Как давно ты узнал?

– Меньше чем через час ее должны были увезти на лимузине.

– Девчонка назвалась фальшивым именем. Полисмены понятия не имели, кто она такая. Как давно ты знаешь про Спектеров?

Он снова проигнорировал вопрос:

– И кто раскрыл ее?

– Шанталь воспользовалась разрешенным телефонным звонком, чтобы связаться с подругой. – Об этом мне тоже рассказала миссис Спектер.

– А подружка связалась с мамочкой.

Я испустила театральный вздох:

– Да.

– А люди в полосатых костюмах решили: пусть непутевая Шанталь слегка поостынет, пока ее мамаша мчится в Квебек на всех парах.

– Вроде того.

За ограждавшей двор стеной послышались шаги. На парковке через улицу вхолостую заработал двигатель автомобиля.

– Несколько часов.

– Что? – снова огрызнулась я.

– Я знаю об этом несколько часов. Галиано сообщил сегодня днем. – Райан улыбнулся и слегка пожал плечами. – Старина Бэт такой же, как прежде.

Когда раздражена, я становлюсь вспыльчива и готова ругаться. Когда зла до белого каления, внутри все мертвеет, разум застывает, голос становится ровным, а любая реакция – ледяной.

Меня обсуждали старые школьные друзья. В голове словно щелкнул переключатель.

– Ты звонил Галиано? – бесстрастно спросила я.

– Он мне звонил.

– Детектив Галиано что-либо спрашивал о моей компетентности?

– Он спрашивал о семье Спектеров.

На мгновение наступила тишина. Райан закурил.

– Вы обсуждали меня по-испански?

– Что? – Мой намек на прежние времена ускользнул от него.

– Неважно.

Райан глубоко затянулся, выпустил облачко голубого дыма.

– У Галиано были новости о подозреваемом, – сухо сказал он, словно читая вслух телевизионную программу.

– И он позвонил тому, кто не имеет к делу никакого отношения.

– Он хотел узнать, что у меня есть о Спектерах. И он пытался связаться с тобой.

– В самом деле?

– Звонил тебе на мобильный. Собственно, я и пришел об этом сказать.

– Врешь.

– Ты проверяла недавние сообщения?

Я их не проверяла.

Я молча прошла в комнату и достала из сумочки телефон. Четыре пропущенных звонка, все международные. Нажала кнопку голосовой почты. Два сообщения.

Первое было от Олли Нордстерна. У чертова репортера имелось ко мне несколько вопросов. Не могла бы я перезвонить? Я нажала кнопку удаления.

Второе – от Бэта Галиано.

«Думаю, вам будет интересно. Вчера ночью мы арестовали подонка, убившего Клаудию де ла Альду».