20
— Слышала, вы убили собаку. Выглядите паршиво. Кофе не хотите?
Луиза Монро. Луиза Монро широко ему улыбается и указывает на Королевский музей через дорогу от Шерифского суда.
— Братаетесь с врагом?
— Там есть хорошее кафе, — сказала она.
Она приоделась — черный костюм, белая блузка, каблуки. Вчера на ней были джинсы и футболка с замшевым пиджаком. Ему больше нравился джинсовый вариант, но костюм ей шел. У нее были красивые лодыжки, «точеные», как сказал бы его брат. Джексон всегда питал слабость к лодыжкам. Все остальные части женского тела ему тоже нравились, но лодыжки он ценил особенно. В нем точно заговорил плохой Джексон, это он думал про лодыжки Луизы Монро, злобный двойник, который вечно сидит в засаде у него в мозгу. Хороший Джексон, Плохой Джексон. Эта парочка в последнее время часто устраивала потасовки. Джексону не нравилось представлять, что будет, победи в нем Плохой Джексон. Доктор Джекилл одолел мистера Хайда? Кто из них хороший, а кто плохой? Он понятия не имел, не читал эту книгу, только смотрел фильм «Мэри Райли», до середины, на видео, — выбирала Джози, — пока не задремал на диване, переваривая пиццу.
— Не убивал я эту собаку. Она сама умерла. Собака же может умереть от естественных причин, что бы там ни говорили. Как я понимаю, вы ее не нашли, да? Утопленницу?
— Нет, мне жаль.
Лучше бы она сказала «еще нет». Жаль ей — можно подумать, занимаясь поисками мертвой девушки, она делала ему личное одолжение, а не вела полицейское расследование. Вдруг Джексон заметил выходящего из здания суда Теренса Смита с приклеенным к уху телефоном.
— Эй, ты! — заорал Джексон, бросаясь к нему. Луиза Монро поймала его за рукав и удержала:
— Спокойно, тигр, а то снова окажетесь в суде.
Теренс Смит отсалютовал ему двумя пальцами, расставленными рогаткой, и сел в такси.
— Лживый ублюдок, — пробормотал Джексон.
— Все так говорят.
— Значит, вы признали свою вину, несмотря на то что невиновны? — Луиза Монро задумчиво отхлебнула латте, тогда как Джексон опрокинул в себя тройной эспрессо, будто лекарство. — Вы католик?
— Моя мать была ирландкой. Она была очень религиозна. Я не оправдал ее ожиданий.
— Я шотландская католичка, а это двойная обуза: в голове та же чушь, но при этом всегда готов нарваться на драку.
— Вы оправдали ожидания своей матери? — спросил Джексон.
— Нет. И она моих тоже.
— Я решил, проще признать вину.
— Мистер Броуди, вы родом из страны Вверх Тормашками?
«Мистер Броуди». Так обращалась к нему Джулия в начале их знакомства, и в ее устах его фамилия звучала вызывающе интимно, словно он был персонажем романа эпохи Регентства. Теперь она просто говорила «Джексон», как кто-то, знавший всю его подноготную.
— Я просто подумал, что так действительно будет быстрее, чем снова идти в суд, искать адвоката, затевать всю эту канитель. Свидетелей у меня не было, телесные повреждения у парня налицо, а про свои собственные я умолчал. — Он вытянул руку, но решил, что задирать рубашку и демонстрировать остальные багровые трофеи в благостной атмосфере музея не стоит. — Моя боевая рука, — уныло сказал он.
— Он наступил вам на руку? Когда вы лежали на земле? И вы не заявили, что это самозащита? Вы идиот.
— Мне это уже говорили.
— Вы бывший полицейский, ни в чем дурном замешаны не были, это ваше первое правонарушение.
— Я перешел на темную сторону.
— Зачем?
— Чтобы посмотреть, как там.
— И как?
— Темно. — Он вздохнул и поморщился от боли в ребрах. Разговор начал его утомлять. — Что насчет «Услуг»? Что-нибудь нашли?
— Вчера поручила Джессике. В телефонной книге ничего…
— Вот уж и правда сюрприз.
— В списке зарегистрированных предприятий — тоже, ни электронного адреса, ни веб-сайта, но тысячи ссылок на что угодно — от выгуливания собак до жесткого порно, притом неясно, какие из этих контор в Эдинбурге. В полиции нравов сказали, что никогда не слышали ни о сауне, ни о стрип-клубе с таким названием.
— Нужно искать визитные карточки — в телефонных будках, туалетах, пабах, клубах. — У Джексона появилось чувство, которого он давно не испытывал, сперва он не понимал, в чем дело, но потом до него дошло — то был азарт. Он ведет расследование, пытается разгадать головоломку, добраться до истины. («Признайся, Джексон, ты чувствуешь себя кастратом».) — Вы опрашивали девиц на улицах?
— У вас, вижу, закрутилась полицейская антенна. Выключайте.
Она до крови прикусила губу. Джексон заметил, что у нее там шрам или корка. Значит, привычка. Луиза Монро выглядела такой собранной, но самоедство указывало на глубоко запрятанный невроз. Он подумал о змее, которая кусает собственный хвост, пожирая себя. Интересно, что она делала в суде? Спрашивать он не стал.
— Тип, который напал на меня вечером, Теренс Смит — я его называю Хондой, — вчера засветился в дорожной разборке. Вел себя как маньяк, совершенно не думал, что творит. Прямо викинг-берсерк.
— Вы там были? Вы что, профессиональный свидетель, разгуливаете по улицам в поисках преступлений?
— Нет, это мое проклятие.
Она рассмеялась:
— И кто же вас проклял?
— Думаю, я проклял сам себя. — Потому что он явно идиот.
Смех делал ее другим человеком.
— Я видел, как он ударил кого-то бейсбольной битой, а через несколько часов он нападает на меня, угрожает, говорит, чтобы я держал рот на замке. Он знал, как меня зовут. Откуда он мог это узнать?
— Значит, вы были единственным свидетелем того происшествия?
— Нет, — ответил Джексон, — там были десятки свидетелей. Он не видел меня, и у него было куда больше причин искать парня, который его остановил, — какой-то парень швырнул в него портфель. Может быть, он и его «предупредил».
— Или, может быть, он — обычный грабитель, а то, что он вам угрожал, вы просто придумали.
— Придумал?
Луиза слушала его с таким вниманием, он решил, что она ему верит. Джексон внезапно почувствовал себя обманутым.
— Давайте посмотрим, что у нас есть, — сказала она. — Вы говорите, что стали свидетелем дорожной разборки, и заявляете, что предполагаемый зачинщик происшествия впоследствии на вас напал, — хотя сами признали себя виновным в нападении на него, — вы заявляете, что нашли труп, но ваши слова ничем не подтверждаются. Вы — миллионер, но только и делаете, что нарываетесь на неприятности. Согласитесь, Джексон, на бумаге это выглядит паршиво.
Она вдруг назвала его по имени, и это удивило Джексона больше, чем отсылка к его биографии, но, с другой стороны, она ведь не могла не навести справки. Из них двоих глупцом был он — с синяками и обвинительным приговором.
— У вас на губе кровь, — сказал он.