Глава 30
Отражение никогда не умирает
– К сожалению, мистер Гривз умер, – сказал Генри Сиджвик.
– Как леди Тракстон? – спросил Уайльд.
– Она сильно потрясена, сейчас отдыхает в комнате. Моя жена при ней неотлучно.
Он обернулся к Конан Дойлу. Глаза его опухли от недосыпания.
– Вы могли бы навестить ее, доктор Дойл.
– Да, я обязательно к ней зайду.
Леди Тракстон лежала на кровати в своем черном наряде. Элеонора Сиджвик сидела на стуле у постели девушки и держала ее за руку.
Доктор приблизился к ним. Хоуп взволнованно искала его взгляд.
– Что с Шеймусом? – спросила она дрожащим голосом.
Конан Дойл замялся, не желая еще больше ее огорчать.
– Он поплатился за свои поступки.
– А миссис Криган? – вымолвила она, задумавшись.
– Боюсь, ей тоже не повезло, – ответил он сдавленным голосом.
Хоуп Тракстон закрыла рот ладонью, на глазах выступили слезы. Она отвернулась и уставилась в стену невидящим взором.
Конан Дойл медлил, вглядываясь в прекрасные черты, изящный рот с родинкой в виде полумесяца в уголке пухлых губ. Со вздохом отступил и направился к выходу. Еще раз посмотрел на портрет девочки в синем платьице. Подошел ближе и застыл на месте. Вытащил авторучку из внутреннего кармана, повертел головой в поисках бумаги. Раскрыл красную кожаную коробку для канцелярских принадлежностей. Внутри лежала аккуратная стопка почтовой бумаги с водяным знаком в виде феникса. Доктор вытащил один лист и срисовал родинку.
Вернувшись к кровати, Конан Дойл сравнил изображение с оригиналом. Один в один. Шотландец покинул комнату с невозмутимым видом, в то время как его мозг лихорадочно работал.
– Ах вот ты где, Артур.
Уайльд спешил к другу по мраморным плитам холла. Конан Дойл изучал портрет Мэрайи Тракстон.
– Артур, – повторил ирландец, коснувшись его локтя, – ты здоров?
Конан Дойл взглянул на него серьезно:
– Меня поразил этот портрет, как только мы появились в замке.
– Неплохая работа для своего времени.
– Второй раз я рассматривал его вместе с мадам Жожеску, и он показался мне живым. Она тогда упомянула одну любопытную деталь, и теперь я столкнулся с чем-то весьма странным.
– В каком смысле?
– Обрати внимание на серповидную родинку на щеке Мэрайи Тракстон. Видишь, она отражается в ворожейном зеркале?
Уайльд сощурился, водя глазами по портрету.
– Да, кажется, вижу.
– Ты хорошо помнишь уроки геометрии?
– Я же говорил, математика не моя стихия.
– А про ось симметрии не забыл?
Уайльд сосредоточенно наморщил лоб:
– Смутно припоминаю. Что-то я не пойму, Артур, к чему ты клонишь?
– Теперь мне ясно, почему Эдвард Тракстон боялся зеркал.
Конан Дойл порывисто отвернулся и направился в сторону гостиной.
– Идем, Оскар.
Уайльд догнал друга и зашагал с ним в ногу.
– Куда мы?
– Захватим что-нибудь тяжелое, чтобы разбить зеркало.
Уайльд схватил друга за рукав:
– Объясни: зачем?
Конан Дойл был весь во власти своей идеи.
– Мы должны разыскать все до последнего зеркала в доме… и уничтожить.
Вооружившись кочергами, Артур Конан Дойл и Оскар Уайльд вошли в зеркальную комнату. Они боялись пошевелиться и невольно вздрагивали – их окружало множество двойников. Многократно отраженный луч лампы заполнил помещение светом.
– Что теперь? – спросил Уайльд.
Конан Дойл вытащил из кармана бумажку, развернул и показал ему:
– Это зарисовка родинки леди Тракстон. Смотри, рога месяца направлены влево, значит луна растущая.
Он повернулся к большому напольному зеркалу:
– Теперь взгляни на отражение рисунка в зеркале.
Уайльд недоуменно уставился на отражение, и огонек зажегся в его глазах. Он сосредоточенно поджал губы.
– В зеркале изображение перевернуто, и растущая луна становится убывающей!
– Перед смертью Мэрайя приказала служанке принести ворожейное зеркало. Оно поймало ее отражение, а мадам Жожеску говорила, что отражения никогда не умирают.
– Что объясняет отвращение лорда Тракстона к зеркалам?
– Все женщины семейства Тракстон рождаются с лунной родинкой. Вот что интересно: на портрете в холле у Мэрайи она изображает убывающую луну, а отражение в ворожейном зеркальце – нарастающую.
– Да, странно.
– Это еще мягко сказано. Присмотревшись, я понял – изображение на портрете отображается в перевернутом виде. С ним что-то случилось после смерти Мэрайи, будто оно заколдовано. Мне кажется, она продолжает жить, перемещаясь от зеркала к зеркалу.
– Как сказочно.
– Вот почему мы должны уничтожить все зеркала в доме.
– Боже мой, ты уверен? Разбитое зеркало приносит семь лет неудач.
– Нам придется расколотить гораздо больше.
– Очень жаль, – сказал Уайльд, – да, видно, ничего не попишешь. – Он отступил от большого зеркала и кивнул на него другу: – После тебя, старина, ты у нас самый удачливый.
Конан Дойл размахнулся и ударил изо всех сил. Зеркало разлетелось вдребезги. Друзья пошли в разные стороны, усердно орудуя кочергами. Звон стоял оглушительный.
– Семь дет неудач, – причитал Уайльд, разбивая зеркало. – Четырнадцать лет неудач, – посчитал он за Конан Дойла. – Двадцать один год неудач.
Зеркальная бойня продолжалась, пока они не оказались по колено в осколках.
– Стой! – закричал вдруг Уайльд.
Конан Дойл замер с поднятой рукой:
– В чем дело, Оскар?
– Мои вычислительные навыки иссякли. Насчитал уже двести сорок пять лет неудач. Может, остановимся?
Конан Дойл огляделся: все зеркала уничтожены, кроме одного. Он достал из заднего кармана пиджака ворожейное зеркальце. Посмотрел на свое выпуклое отражение в черном диске. Неожиданно обсидиановую поверхность заволокло клубящимся туманом, который собрался в изображение сурового лица Мэрайи Тракстон. Он бросил зеркало, как горящий уголек, занес над ним кочергу и вонзил со всего размаху в самую середину – крак! Трещины расползлись белесой паутиной, и изображение Мэрайи исчезло. Око, пронзающее время, навсегда ослепло. Конан Дойл пинками раскидал его осколки по комнате.
– Двести пятьдесят два года неудач, – простонал Уайльд. – Остаток жизни я проведу взаперти в собственном доме.
– Боюсь, есть еще кое-что.
– Да нет же! – заныл Уайльд, вытирая лоб кружевным платочком. – В этом старом доме не осталось ни единого зеркала.
– Зеркал нет, но есть портрет Мэрайи Тракстон в холле. В нем таится какая-то сила, и пока мы его не уничтожим, замок не избавится от проклятия.
