Глава 26
На смертном одре

Павлины в испуге разбежались и возмущенно заголосили, когда мимо, взметая гравий, прогрохотал катафалк и обдал их грязью. Он остановился у каменной лестницы с фениксами. Сгущались сумерки, рабочий день был позади. Садовник катил ручную тележку с лопатами и граблями в сарай. Увидев гостя, он оставил инструменты, бросился к поводьям и резко рванул на себя. Конан Дойл спрыгнул на землю.

– Спрячь его за домом, – велел он.

– Сэр, вы давно должны быть в Лондоне.

– Планы изменились.

– А как вы узнали, сэр?

Конан Дойл замер, едва ступив на гулкие ступени с чемоданом под мышкой:

– Узнал о чем?

– Ваш друг при смерти. Сомневаюсь, что он переживет эту ночь.

Тошнота подступила к горлу. Он никогда себе не простит, если что-то случится с Оскаром.

– О ком это вы? – спросил Дойл, затаив дыхание.

– Американец слег, мистер Дэниел Данглас Хьюм, – ответил Тоби, обнажив голову.

Благодарение Создателю, это не Оскар. Все же Конан Дойл встревожился:

– За врачом послали?

Садовник тряхнул головой:

– Мистер Хьюм не велел, говорит, настал его час. Он хотел повидать вас перед смертью; будто знал, что вы вернетесь.

Конан Дойл ворвался в спальню. Американец лежал навзничь, утопая в подушках.

– Мне только что сообщили.

Хьюм рассеянно наблюдал, как доктор приближается к постели. Он задыхался, как рыба на берегу.

– Я отправляюсь в последний путь. – Хьюм помолчал, судорожно хватая воздух ртом. – Джинн выдохся.

На лице его залегли тени, и они не исчезли, когда Конан Дойл поставил лампу на прикроватный столик. Доктор опешил.

– Смертную тень не рассеять физическим светом, – объяснил Хьюм. – Много лет мне удавалось сдерживать ее натиск, но сил больше не осталось.

Доктор понурился, пощупал пульс на шее больного, припал к груди. Мокрота в легких шумела, как прилив в подводной пещере. Дойл выпрямился, серьезно озабоченный.

Хьюм улыбнулся, видя его реакцию. Американец был уже не тот, что прежде, выглядел лет на сорок, осунулся, глаза впали, как у заключенного смертника.

– Я умираю, доктор Дойл. Мне не избегнуть реки вечности.

Конан Дойл приуныл еще больше.

– Зато теперь я вне подозрений.

Доктор печально улыбнулся:

– Мы почти сразу исключили вас.

– Я верю в судьбу, доктор Дойл. Она управляет нами, все усилия обмануть ее тщетны. Много лет назад мне захотелось узнать, когда и где я умру. С тех пор и бегаю от своей участи, скитаюсь по свету, пользуясь благосклонностью сильных мира сего. Трачу попусту свою энергию. В постоянной суете провел я жизнь, так и не успев ею насладиться. Теперь, когда она покидает меня, я испытываю муки… как и всякий смертный.

Конан Дойл призадумался.

– А вы можете сказать, – прошептал он, – удастся ли помешать убийству леди Тракстон?

Ужасный приступ кашля напал на Хьюма, разрывая его легкие на части, и не дал ему ответить. Конан Дойл приподнял его за плечи. Страдалец задыхался от спазма, отхаркивал мокроту в шелковый платочек, пока не утомился настолько, что был уже не в силах бороться дальше.

– Судьба, словно петляющая тропа, – проговорил он, захлебываясь. – Мы можем пытаться отсрочить свой час, играть с ней в прятки, но избегнуть ее не в нашей власти. Ведь что-то заставило вас вернуться, хотя вы не должны были присутствовать на последнем сеансе. Волю рока трудно одолеть, хотя… – добавил он с замогильной улыбкой, – не всегда то, что видишь, соответствует действительности.

Конан Дойл потрогал его влажный лоб:

– Если вам что-то понадобится, сразу зовите меня.

Он повернулся к выходу. Хьюм схватил его руку с силой, какую трудно заподозрить в умирающем.

– Прежде чем покинуть этот мир, я, не щадя себя, буду вам помогать. И хотя не смогу присутствовать на сеансе, верьте: если мне удастся отсрочить уход, все мои помыслы будут с вами.

Хватка ослабла, рука безжизненно упала. Взгляд затуманился на изможденном лице.

– Мне предстоит долгий путь, нужно подготовиться.