29
Когда в трубке раздался голос Клоделя, я назвалась и сразу же перешла к делу.
– Я вам рассказала не все. Паук Маркотт был не единственным, о ком упомянул Дорси. Он сообщил, что владеет информацией о Саванне Оспрей.
– Той девушке, чьи останки мы обнаружили в Сен-Базиль-ле-Гранд?
– Да. У меня есть основания предполагать, что он говорил правду.
– Да уж, Дорси мастак в таких делах.
Я пропустила мимо ушей его язвительность.
– Вы оставляли на моем столе фотографию?
– Нет.
– Значит, кто-то другой оставил. Это старый моментальный снимок, сделанный набайкерской тусовке.
– Скорее всего, традиционное «молитвенное» собрание.
– Больше похоже на пикник или ночевку на природе.
– Угу, просто такое название.
Я глубоко вдохнула, чтобы голос не дрожал.
– Саванна Оспрей тоже здесь.
– Вы уверены? – По голосу я поняла, что ему подобная вероятность кажется неправдоподобной.
– Абсолютно.
– А какое отношение это имеет к Дор…
– Снимали в Миртл-Бич.
– Почему вы так решили?
– По крайней мере, один из паствы красуется в рубашке с надписью «Миртл-Бич».
– Знаете, у моего сына есть рубашка с надписью «Вожди из Канзас-Сити».
– Я в состоянии отличить ядовитый гриб от съедобного. На одном из продуктовых пакетов мне удалось разглядеть логотип «Пиггли-Уиггли».
– Ну и что за птица этот ваш «Пиггли-Уиггли»?
– Это сеть супермаркетов, парочка из которых есть в окрестностях Миртл-Бич.
– Зачем кому-то было называть супермаркет «Пиггли…»
– А также одним из изображенных может оказаться Чероки Дежарден.
Наступила глубокая тишина.
– Что дает вам основания так полагать?
– У этого парня на пряжке ремня написано «Чероки».
– Как он выглядит?
– Такого Джек Ханна держал бы на цепи и время от времени кидал бы ему ради всеобщего спокойствия куски мяса, – резко бросила я в ответ. Его скептицизм злил меня.
– Я имел в виду, походит ли этот парень с пряжкой на Чероки Дежардена?
– Лицо вышло нечетким. Да к тому же мне как-то не доводилось видеть Чероки Дежардена, когда у того еще было это самое лицо.
Последовала очередная пауза, затем Клодель шумно выдохнул.
– Я загляну к вам завтра с фотографиями Дежардека.
– Можно попробовать улучшить качество изображения.
– Договорились. Но времени у меня будет немного. У нас ожидаются осложнения из-за убийства Дорси, так что все отделение в полной боевой готовности.
Обуреваемая сомнениями, я поехала домой.
Дорси меня одурачил, и моя наивность стоила ему жизни.
Что, если тот человек на снимке вовсе не Чероки? Клодель явно отнесся к моей версии с прохладцей. Если я ошиблась, он еще больше укрепится во мнении, что я полная идиотка.
Я ведь так сглупила в отношении его напарника. Истолковала его поведение совершенно ошибочно. Может быть, точно так же я заблуждалась по поводу Райана? А Кит?
Каким образом снимок оказался у меня на столе? Почему не было никакой записки, никакого телефонного звонка? Его мог подложить один из детективов или кто-то из сотрудников лаборатории. Больше ни у кого такой возможности не было.
Я крутила руль и дергала рычаг переключения скоростей механически, почти не обращая внимания на другие машины.
Может, стоит неожиданно нагрянуть к Райану? Откроет ли он мне дверь? Навряд ли. Райан оборвал все отношения, потому что сам так решил. Но так ли это? Я до сих пор не могла свыкнуться с мыслью, что этот человек совершил преступление.
А Кит… Что у него общего с «Бандидос»? С наркотиками? Может быть, ему грозит опасность? Что именно Дорси пытался сообщить врачу?
Существовала ли гарантия того, что Кэти сейчас в безопасности, что ей не угрожает расправа от рук байкеров, находящихся за многие-многие километры от ее корабля? Ее последнее письмо пришло из Пенанга.
Кого я пытаюсь обмануть? Дорси убили, когда он находился под вооруженной охраной в местной тюрьме. Если les molards захотят добраться до тебя, можешь считать себя покойником.
– Проклятие! – Я с силой ударила по рулю краем ладони. Райан и Кэти находились вне пределов моей досягаемости, но я могла разобраться с делами Кита. Я пообещала себе серьезно поговорить с племянником сегодня же вечером.
Или утром, подумала я, сворачивая на пандус, ведущий на подземную стоянку. Я не имела ни малейшего представления, когда он вздумает заявиться домой, но решительно настроилась дождаться его в любом случае.
В этом не было необходимости.
– Приветик, тетя Темпе! – крикнул он мне, когда я пришла домой. В квартире витали ароматы тмина и куркумы.
– О, что за райское благоухание! – сказала я, опуская портфель в прихожей.
Племянник и кот растянулись на диване, окруженные остатками утреннего номера «Газетт». К телевизору была подключена игровая приставка, и по полу извивались провода.
– Я остановился на «Ля мэзон дю кари». Подумал, теперь моя очередь готовить.
Кит снял наушники и перекинул их вокруг шеи. До меня донеслись резкие металлические звуки «Грейтфул дэд».
– Здорово. Что ты заказал?
– Uno momento.
Он переместил ноги на пол и бросил наушники на диван. Берд рванул в сторону, столь неожиданно оказавшись по соседству с Джерри Гарсия. Кит сходил за квитанцией на кухню и зачитал девять названий.
– Ты что, ожидаешь к ужину членов законодательного собрания штата в полном составе?
– Нет, мэм. Я просто не знал, что вам придется по вкусу, поэтому решил сделать обзор местной кухни.
Эту фразу он произнес с сильным акцентом, удачно подражая владельцу того ресторана, где приобрел еду.
– Не беспокойся. Мы всего попробуем понемногу, – добавил Кит, возвращаясь к своей обычной техасской манере говорить.
– Давай я переоденусь, и мы поедим.
– Подожди. Сначала тебе следует увидеть кое-что.
Он покопался в разбросанных листках «Газетт» и вытащил раздел передовицы. Открыв посередине, сложил газету пополам и протянул мне, указав на заголовок.
ЗАКЛЮЧЕННОГО ЗАКАЗАЛИ ГАНГСТЕРСКИЕ БОССЫ.
В статье излагались подробности убийства Дорси, который был назван главным подозреваемым в расправе над Ивом Дежарденом по прозвищу Чероки. Автор статьи утверждал, что Дорси являлся подручным «Дикарей», а Чероки некогда входил в группировку «Хищников», хотя и отошел от дел в последние годы.
Журналист предполагал, что смерть Дорси могла быть ответным ударом за убийство Дежардена, и весьма подробно рассказал о предыдущих убийствах, в которых были замешаны байкерские группировки: близнецах Вайланкуртах, Ричарде Маркотте по прозвищу Паук и Эмили-Энн Туссен. Также там сообщалось, что похороны Дорси состоятся, как только коронер передаст родственникам тело.
В заключение статьи приводилось утверждение о том, что власти озабочены предстоящим обострением актов насилия и что похороны Дорси могут быть использованы как предлог для мести сторонников «Дикарей». В предстоящие несколько недель полиция намерена усилить меры безопасности.
Я подняла глаза на Кита и заметила его пристальный взгляд.
– Клево было бы сходить на эти похороны.
– Ни за что на свете.
– Фараоны с этих парней глаз не спустят, так что все они станут вести себя как заправские алтарные мальчики на богослужении.
– Нет.
– Там будет несметное количество крутых «харлеев».
– Ты и близко не подойдешь к кладбищу.
– Все эти моторы, собравшиеся вместе. – Он сделал вид, будто крутит руль мотоцикла. – Шум рычащих двигателей.
– Кит!
– Что? – Его глаза сияли, как у рьяного приверженца Троицы.
– Ты туда не пойдешь!
– Тетя Темпе, ты беспокоишься из-за всякой ерунды. Сколько раз те же самые слова, говорила мне Кэти?
– Пойду-ка надену джинсы, а потом мы поужинаем. Хочу спросить у тебя кое о чем.
Интересовавшую меня тему я затронула, когда мы приступили к десерту.
– Сегодня ко мне приходил следователь из оперативного штаба «Росомаха».
– Да? – Кит соскреб верх с рисового пудинга и зачерпнул полную ложку. – Глазурь, знаешь ли, вполне съедобная.
– Что-то она блестит как серебро.
– Угу.
Я старалась выиграть время, не зная, как сообщить ему.
– Он принес несколько фотографий, сделанных во время скрытого наблюдения.
Недоуменный взгляд. Очередная ложка пудинга.
– Следили за тобой.
Мой племянник наклонил голову и удивленно посмотрел па меня.
– Фотографировали на ярмарочной площади в Галвестоне. Ты в компании членов мотоклуба «Бандидос».
– Ой-ой-ой! – сказал Кит с дурацкой усмешкой. – Надо же, зависаю с плохими парнями!
– Это правда?
– Правда что?
– Ты водишься с «Бандидос»?
– Только один раз. Но я не хотел, большие мальчики заставили меня!
– Кит, это вовсе не смешно! Тебя сфотографировали с торговцами наркотиками!
Он отложил ложку и одарил меня очередной белозубой улыбкой. Я выжидающе смотрела на него, не улыбнувшись в ответ.
– Тетя Темпе, все просто. Я иногда хожу на барахолки. Байкеры, как ни странно, тоже время от времени там появляются.
Случается, что мы ходим на одни и те же рынки. Мы встречаемся и говорим о «харлеях». Вот и все.
– Следователь сказал, что тебя арестовывали за наркотики. Он откинулся на стуле и вытянул ноги.
– Просто замечательно! Снова это дерьмо.
– Какое дерьмо?
– Бог мой, да тебе опять кажется, что я не вышел из детсадовского возраста.
Его голос ожесточился, от смешливого настроения не осталось ни следа. Я ждала.
– Я всего лишь купил травку за десять долларов для одной подруги, потому что она оставила дома свой кошелек. Не успел я отдать ей марихуану, как откуда ни возьмись, нарисовался фараон и остановил меня за превышение скорости. Тогда-то он и нашел в моем кармане дурь. Ну, как, смахивает на историю о бывалом наркоторговце?
– Почему ты превысил скорость?
– Я слегка выпил.
Он старательно пытался большим пальцем ноги проделать дырку в ковре. Такой длинный тонкий палец, шишковатый в суставе, слегка выступающий из-под ногтя. У моего отца был точно такой же палец. Сейчас, когда я посмотрела на него, сердце сжалось от боли. Каждая клеточка его тела напоминала мне о папе.
– Ну ладно, я напился в стельку. Но я не принимаю наркотики. Я тебе об этом уже говорил. Матерь Божья, да ты начинаешь вести себя как мой папочка.
– Ты хочешь сказать, как все любящие родители. – Мой голос слегка дрожал от обуревающей меня злости, смешанной с нежностью.
– Слушай, я ходил на общественные работы и прошел их жалкую реабилитационную программу для наркоманов. Народ, вы что, собираетесь всю жизнь меня этим попрекать?
Выпалив эту гневную тираду, он встал со стула и, ссутулившись, вышел из комнаты. Через несколько секунд до меня донесся шум громко хлопнувшей двери в комнате для гостей.
«Что ж, аи да молодец, Бреннан! Заслуживаешь никак не меньше ордена за столь результативный вклад в воспитательный процесс».
Я убрала со стола, разложила обратно по пакетам остатки еды и загрузила посудомоечную машину. Затем набрала номер Говарда.
Трубку никто не поднял.
Черт тебя побери, Гарри, почему ты мне об этом не рассказала? И какого черта ты потащилась в свою Мексику?
Я позвонила Изабель, надеясь задать ей несколько вопросов относительно Лайла Криза.
Автоответчик.
Остаток вечера я провела с романом Пэт Конрой, который забросила неделю назад. Больше всего на свете мне хотелось сейчас оказаться в Каролине.
Как и следовало ожидать, Кит еще спал, когда я уходила на работу. На сей раз, планерку я не пропустила.
Возвратившись в кабинет, я застала там Клоделя.
– Ну, как, выяснили, кто убил Дорси? – поинтересовалась я, бросая на стол регистрационный журнал запланированных дел.
Он одарил меня взглядом, который запросто мог бы заморозить кипящую лаву, после чего протянул конверт.
Я села, открыла запертый на ключ ящик стола и вручила ему снимок с Миртл-Бич.
– Как вы сказали, откуда он у вас появился?
– Я не говорила. – Я протянула ему лупу. – Потому что сама не знаю.
– Он что, просто взял и с неба свалился?
– Можно сказать и так.
Клодель принялся рассматривать фотографию.
– Я заметила его вчера. Не берусь утверждать точно, когда именно он оказался на моем столе.
Несколько секунд спустя он замер и склонился над лупой. Затем сказал:
– Вы имеете в виду того мужчину рядом с «Зи Зи Топ»?
– Дайте посмотрю, – ответила я, слегка удивленная его музыкальными познаниями. Мне казалось, что такой человек, как Клодель, слушает только классику.
Он пододвинул снимок ко мне и показал.
– Да. Девушка рядом с ним не кто иной, как Саванна Оспрей. Клодель снова взялся за увеличительное стекло.
– Вы уверены?
Я вытащила школьную фотографию Саванны, которую мне дала Кейт. Он внимательно рассмотрел ее, затем вернулся к снимку пикника, потом снова к Саванне, мотая головой туда-сюда, словно следил за полетом мяча через сетку на Уимблдонском турнире.
– Вы правы.
– А как насчет парня с пряжкой?
Он показал конверт в моей руке, о котором я совершенно позабыла.
– Дежарден до болезни был крупным парнем.
Я вытряхнула фотографии, а Клодель обошел стол, чтобы мы могли смотреть их одновременно.
Крупный – не то слово. Фигура с фрагментами головы, которую я увидела в кресле, была всего лишь тенью того тела, в котором некогда обитал Чероки Дежарден. До того как рак иссушил его внутренности, а таблетки и всякая химия оказали свой волшебный эффект, этот человек своей массивностью напоминал скалу, хотя и рыхлую, с огромным вздувшимся выступом-животом.
Снимки охватывали период в несколько лет. Бороды приходили и уходили, волосы постепенно редели, но огромный живот и черты лица почти не менялись.
Пока не нагрянул рак.
За шесть месяцев до смерти от Чероки уже мало что осталось, он стал призрачной тенью себя прежнего, окончательно облысел и превратился в настоящий скелет, напоминая заключенного концлагеря. Если бы на снимке не было соответствующей маркировки, я бы никогда в жизни не подумала, что это один и тот же человек.
Всматриваясь в его лицо снова и снова, от снимка к снимку, я вспомнила одно старое высказывание Марлона Брандо. «У меня глаза как у мертвой свиньи», – сказал о себе состарившийся актер.
Не стоило даже брать в голову, Марлон. Они хорошо тебе послужили. Тогда как этот парень выглядел одновременно угрожающим и жалким, как бродяжка-собачонка с украденным куском мяса.
Но сколько мы ни старались, нам так и не удалось наверняка установить, был ли наш недавно умерший, но ничуть не оплакиваемый Чероки тем парнем, который красовался в пряжке на снимке из Миртл-Бич.
