19
Шивон Кларк умирала с голоду.
Она приехала в управление на Феттс, чтобы отчитаться перед начальством: вступающий в должность глава шотландской полиции проявлял интерес к делу Стрельба пока ещё относилась к разряду чрезвычайных происшествий, и новый начальник не хотел, чтобы его пребывание на посту с первых же дней ассоциировалось с ростом вооружённой преступности.
Она встретилась с Ребусом и Фоксом в бургерной рядом с кинотеатром на Уэстер-Хейлс и, уплетая двойной чизбургер, рассказала о допросе Дина Гранта.
— Я согласна с Джоном, — подытожила она. — Типчик тот ещё, но про Сондерса ничего не знает.
— А у нас тоже появились новости, — сообщил ей Фокс. Еду он решил не брать, только прихлёбывал слабый чаёк, пока Ребус ел хрустящие луковые кольца в кляре.
— Слушаю, — сказала Кларк.
Фокс передал ей содержание разговора с профессором Каттлом и историю того давнего вскрытия. На середине рассказа зазвонил телефон Ребуса. Ребус посмотрел на экран и вышел из выгородки, в которой они сидели.
— Придётся ответить, — сказал он, поднося телефон к уху и направляясь к выходу — Стефан? — проговорил он, выйдя за дверь.
Тучи заволокли небо, грозя дождём со снегом. На улице стояли столики, за которыми никто не сидел. К окошку, обслуживающему автомобилистов, стояла очередь, по дороге двигался плотный поток машин, выезжающих из города. Для кого-то рабочий день уже закончился…
— Я слышал, вы загребли вышибалу, который приторговывал наркотой в каком-то баре.
— У новостей длинные ноги, — сказал Ребус, выковыривая кусочек лука из зубов.
— Вот и прекрасно — куда как более подходящий кандидат.
— Мы так не думаем.
— Немножко усилий с вашей стороны — и дело в шляпе.
— Ты хочешь, чтобы я списал убийство Билли Сондерса на любого, кто подвернётся, если он не в ладах с законом?
— Так ведь оно и было когда-то — мы не мытьём, так катаньем убирали шпану с улицы.
— С тех пор многое изменилось, Стефан. Но раз уж ты позвонил, позволь задать тебе вопрос.
— Только давай скорее — мне нужно возвращаться на поминки.
— Что это за история про Фила Кеннеди? До меня дошли слухи.
— Какие могут быть слухи об этом подонке? Он давным-давно помер.
— Точнее, за неделю до Дугласа Мерчанта.
— Неужели?
— Я помню, как ты радостно потирал руки, когда пришла эта новость.
— Ничего удивительного.
— Я тебе скажу, что тут удивительно: результаты вскрытия были подделаны.
— Подделаны?..
— Ты, помнится, носил при себе фляжку…
— У меня и сейчас фляжка в кармане. Ты к чему клонишь, Джон?
— Я клоню к тому, что ты хорошо постарался представить смерть Филипа Кеннеди как несчастный случай на почве пьянства.
— Поосторожней с такими обвинениями. А что говорит профессор Доннер? Подожди-ка… ведь его уже нет в живых?
— Но есть Дод Блантайр — он должен был видеть, как ты достал из кармана фляжку.
— Ты, похоже, сам наклюкался, Джон? Ещё немного, и расскажешь про розовых слонов…
— Вердикт «вина не доказана» — представляю, как ты взбеленился. Поэтому ты отправился к нему домой…
— Эй, приятель, полегче на поворотах.
— Мы разве были приятелями — мы с тобой?
— Мы были больше чем приятели — мы были святые Тайного завета.
— Но нашим евангелием был экземпляр Уголовного кодекса Шотландии. Такая большая чёрная книжка в кожаном переплёте с медными заклёпками. И мы все плевали на него, а потом долго досуха тёрли. Я-то, дурак, думал, это что-то вроде присяги, но я здорово ошибался — мы тем самым посылали закон ко всем чертям, потому что мы якобы лучше знаем, что делать. Мы же настоящие хозяева города…
— Безусловно.
— А Тайным заветом эта книжица называлась потому, что это ведь не слово Божье — законы пишет парламент, а значит, ими можно пренебрегать.
— Мы добивались неплохих результатов, если ты напряжёшь память.
— О да, результаты мы выдавали, но какой ценой? Мне кажется, мы всё ещё платим по счетам.
— Почему-то я не чувствую угрызений совести. С чего бы это?
— Да потому что для тебя никого не существует, ты никого, кроме себя, не видишь. Пока твои деньги приносят тебе ещё больше денег, весь мир может катиться к чёртовой матери.
Ребус услышал холодный смешок.
— Ты несправедлив, я вон даже пришёл на похороны своего политического врага.
— Не многовато ли врагов ты уже похоронил? Странная получается картина.
Молчание продолжалось довольно долго, наконец Гилмур сухо сказал:
— Мне пора возвращаться.
— Наслаждайся свободой, Стефан. Может быть, недолго осталось…
Ребус отключился и направился назад в выгородку, где Кларк уже закончила есть и теперь со страдальческим выражением на лице держалась за живот.
— Так плохо? — спросил Ребус.
— И слишком быстро, — объяснила она, подавляя отрыжку.
— Так как тебе гипотеза Малькольма?
Она посмотрела на одного, потом на другого и пожала плечами:
— Неплохо бы подкрепить её фактами.
— Я тоже так считаю, — согласился с ней Ребус.
Кларк поймала взгляд Фокса.
— Просто я не уверена, что всё это приближает нас к ответу на вопрос: кто убил Билли Сондерса? Хотя, может быть, для вас это и не так уж важно, если в вашем списке приоритетов Саммерхолл по-прежнему на первом месте.
— Я не вижу особой разницы в расстановке приоритетов. И не уверен, что её видит Джон.
— А что с делом Пэта Маккаски? — спросил Ребус. — Следствие всё топчется на месте?
— Да, насколько мне известно, — ответила Кларк. — И это выводит Ника Ральфа из себя. — Она посмотрела на Ребуса. — Ты считаешь, что его смерть связана с аварией?
— Подружка Джессики спала с ним, — сообщил Ребус.
— Что?
— Элис Белл. У неё была связь с отцом Форбса.
— А Форбс знал?
— Не уверен. Элис говорит, что не знал.
— А Джессика?
— Нет.
— А не могло быть так, что Форбс с Джессикой ехали в машине и случайно увидели эту парочку?
— Да, тут я бы нажал на газ! — согласился Ребус. — Но Элис на сей счёт помалкивает.
— Может, стоить покрепче за неё взяться?
На лице Ребуса было ясно написано «нет».
— Я полагаю, вы всё равно пойдёте с этим к старшему инспектору Ральфу? — обратился он к Фоксу. — Так хоть ваша задница будет прикрыта, если информация окажется важной.
Фокс несколько секунд взвешивал услышанное, потом кивнул.
— А может, это тебе лучше сделать? — спросил Ребус Кларк.
— Мой приоритет — Сондерс. — Она посмотрела на часы. — А это означает, что я должна вернуться и пощёлкать кнутом.
— Загляни по дороге в аптеку, — сказал Ребус, показывая на её живот. — Купи ливер-солт — помогает.
— Приму к сведению, — сказала Шивон Кларк.
Тем вечером Ребус в поисках парковки проехал всю Арден-стрит, но остановиться смог только на Марчмонт-кресент. Ругаясь на чём свет стоит, он запер машину, перешёл Марчмонт-роуд, завернул в магазин купить провизии и поплёлся домой. В конце Арден-стрит он увидел, что возле одной из парадных кто-то сидит, привалившись к дверям. Подойдя поближе, он узнал Форбса Маккаски. На молодом человеке был траурный костюм, но галстук отсутствовал. Три верхние пуговицы заляпанной пятнами рубашки расстёгнуты. Он, видно, курил сигарету — она всё ещё была зажата у него между пальцами, хотя от неё остался только фильтр и дюйм пепла. Ребус слегка попинал Маккаски ногой.
— Эй, просыпайся, просыпайся, — сказал он.
Глаза открылись — остекленевшие, бессмысленные.
— Ты здесь живёшь? — спросил Ребус.
Собрав все силы, студент повернул голову и уставился на дверь у себя за спиной.
— Вроде бы, — неразборчиво пробормотал он.
— Перебрал? — предположил Ребус. — Или опробовал товар?
Ребус наклонился и принялся поднимать Маккаски на ноги. Парнишка был худощав, одни кости. Пиджак и туфли в непотребном виде.
— Как ты сюда добрался? — спросил Ребус.
— Я за рулём не сидел, — начал оправдываться Маккаски.
— Но в тот вечер сидел — ведь сидел?
— Нужно было драпать.
— От кого?
Но студент едва держался на ногах. Глаза снова закрылись.
— Давай-ка помогу тебе войти в дом, — сказал Ребус, обшаривая карманы парня в поисках ключей.
— Эй, вы что это делаете? — (Ребус повернулся на голос и увидел двух парней возраста Маккаски с продуктовыми пакетами.) — Вы что это шарите по карманам Форбса?
— Вы с ним живёте в одной квартире? — спросил Ребус. — Я шёл мимо, смотрю: он тут отдыхает. Ищу ключи, чтобы открыть дверь.
— Он был на похоронах отца, — сказал один из парней. — Оставьте его, мы сами с ним справимся.
— Вы уверены?
Маккаски снова моргнул.
— Полиция, — сказал он.
— Ты хочешь, чтобы мы вызвали полицию, Форбс? — спросил один из парней, подозрительно поглядывая на Ребуса.
— Он говорит, что я и есть полиция, — сказал Ребус. Два студента подняли товарища. Ребус отошёл, чтобы не мешать им. — И у меня для него важное сообщение. Передайте, когда он вернётся из космоса: его дилерские подвиги закончились — Дино больше не будет поставлять ему товар.
— Я не понимаю, о чём вы говорите.
— Конечно не понимаешь. Но всё равно передай. — Ребус уставился взглядом на пакет в руке одного из парней. — Большой пакет кукурузных чипсов и банка сальсы? Ну-ну. Ты с таким же успехом мог бы вытатуировать у себя на лбу «курю коноплю»…
Возле дверей своего дома он услышал за спиной автомобильный гудок. Посреди дороги остановился белый «рейнджровер-эвоук», тонированное стекло с водительской стороны опустилось, и Ребус увидел Даррила Кристи, который смотрел прямо на него.
— Значит, вы живёте всё там же? — сказал Кристи.
— А ты? — ответил вопросом Ребус. — Всё живёшь с мамочкой?
— В пентхаусе с видом на лужайки Медоуз, — уточнил Кристи. — Есть время на пару слов?
— Только на пару.
Тогда садитесь.
Ребус обошёл машину, сел на пассажирское сиденье и устроил пакет у себя в ногах. Кристи доехал до конца улицы и свернул направо.
— Мы едем в какое-то конкретное место?
— Просто не люблю стоять. Так меньше шансов, что подслушают.
— Рановато у тебя развилась паранойя.
— А тот парень на улице — у него какой диагноз?
— Поминки.
— Я вроде как узнал его.
— Сын министра юстиции. Так что ты хотел, Даррил?
— Кто-то из ваших коллег вызвал моего вышибалу на допрос.
— Ну?..
— Его уже во второй раз вызывают, и у меня возникают вопросы.
— Какие тут могут быть вопросы? Ты сам нам сказал, что Дин Грант в ту ночь дежурил. Нам нужно знать, не видел ли он, кто садился в такси.
— И?..
— Почему бы тебе не спросить его самого?
— Я спрашивал.
— И что он сказал?
— Ему платят за то, чтобы у меня не было проблем, а не за то, чтобы он их мне создавал.
— Вполне согласуется с его показаниями: он ничего не видел. Немного странно — ведь он стоял на дверях. Вот и пришлось вызывать его ещё раз, поднажать. — Ребус посмотрел на Кристи — как тот реагирует. Если Кристи спокойно примет всё, что сказал Ребус, то Дин останется у него на работе и, возможно, будет даже считать себя должником Ребуса и когда-нибудь в будущем отдаст должок. «Рейнджровер» остановился перед светофором на Баклю-стрит, Кристи включил правую мигалку, немного проехал и снова включил правую. Они ехали по кругу. Скоро переползут через лежачих полицейских на узкой Мелвилл-террас и вернутся к тому месту, откуда начали круг. Они остановились, пропуская машины, и Ребус не удержался — посмотрел в сторону бывшего отделения Саммерхолл. Прошло тридцать лет, а он по-прежнему дышит одним воздухом с криминалом. Но Даррил Кристи был, очевидно, представителем новой породы. Молодой и голодный, конечно, продажный, но при этом умный. Умный не в том смысле, в каком «умна» уличная шпана: он расчётливый и коварный. Не имея собственного авторитета, чтобы влиять на события, он нашёл другие пути к успеху.
— Дело в том, — сказал Кристи, — что интерес уголовной полиции — это плохо для бизнеса, а бизнес и так переживает не лучшие…
— Только не говори мне, что ты пострадал из-за кризиса.
— Экономика одна для всех, мистер Ребус. Кругом конкуренты, и когда рынок сжимается, ты пытаешься найти новые возможности, даже если для этого придётся вторгаться в чужие сферы влияния.
— Борьба за сферы влияния? Тебя что, вытесняют с рынка?
— Пока, может, и нет.
— Но ты это предчувствуешь? — Ребус посмотрел на Даррила Кристи — тот неторопливо кивнул в ответ. — Около недели назад неподалёку от Керклистона случилась одна автомобильная авария. Вечером. У нас есть несколько гипотез.
— Да?
— Первая — местные рейсеры.
— А другая?
— Водитель приторговывал понемногу наркотой здесь, в Эдинбурге. У него был тут поставщик, но мне кажется, что тот пожадничал или надумал изъять лишнее звено из цепочки.
— У него точка где-то вблизи Ливингстона?
Ребус скосил взгляд на Кристи.
— Не исключено.
— У меня на примете есть кое-кто… Раньше он работал в Глазго, но всё никак не мог там притереться. Потом переместился в Айршир, потом в Ланаркшир…
— А теперь осел в Ливингстоне? Это же твоя территория, Даррил.
— Некоторые считают, что конкуренция всем только на пользу. — Кристи не сводил взгляда с дороги, отрываясь от неё, только чтобы посмотреть в зеркало заднего вида. Перед каждым поворотом он включал мигалку, всегда останавливался перед знаком «Уступи дорогу». Ещё недавно Ребус считал, что Фокс — самый осторожный водитель на свете, но Кристи мог легко заткнуть Фокса за пояс!
— И он продаёт наркотики?
— Я думаю, пока только начинает. Вы окажете мне услугу, если устраните его на время. — Кристи мрачно улыбнулся. — Его зовут Рори Белл.
— Мне сейчас недосуг оказывать услуги гангстерам.
— Тогда мне от вас, вероятно, нет никакой пользы. — Кристи остановился в начале Арден-стрит и впервые повернулся лицом к Ребусу. — Неужели инспектор Кларк думает, что я оставлю при себе Дина Гранта? Сказал он вам что-то или нет, он мне больше не нужен. Порченый товар. Для таких, мистер Ребус, нет места в сегодняшних суровых условиях спада — это горькая истина.
Ребус открыл дверцу и вышел, прихватив свой пакет. Даррил Кристи двинулся дальше — с таким видом, словно он тут же забыл о своём пассажире — всё внимание сосредоточено на дороге.
— Ну что ж, — пробормотал себе под нос Ребус, — извини, Дино.
— Я просто хотел вас поблагодарить, — сказал Фокс.
Он сидел с Шивон Кларк за столиком в шумном итальянском ресторане в конце Лит-уок. Вечер только начинался, но участников автобусной экскурсии привезли сюда на обед перед представлением в «Плейхаусе».
— За что? — спросила Кларк.
— За то, что замолвили за меня словечко перед Ребусом.
— Я ему что-то сказала? — Она наморщила лоб.
— Вы сказали, что считаете меня нормальным парнем.
— И за это вы пригласили меня на ужин?
— Не можете же вы питаться одними чизбургерами.
— Не напоминайте мне об этом. — Она демонстративно погладила живот.
Принесли напитки: для неё большой бокал «пино гриджо», для Фокса — томатный сок.
— И давно вы блюдёте сухой закон? — спросила она.
— Достаточно давно, чтобы никогда больше его не отменять. Вы не пытались убедить Джона бросить пить?
— Пыталась. Но он, похоже, справляется.
— Я думаю, к нему применим термин «функционирующий алкоголик».
— Тогда как вы…
— А я был «дисфункциональным» — так это называется. — Он помолчал. — Не подумайте, что я завидую его способности пить. Знает он об этом или нет, но алкоголь забирает у него больше, чем даёт.
— Вы с ним говорили?..
— Какой смысл? Я вижу, что он дёргается. Не по поводу алкоголя, а по поводу работы. Его мучит вопрос, сколько он ещё продержится.
— А без работы…
Фокс пожал плечами:
— А что у него есть, кроме работы?
— А у вас, Малькольм, — что есть у вас?
— Отец и сестра. Да ещё моя команда в «Жалобах». Мы по-прежнему встречаемся.
— Ну, теперь, когда вас перевели в уголовную полицию, неизбежно возникнет дистанция…
Фокс кивнул:
— И, кроме того, я ещё должен заслужить своё место. На первых порах мне не будут доверять. Но я не одинок, многие проходили через это — и ничего, не пропали.
Кларк покивала, соглашаясь с ним. Принесли заказанную еду, и они некоторое время молча ели. С соседнего столика доносились взрывы смеха.
— Приятно сознавать, что где-то существует иной мир, — сказал Фокс. — Иногда мы слишком отдаёмся работе, и она поглощает нас без остатка.
— После этого вступления…
Фокс посмотрел на неё и улыбнулся:
— Хотите поговорить о деле?
— Вы, видимо, считаете, что здесь есть связь: Дин Грант продаёт наркотики Форбсу Маккаски. Он же один из последних, кто видит Билли Сондерса живым. И Сондерс, и отец Форбса оказываются на кладбище.
— Вы забыли про Саммерхолл.
— Саммерхолл связан с Сондерсом, но не с Пэтом Маккаски, если только я не упустила какое-то звено.
— Стефан Гилмур, — подсказал Фокс.
— Потому что он представляет команду, противостоящую той, что борется за независимость? — Кларк, не переставая жевать, задумчиво кивнула. — Но я не чувствую никакой вражды между Гилмуром и Маккаски, ни малейшей. Все, с которыми мы разговаривали, говорят, что эти двое относились друг к другу с большим уважением.
— Возможно, только для видимости.
— Нет, я так не думаю.
— Вы хотите объединить усилия со старшим инспектором Ральфом? Слить два дела в одно?
— Пока не знаю. А вы по-прежнему делаете ставку на Саммерхолл?
— Да. Тем не менее я бы хотел известить Ника Ральфа о том, что отец Форбса Маккаски спал с хорошей знакомой Форбса — Элис.
— Жена ничего не подозревала?
— Наверное, придётся спросить об этом у неё.
— Мне позвонить Нику?
— На вашем месте я бы позвонил.
— А если Элис Белл будет всё отрицать?
— Значит, будет отрицать.
— И как это Джон вынудил её признаться? — спросила Кларк, в раздумье сощурив глаза.
— Джон умеет работать, этого у него не отнимешь, — сказал Фокс и потянулся за стаканом с томатным соком. Тем временем экскурсанты-театралы за соседним столиком дружно запели хор из мюзикла «Оливер». Фокс заметил, что Кларк обеспокоена. — Дело сложное, Шивон, но вы образцово его ведёте, просто образцово.
— Спасибо.
— Я это говорю не для того, чтобы к вам подольститься.
— Не сомневаюсь.
Одна из женщин, распевавших за соседним столиком, протиснулась мимо них, направляясь в туалет.
— Угасших дней вернутся ли мечты, — прокудахтала она.
— Джон! — выдохнула Мэгги Блантайр, едва поняла, кто это. Глаза её расширились. Он стоял на пороге коттеджа, подняв воротник, чтобы закрыть шею от ледяного дождя.
— Можно войти? — спросил он.
От растерянности она замешкалась с ответом.
— Я прибираюсь после ужина…
Она отошла в сторону и открыла дверь пошире. Ребус вошёл в холл.
— Тебе кто-нибудь помогает?
— Помогает с чем?
— С Додом.
— Да, приходят, когда его нужно укладывать в постель, и ещё утром — когда он встаёт.
— И это всё?
— Он больше ничего не позволяет. Давай сюда куртку. Что-нибудь случилось?
— Просто решил заглянуть.
— Если бы я знала, что ты придёшь… — Она провела пальцами по лицу.
— Ты прекрасно выглядишь, — заверил он её, пока она вешала его куртку. — Дод ещё не спит?
— Сидит в кресле. — Она показала рукой в сторону гостиной. — Смотрит телевизор, пока я мою посуду. Чашечку чая?
— С удовольствием. Я ненадолго.
Она кивнула и двинулась к кухне, а Ребус направился в гостиную. Дод Блантайр сидел в кресле — кажется, в той же одежде, что была на нём, когда Ребус видел его в прошлый раз. Вот только на шее у него было повязано кухонное полотенце, всё в пятнах.
— Я слышу — знакомый голос, — сказал он.
— Добрый вечер, Дод.
— Сними с меня эту штуку, а? — Блантайр дрожащей рукой показал на полотенце.
В комнате пахло тушёной говядиной. Ребус снял полотенце с шеи Блантайра и набросил его на подлокотник кресла.
— Хочешь выпить? — спросил Ребус.
— Двойной виски, если поставишь, — ответил Блантайр, с усилием скривив рот в улыбке.
— А я думал, теперь твоя очередь, — ответил Ребус, улыбаясь в ответ.
— С чем пожаловал, Джон?
— Да вот хотел узнать, как ты поживаешь.
— Изо всех сил стараюсь не помереть. Пока скриплю. Я смотрю, ваши вовсю навалились на Стефана.
Ребус кивнул:
— Он сам сглупил — не надо было звонить Сондерсу.
— Но это не преступление.
— Может, и нет.
— Со мной пока не говорили, но я знаю, что собираются.
Ребус кивнул.
— И с тобой?
— И с Жиртрестом.
— Ты приехал сверить наши истории, чтобы не было разнобоя?
— Я приехал, потому что…
Ребус замолчал на полуслове — Мэгги открыла дверь и вошла с подносом. Она приготовила целый чайник и насыпала в вазочку шоколадного печенья.
— С молоком? — спросила она.
— Да, но без сахара. — Ребус взял у неё кружку — на ней был логотип «Эйрфикса» и изображение «спитфайра». Ребус вдруг вспомнил: — Ты когда-то собирал модели, — сказал он Блантайру.
— Точно.
— У тебя на столе в Саммерхолле стояла парочка.
— Он за ними часами просиживал, — добавила Мэгги. — В доме повсюду стояли баночки с краской. Каждую деталь доводил до совершенства.
— Как и в работе полицейского, верно, Джон? — сказал Блантайр.
— Верно, верно, — поддакнул Ребус.
— Нам с Джоном нужно потолковать, — намекнул Блантайр жене.
— По поводу этого Сондерса?
— Чем меньше ты будешь знать, тем лучше.
Она помедлила. Потом увидела кухонное полотенце и сдёрнула его с подлокотника.
— Я буду на кухне, — недовольно проговорила она и широким шагом вышла из комнаты.
Ребус отхлебнул чая и сел на краешек дивана поближе к креслу Блантайра.
— Много она знает? — спросил Ребус.
Блантайру удалось мотнуть головой.
— А ты много знаешь? — спросил он.
— Расскажи мне о Филипе Кеннеди.
— Не напомнишь, кто такой?
— Скользкий Фил. Мы довели его до суда, но присяжные вынесли вердикт «вина не доказана». А вскоре его обнаружили дома со сломанной шеей.
— Ну и?..
— Ты присутствовал на вскрытии.
— Да?
— Так говорит профессор Норман Каттл.
— Ничего себе — он всё ещё жив?
— И не страдает забывчивостью. Хорошо помнит, что вы со Стефаном присутствовали. Потом старший патологоанатом профессор Доннер выдумал предлог, чтобы выпроводить его на время из анатомички. Когда он вернулся, желудок Кеннеди был вскрыт, и Стефан вылил туда виски из фляжки. Зачем он это сделал, Дод? Ты всё видел, ты должен знать ответ.
— А что говорит Стефан?
— Стефан думает, что мне незачем соваться в дела, которые меня не касаются. Но это меня очень даже касается.
— Кеннеди был мерзавец, каких поискать, Джон.
— Я не собираюсь с этим спорить. Но Стефан его убил и выставил дело так, будто это несчастный случай. То есть, возможно, это и был несчастный случай. Я не утверждаю, что Стефан собирался столкнуть его с лестницы. Так получилось, и он поскорее убрал концы в воду. Может быть, оставил там пару пустых бутылок, но потом сообразил: вскрытие всё равно покажет, что Кеннеди не пил. С Доннером Стефан был на дружеской ноге, а профессор не был чужд лёгкой коррупции. Каттл смотрел на коррупцию иначе, и потому его пришлось удалить из анатомички. — Ребус замолчал, подался вперёд и сказал: — Но ты ведь там был. Ты знаешь, что и как происходило.
— Ты слишком спешишь с выводами.
— Я был ещё совсем зелёным — в святых без году неделя, и меня в подробности не посвящали. Но Билли Сондерс каким-то образом об этом прознал, а значит, мог прикончить Дугласа Мерчанта без всяких последствий для себя, так как не сомневался: Стефан его отмажет. Тридцать лет спустя он почуял, что ему опять светит решётка, и не сильно обрадовался. Он охотно обменял бы свою осведомлённость на прекращение дела. Стефан не мог этого допустить…
Блантайр попытался протестующе покачать головой, плечи его задёргались.
— Ты помнишь тот пистолет, Дод? — спросил Ребус. — Тот, что изъяли у Лори Мартина? Об этом известно тем, кто ведёт дело Сондерса. Они считают, что именно этот пистолет и выудили из канала, — пистолет, из которого убили Билли Сондерса. Смотри, как всё складно, правда? Пистолет исчезает из стола Жиртреста и всплывает тридцать лет спустя…
Блантайр уставился на Ребуса мутным взглядом из-под тяжёлых век. Молчание продолжалось, пока его не нарушил Блантайр:
— А ты помнишь своё обещание, Джон? Тем вечером в пабе? Помнишь клятву, которую ты дал?
Прошедших лет словно не бывало. Ребус прекрасно всё помнил. Бар на Баклю-стрит неподалёку от Саммерхолла. Любимое место святых. Ребус не был уверен, что хозяин заведения в восторге от этого, но приходилось мириться. Славное местечко — клубы дыма и ругань. Каждый раз, когда открывалась дверь в туалет, в зал проникал запах мочи. Это был, вероятно, вечер пятницы: в баре не протолкнуться. Ребус только что получил выпивку у стойки. И тут у его плеча возник Дод Блантайр, предложил помочь — отнести к столику пару стаканов. Но сперва он обхватил запястье Ребуса и вывернул ему руку так, что Джон пригнулся и его левое ухо оказалось у самого рта Блантайра.
«Я знаю про тебя и Мэгги. Так вот, в этой истории мы сейчас ставим точку. Мы понимаем друг друга?»
Ребус молча кивнул. В ухо ему снова зашипел злобный голос: «И ещё. Вот цена, которую ты заплатишь за то, что я не искалечил тебя: что бы ни случилось среди святых, мы никогда об этом не говорим, никогда своих не закладываем. Ясно?»
Ребус открыл рот, но не мог найти нужных слов. Дод взял у него стаканы с виски — обычные обильные порции — и отнёс на угловой столик, где ждали Гилмур, Патерсон и Фрейзер Спенс, улыбающиеся, в капельках пота.
«За нас…»
«Один за всех…»
«Давай, Джонни, пей. Что с тобой такое? У тебя физиономия, как варёный рак, красная…»
— Помню, — подтвердил Ребус теперь в душной гостиной Дода Блантайра, глядя на человека, измученного болезнью, человека, которому жить осталось всего ничего.
— Уговор есть уговор, Джон. — Блантайр заметил, что взгляд Ребуса скользнул в сторону двери. — Не волнуйся, — сказал он. — Она не знает. В курсе только мы с тобой.
— Ты хочешь мне сказать, что покрывать убийство — это нормально?
— Про убийство — это твои домыслы. Кеннеди вполне мог сам свалиться с лестницы. Нам от тебя нужно только молчание.
Ребус встал и поставил недопитую кружку на поднос, потом повернулся лицом к Доду Блантайру, который изо всех сил пытался изображать из себя прежнего крутого Дода: вцепился пальцами в подлокотники кресла, словно в любой момент мог подняться на ноги.
— Я ухожу, — сказал Ребус.
— Мы заслуживаем лучшего отношения, Джон. Все мы.
Но Ребус, выходя из комнаты, упрямо качал головой. Он уже натянул на себя куртку, когда из кухни появилась Мэгги.
— Покурим в саду? — спросила она.
— Мне нужно идти.
— Что случилось? О чём он с тобой говорил?
— Ни о чём, Мэгги, просто мне нужно быть в другом месте.
Она протянула было к нему руки, но он отвернулся и открыл дверь, радуясь холодному воздуху и порывам ветра.
— Джон? — окликнула она его, но он, не оборачиваясь, шёл к калитке. — Джон!
Он поднял руку и помахал ей, но так и не повернулся.
«Мы никогда об этом не говорим, никогда своих не закладываем…»
«Давай, Джонни, пей…»
«В этой истории мы сейчас ставим точку…»
«Вот это точно», — пробормотал себе под нос Ребус.
Он открыл машину, сел. Зазвонил его мобильный, и он почувствовал, что это Мэгги. Он даже не стал доставать трубку из кармана, чтобы проверить. Повернул ключ в замке зажигания и тронулся с места.
