30

Давно перевалило за полночь, и на дорогах в районе роскошных вилл было пустынно. В некоторых домах мелькал свет телевизионных экранов, их обитатели еще не спали. На озере Меларен, на берегу которого располагался первый ряд домов, виднелись красные фонари бесшумно проплывающих грузовых судов. На подъездной дорожке последней виллы остановился старый «Мерседес-бенц SEL» тысяча девятьсот семьдесят второго года выпуска. Черный лак и хромированные части блестели в свете уличного фонаря. Машина была в превосходном состоянии и выглядела точно так же, как тридцать восемь лет назад, когда она выехала со стоянки торгового агента в Соллентуне.

Водитель за рулем «мерседеса» надел темные очки и пониже надвинул на лоб серую клетчатую кепку. Достав из внутреннего кармана дубленки пару опойковых шоферских перчаток, он с усилием натянул их на руки, затем повернул в зажигании ключ, и раздался басовитый рокот восьмицилиндрового двигателя, объемом шесть с половиной литров. Потянувшись к бардачку, извлек оттуда небольшую металлическую коробочку. В коробочке лежала ампула морфина и старинный металлический шприц. Водитель снял с иголки защитный колпачок и проткнул крышечку ампулы. Набрав в шприц морфина, он поднял ампулу к лампочке над головой и осторожно нажал на поршень. Когда с кончика иглы брызнула тонкая струйка жидкости, он снова надел на иглу колпачок. Теперь он был спокоен: у него все готово для охоты, вплоть до мелочей. Оставалось только найти подходящую жертву из списка возможных кандидатов.

Спустя двадцать минут черный «мерседес» уже въехал в центр Стокгольма. По обе стороны дороги высились конторские здания района Нурмальм. Желтый свет автомобильных фар ярко освещал зеркально-гладкую мостовую и выхватывал из темноты девушек, зябнущих на тротуаре в легкой одежде. Попавшие в луч света девушки цепенели, словно ослепленные лесные зверьки, и это зрелище забавляло водителя. Он напевал себе под нос веселую мелодию, постукивая пальцами по рулю в такт музыке. Проехав половину Местер-Самуэльсгатан, он свернул на обочину и остановил машину. Из темноты выступила худенькая девушка на шпильках с непокорной белокурой шевелюрой и подошла к машине. Водитель опустил боковое стекло, девушка наклонилась и заглянула в салон.

– Ах, это ты, – протянула она немного разочарованно и выпустила изо рта надутый из жевательной резинки пузырь. – Опять только посмотреть или набрался наконец храбрости?

– Будь так любезна, покажи мне свои груди, – раздался из темноты голос водителя.

– Будь любезна? – расхохоталась девушка. – Ну ты и даешь, чудак! – Отступив на шаг, она расстегнула на платье молнию и выставила вперед обнаженную грудь. – Надеюсь, ты не любитель пухленьких, – если так, то тут для тебя нет ничего заманчивого.

– Напротив, – возразил он. – Я люблю худеньких девушек. Количество жировой ткани у тебя, на мой взгляд, составляет менее пяти-шести процентов, и это замечательно. – Он открыл дверцу, а она застегнула молнию и села к нему в машину.

Они поехали дальше по улице. Девушка стала рыться в сумочке в поисках презерватива.

– Это будет стоить пять сотен, и, имей в виду, я не соглашаюсь на анальный секс.

– И не надо. Меня все устраивает. Ты долго проболела?

– Это ты о чем?

– Ты очень похудела с тех пор, как я последний раз тебя видел.

– Жизнь тяжелая, – вздохнула она и посмотрела в окно. – Можно поехать к железнодорожным путям, – сказала она, махнув в сторону боковой улицы, но водитель не свернул. Тогда она обернулась к нему и спросила: – У тебя, может быть, есть куда поехать?

– Райское место, – пообещал он. – Мы отправимся прямо в рай.

Не успела она и слова сказать, как он воткнул ей в бедро иголку и ввел полный шприц морфина. Он мгновенно подействовал, и девушка расслабленно упала на спинку кресла. Водитель убрал шприц в углубление между сиденьями и, не снимая перчатки, провел рукой по голове своей спутницы:

– Сладких снов!..

Очнувшись от забытья, девушка постепенно приходила в себя. Она невольно сощурилась от резкого света ламп. Попробовала подняться, но встать не давали ремни, которыми она была привязана к топчану. Топчан стоял у стены, приподнятый под углом сорок пять градусов, и она могла видеть низкое подвальное помещение, в котором проснулась раздетая. Вдоль стен тянулись ряды узких стеллажей. На полках были расставлены стеклянные бутылки с какими-то жидкостями, рядом с ними находились картонные коробки, из которых торчали резиновые трубки и колбы. Внимание девушки привлекли стеклянные банки на верхней полке. В одной из них была заспиртованная лягушка. Рядом стояла банка с ужом. Постепенно до ее сознания дошло, что во всех банках на верхней полке содержались заспиртованные земноводные и пресмыкающиеся. Она подалась вперед, чтобы лучше видеть, и обнаружила на нижних полках расставленные в ряд звериные чучела. Там были фазаны, вороны, белки, лисицы, один щенок и гротескного вида зверь, в котором соединились части совы и зайца.

В дальнем конце подвала спиной к ней стоял у рабочего стола мужчина в белом халате. Тонкой стеклянной пипеткой он набирал жидкости из расставленных перед ним бутылок и смешивал их в колбе. Ловким движением он повертел в руке колбу, перемешивая ее содержимое.

Девушка попыталась высвободиться, но ремни ее крепко держали.

– Что ты, черт побери, затеял?

Мужчина обернулся на ее голос, и она онемела от неожиданности. На лице у него были защитные очки с цветными стеклами и большой резиновый респиратор, закрывающий рот и нос. Держа колбу перед собой на вытянутой руке, он двинулся к ней по центральному проходу.

Девушка отчаянно забилась, стараясь сбросить ремни. Неприятное ощущение внизу живота заставило ее перевести туда взгляд, и она увидела глубоко вонзившуюся ей в пах большую иглу. От иглы тянулась резиновая трубка, соединенная с небольшим аппаратом, установленным рядом с ней на столике-каталке.

– Помогите! – закричала она.

Но ей никто не ответил.

Мужчина положил ей руку на плечо.

– Веди себя спокойно, – услышала она глухой голос из-под маски. – Ты делаешь себе только хуже.

– Выпусти меня, пожалуйста! – взмолилась она, подняв на него испуганный взгляд. – Я никому про тебя ничего не скажу.

– Ну все-все, – сказал он, ласково погладив ее по голове, затем отвернулся и согнулся над каталкой. Снизу к аппарату были присоединены три резиновые трубки, тянувшиеся к стеклянным сосудам, наполненным прозрачной жидкостью. Он осторожно перелил раствор из колбы в последний сосуд, и жидкость в нем из прозрачной сделалась желтоватой.

– Отпусти меня, ну пожалуйста! – зарыдала девушка.

Мужчина погрозил пальцем и шикнул на нее:

– Будь любезна, помолчи сейчас. – Он внимательно посмотрел на аппарат. – Иначе ты помешаешь процессу. – Он набрал на клавиатуре несколько цифр, и аппарат ритмически зажужжал, в нем заработал насос, который начал качать из сосудов жидкость.

– Пусти меня, пусти! – закричала девушка. – Пусти меня, чертов психопат!

– Ты ведешь себя неприлично, – спокойно ответил хозяин подвала.

Девушка продолжала кричать, обзывая его скверными словами, и, когда ему это наконец надоело, он нажал на клавиатуре зеленую кнопку. В тот же миг по резиновой трубке к игле, торчащей у нее в паху, побежала жидкость. Действие ее было мгновенным. Девушка застонала и перестала кричать. Ее глаза помутнели, и она облизнулась, словно после сладкого угощения.

– Что… Что это ты в меня вводишь?

– Раствор морфина, сто пятьдесят миллиграмм.

– Не обижай меня, пожалуйста, – сказала она вяло. – Я ублажу тебя, как еще никто не ублажал.

Мужчина кивнул:

– Вот и хорошо, что ты наконец стала сотрудничать, так-то гораздо лучше. Я уверен, это способствует процессу.

– Процессу! – хихикнула она.

Он набрал новую комбинацию цифр и нажал следующую зеленую кнопку.

– Очень сожалею, но сейчас, вероятно, будут не самые приятные ощущения.

– Я ко всякому привычная, – ответила девушка, взглянув на него сонными глазами. – Что ты теперь мне вводишь?

– Раствор из формалина, соляной кислоты и цинка…

– Чего-чего?

Раствор побежал по резиновой трубке. Когда он попал в кровь девушки, ее тело задергалось в резких судорогах, и она закричала от боли. Она начала вырываться, и толстые кожаные ремни глубоко врезались ей в тело. На губах у нее выступила пена, глаза налились кровью.

– Потерпи. Это естественная часть процесса, – сказал он, наблюдая за ее лицом. – Скоро все будет позади…

Он стал следить по часам. Девушка выкрикивала что-то нечленораздельное, тело ее дыбом вставало на топчане, корчась в судорогах. Ремни, которыми она была привязана, громко скрипели, но выдержали напряжение. Ровно через сорок три секунды она безжизненно вытянулась. Мужчина нажал последнюю зеленую кнопку и склонился над трупом. Он бережно засунул ей в рот наполовину прокушенный язык и закрыл остекленевшие глаза. Когда желтоватая жидкость проникла ей в кровь, на щеках заиграл румянец. Девушка вдруг сделалась точно живая, как будто он ее воскресил. Мужчина нежно погладил ее по головке, любуясь на свое творение.

– Наконец-то, – произнес он растроганно.

И в тот же миг подобие жизни на лице жертвы сменилось безобразной желтизной, которая все явственнее разливалась по коже. Мужчина убрал ладонь с ее головы и снова бросился к аппарату. Проверив цифры на дисплее, он чуть ли не со слезами в голосе воскликнул:

– Этого не может быть… Что же это такое… – восклицал он, чуть не плача.

Бросив взгляд на тело, которое в тусклом свете уже производило впечатление мумифицированного, он понуро пошел к прикрепленному на потолке подъемному устройству и подтянул его к топчану. Развязав ремни, которые держали девушку, и продев петлю у нее под мышками, он прицепил ее к талии, затем потянул за цепь и стал поднимать тело, пока оно не повисло в тридцати-сорока сантиметрах от пола. Поднатужившись, он перетащил ее в другой конец подвала, где стояла старая цинковая ванна. Оставив труп над ванной, он снял с вешалки старый кожаный передник и повязал его на себя. Открыв деревянный ящичек с инструментами, достал из него свой скальпель фирмы «Хавалон» с изображением барана на деревянной ручке и сменил лезвие на новое двадцатишестимиллиметровое, затем со вздохом обозрел висящий над ванной труп. После неудачно окончившегося эксперимента ему предстояла большая работа. Сделав тонкий надрез в левой части темени, он начал медленно снимать кожу с лица.

Неделю спустя тот же мужчина, стоя в полутемном подвале за рабочим столом, трудился над установленной на столе деталью. Это была вырезанная из пенопласта левая рука, которую он полировал наждачной бумагой стосорокового номера, неспешными движениями равномерно проводя ею вдоль пенопластовой поверхности. Замерив штангенциркулем верхнюю часть плечевого сустава, он заглянул в записную книжку, в которую были занесены все размеры, и убедился, что мерки соответствуют образцу. Убрав с помощью наждачной бумаги еще миллиметр толщины, он удовлетворенно вынул руку из тисков. Отойдя от стола, он подошел к выполненному в полный рост манекену, стоящему возле одного из стеллажей. Пенопластовый манекен был составлен из нескольких скрепленных между собой частей и походил на увеличенную фигурку кукольного театра. Только лицо манекена было выполнено с особой тщательностью, и в нем сохранялось детальное сходство с убитой девушкой. Повозившись минут двадцать, хозяин приладил левую руку манекена на место и вернулся к большой цинковой ванне, стоявшей на полу рядом с рабочим столом. В ванне мокли куски снятой кожи. Первоначально он хотел снять кожу одним куском, но этого не получилось, и пришлось разделить ее на шесть частей. Вообще, это не играло никакой роли, так как он все равно собирался покрыть ее белой краской, которая маскировала бы швы. Он нагнулся, вынул один кусок из раствора и пошел с мокрой кожей к манекену. Осторожно он примерил кожу к спине, она легла свободно, как пальто. Только высыхая, кожа начнет сжиматься и в конце концов плотно обтянет основу. Он полюбовался на свое неоконченное произведение: девушка будет выглядеть красивее и величественнее, чем когда-либо при жизни. Однако совершенной она не станет. То, что сейчас получалось, было приблизительным решением, любительской попыткой скрыть недостающее мастерство. Он прекрасно осознавал несовершенство своей работы, и ему было стыдно. Но однажды у него все получится, и он создаст шедевр! К счастью, в его списке числилось несколько кандидаток. В этом отношении в Стокгольме их хватает с избытком. Бездомных девчонок из Восточной Европы. И он поклялся себе, что уж в следующий раз не допустит никаких оплошностей.