28

Из темного убежища под рабочим столом Эрик услышал, как отец бегом спускается по лестнице в подвал. Эрик зажмурился, подобрал под себя ноги и затаил дыхание. Он пытался отгородиться от всего мира: отключиться от того, что произошло в ванной. И тут Эрик ощутил, как отец, прямо в резиновых перчатках, хватает его за свитер и вытаскивает из-под стола. Бертиль сорвал с Эрика маску респиратора и отшвырнул на пол.

– Что ты наделал? Что ты там наделал? – закричал Бертиль.

Бертиль тряс его и так сильно бил по щекам, что у Эрика зазвенело в ушах. Эта боль сняла тяжесть с его души.

– Прости меня! Прости! – залепетал Эрик.

Бертиль наконец остановился и без сил рухнул рядом с Эриком на грязный пол. Он всхлипывал, задрав голову к потолку, затем вытер текущий нос. Не глядя, обнял Эрика и прижал к груди.

– Я не нарочно, я не хотел, чтобы она умерла, – сказал Эрик.

– Где была твоя голова?

– Не знаю, – ответил Эрик и теснее прижался к жесткому кожаному переднику отца. – Не знаю… Я только не хотел, чтобы она нас покинула.

– Черт возьми, Эрик! Ты же ее убил.

Эрик заплакал, и Бертиль начал гладить его по голове:

– Как ты мог?

– Я нечаянно…

– Не может быть. Ты, наверное, давно это задумал: иначе откуда шприц?

– Ты сказал, что он опасен.

– Но почему, Эрик? Тут все не сходится.

– Не знаю, папа… Я видел вас в спальне… Ты навалился на нее и держал руками за горло… Я… Я только хотел ее остановить, так же как ты. Неужели ты не понимаешь?

По щекам Бертиля катились слезы.

– Да, наверное… – Он сел на пол и пригладил жидкие волосы. – Но другие вряд ли тебя поймут.

Эрик испуганно посмотрел на отца:

– Что теперь будет, папа?

Бертиль замотал головой:

– Страшно подумать о том, что тебе пришлось вынести из-за нас. Это моя вина.

– Нет, папа.

– Моя. Но нам нужно как-то это уладить.

– Мы вызовем полицию?

Бертиль мрачно кивнул:

– Придется.

Эрик снова заплакал:

– О’кей, папа. Я понимаю, что так надо. Но что будет со мной?

– Не знаю, Эрик. Все это несправедливо.

Бертиль встал. Скрипнул тяжелый кожаный фартук. Опираясь на рабочий стол, Бертиль поднял с пола Эрика.

– Мне страшно, – сказал Эрик.

Он весь дрожал.

– Мне тоже, – ответил Бертиль.

Он обнял сына за плечи, и вместе они двинулись вверх по лестнице.

Войдя в спальню, Эрик и Бертиль услышали через открытую дверь ванной шум льющейся воды, душ все еще не был выключен. Сквозь шум доносились всхлипывания Юхана. Эрик и Бертиль направились к ванной. Бертиль вошел в заполненное паром помещение, Эрик за ним, прячась за отцовской спиной.

Юхан сидел в душевой кабинке под льющимися струями, держа в объятиях бездыханное тело Лены. Из всех отверстий тела у нее текла кровь, а кожа была пергаментно-желтого цвета, но Юхан все старался вернуть ее к жизни искусственным дыханием рот в рот.

– Это бесполезно, – сказал Бертиль.

Юхан поднял голову:

– Надо… надо же делать что-то…

– Все ее органы давно уже прекратили работать. Смерть наступила мгновенно после инъекции, – ответил Бертиль.

– Но вы… Вы позвали на помощь? Вызвали «скорую»?

– Она мертва, Юхан. Тут уже ничем не поможешь.

Слова Бертиля словно убили в Юхане последнюю надежду, он разжал руки, и тело Лены откинулось на выложенную плиткой стенку. Юхан безудержно зарыдал:

– За что… За что…

– Трагедия, – пробормотал Бертиль.

Эрик сжал руку отца и ощутил прохладу гладкой резиновой перчатки.

– Мы должны вызвать полицию, – сквозь рыдания произнес Юхан. – Как, черт возьми, такое могло случиться?

Бертиль отпустил руку Эрика и приблизился к душевой кабинке, где сидел Юхан.

– Вот в этом нам предстоит разобраться.

– Какого черта тут разбираться? Лену убил… вот он. – Юхан обличающим жестом указал на Эрика, который стоял, опустив голову.

Бертиль, задумчиво похлопывая себя пальцами по губам, не ответил. Затем изучающим взглядом обвел комнату:

– Ты пришел за Леной, Юхан.

– Ну да. Это тебе прекрасно известно.

– Ты хотел увести ее из семьи.

– Черт побери! Это еще не дает ему права УБИВАТЬ ее! – Конец фразы он выкрикнул в лицо Эрику.

– Нет-нет, – пробормотал Бертиль, словно погруженный в собственные мысли. – Но Лена раскаялась, она больше не желала иметь с тобой ничего общего, она слишком любила своих близких, родного сына, чтобы выполнить задуманное.

– О чем ты? – Юхан выпрямил спину. – Ты что, спятил?

– Отнюдь, Юхан. Это ты спятил, обезумел от ревности. Ты не мог смириться с ее отказом, для тебя это было страшное поражение. Поэтому ты вломился в дом, когда Лена была в душе, а мы с Эриком находились в подвале.

Юхан встал на ноги. Он отпихнул Бертиля, который стоял у него на пути, но тот схватил его за руку и не пропустил.

– Пусти меня. Если ты сам не позвонишь в полицию, это сделаю я, – сказал Юхан.

– И что ты им скажешь? Это будет твое слово – против моего слова, против нашего слова. Тут повсюду твои отпечатки пальцев, и у тебя был мотив.

– Ты сошел с ума.

– Нет, я в твердом уме. Я защищаю своего сына.

– Только не за мой счет! Кстати, он убил Лену шприцем из твоей мастерской. Как ты собираешься объяснить это в полиции? – Юхан отер слезы.

– Ты прав, – согласился Бертиль с убитым видом. – Это решающий довод. Тут полиция, пожалуй, поверит тебе.

Юхан вырвался от него.

– Оба вы совершенно больные на голову, – сказал он, переводя взгляд с Бертиля на Эрика и обратно.

Бертиль кивнул:

– Возможно. Но мы хотя бы живы.

И прежде чем Юхан успел отреагировать, Бертиль выхватил спрятанный в левой перчатке скальпель и легким круговым движением полоснул им по шее Юхана. Получился очень аккуратный разрез, вскрывший яремную вену, кровь брызнула фонтаном из открывшейся раны. Выпучив глаза, Юхан схватился за горло. Он пытался что-то сказать, но изо рта хлынула кровь.

Бертиль задумчиво свел брови.

– Полагаю, что ты украл шприц во время последнего посещения нашего подвала. Мы, – сказал он, указывая на Эрика и на себя, – сколько ни искали его с тех пор, так и не смогли найти…

Юхан упал на колени, вся грудь у него была залита кровью, которая струилась из шеи.

– Разумеется, все это умозрительные соображения, – продолжал Бертиль. – Но я думаю, что полиция согласится с тем, что это возможно. Особенно когда я расскажу им, что Лена тебя боялась, что она взяла один из моих скальпелей, чтобы защититься от тебя. Очевидно, она брала его с собой в ванную. Вот до чего ее довел страх! Это единственное логическое объяснение того, что произошло.

Он ткнул Юхана ногой, и тот повалился на пол. Бертиль забросил скальпель к Лене в душевую кабинку. Постояв над нею секунду, он обернулся к Эрику:

– Лучше будет, если он останется у нее в руке?

Эрик стоял точно оцепенелый.

– Как по-твоему, Эрик?

Эрик боязливо приблизился и посмотрел на мать.

– Да, – ответил он. – Так убедительнее.

Бертиль нагнулся, взял скальпель и вложил его в руку Лены. Наклонившись над телом, он двумя пальцами поднял шприц, затем вернулся к Юхану, всунул шприц ему в ладонь и согнул вокруг него пальцы, затем забросил шприц в самый дальний угол.

– Теперь хорошо? – спросил Бертиль отступившего к двери Эрика.

Эрик внимательно оглядел тесную ванную комнату. Вокруг обоих трупов стояли густые облака пара. Ноги Лены высовывались из кабинки, и за запотевшим стеклом проглядывало ее обнаженное тело. Безжизненное тело Юхана лежало на полу с застывшим на лице изумленным выражением, в зияющей ране на шее проступали наружу жилы. Вся эта сцена показалась Эрику знакомой и напомнила о фигурках в подвале.

– Придется вызывать полицию.

– Да, папа.

– Главное, возьми себя в руки. Мы должны придерживаться той истории, которую я только что изложил.

– Да, папа.

– То, что все так кончилось, для нас даже к лучшему. Любой другой поворот был бы хуже, это действительно стало бы для нас тяжелым ударом. Вспоминая маму, будем благодарны ей за все хорошее, что мы от нее видели, и будем чтить ее память.

– Да, папа.

– Что касается Юхана, то без него мир стал только лучше. Уверяю тебя, что по нем никто не заплачет.

– Да, папа.

– Я люблю тебя, Эрик, ты это знаешь.

– Я люблю тебя, папа.

Эрик кинул в ванную прощальный взгляд. Эта сцена была достойна пьедестала, и мысленно он увидел ее в одном ряду с сарычом и белочкой, грызущей орех. В голове зазвучала веселая музыкальная тема из «Хопэлонга Кэссиди»: «Here he comes, here he comes… here he comes», и Эрик спокойно посмотрел на отца:

– Как ты думаешь, мы сможем починить лося?