11

F-5. Кнопка на старом «Вурлитцере» перед глазами Томаса засветилась. Дэрил еще не допел последнюю строфу песни, а Томас уже держал в руке вынутый из кармана пятак. Томас был так пьян, что не рассчитал расстояние до щели, в которую нужно было опустить монету, и та выпала у него из пальцев и покатилась по полу. Он покачнулся и оперся на автомат, наклонился, чтобы найти выпавшую монету. Наконец она нашлась.

– Честное слово, Ворон, если ты еще раз поставишь эту песню, я навсегда удалю ее из списка!

Томас обернулся к барной стойке на голос Йонсона, который был занят тем, что убирал на полку пивные бокалы.

– Что ты сказал? – пробубнил Томас.

– По-моему, я доходчиво объяснил, так что даже тебе должно быть понятно.

Томас взмахнул руками, едва не потеряв равновесия:

– Черт возьми! По-моему, тут кроме нас с тобой никого нет.

– Правильно. И я не желаю больше слушать одно и то же. Поставь что-нибудь другое или иди домой.

– Я только хотел придать заведению больше шика.

– Для начала хорошо бы помыться.

Томас снова выронил пятак. Он проводил монету взглядом, но решил не подбирать, а поплелся назад к своему стулу перед стойкой.

– Дай мне обычную пару!

Йонсон обернулся к полке за бутылкой «Джим Бима»:

– Последний заход. Comprende?

– Ты скоро заговоришь совсем как Эдуардо!

Дотащившись до своей квартиры, Томас остановился перед домом и посмотрел на освещенные окна гостиной. Дождик перешел в ливень, и его струи больно хлестали Томасу в лицо. Он заморгал, отер бороду и откинул назад отросшие чуть не до плеч волосы. Постояв так под окном, он пошел и сел на влажное крыльцо перед входом. Одежда на нем промокла до нитки, и он уже не ощущал дождя. Похлопав себя по карманам тонкой куртки, где телефона не оказалось, он после долгих усилий извлек его наконец из кармана брюк и набрал собственный номер. После короткого ожидания наверху включился автоответчик. Он заговорил голосом Евы – мелодичным и в то же время решительным. Классический ответ: «Привет, вы позвонили таким-то, нас, к сожалению, нет дома. Оставьте сообщение».

После гудка он потом еще долго сидел с мобильником в руке. Не сказав ничего в ответ на приглашение автоответчика, он просто слушал в трубке звук собственного дыхания. Запрокинув голову, он еще раз посмотрел на окна квартиры. В комнатах, выходящих на улицу, все так же горел свет. Через пару минут в трубке раздался щелчок, автоответчик отключился. Он снова убрал мобильник в карман, встал с крыльца и пошел назад на яхту.

Как только он открыл дверь в каюту, Мёффе спрыгнул с дивана и подбежал к хозяину. Пес сопел и вилял не только хвостом, но сразу всем задом. Нагнувшись, Том погладил собаку и обвел глазами каюту. Слышался шум дождя, переднее помещение заливало через раскрытый люк. Наверное, матрас промок, как губка, придется спать на диване. Он подошел, чтобы убрать с него картонки от пиццы и пустые бутылки, и тут обнаружил, что Мёффе нагадил на середину матраса.

– Черт побери, Мёффе! – воскликнул Томас, оглядываясь в поисках ненужной бумаги.

Пес заворчал и заполз под пульт управления на свой коврик. Потратив некоторое время на поиски бумаги, Томас махнул на это рукой. Вместо того чтобы лечь, он взял с кухонного столика наполовину наполненную бутылку арнбиттера и, выйдя на палубу, устроился возле поручней на белом пластиковом стуле. Вскоре к нему приполз Мёффе, сел у его ног и заскулил. Пес смотрел на него, подняв морду с раскосыми глазами и характерным бульдожьим прикусом.

– Да замолчи ты, уродец, – сказал Томас и поднял увесистую псину к себе на колени.

Он допил бутылку до дна, поставил ее на палубу и зарылся лицом в мокрую шерсть собаки. Город вокруг потихоньку начинал просыпаться.

– Томас Раунсхольт!.. Раунсхольт!

Томас нехотя открыл глаза, услышав за спиной окликавший его с набережной голос. Уже рассвело, и дождик сменился пасмурной погодой, серые тучи заволокли небо над каналом. Все тело ломило после нескольких часов, проведенных в сидячем положении на жестком пластиковом стуле.

– Раунсхольт! – послышалось снова.

Томас обернулся и поднял глаза к причалу. Там высился староста причала Пребен Ларсен. Пребен был коренастый человечек с круглым, как блин, лицом. Его легко было узнать по джинсам с подвернутыми штанинами, черным деревянным башмакам и старой голубой ветровке с логотипом «Бурмейстера и Вайна» на спине. В этой ветровке он неизменно ходил при любой погоде.

Томас натянуто улыбнулся и кивнул в знак приветствия:

– Да, Пребен?

По выражению лица Пребена было видно, что он приготовил громкую тираду, и Томас заранее знал, о чем будет речь.

– Ты опять не внес ежемесячную плату, Раунсхольт. Так дальше не пойдет!

– Сегодня же заплачу. Прошу извинения за просрочку. Перебрал немного, вот и запамятовал, – сказал Томас, виновато разводя руками.

Пребен скрестил на груди руки и, нахмурившись, окинул глазами яхту:

– Мы стараемся, чтобы все было как следует, а тут такое безобразие. Пора тебе навести порядок.

– Кто это – мы?

– Кроме того, ко мне поступали жалобы, что ты пользуешься каналом как отхожим местом. Это запрещено.

– Кто жаловался?

– К тому же не дело, что всякий раз, как ты подключаешься к электросети на берегу, ты устраиваешь короткое замыкание. – Пребен махнул рукой в сторону расположенной на пристани распределительной будки с электрощитом. – От этого страдают владельцы остальных яхт.

– Это я непременно исправлю.

Томас неуверенно поднялся со стула. Он все еще ощущал последствия вчерашнего загула. Скоро похмелье даст о себе знать в полную силу.

– Вон у тебя еще и масло течет, – продолжал Пребен махать руками. На это раз он показал на радужное пятно под кормой яхты. – Твоя яхта – это же плавучая экологическая катастрофа!

– Я знаю, что «Бьянка» знавала лучшие времена, но она еще поправится, как только я… как только все… – Тут на Томаса накатила головная боль, и он забыл, что хотел сказать. – Покрасить ее надо, местами.

– Покраска тут не поможет, яхта вот-вот затонет. Она же представляет опасность для всей гавани. Для туристов, – добавил он, кивая в сторону экскурсионного катера, который как раз проплывал мимо. – И для всех нас.

– Затонет? – возмутился Томас, наступая на собеседника. – Не может она затонуть! Это же яхта серии «Гранд Бэнкс» – одна из самых крепких, знаменитых моделей, которые когда-либо строились. Вся из бирманского дерева, ручной работы… из Бирмы.

Пребен тяжко вздохнул:

– Да ну тебя, Раунсхольт! Надоело слушать, как ты строишь из себя дурачка. Так что если ты не исправишь это и не оплатишь портовый сбор, то я буду вынужден отбуксировать тебя отсюда. – И, глядя на свои деревянные колодки, добавил: – Я ведь знаю твои… обстоятельства. Тебе дается несколько дней, чтобы привести все в порядок.

– Мои… обстоятельства? – Томас сощурился. – За своими следи. Вот тебе деньги прямо сейчас. – Он вытащил из кармана пачку стокроновых банкнот. – Сколько с меня?

– Я не принимаю наличных. Платежные реквизиты указаны в счете, который я тебе послал. Советую ими воспользоваться.

Томас засунул деньги обратно в карман, затем повернулся к Пребену спиной и уселся на стул. Вскоре он услышал удаляющийся стук деревянных башмаков Пребена по каменной мостовой.

Томас устремил взгляд вдаль, на канал. Поганая ситуация! Придется заплатить взносы. Пребен не тот человек, чтобы разбрасываться пустыми угрозами, некоторые владельцы яхт уже лишились места на стоянке за куда меньшие нарушения. Если он потеряет «Бьянку» и место на причале, у него почти ничего не останется.

Двенадцать лет назад он купил «Бьянку» за четыреста пятьдесят тысяч крон у старого пропойцы Вольмера. Чтобы собрать средства на покупку, Томасу пришлось залезть по уши в долги, заложив квартиру, и он до сих пор их не выплатил. Вольмер, скончавшийся несколько лет назад, был в Кристиансхавне местной достопримечательностью. Если он не появлялся в «Морской выдре» или других пивных у канала, это значило, что он бороздит европейские воды. Несколько раз он доплывал аж до Средиземного моря и проводил зиму в каком-нибудь итальянском порту. Томас собирался последовать его примеру, взять на работе отпуск и посетить разные экзотические места, вроде Гибралтара, Корсики или Пирея. Он мечтал о том, чтобы стать на якорь в какой-нибудь безлюдной бухте и спать под открытым небом при свете звезд. Но мечты так и остались мечтами. Работа в полицейском участке Центрального района Копенгагена не позволила их осуществить, а «Бьянка» сильно пострадала от того, что он никак не мог выкроить времени для ремонта. И все равно он провел немало хороших часов на ее борту. Как на просторах Эресунна, так и здесь, на канале, – счастливые часы вдвоем с Евой.

Придется заглянуть в квартиру, чтобы забрать чертов счет.