Глава 15

— Прах к праху, — произнес сосед Харри, перекрестившись.

Это был крепкий мужчина, загорелый, голубоглазый, его облик заставил Харри подумать о мореной древесине и линялой джинсовке. На нем была шелковая рубашка: расстегнутая у шеи, она обнажала массивную золотую цепь, поблескивающую на солнце. Нос покрывали красные прожилки, и загорелый череп просвечивал словно бильярдный шар сквозь поредевшую шевелюру. Благодаря своим живым глазам Руал Борк казался гораздо моложе своих семидесяти лет.

Он разговаривал громко, нисколько не стесняясь того, что находится на похоронах. Певучий нурланнский диалект разносился под сводами церкви, но никто не оборачивался с осуждающим видом.

Когда они вышли из крематория, Харри представился собеседнику.

— Надо же, рядом со мной все это время стоял полицейский, а я и не знал. Хорошо еще, не сболтнул чего лишнего, а то это дорого бы мне обошлось. — И он оглушительно захохотал, протянув для приветствия по-стариковски сухую, узловатую руку. — Руал Борк, малообеспеченный пенсионер, — с иронией произнес он, но глаза при этом остались серьезными.

— Тонье Виг рассказала мне, что вы для здешней норвежской колонии — что-то вроде духовного лидера.

— Должен вас разочаровать. Как видите, я всего лишь старый, немощный человек, а вовсе никакой не лидер. К тому же я переместился на периферию и в прямом и в переносном смысле.

— Вот как?

— В обитель греха, таиландский Содом.

— В Паттайю?

— Именно так. Там и другие норвежцы, которых я пытаюсь научить уму-разуму.

— Позвольте, я тогда скажу напрямик, Борк. Мы пробовали созвониться с Уве Клипрой, но его охрана говорит, что не знает, где сейчас Клипра и когда вернется.

Борк ухмыльнулся.

— Это похоже на Клипру.

— Как я понял, он предпочитает сам выходить на людей, но мы-то занимаемся расследованием убийства, и у меня мало времени. Я слышал, что вы близкий друг Клипры, что-то вроде связующей нити между ним и окружающими?

Борк наклонил голову набок.

— Я не его адъютант, если вы это имели в виду. Но вы правы в том, что я иногда являюсь посредником в его контактах. Клипра неохотно общается с незнакомыми людьми.

— Именно вы были посредником между Клипрой и послом?

— Да, но только в первый раз. Клипре нравился посол, и они много общались друг с другом. Посол ведь тоже был родом из Суннмёре, пусть и хуторянин, не то что Клипра, исконный житель Олесунна.

— Странно, что его не было на похоронах, не так ли?

— Клипра постоянно в разъездах. Он уже несколько дней не отвечает на звонки, так что думаю, он сейчас на своих объектах во Вьетнаме или Лаосе и даже не подозревает, что посол умер. Новость-то эта не так широко освещается в прессе.

— А что тут освещать, если человек скончался от сердечной недостаточности? — проговорил Харри.

— И потому сюда прибыл норвежский следователь? — задал вопрос Борк, утирая пот большим белым носовым платком.

— Обычное дело, когда за границей умирает посол, — парировал Харри и написал на обороте визитки телефон Управления полиции. — Вот мой номер, если надумаете позвонить, когда появится Клипра.

Борк изучающе посмотрел на визитку и, казалось, что-то хотел добавить, но, передумав, сунул ее в нагрудный карман и кивнул.

— Во всяком случае, у меня есть теперь ваш телефон, — сказал он, прощаясь, и пошел к своему старому «лендроверу». Позади него, занимая пол-тротуара, поблескивала свежевымытым красным лаком другая машина. Тот самый «порше», который Харри уже видел у дома Мольнеса.

Подошла Тонье Виг:

— Надеюсь, Борк смог помочь вам.

— На этот раз — нет.

— А что насчет Клипры? Борк знает, где он находится?

— Он ничего не знает.

Она помедлила, стоя перед ним, и Харри смутно ощутил, что она чего-то от него ждет. В какое-то параноидальное мгновение вспомнился непроницаемый взгляд Торхуса в аэропорту — как это он сказал? «Деликатность задания»? Что, если Тонье Виг получила указание присматривать за Харри и сообщать о его действиях, в случае если он зайдет слишком далеко? Он взглянул на нее и тут же отбросил эту мысль.

— Чей этот красный «порше»? — спросил он.

— «Порше»?

— Ну да, вот этот. Разве девочки из Эстфолла не знают наизусть все марки автомобилей, едва достигнув шестнадцатилетнего возраста?

Тонье Виг пропустила замечание мимо ушей и надела солнечные очки.

— Это машина Йенса.

— Кто такой Йенс?

— Йенс Брекке. Брокер. Пару лет назад он перешел на работу в «Барклай Таиланд» из норвежского банка «ДНБ». Вон он стоит.

Харри обернулся. На самом верху лестницы стояла Хильде Мольнес, облаченная в траурное шелковое платье, рядом с ней — Санпхет с серьезным лицом и в черном костюме. А за ними маячил молодой блондин. Харри заметил его еще в церкви. Под пиджаком у него был жилет, несмотря на то что жара достигала тридцати пяти градусов. Глаза прятались за дорогими на вид солнечными очками. Он тихо говорил о чем-то с девушкой, тоже одетой во все черное. Харри пристально посмотрел на нее, и она повернулась, словно физически ощутив прикосновение его взгляда. Он не сразу узнал в ней Руну Мольнес, но теперь понял почему. Странная асимметрия фигуры исчезла. Руна была выше остальных стоявших на лестнице. Взгляд ее не выражал никаких чувств, одну лишь скуку.

Извинившись, Харри поднялся по лестнице и подошел к Хильде Мольнес со словами соболезнования. Взял ее вялую, безвольную руку. Вдова посмотрела на него затуманенным взглядом, тяжелый аромат ее духов почти заглушал запах джина.

Наконец он повернулся к Руне. Закрывшись от солнца рукой и прищурившись, она взглянула на него снизу вверх, словно бы обнаружила его только сейчас.

— Привет, — произнесла она. — Наконец появился кто-то, кто выше меня в этой стране пигмеев. Не вы ли тот следователь, который приходил к нам?

В ее голосе угадывались агрессивные нотки, какой-то подростковый вызов. Рукопожатие оказалось крепким и энергичным. Харри невольно взглянул на другую руку. Из черного рукава торчал воскового цвета протез.

— Вы следователь? — за спиной послышался голос Йенса Бракке.

Сняв очки, блондин прищурился. У него было открытое мальчишеское лицо, непослушная светлая челка падала на глаза, голубые и почти прозрачные. Хотя круглое лицо все еще сохраняло детскую пухлость, но морщинки возле глаз выдавали, что ему уже за тридцать. Костюм от Армани он сменил на классический от Дель-Джорджио, туфли от Балли ручной работы блестели, будто черные зеркала, но что-то в манере говорить придавало ему сходство с хулиганистым подростком, вырядившимся как взрослый.

— Я из норвежской полиции, приехал сюда провести полагающееся в таких случаях дознание, — представившись, сообщил Харри.

— Вот как? Это что, дело обычное?

— Вы разговаривали с послом в день его смерти, не так ли?

Брекке чуть удивленно взглянул на Харри.

— Верно. А откуда вам это известно?

— Мы нашли его мобильный телефон. Ваш номер фигурировал в числе последних пяти, по котором он звонил.

Харри внимательно посмотрел на своего собеседника, но тот не выразил ни удивления, ни замешательства, одно лишь искреннее недоумение.

— Мы можем поговорить? — спросил Харри.

— Конечно, — ответил Брекке, и между его указательным и средним пальцем вдруг появилась визитная карточка.

— Дома или на работе?

— Дома я сплю, — заявил он.

Почти незаметная улыбка мелькнула на его лице, но Харри тем не менее ее уловил. Словно бы Йенса забавлял сам факт разговора со следователем, словно в этом было что-то не совсем приличное.

— А теперь, простите, я должен откланяться…

И Брекке шепнул пару слов на ухо Руне, кивнул Хильде Мольнес и бегом по лестнице спустился к своему «порше». Народ почти уже разъехался, Санпхет проводил Хильде к посольской машине, и Харри остался на лестнице вдвоем с Руной.

— Теперь будут поминки в посольстве, — сказал он.

— Знаю. Но матери туда совсем не хочется.

— Понимаю. К вам, наверное, приедут родственники.

— Нет, — односложно ответила она.

Харри видел, как Санпхет закрывает дверь за Хильде Мольнес и обходит машину кругом.

— Хорошо. Вы можете поехать со мной на такси, если хотите.

Харри почувствовал, как у него запылали мочки ушей. Он-то имел в виду: «если хотите туда поехать».

Она взглянула на него. Глаза у нее были темные и непроницаемые.

— Не хочу, — ответила она и направилась к посольской машине.