Секрет не получил широкого распространения: к полуночи воскресенья только девять человек во всем мире, не считая Сарацина, знали правду. Очень скоро я стал десятым, хотя давным-давно распрощался со своим служебным значком.

Первые двое посвященных, Дрэкс и его начальник, работали в Научно-исследовательском институте инфекционных заболеваний, принадлежавшем военному ведомству. Третьим был заместитель директора Национального разведывательного управления. Убедившись в достоверности услышанного, он тут же позвонил своему непосредственному начальнику, который стал четвертым.

Директор Национального разведывательного управления никоим образом не был бесцветным бюрократом. Он сыграл определенную роль в истории широко раскинувшего свои сети разведывательного сообщества. В самом начале карьеры этот человек анализировал сделанные с самолетов снимки советских военных объектов, а затем участвовал в тайных операциях ЦРУ. Благодаря темной истории точечных ликвидаций, которыми занимался его отдел, а также репутации человека с самым тихим голосом среди всех государственных служащих, когда-либо работавших в Вашингтоне, он получил прозвище Шепчущая Смерть, сопровождавшее его до конца карьеры. Но чаще директора Национального разведывательного управления называли просто Шептуном.

Именно его звонок разбудил президента в его личной спальне на втором этаже Белого дома. Шептун подождал немного, чтобы главнокомандующий стряхнул остатки сна и перешел в свой кабинет. Было одиннадцать часов вечера.

Президент овдовел семь лет назад и с тех пор вел монашескую жизнь, проводя ночи в одиночестве. Не желая беспокоить охрану, он не стал заходить в соседнюю комнату, но помедлил немного, сняв халат с крючка. Поскольку директор Национального разведывательного управления позвонил во внеурочное время, а также по тону Шептуна президент догадался: случилось что-то очень серьезное. Он не хотел, чтобы проклятые газетчики из «Нью-Йорк таймс» сообщили, будто он услышал новость, лежа в постели в пижаме.

Сидя за письменным столом, президент выслушал рассказ Шептуна о том, что в заброшенной афганской деревушке обнаружен вирус оспы, но не обычный, а созданный методом генной инженерии, специально усовершенствованный, чтобы сокрушить вакцинную защиту. Генетический анализ показал, что вирус был синтезирован из отдельных компонентов, доступ к которым в любой стране мира получить несложно. Он прошел клинические испытания в горах Гиндукуша, в результате чего погибли три ни в чем не повинных человека. Единственный подозреваемый – о нем нет никакой информации – бежал и, скорее всего, укрылся в одном из соседних арабских государств, общее население которых составляет четыреста миллионов человек. Короче говоря, мир стоит перед лицом потенциальной катастрофы.

Таким образом, президент, очень довольный, что успел надеть халат, стал пятым человеком, узнавшим этот секрет.

У него, как и у директора Национального разведывательного управления, не было сомнений (ни в тот момент, ни в последующие недели), что цель террористов – США. С тревогой в сердце и растущей яростью в душе президент спросил директора Национальной разведки, как скоро следует ожидать нападения.

– Не знаю, – ответил Шептун. – Все, что я могу сказать: какой-то одиночка или группа террористов синтезировали вирус и убедились, что он работает. Какой смысл им медлить?

– Я понял, – холодно сказал президент. – Но вы директор разведывательной службы, и мне нужно иметь представление, какими временны`ми рамками я ограничен. Хотя бы приблизительно.

– Откуда мне знать? Единственное, что я могу вам ответить – они начнут действовать очень скоро.

Какая удача, что записывающая система Белого дома охватывала и личный кабинет главы государства: единственный случай, когда Шептун повысил голос, стал достоянием истории.

Он сообщил президенту, что вызовет машину и будет в Белом доме через двадцать минут. Закончив разговор, главный разведчик страны с полминуты сидел в раздумье. Шептуна охватил страх, и он подумал, что Форт-Детрик вновь в который уже раз оказался достоин своего прозвища – Форт-Фатум.