За годы своей карьеры я встречал многих могущественных людей, но среди них был лишь один, обладавший подлинной, естественной властью: он мог заставить окружающих молчать, не повышая голоса, отдав приказание почти шепотом. Сейчас этот человек идет мне навстречу по коридору, сообщая на ходу бригаде криминалистов, что им придется подождать: пожарное ведомство должно удалить кислоту, пока никто не получил ожогов.

– Не снимайте резиновые перчатки, – советует он. – Можете пока обследовать друг у друга предстательную железу.

Все, за исключением криминалистов, смеются.

Человека с решительным голосом зовут Бен Брэдли, он лейтенант полиции, служит в отделе по расследованию убийств. Бен только что пытался разыскать управляющего отелем и выяснить у него имя подонка, которому принадлежит притон. Ему слегка за пятьдесят, он чернокожий, высокий и сильный, с большими руками (я имею в виду Брэдли, а не этого подонка). Лейтенант одет в джинсы, которые супруга недавно уговорила его купить в безнадежной попытке хоть как-то обновить имидж мужа. Сам же Бен считает, что выглядит в этих джинсах как персонаж из романа Стейнбека, этакий современный беженец из района пыльных бурь.

Как и многие его сослуживцы, Бен не питает особой симпатии к криминалистам. Во-первых, несколько лет назад вошло в моду нанимать их на стороне: на место преступления стали приезжать высокооплачиваемые специалисты в белых комбинезонах с надписями вроде «Криминологические услуги инкорпорейтед» на спине. Во-вторых (это и вовсе переполнило чашу терпения Брэдли), по телевизору показали одно за другим два имевших колоссальный успех шоу, посвященные работе криминалистов, что вызвало у последних вспышку звездной болезни.

– Господи милостивый, – жаловался мне на днях лейтенант, – да остались ли в этой стране люди, которые не мечтают поучаствовать в реалити-шоу?

Брэдли наблюдает, как потенциальные знаменитости распаковывают свои чемоданчики с портативными лабораториями. Я стою, прислонившись к стене, и молча наблюдаю за происходящим (собственно, именно этим я и занимался добрую половину жизни). Бен принципиально игнорирует людей, добивающихся его внимания, но при этом успешно делает карьеру. Мы не здороваемся с ним за руку: у нас как-то не сложилась такая форма приветствия. Не уверен даже, что мы с ним вообще друзья. Впрочем, я всегда держусь несколько в стороне от любой компании, поэтому мне трудно об этом судить. Но если хотите, мы уважаем друг друга.

– Спасибо, что приехали, – говорит Брэдли.

Я киваю, глядя на его подвернутые джинсы и черные рабочие башмаки, идеально подходящие, чтобы пробираться сквозь кровь и дерьмо на месте преступления.

– Вы на чем добирались… на тракторе? – спрашиваю я.

Бен не смеется, что характерно для него, – редко встретишь столь бесстрастного человека. Но это совсем не значит, что он лишен чувства юмора.

– Ну что, Рамон, было время осмотреться? – тихо говорит Бен.

Меня зовут вовсе не Рамон, и он это знает. Но Брэдли также известно, что до недавнего времени я работал в одном из наиболее засекреченных подразделений разведывательных служб США. Поэтому я догадываюсь, что он имеет в виду Рамона Гарсию, агента ФБР, который прибег к невероятным ухищрениям, чтобы скрыть свою личность, когда продавал государственные секреты русским. При этом Гарсия оставил отпечатки пальцев на всех мешках для мусора, в которых выносил украденные документы. Рамон, несомненно, был самым некомпетентным тайным агентом в истории. Как я уже сказал, Бен иногда любит пошутить.

– Да, осмотрелся немного, – отвечаю я. – Что удалось выяснить о женщине, жившей в этой трущобе? Она ведь главная подозреваемая?

Бен прекрасно владеет собой, но сейчас в его глазах невольно отражается изумление: «Какая еще женщина?!»

«Превосходно, – думаю я. – Рамон наносит ответный удар».

И все-таки Брэдли – невозмутимый коп.

– Это интересно, Рамон, – говорит он, пытаясь догадаться, действительно ли я напал на след или только его разыгрываю. – Почему вы так решили?

Я указываю на блок из шести банок пива и на пакет молока в холодильнике:

– Разве мужчины так поступают? Они держат пиво в холодильнике, скорее уж молоку позволят испортиться. А взгляните на дивиди – сплошь романтические комедии, ни одного боевика. Пройдите по комнатам и посмотрите, многие ли парни в этой трущобе предусмотрительно вкладывают полиэтиленовый пакет в мусорную корзину. Здесь это не принято – так делают только женщины, за кого бы они себя ни выдавали.

Бен мысленно взвешивает сказанное, не сводя с меня глаз, но согласен он или нет, понять невозможно. Прежде чем я успеваю спросить его об этом, из-за пожарных бочек с маркировкой «Химическая опасность» появляются два детектива – молодая женщина и ее столь же юный напарник – и останавливаются перед Брэдли.

– У нас есть кое-какая информация, Бен, – говорит женщина-полицейский. – Насчет обитательницы этого номера.

Брэдли спокойно кивает:

– Да, я в курсе, что это женщина. Расскажите мне о ней что-нибудь новенькое. Что вы узнали?

Я понимаю, что лейтенант берет их на пушку. Полицейские, открыв рот, изумленно взирают на него, пытаясь понять, откуда, черт возьми, Бену известно, что в комнате жила женщина. К утру миф об их боссе обрастет новыми деталями. Я наблюдаю эту сцену со стороны, с трудом сдерживаясь, чтобы не рассмеяться. Ну и фрукт этот Брэдли!

Внезапно лейтенант смотрит на меня, и в первое мгновение мне кажется, что он вот-вот расхохочется. Ага, как бы не так, держи карман шире. Бен лишь чуть заметно подмигивает мне заспанным глазом и вновь обращает взор на двух молодых копов:

– А сами-то вы откуда знаете, что это женщина?

– Мы просмотрели записи в регистрационном журнале отеля, – отвечает детектив-мужчина по имени Коннор Норрис.

Брэдли внезапно проявляет беспокойство:

– Неужели нашли управляющего и заставили этого подонка открыть офис?

Норрис качает головой:

– Мы уже четыре раза выписывали ордер на его арест по делу о наркотиках, но, похоже, сейчас этот тип где-то на полпути в Мексику. Нет, просто Альварес, – он кивает в сторону напарницы, – выяснила, что выше этажом живет один парень, которого разыскивают за кражу со взломом.

Он неуверенно глядит на свою партнершу, не зная, стоит ли продолжать. Альварес пожимает плечами и в надежде, что все сойдет ей с рук, делает чистосердечное признание:

– Я пообещала взломщику, что его не станут сажать в тюрьму, если он окажет содействие полиции: вскроет замки в офисе управляющего так, чтобы все было шито-крыто.

Она смотрит на Брэдли, явно нервничая, как бы босс не наказал ее за самодеятельность.

Но лицо Бена остается невозмутимым, а голос звучит даже несколько мягче:

– И что дальше?

– Там было восемь замков, но он справился с ними меньше чем за минуту. Стоит ли удивляться, что в этом городе никогда нельзя быть уверенным в собственной безопасности?

Бен пропускает это заявление мимо ушей:

– Так что насчет обитательницы номера восемьдесят девять?

– Мы нашли квитанции. Она жила здесь больше года, – говорит Норрис. – Платила наличными, телефон у нее был отключен. И телевидения тоже никакого – ни обычного, ни кабельного. Явно не хотела привлекать к себе внимание.

Брэдли кивает и задает следующий вопрос:

– Когда соседи видели ее в последний раз?

– Дня три или четыре назад. Никто точно не помнит.

– Выходит, исчезла сразу же после убийства своей подружки, – бормочет лейтенант. – Обнаружили какие-нибудь документы?

Альварес роется в записях.

– Вот, есть две ксерокопии: водительское удостоверение, выданное во Флориде, и еще какой-то документ – похоже на студенческий билет без фотокарточки. Готова поклясться, что документы подлинные.

– Все же проверьте, – говорит Брэдли.

– Предлагаю поручить это Петерсену. – Норрис называет фамилию еще одного молодого детектива. – Он у нас дока в таких делах.

Брэдли согласно кивает и интересуется:

– А этот ваш взломщик или еще кто-нибудь был знаком с подозреваемой? Хоть что-то о ней известно?

Детективы дружно качают головой.

– Никто ее не знает. Соседи видели только, как она приходит и уходит, – отвечает Норрис. – На вид лет двадцать, высокая, если верить взломщику…

Брэдли возводит глаза к небу:

– Ну и какие еще приметы он вам назвал: две руки, две ноги, а сверху голова?

Норрис улыбается, но Альварес не до смеха. Девушка боится, что Брэдли накажет ее за то, что она заключила сделку с преступником. Если шеф собирается устроить головомойку, пусть уж не тянет кота за хвост, а сделает это поскорее. Однако Альварес – профессионал, она никак не может остаться в стороне и говорит:

– Со слов так называемой актрисы из номера сто четырнадцать, эта девчонка все время меняла внешность. Сегодня она вылитая Мэрилин Монро, а завтра уже – Мэрилин Мэнсон, иногда по нескольку раз на дню внешность меняла. Под кого она только не косила: Дрю Бэрримор, Бритни Спирс, Дейм Эдна, Джессика Лэнг…

– Вы это серьезно? – спрашивает Брэдли.

Юные копы дружно кивают и словно бы в подтверждение называют еще несколько имен.

– Представляю, какой шикарный у нас получится фоторобот, – вздыхает лейтенант, прекрасно понимая, что на этот раз все привычные пути расследования убийства для него закрыты. – Что-нибудь еще нарыли?

Они синхронно трясут головой и всем своим видом показывают: мол, мы и так сделали все, что могли.

– Похоже, придется собирать свидетельские показания по крупицам, так что, пожалуй, нам и взломщик сгодится…

Брэдли отпускает своих помощников и поворачивается ко мне: как видно, что-то страшно его беспокоит и он хочет это со мной обсудить.

– Приходилось вам когда-либо видеть что-нибудь подобное? – спрашивает лейтенант, натягивая пластиковые перчатки и снимая с полки в стенном шкафу металлическую коробку.

Она цвета хаки и настолько плоская, что я ее даже не заметил. Уже собираясь открыть коробку, Бен бросает мимолетный взгляд на Альварес и Норриса. Они идут к выходу, мимо пожарных, упаковывающих свои насосы с маркировкой «Химическая опасность».

– Эй, ребята! – кричит Брэдли. Они оборачиваются. – А ловко вы придумали насчет взломщика! Отличная работа, молодцы!

На лице Альварес отражается облегчение. Они, улыбаясь, поднимают руки в знак молчаливой признательности. Неудивительно, что подчиненные Брэдли боготворят его.

Теперь я более внимательно разглядываю металлическую коробку, похожую на маленький чемоданчик. Сбоку белой краской нанесен по трафарету серийный номер. Очевидно, это предмет из военного обихода, но я что-то не припоминаю, чтобы видел нечто подобное раньше.

– Набор полевого хирурга? – спрашиваю я без особой уверенности.

– Почти. Армейского стоматолога.

Лейтенант открывает коробку, демонстрируя уютно угнездившийся в пенопласте полный комплект зубоврачебных инструментов: щипцы для удаления, зонды, пинцеты для экстракции.

Я удивленно смотрю на Бена и спрашиваю:

– Она что, удалила жертве зубы?

– Причем абсолютно все. Мы не нашли ни одного: думаю, убийца выбросила их. Возможно, смыла в унитаз. Сейчас как раз вызвали сантехника, может быть, нам повезет.

– Зубы были удалены у живого человека или у трупа?

Бен понимает, к чему я клоню.

– Нет, жертву не пытали. Коронер и его помощники уверены: это сделали уже после смерти, чтобы личность убитой нельзя было идентифицировать. Именно поэтому я и попросил вас зайти: вспомнил, что в вашей книге есть информация о случаях удаления зубов в домашних условиях после убийства. Скажите, бывало ли такое в США? Я надеялся, что, возможно…

– Нет, я сталкивался с этим один-единственный раз. Это было в Швеции. Один парень использовал хирургический молоток, чтобы удалить зубные мосты и челюсть жертвы. Но пинцеты… Никогда не слышал ни о чем подобном.

– Что ж, теперь у нас имеется прецедент, – замечает Бен.

– Это вдохновляет. Поступательное движение цивилизации.

Несмотря на ужас, охвативший меня из-за вопиющей жестокости содеянного, должен признать, что убийца вызывает даже своего рода уважение: нелегкое дело – удалить тридцать два зуба у трупа. Похоже, преступница наша задалась целью совершить идеальное убийство и основательно подготовилась. Небось считает, что за решетку попадают лишь те, кто не продумал все как следует.

Я указываю на металлическую коробку:

– А где простой человек может раздобыть такой набор?

Бен пожимает плечами:

– Да где угодно. Я позвонил другу в Пентагон, он порылся в архивах и выяснил: в армии был излишек в сорок тысяч таких наборов, многие из них в последние несколько лет поступили в продажу – знаете, есть такие магазины товаров, необходимых для выживания в экстремальных условиях. Мы, конечно, постараемся отследить покупателей, но, сами понимаете, на это надежда слабая. Да и вообще…

Голос Бена смолкает, теряется в лабиринте, по которому блуждает его взгляд: он шарит по комнате в надежде отыскать хоть какую-нибудь зацепку.

– Мы имеем жертву без лица и без зубов, – говорит он тихо. – У нас нет никаких свидетелей, и, что самое худшее, мы даже приблизительно не представляем себе, каковы мотивы преступления. Вы у нас крупнейший специалист по разгадыванию шарад. Скажите честно, каковы, по-вашему, шансы на успех при столь невыгодных исходных условиях?

– Шансы? Приблизительно такие же, как в лотерее. Знаете, когда я только вошел в комнату, первая мысль была: тут явно орудовал любитель, очередной наркоман или сексуальный извращенец. Однако, приглядевшись внимательнее, понял: лишь пару раз в жизни я встречал столь мастерски выполненное убийство.

Тут мне приходится рассказать Брэдли об антисептическом спрее.

– Спасибо, вы меня очень ободрили, – иронически хмыкает Бен, машинально потирая указательный палец о большой.

По опыту знаю: это верная примета, что ему хочется сунуть в рот сигарету. Лейтенант рассказывал мне, что бросил курить еще в девяностые годы, но с тех пор ему миллион раз приходило в голову, что сигаретка не помешала бы. И сейчас как раз такой случай.

– Знаете, в чем моя проблема? – спрашивает Бен. – Как однажды сказала Марси, – (Марси – это его жена), – я принимаю слишком близко к сердцу чужие несчастья. Начинаю воображать себя единственным другом каждой очередной жертвы преступления.

– Становитесь их защитником?

– Вот-вот, именно это слово она употребила. Я, сами знаете, далеко не подарок, но Марси говорит, что есть у меня одно качество, которое ей по-настоящему нравится: я никогда не бросаю друга в беде.

Защитник мертвых, думаю я. Бывают вещи и похуже. Хотелось бы чем-нибудь помочь Брэдли, но я лицо неофициальное и это преступление не расследую. Я вышел в отставку, хотя мне нет еще и сорока.

В комнату быстро входит техник-криминалист и кричит:

– Бен!

Брэдли оборачивается:

– Ну?

– В подвале, – говорит вошедший с азиатским акцентом.