Золотая осень саудовского семейства могла бы растянуться на целую вечность, если бы не бригада строительных рабочих из Бангладеш.

Через месяц после того, как сын согласился, чтобы мать пошла работать, они переехали в более благополучный соседний район. Пять дней в неделю вдова зоолога по утрам вместе с девочками садилась в автобус и ехала на работу. Никогда раньше жизнь не казалась ей столь осмысленной, она не испытывала прежде такой тихой радости от присутствия дочерей. Конец идиллии наступил через два дня после того, как рабочие начали возводить рядом со школой мальчика новое офисное здание.

Не слишком умелые и квалифицированные бангладешцы при подготовке стройплощадки повредили экскаватором подземные трубы и кабели, выведя из строя школьную систему кондиционирования воздуха. Обескураженный водитель бульдозера с тоской взирал на свою злополучную машину, а дети радостно махали ему из окон, понимая, что занятий сегодня уже не будет.

Сарацин решил сделать матери сюрприз, пригласив ее пообедать вместе. Однако автобусы в Манаме ходят так же плохо, как и в Джидде, поэтому он опоздал на несколько минут: офис компании «Бателько» уже закрыли на перерыв. Не сомневаясь, что мать сейчас внутри здания, в кафетерии для сотрудников, куда ему не попасть, мальчик отправился в соседний торговый центр, чтобы утолить жажду и решить, как провести неожиданно появившееся свободное время.

Сойдя с эскалатора, Сарацин внезапно увидел мать, и в этот миг ему показалось, что здание новой жизни, которое они все вместе выстроили для себя в Бахрейне, взлетело на воздух. Его мать, без чадры и с накрашенными губами, сдвинув на лоб темные очки от Гуччи, обедала в кафе в компании сослуживцев.

Мальчик ошеломленно разглядывал ее открытое, слегка тронутое косметикой лицо, и ему казалось, что мать предстала перед ним голой. Какое бесстыдство: ведь вместе с ней за большим столом сидели четверо мужчин, причем с первого взгляда было ясно, что они не из числа тех, кто будет защищать честь своих дочерей или сестер.

От такого страшного предательства мальчику стало физически плохо: он испытал приступ ужасной тошноты. Бедняге кое-как удалось с этим справиться, но тут его буквально захлестнуло отчаяние: получается, он потерпел неудачу, подвел своего покойного отца, причем самым худшим образом.

Первым порывом Сарацина было подбежать к матери, закрыть ей лицо чадрой и силой увести домой, но он все же заставил себя уйти. Донельзя взбешенный, чувствуя, что все безвозвратно испорчено, он отправился в единственное место, где мог получить утешение, – в мечеть. Мальчик отчаянно нуждался в совете имама и других воинов мусульманского братства.

Домой Сарацин пришел поздно ночью и на следующее утро специально встал попозже, чтобы не общаться с матерью и сестрами до полудня. Как ни странно, мальчик ничего не сказал о том, что видел в торговом центре, но уже за обедом мать догадалась: с ним что-то не так.

Когда девочки легли спать, женщина поинтересовалась, что случилось, но сын, угрюмый и погруженный в себя, отказался разговаривать. Единственное объяснение, которое пришло ей в голову – здесь замешана девушка. Мать решила не давить на сына: у нее были братья и она знала, как трудно иной раз протекает у мальчиков подростковый период.

Лишь через несколько дней Сарацин наконец-то завел разговор с матерью. Глядя куда-то в сторону, мальчик заявил, что после многих месяцев раздумий он решил вести религиозную жизнь, чтобы однажды с Божьей помощью стать имамом.

Мать, ошеломленная, смотрела на него, даже не пытаясь возражать. Она, конечно, думала о будущем своего сына, но такого поворота никак не предвидела.

Мальчик спокойно сказал ей, что прекрасно понимает, сколь трудный путь выбирает человек, который хочет полностью посвятить себя Аллаху, однако после смерти отца религия принесла ему больше утешения, чем что-либо другое. И сослался на имама: мол, тот считает, что отец был бы чрезвычайно горд, узнав, что его сын принял такое решение.

Мать знала: это правда. Теперь женщине стало ясно, почему в последнее время мальчик так странно себя вел, и все-таки в выборе сына было что-то совершенно ей непонятное. Похоже, он чего-то недоговаривал.

Вдова зоолога испытующе глядела на своего единственного мальчика, который с каждым днем все больше и больше походил на отца, что только усиливало ее любовь к сыну. Мать пыталась вызвать его на откровенный разговор, но он невозмутимо встретил ее взгляд и упорно молчал.

– Через две недели мне исполнится шестнадцать, – наконец сказал Сарацин. – Но мне все равно пока еще нужно твое разрешение, чтобы получить загранпаспорт. Я хочу на месяц съездить в Пакистан.

Тут бедная женщина и вовсе лишилась дара речи.

«В Пакистан? Этого еще не хватало! И при чем здесь Пакистан? А как же школа?»

Словно подслушав ее мысли, сын пояснил:

– Эта поездка придется на время летних каникул и никак не повлияет на учебу. В Пакистане, неподалеку от города Кветта, есть знаменитая медресе – религиозная школа, где дают прекрасные знания юношам вроде меня, еще только начинающим свой жизненный путь. Имам сказал, что лучшего учебного заведения для того, кто хочет сделать карьеру на духовном поприще, просто не найти.

Мать кивнула: она словно бы сама слышала, как незрячий священник говорит это. Но что этот человек знает о ее сыне? Посвятить себя служению Аллаху? Ее мальчик высокий и красивый, прекрасно сложенный и очень сильный, – она сомневалась, что он удовлетворится в жизни одной лишь религией.

– Так ты согласна? – настаивал Сарацин.

– Даже если бы я и согласилась, где мы возьмем деньги на такую поездку? – осторожно возразила мать, выбрав для начала самый простой и разумный аргумент.

– Курс обучения там бесплатный, – пояснил сын, – билеты на самолет обещал оплатить имам. Другие члены общины сказали, что напишут своим друзьям и договорятся насчет жилья.

Женщина закусила губу: ей следовало бы предвидеть что-то подобное.

– Когда ты уезжаешь? – спросила она.

– Через десять дней, – ответил он, опасаясь, что мать сочтет его отъезд слишком поспешным.

– Когда?! – Бедняжка не поверила своим ушам.

– Через десять дней, – невозмутимо повторил мальчик.

Матери не сразу удалось унять бешеный стук сердца. И лишь тогда она осознала причину охватившего ее страха: если сейчас она не захочет помочь сыну, между ними возникнет непреодолимая пропасть.

– Ну так что, ты согласна? – вновь спросил Сарацин, на этот раз достаточно агрессивным тоном, чтобы его родительница поняла, какого ответа он от нее ждет.

– Я никогда не стану препятствовать столь благородным стремлениям, – сказала мать. – Но у меня есть некоторые опасения, поэтому, прежде чем принять окончательное решение, я бы хотела поговорить с имамом. Я должна убедиться, что все хорошо организовано.

Мальчик поднялся с места, ласково улыбаясь:

– Ну конечно. Он ждет твоего визита.

Через два дня, вполне удовлетворенная беседой с имамом, мать написала заявление на ускоренное оформление загранпаспорта. В тот же день мальчик сходил в офис авиакомпании «Пакистан эйр» и купил билет.

К тому времени мать сообразила, что сын будет отсутствовать в собственный день рождения, поэтому в суматохе сборов она и девочки все-таки решили сделать ему сюрприз – устроить празднование дня рождения перед самым его отъездом. Секрет этот скрыть не удалось, но мальчик, казалось, им подыгрывал, притворяясь, что не замечает обилия приносимой в дом еды и приглашений, рассылаемых друзьям по школе и мечети.

Однако в тот день, на который была намечена вечеринка, он встал уже в четыре утра и оделся. Тихонько проскользнул в комнату сестер и постоял возле их кроватей. Бедняжки совсем выбились из сил, хлопоча накануне до полуночи, чтобы закончить все приготовления. Ни одна из девочек даже не шелохнулась.

Мальчик смотрел на их милые лица, тихо плывущие через темные океаны сна, и, возможно, только в этот миг понял, как любит сестер. Но время было неподходящее, чтобы проявлять слабость. Он положил на постель каждой из них по экземпляру Корана со своей дарственной надписью и осторожно поцеловал девочек на прощание.

С тяжелым сердцем (он и сам не ожидал от себя таких сильных эмоций) мальчик спустился в холл и открыл дверь в комнату матери. Она спала на боку, лицом к нему, освещенная мягким мерцанием ночника в ванной.

Не говоря никому ни слова, Сарацин три дня назад вновь посетил офис пакистанской авиакомпании и поменял билет на сегодня, на шесть часов утра. С тех пор как мальчик случайно увидел мать в кафетерии торгового центра, он тщательно скрывал свои чувства, но не был уверен, что сумеет подавить их во время прощальной вечеринки. Сарацин один знал о том, что не вернется через месяц, как обещал. На самом деле он не имел ни малейшего представления, увидит ли снова своих близких вообще хоть когда-нибудь.

Глядя сейчас на мать, Сарацин понял: легких путей не бывает. Мальчик вырос в стране, бульшую часть которой занимают пустыни, и только раз в жизни видел туман. Однажды рано утром отец разбудил его, и они вдвоем наблюдали за стеной белого пара, которая загадочным образом двигалась к ним через Красное море. А сейчас воспоминания одно за другим выплывали из глубин памяти: большой живот матери, беременной его сестрой; отец сильно бьет жену по губам за непослушание; мамино красивое лицо, словно в танце, колышется от смеха, вызванного его шуткой. Сменяющие друг друга эмоции – от надежды до отчаяния, от детской любви до горького разочарования – обволакивали Сарацина, пока он совсем не затерялся в их белой подвижной вселенной.

Кто знает, как долго мальчик плыл бы по волнам печальных воспоминаний, если бы не далекий крик муэдзина, зовущий правоверных на молитву. Это означало, что светает и надо торопиться. Сарацин приблизился к постели матери и низко склонился к ее лицу, чувствуя на своей щеке легкое дыхание. Говорят, когда мужчины умирают на поле битвы, их пальцы почти всегда цепляются за землю. Они пытаются удержаться на ней, вобрать в себя всю боль и любовь, которые в ней есть.

Если бы мальчик в этот момент опустил глаза, он увидел бы, что его пальцы непроизвольно сжимают покрывало материнской кровати. Сын поцеловал ее в лоб и пробормотал то единственное слово, которое никогда не говорил маме раньше, – назвал ее по имени, словно она была его ребенком.

Выпрямившись, Сарацин попятился к двери, стараясь как можно дольше не отводить глаз от матери. Затем он схватил рюкзак и вышел из дому в новую жизнь, но уже буквально через несколько шагов побежал, боясь, что желание вернуться обратно пересилит.

В конце улицы, как и было условлено, его ждала машина, где сидели имам и два видных члена мусульманского братства. Они приветствовали мальчика, тот забрался на заднее сиденье, шофер включил сцепление и направился в аэропорт.

Мать проснулась спустя два часа. Было еще рано, но она хотела закончить приготовления к праздничной вечеринке. На кухне женщина обнаружила адресованное ей письмо. Едва мать начала читать, как ей показалось, словно бы откуда-то снизу, захлестывая ее, поднимается огромная волна ледяной воды. Затем она почувствовала, что ноги у нее подгибаются, и, не успев опуститься на стул, бедняжка рухнула на пол.

В немудрящих словах сын описал, как увидел ее в торговом центре в позорном, неподобающем мусульманке виде. Он не сомневался, что девочки ей сочувствуют и тоже придерживаются подобных взглядов. Получается, что он не сумел исполнить свой долг перед покойным отцом – защитить честь матери и сестер.

Когда вдова зоолога читала эти две странички, исписанные аккуратным почерком, она получила тот же самый урок, что и многие другие родители: наиболее жестоко нас ранят собственные дети.

Дочитав последний абзац, женщина поняла, что имам обманул ее. То, что узнала мать, разорвало последние нити, на которых едва-едва держалось ее самообладание, и она рухнула в настоящую яму – бездну утраты, вины и жуткого страха.

Сын написал, что действительно едет в Кветту, однако на самом деле там нет никакого знаменитого на весь мусульманский мир медресе, зато высоко в горах есть учебный лагерь совсем другого типа. Там он пройдет полуторамесячный курс обучения, а потом по маршруту, издавна знакомому контрабандистам, его переправят через границу на поле битвы. Мальчик признался матери, что вовсе не мечтает посвятить себя религии. Как и подобает правоверному мусульманину, он направляется в Афганистан, чтобы участвовать в джихаде против советских захватчиков, убивающих детей ислама.