Я переместился в правый ряд и взглянул в зеркало на транспорт, идущий сзади. Убедившись, что за нами нет хвоста, я продолжил знакомить Бена с подробностями спецоперации:

– Второе письмо, присланное по электронной почте, якобы от заместителя директора ЦРУ. Оно датировано позавчерашним числом и сообщает, что были достигнуты значительные успехи в поисках трех иностранцев, пропавших на Гиндукуше.

– А как обстоит все на самом деле?

– Увы, разыскиваемый человек и события, в которых он участвовал, по-прежнему остаются для нас загадкой. Он одинокий волк, не принадлежащий ни к какой организации. И, как следствие, полное отсутствие сплетен и возможности предательства. Мы ищем призрака.

Я съехал с пандуса на дорогу, ведущую в Бодрум, и продолжил свой рассказ:

– И все же главные вехи его жизненного пути нам известны. Мы знаем, что он дважды бывал в Афганистане. Первый раз еще в юности, как моджахед, участник войны с Советами. Во второй раз он отправился туда пять месяцев назад, чтобы похитить людей – ими оказались эти трое иностранцев.

– А зачем они ему понадобились?

– Этого я вам сказать не могу.

Бен обиделся, но тут уж ничего не поделаешь: каждому участнику спецоперации надо знать лишь самое необходимое – этим золотым правилом руководствуются в мире, к тайнам которого он приобщался.

– Один аспект этого события имеет важное значение для нашего плана. Дэйв Маккинли справедливо заметил, что нельзя без постороннего содействия похитить трех человек. Ни в Афганистане, ни в других странах, тем более из охраняемых объектов. Нашему «призраку» явно кто-то помог. Это дает нам зацепку. Маккинли совершил два путешествия по Афганистану. Никто в западном мире не знает об этой стране больше, чем он. И Шептун уверен: тут явно поучаствовали бывшие моджахеды, дружки этого террориста, возможно, кто-то из местных полевых командиров, с кем у него с давних пор сохранились связи. Это объясняет, почему, несмотря на то что к этой операции привлекли тысячу агентов, у нас до сих пор нет никакой информации. Так вот, насчет второго письма. Там говорится, что якобы в течение двух дней один из этих его афганских помощников, в обмен на большое денежное вознаграждение и документы на новое имя, раскроет личность нашего «призрака» и всех, кто с ним сотрудничал.

Мы выехали на берег лазурного моря, на котором играли розовые отблески заходящего солнца. Едва ли Бену доводилось прежде видеть такую красоту, но, боюсь, сейчас он вряд ли ее заметил.

– Если бы сведения о денежном вознаграждении были правдой, что случилось бы с людьми, которых предали?

– Их бы допросили, а затем передали властям Афганистана.

– А те бы их казнили?

– Да. В письме не называется имя предателя, но из него понятно, что мне оно известно.

– Итак, если ваш объект, этот «призрак», хочет спасти себя и своих друзей, ему надо узнать у вас имя отступника и срочно сообщить его афганскому полевому командиру. Правильно?

– Совершенно верно, – ответил я. – Объекту наших поисков, образно говоря, придется прийти к водопою – отправиться в Бодрум и заставить меня говорить. На все про все у него не больше суток.

– Тут-то вы и схватите его.

– Нет, мы не станем его арестовывать.

– Нет?! Но как же?! Я думал…

– Арест не поможет. «Призрак» располагает необходимой нам информацией. Допустим, он уже отправил пакет в Америку или собирается это сделать. Тогда у нас нет шанса обнаружить злоумышленника. Мы должны заставить его раскрыть нам все данные об отправке груза.

– Подвергнув пытке?

– Нет, здесь та же проблема, что и с его сестрой. К тому времени, когда мы обнаружим, что он обманул нас, наболтав уйму всякой чуши, будет слишком поздно. Пакет уже будет на месте. Нет, преступник должен сообщить нам все сведения добровольно.

Брэдли рассмеялся:

– И как, интересно, вы собираетесь вынудить его сделать это?

– Не я. Это будет вашей задачей.