Хотя поначалу заместитель директора Турецкой разведывательной службы и попробовал сопротивляться, он все же позвонил Лейле Кумали уже через двадцать минут после моей беседы с Шептуном.

Этого разговора я, конечно, не слышал, но некоторое время спустя прочитал его запись в переводе на английский. Даже на основании этого сухого текста, лишенного не только всяких эмоций, но и интонации, легко сделать вывод о том, насколько преуспел турецкий разведчик в своем ремесле. Он велел одному из своих ассистентов связаться с Кумали и назначить время, чтобы та позвонила ему. Женщине-копу дали номер коммутатора Турецкой разведывательной службы, и когда ее через нескольких помощников наконец-то соединили с заместителем директора, у Кумали уже не было сомнений, что она беседует с очень влиятельным человеком.

Очень вежливо он сообщил, что нуждается в ее помощи по сугубо конфиденциальному вопросу, касающемуся одного иностранного гостя. Господи, какое облегчение почувствовала, наверное, Кумали, узнав, что речь идет вовсе не о начатом в отношении ее расследовании!

– Насколько хорошо вы знакомы с Броуди Дэйвидом Уилсоном? – спросил замдиректора.

Здесь запись фиксирует паузу: очевидно, Кумали не сразу справилась с удивлением. Шпион ее подбодрил.

– Просто ваши впечатления, детектив, мы не просим вас дать показания, – сказал он, смеясь. Разговор турок вел чертовски хорошо.

Он терпеливо выслушал отчет Кумали обо мне, вставляя незначительные реплики лишь для того, чтобы напомнить о себе.

– Спасибо, очень хорошо, – сказал он, когда женщина замолчала. – Не возникло ли у вас в какой-то момент ощущения, что этот парень вовсе не из ФБР? – Разведчик решил брать быка за рога.

– Нет… не возникло, – ответила Кумали. Но, подумав, засомневалась. – Он, конечно, умен и чрезвычайно осмотрителен во всем, что делает. Помню, мне даже пришло в голову: неужели все агенты ФБР настолько хороши?

– Да, очень важно, что он столь умелый профессионал, – как-то уклончиво заметил заместитель директора. – Скажите, а он звонил кому-нибудь в вашем присутствии? Вел ли по телефону какие-то подозрительные разговоры, которые вас чем-либо смутили?

– Нет… Хотя у него была одна странная привычка, ее заметила не я, а секретарша. В его мобильнике никогда не было аккумулятора. Он вставлял аккумулятор лишь перед тем, как позвонить кому-нибудь.

Надо же, подумал я: несмотря на обилие косметики и высокие каблуки, Хайрюнниса оказалась умной и наблюдательной.

– А зачем, по-вашему, он вытаскивал аккумулятор? – спросил турецкий шпион.

– Понятия не имею.

– Тогда разрешите вам помочь. Если человек носит мобильник в кармане, его можно включить дистанционно, так что хозяин даже не узнает. Когда телефон заряжен, встроенный в него микрофон можно активировать. Тот, кто внедряется в мобильник, имеет в этом случае возможность подслушать все, о чем говорится в комнате. Если же аккумулятор извлечен, такой риск отсутствует.

– Я и не знала об этом.

– Неужели никогда не слышали, что так всегда делают разведчики?

– Разведчики? Объясните, пожалуйста, к чему вы все это говорите?

В соответствии с инструкциями Шептуна, именно этого вопроса и следовало добиваться от Кумали. Замдиректора использовал его, как и надлежало профессионалу.

– Детектив Кумали, вы офицер полиции, могу добавить, очень уважаемый коллегами. Вы давали присягу и, конечно, понимаете: информация, которую я сейчас сообщу вам, совершенно секретная.

– Разумеется.

– У нас установлены на болгарской границе камеры, которые фиксируют всех, кто ее пересекает. Благодаря используемой нами компьютерной программе известен номер машины, взятой напрокат Броуди Уилсоном. Мы располагаем информацией, что он въезжал на территорию Болгарии. Зачем ему это понадобилось, вы не в курсе?

Это был явный блеф. Система распознавания номерных знаков, конечно, существует, но Турции далеко до ее внедрения. Но Кумали, разумеется, этого не знала.

– Нет, – ответила она.

– Два наших агента, работающие вблизи границы, обнаружили Уилсона в городке под названием Свиленград. Он купил там дешевый сотовый телефон, сим-карту и сделал один телефонный звонок. Американец не упоминал при вас этот город?

– Никогда.

– В результате агент Уилсон стал предметом нашего пристального внимания. По причинам, которые я не могу вам раскрыть, у нас есть основания считать, что этот человек пользуется фальшивыми документами. Мы полагаем, что в действительности его зовут Майкл Джон Спитц. Это имя вам о чем-нибудь говорит?

– Оно мне незнакомо.

– Спитц входит в элитную группу ЦРУ, – продолжал заместитель директора турецкой разведки. – Это объясняет его высочайший профессионализм. Их подразделение занимается охотой на террористов.

Представляю, какой страх испытала Кумали, сидя в своем беленом домике вблизи старого порта. Ее мысли, должно быть, сразу перекинулись на зашифрованные телефонные разговоры с Гиндукушем.

«Их подразделение занимается охотой на террористов».

Во имя Аллаха, наверное, подумала Лейла: кого же разыскивает ЦРУ? Ее или брата? Кумали знала, что его ищут, но во что он втянул ее?

– Мы полагаем, что расследование убийства – всего лишь прикрытие. Что-то привело этого человека в Бодрум. Как вы думаете, что он здесь хочет разузнать?

– Понятия не имею, – солгала Кумали. В записи беседы было отмечено, что она «с трудом выдавила» эти слова.

– Тем не менее большое спасибо. Вы очень помогли нам, – сказал высокопоставленный шпион. – В данный момент мы не собираемся ничего предпринимать. Будем прослушивать телефонные звонки Спитца, вести за ним наблюдение и ждать. Но я дам вам телефонный номер, это прямая линия. Если что-то узнаете, немедленно звоните мне. Вы меня хорошо поняли? – спросил он, прежде чем продиктовать ей телефон и повесить трубку.

Мы с Шептуном нарушили все правила, сделав так, что объект наблюдения узнал правду о нашей миссии. Однако благодаря этому мы устроили ловушку: ведь Кумали – детектив, и я готов был биться об заклад, что она чисто инстинктивно попытается докопаться до истины. Захочет знать больше: страх подтолкнет ее к этому. А где она сможет раздобыть какие-либо сведения? Только в моем номере в отеле, больше негде.

Сама Кумали этим, разумеется, заниматься не станет, но, учитывая ее профессию, она наверняка знает преступников, способных такое проделать. И моя забота теперь – подготовить все необходимое к их приходу.