Я шел вдоль пристани для яхт, сгорбившись под порывами сильного ветра. До моего лица долетали брызги от пенистых гребней набегавших волн. Разыгрался летний шторм, дикий и непредсказуемый, над головой гремел гром, вспышки молний освещали горизонт.

Обратный путь через залив от Французского дома вылился в битву с ветром и приливом. Когда мы достигли берега, шкипер был чуть жив от усталости. Усмехнувшись, он заявил, что, получается, я все-таки заключил выгодную для себя сделку. Я заплатил ему обещанное и нетвердой походкой направился к идущему вдоль берега променаду.

В конце залива я обнаружил скопление гаражей и обветшалых лавочек, где многочисленным туристам сдавали напрокат скутеры и мопеды, – это местечко я заприметил еще несколько дней назад. Я вошел в самое оживленное из этих заведений, чтобы меньше бросаться в глаза, и, выбрав пользующийся в народе популярностью скутер «веспа», предъявил усталому клерку водительские права, сообщил свои паспортные данные и выехал навстречу приближающейся буре.

Я сделал остановку у магазинчика, где торговали мобильниками, и купил парочку выставленных на прилавок небольших электронных устройств.

За углом я притормозил на покрытой ухабами пустынной дороге и измазал грязью свои номерные знаки, так что рассмотреть их стало невозможно. Это было гораздо безопаснее, чем просто их снять: если по дороге меня остановит какой-нибудь коп, я изображу недоумение, только и всего. Скутер я арендовал с единственной целью: обеспечить себе возможность бегства, если вдруг случится что-то непредвиденное.

По этой же причине мне надо было оставить его где-то позади дома Кумали. Добравшись до старого порта, я сделал несколько кругов у большого здания фирмы «Гул и сыновья. Пристань для яхт и корабельные плотники», а потом свернул на узкую дорогу, ведущую к погрузочным площадкам на задворках. Наступил вечер, и все вокруг уже было закрыто. К счастью, никаких других домов поблизости не было. Я приткнул «веспу» между кирпичной стеной, образующей заднюю границу владений Кумали, и стоящими рядом мусорными контейнерами.

Под покровом темноты, когда вокруг начали падать первые капли дождя и завыл ветер, сотрясая кровлю похожего на склад здания фирмы «Гул», я ловко подпрыгнул, ухватился за край стены, подтянулся и перевалился на ту сторону.

В двенадцати футах над землей ветер был сильнее. Мне стоило немалых усилий не обращать внимания на раскаты грома и сохранить устойчивое положение, чтобы дойти до гаража Кумали.

Вскарабкавшись на его крышу и низко пригнувшись, я добрался до края, осторожно ступая по скользкой черепице. Затем я прыжком преодолел небольшой зазор между гаражом и задней частью дома, ухватившись за фигурную железную решетку, защищавшую окно второго этажа. Я уже не так молод и не в той физической форме, как в былые времена, но по-прежнему могу без труда взобраться на крышу высокого здания, держась за скобы старых водосточных труб.

Встав на колени в темноте, я вытащил на ощупь из кровли четыре терракотовые черепицы и спрыгнул на чердак. Он не был отделан и вообще имел нежилой вид. Я с облегчением убедился, что Кумали использовала его как кладовку. Это означало, что где-то есть съемная панель, сняв которую она попадала сюда. Значит, мне не придется ломать потолок, чтобы проникнуть внутрь.

Решив не возвращать черепицы на место, я медленно прошел к дальней стене. Глаза не сразу привыкли к темноте. С трудом разглядев складную лестницу, я сообразил, что вход внутрь где-то рядом. Немного отодвинув съемную панель, я увидел лестничный колодец. Поискал глазами, не мигает ли где-нибудь рядом контрольный датчик, но, ничего не обнаружив, понял: охранная сигнализация отсутствует.

Открыв съемную панель и стараясь не шуметь, я спустил вниз складную лестницу и соскользнул в темный и тихий дом Кумали.

И тут же застыл на месте от ужаса.

Внутри находился кто-то еще. То был всего лишь отдаленный намек на движение, может быть приглушенный звук чьей-то ноги, ступившей на деревянный пол, но я ясно слышал, что он донесся из комнаты в передней части дома, судя по всему из спальни Кумали.

Могла ли она вовсе не уехать в Милас? Где же тогда ее сын? А что, если они отправились в цирк, но при этом кто-то еще оставался в доме, например няня? Ответов на эти вопросы у меня не было, но я мгновенно сориентировался в ситуации: вытащил из-за пояса беретту и тихо пополз к двери.

Она была слегка приоткрыта, но света внутри я не увидел. Если там Кумали, я серьезно влип, но если другой человек – тогда у меня еще остается шанс побороться: вероятность того, что кто-то сумеет описать незнакомца, после того как его захватили врасплох в темноте, когда душа ушла в пятки, крайне мала, если не сказать ничтожна. Только в любом случае мне следует молчать: мой акцент сузит круг подозреваемых до минимума.

Я сильно ударил ногой в дверь, так что она едва не слетела с петель, и ворвался внутрь – как меня учили когда-то. Шум и внезапность этого движения были рассчитаны на то, чтобы обескуражить даже самого закаленного профессионала. Я обвел комнату дулом беретты и увидел светящиеся в темноте зеленые глаза, пристально глядящие прямо на меня.

Их обладательница сидела на кровати и вылизывала себе лапы.

Это была та самая полосатая кошка, которую во время прошлого визита я видел на подоконнике в кухне. Черт побери, как же я забыл, что у Кумали есть домашнее животное?! Теряешь форму, сказал я себе.

Раздосадованный, я спустился по лестнице и оказался в гостиной. Шторы были опущены, в комнате плавали островки теней, но прежде всего мне бросился в глаза телевизор в углу с декодером компании «Скай». Увидев его, я представил, как Кумали сидит здесь на полу, скрестив ноги, и трудится всю ночь, сочиняя свои послания, пока сын мирно спит наверху.

Я испытал возбуждение от близости разгадки и быстро подошел к окнам, желая убедиться, что они плотно закрыты шторами. Потом включил лампу. Если вы вломились в чужой дом, самое худшее, что вы можете сделать, – это включить фонарик. Его свет проникает наружу, и ничто не насторожит соседа или случайного прохожего больше, чем одинокий луч, который обшаривает дом изнутри. Напротив, мягкое свечение лампы кажется вполне нормальным.

В углу комнаты я увидел письменный стол Кумали, на котором царил жуткий беспорядок. Он был завален папками и счетами, лишь вокруг монитора и клавиатуры компьютера оставалось свободное пространство. Я подвигал мышью, и экран ожил. К счастью, как и большинство людей, женщина-коп, уходя, не выключила его, и мне не пришлось взламывать пароль или извлекать жесткий диск. Сунув руку в карман, я достал две флешки, предусмотрительно купленные в магазине сотовых телефонов. Одну из них я подключил к компьютеру, вторая была запасной, взятой на всякий случай. Я знал операционную систему Windows достаточно хорошо: меня не смутило, что клавиатура была настроена на турецкий язык. Я собирался создать полную резервную копию жесткого диска компьютера Кумали.

Когда все ее файлы и переписка по электронной почте были скопированы на флешку, я обыскал письменный стол. Условно разделив стол на четыре секции, я стал методично проверять все его содержимое, не позволяя себе спешить. С помощью мобильника я сфотографировал все, что могло представлять интерес, в душе сознавая, что всего лишь выполняю рутинную процедуру: ничего, что указывало бы на зловещий заговор, я не обнаружил.

Среди груды неоплаченных счетов обнаружилась распечатка всех звонков Кумали с домашнего и сотового телефонов. Мне потребовалось несколько минут, чтобы просмотреть ее. Все указанные номера оказались прямыми. Звонков в Пакистан, Йемен, Афганистан, Саудовскую Аравию и другие горячие зоны исламского фундаментализма зафиксировано не было. Я вообще не увидел кодов зарубежных стран. По-видимому, все звонки были местными, внутри Турции, однако я сфотографировал этот список на всякий пожарный.

И тут лампа на столе погасла.

Я ощутил, как меня пронзил страх, и инстинктивно схватил пистолет. Внимательно прислушался, но все было тихо, даже кошка не подавала признаков жизни. Встав из-за стола, я бесшумно подошел к окну, чтобы узнать, как обстоят дела снаружи. Оттянув уголок шторы, я выглянул на улицу: буря разыгралась не на шутку и все вокруг погрузилось во тьму. Очевидно, что-то произошло на подстанции и электричество отключили.

Разумеется, мне следовало спросить себя: только ли в Бодруме случилась авария? К сожалению, я этого не сделал.