Три фактора вынудили государственную власть России изменить свою стратегию в киберпространстве: динамика проникновения Интернета в общество, динамика социальных сетей и их политическое значение (причем последнее обстоятельство оказалось изрядной неожиданностью).

Показатель проникновения Интернета в России в конце 2014 г. превысил 60 %. Аудитория интернет-пользователей в стране составляет сегодня около 75 миллионов человек во всех половозрастных группах. Причем более половины из них выходят в Сеть хотя бы раз в сутки, и почти 90 % пользуются для этого именно социальными сервисами. В свою очередь, из числа участников социальных сетей 71 % ежедневно пользуются своим аккаунтом, 30 % узнают новости из соцсетей, 23 % проводят в сетях более 20 часов в сутки (!). Хотя самая популярная отечественная социальная сеть это «ВКонтакте» (аудитория на 2014 г. более 52 млн человек), в политическом отношении несравненно более важны Facebook и Twitter.

Протесты в России, а также революции в Тунисе и Египте со всей очевидностью указали на важную политическую роль социальных медиа, и власть просто обязана была отреагировать на это обстоятельство. До 2012 г. социальные сети ее мало занимали. Стратегия в киберпространстве была предельно простой, если не сказать примитивной: размещать позитивные материалы о власти и негативные об оппозиции, поддерживать проправительственные сайты и игнорировать (атаковать при необходимости) оппозиционные.

Однако подобная политика совершенно не учитывала специфики Интернета как коммуникативного пространства, состоящего из ряда кластеров, которые могут не пересекаться. В результате и без того слабо выраженный проправительственный кластер оказался в фактической изоляции, в то время как оппозиционные кластеры, несмотря на политические и идеологические разногласия, взаимодействовали. В то время как проправительственные сайты и форумы посещались преимущественно людьми и без того лояльными власти, оппозиция расширяла свое влияние среди колеблющихся и неопределившихся.

Новая стратегия Кремля в отношении киберпространства состоит из трех элементов: 1) цензуры и фильтрации – технической и содержательной – нежелательного контента; 2) проникновения через социальные сети во все слои общества; 3) формирования выгодной власти повестки дня и интерпретаций.

Что касается первого элемента, то он довольно прост: если конкуренты опасны, с ними проще расправиться, чем полемизировать. Сделать это можно с помощью законодательного регулирования Интернета и социальных сетей. С 2012 г. в России произошло его резкое ужесточение.

28 июля 2012 г. был принят Федеральный закон № 436-ФЗ «О защите детей от информации, причиняющей вред их здоровью и развитию», предусматривающий отнесение информационной продукции к одной из пяти категорий и запрещающий ее распространение среди детей в зависимости от их возраста. Хотя изначально речь шла о запрете распространения детской порнографии, пропаганды наркотиков и суицида, список оснований, по которым сайты могут быть заблокированы, постоянно расширяется.

Так называемый закон о лайках и репостах (июнь 2014 г.) ввел уголовную ответственность за призывы к экстремистской деятельности в Интернете. Его содержание позволяет считать экстремизмом даже лайки, то есть одобрение той или иной информации, высказывания или изображения, или их репост. В целом начиная с 2012 г. резко возросло давление на интернет-активность политического толка, участились случаи привлечения пользователей к уголовной ответственности, возросло число блокировок сайтов.

Из самой популярной российской сети «ВКонтакте» был выдавлен ее основатель и генеральный директор Павел Дуров, придерживающийся либертарианских взглядов и не склонный к сотрудничеству с властью. Контроль над социальной сетью перешел в руки полностью лояльных Кремлю бизнесменов.

Также российская власть время от времени пытается поставить под национальный законодательный контроль функционирование в России международных социальных сетей Facebook и Twitter.

В любом случае принятые за последние несколько лет законы и поправки в законодательство изрядно затруднили работу интернет-провайдеров в России и значительно усилили контроль над ними.

Справедливости ради надо отметить, что российское государство отнюдь не самый жесткий регулятор Интернета. Некоторые режимы вводят поистине драконовскую цензуру или даже полный запрет на доступ в Сеть внутри страны. Помимо этого, осуществляется давление на независимых блогеров вплоть до их физического устранения.

В мае 2013 г. в своем специальном докладе организация «Репортеры без границ» привела список из пяти стран – «врагов Интернета», в который попали государства, контролирующие Сеть и систематически нарушающие права человека. Среди них оказались Сирия, Китай, Иран, Бахрейн и Вьетнам.

В Китае существует сложная национальная система фильтрации, известная как «Великий китайский файерволл» или «Золотой щит». Этот фильтр представляет собой систему серверов на интернет-канале между провайдерами и международными Сетями передачи информации, которая фильтрует информацию. Разработка проекта была начата в 1998 г., а в 2003 г. его ввели в эксплуатацию в общенациональных масштабах.

Для блокирования предположительно вредоносной иностранной информации используется также принцип фильтрации по ключевым словам. Цензоры работают как на административном уровне, так и на различных интернет-сервисах, включая блоги, поисковики и социальные сети. Практически ежедневно к списку запрещенных ключевых слов добавляются новые сочетания: их ввод в строку поиска или не дает никаких результатов, или приводит к зашифровыванию и уничтожению информационных материалов.

С 2005 г. в Китае действуют так называемые умаоданы – китайские проправительственные блогеры, участники форумов и пользователи социальных сетей, высказывающие положительное мнение о правительстве КНР, Компартии и проводимой ею политике. Работа этих веб-бригад оплачивается, однако существует немало добровольцев, выполняющих те же действия бесплатно. Количество таких пользователей-«троллей» точно неизвестно, несколько лет назад оно составляло от 280 до 300 тысяч человек.

Несмотря на недовольство мирового сообщества в отношении интернет-цензуры в Китайской Республике, многие западные интернет-компании вынуждены идти на соглашения с китайским правительством и блокировать нежелательный контент или доступ к определенным ресурсам. Так, в частности, поступила компания Google, которая в ответ на разрешение китайского правительства открыть в 2006 г. свой поисковый сайт на китайском языке заблокировала несколько тысяч сайтов с «нежелательным» содержанием. В то же время Facebook, Twitter и YouTube в Китае заблокированы.

Так что Россия, несмотря на нарастающий запретительный вал в киберпространстве, выглядит на фоне Китая почти вегетариански.

Не запрещая Facebook, российские манипуляторы нашли техническую возможность влиять на его администрацию с целью временной блокировки «опасных» аккаунтов и удаления «нежелательных» постов. Вот каким образом это делается. В адрес администрации сети организуется одновременная отправка нескольких десятков или даже сотен жалоб – чаще всего от так называемых ботов, но это могут быть и договорившиеся между собой реальные пользователи. В соответствии с инструкцией модератор удаляет пост и блокирует аккаунт «нарушителя». Впоследствии (раньше или позже) аккаунт разблокируется, но пост остается недоступным.

Данным приемом – организацией жалоб – вслед за русскими «первооткрывателями» стали пользоваться группы украинских энтузиастов. В частности, они добились того, что администрация Facebook блокирует посты и аккаунты за использование слова «хохол». Также украинцам удавалось добиться временной блокировки аккаунтов ряда российских публицистов.

Этот технический прием, позволяющий на время прерывать коммуникацию в социальных сетях, относительно нов. Внешне он вполне цивилен в отличие от таких классических и проверенных временем технических способов, как взлом почты и сайтов, организация DDOS-атак на нежелательные сайты. Подобные грубые приемы «технической фильтрации» невозможны в социальных сетях.

Помимо технических средств борьбы с «нежелательным» контентом и «опасной» коммуникацией широко распространен метод, который с некоторой натяжкой можно назвать «содержательным». Он так же весьма прост. Необоснованная критика, облыжные обвинения, сознательные и намеренные оскорбления в адрес хозяина аккаунта, его постов и участников дискуссии.

Таким путем достигаются следующие цели: хозяин аккаунта выбивается из равновесия; дискуссия приобретает характер площадной брани, что крайне затрудняет коммуникацию и отвращает актуальных и потенциальных участников; при создании подобного негативного фона любые идеи воспринимаются с заведомым недоверием.

Обратите внимание, как целые орды «троллей» будто по команде (а и на самом деле по команде) атакуют любой пост какого-нибудь видного оппозиционера, например Навального. И не надо тешить себя иллюзией, что, мол, правда всегда проложит себе дорогу, а истина чистой струйкой пробьется из-под грязи и мусора. Экспериментально установлено и эмпирически подтверждено (думаю, многие из нас знают это на собственном опыте), что враждебные высказывания, грубая и оскорбительная критика психологически подталкивают людей покинуть дискуссию и/или формируют у них негативистское предубеждение в отношении поста и его автора. А предубеждение – это как раз и есть первая стратагема влияния!

Так что манипуляция в Интернете и социальных сетях осуществляется по тем же самым законам, что и в традиционных СМИ.

Отсюда следует важный практический вывод. Когда вы встречаетесь с подобными «троллями», ответ может быть один-единственный: незамедлительный «бан» – отказ от любого общения с подобным человеком (или «ботом»). Ведь его цель – не общение, а разрушение любого общения, им движет не стремление разобраться, а стремление вас очернить и скомпрометировать.

Легендарный китайский мудрец Лао Цзы предупреждал: «Говорить с человеком, с которым нельзя говорить, означает терять слова». На сетевом жаргоне это звучит, как «Не кормите троллей!» Не теряйте время и слова попусту, не тратьте на «троллей» свои нервы. И совершенно не важно, оплаченные это «тролли» или просто глупцы и наглецы.

Второй элемент стратегии состоит в том, чтобы увеличить глубину проникновения власти в социальные сети и через них влиять на все слои общества, ведь в Сетях теперь присутствуют все социальные группы, по крайней мере городские.

По словам влиятельного проправительственного блогера: «Команда Вячеслава Володина (заместителя главы администрации президента России, куратора внутренней политики) в 2012–2013 годах поставила новую задачу и амбициозные планы работы в Интернете: нужно прийти к каждому пользователю: с «креативным классом» надо разговаривать на языке «креативного класса», с домохозяйкой – языком домохозяйки и в ее сообществах».

Проникновение предполагало как участие во всех мало-мальски заметных и влиятельных сообществах, причем не только и даже не столько политических, сколько развлекательных, так и создание множества собственных групп во всех социальных сетях – и тоже отнюдь не только политических. Главное, чтобы вновь создаваемые группы стали посещаемыми, а для этого годились любые темы: хобби, кулинарные рецепты, домашние животные и т. д. А уже по мере обретения популярности тематические заметки можно было начинать разбавлять политико-пропагандистскими замечаниями. В данном случае действия власти фактически следовали девизу ордена иезуитов: «Стать всем для всех».

Как это происходило, можно рассмотреть на примере одного из самых популярных сообществ «ВКонтакте», развлекательного паблика MDK. С числом подписчиков почти 6,5 млн человек он неизбежно становился важной целью проникновения. «Поток картинок с шутками на тему дня сотрудникам предлагалось дополнять карикатурами на оппозицию, юмористическими постами, в которых Владимир Путин представал сильным бескомпромиссным лидером».

В данном случае можно наблюдать, как в социальных сетях использовался окольный путь убеждения: говорить о политике не в лоб, напрямую, а мимоходом, маскируя политическую пропаганду среди сообщений непропагандистского типа.

Также здесь использовалась вторая стратагема влияния – доверие к источнику. Достоинство общения в социальных сетях заключается в возможности формирования доверительности и интимности, характерных для межличностного отношения и мало доступных телевидению. Но для того чтобы создать и поддерживать атмосферу дружелюбия и доверия, нежелательно выступать (по крайней мере сразу) с четкой политической позицией, поскольку это в любом случае отвратит часть потенциальных участников и затруднит коммуникацию. «Расчехляться» лучше после того, как атмосфера дружелюбия и доверия уже создана. Однако в любом случае в неполитических пабликах заниматься политической пропагандой можно строго дозированно, в противном случае они потеряют подписчиков и захиреют.

Проправительственными интернет-бригадами в социальных сетях созданы и поддерживаются сотни сообществ. Разумеется, далеко не все были развлекательными. Распространена практика, когда политические сообщества меняют свою тематику в зависимости от политической конъюнктуры. Вот как эволюционировало одно из них: в 2012 г. оно было посвящено деятельности координационного совета оппозиции и Pussy Riot, в июле 2013-го – аресту мэра Ярославля Евгения Урлашова, в августе и сентябре 2013 г. – выборам мэра Москвы, к 2014 г. полностью переключилось на украинскую тематику и, наконец, стало именоваться «Народный сход за братский народ» и выступило официальным учредителем акции в поддержку Крыма на Васильевском спуске 2 марта 2014 г.

Как в социальных сетях реализуются третья и четвертая стратагемы влияния – донесение послания, вызывающего контролируемые эмоции? (Это же одновременно и третий элемент стратегии Кремля в социальных сетях.)

Здесь надо иметь в виду следующее: если оппозиция и часть общества рассматривают Интернет и социальные сети как коммуникативную площадку, где вырабатываются альтернативные официальной точки зрения и позиции, то задача власти в том, чтобы интегрировать социальные сети и телевидение, тем самым предложив обществу ложную альтернативу. Вы можете выбирать любой источник информации, но все равно получите одну и ту же точку зрения. Различия в манере подачи информации, некоторые вариации и стилистические нюансы лишь убедят потребителя в верности интерпретации.

Эта технологическая интеграция достигается за счет двух обстоятельств. Во-первых, одна политическая инстанция определяет повестку телевидения и проправительственных интернет-бригад. Во-вторых, извне задается содержание послания в социальных сетях.

Единообразие реакций вплоть до абсолютного текстуального совпадения твитов или постов хорошо заметно тем, кто занимается мониторингом Сети. Например, в течение часа после завершения брифинга с объявлением о создании демократической коалиции на думских выборах (17 апреля 2014 г.) в блогах появилось несколько десятков комментариев, обыгрывающих одну и ту же шутку о том, что первые буквы участников оппозиционной коалиции составляют слово «порно».

Однако с технологической точки зрения единообразие послания (разумеется, смысловое, а не текстуальное) совершенно правильная вещь. Равным образом, как и частота его повторения.

Повторяющееся и единое по смыслу послание убеждает пользователей в распространенности данной точки зрения, усиливает ее влияние и вызывает в социальных сетях эффект, близкий к «спирали молчания». Качество послания менее важно, чем частота его повторения, ведь люди чаще всего не в состоянии отличить качественную и достоверную информацию от некачественной и недостоверной.

В результате у пользователей, несогласных с навязываемой позицией, может возникнуть ощущение «одиночества в Сети» и/или слабости разделяемой ими точки зрения. Они приобретают черты диссидентского и даже сектантского мироощущения: мы, цивилизованное меньшинство, противостоим грубому и косному большинству. Идея подобного противостояния заложена, в частности, в популярных сетевых мемах «крымнаш», «ватник» и «84 %». Формирование сектантской субкультуры связано также с «геттоизацией» социальных сетей – «закрытием» социокультурных и политико-идеологических кластеров, отказом от пересечения групповых границ.

Эффективность целенаправленной и скоординированной кампании в социальных сетях может быть очень высокой, в чем воочию убедилась украинская публика весной – летом 2014 г. Тогда российские проправительственные блогеры, добровольно и сознательно поддержанные значительной частью отечественной блогосферы, внушали украинскому обществу идеи обреченности, неизбежности военного поражения и дезинтеграции Украины.

Во время войны людям всегда не хватает информации. Раньше ее дефицит восполнялся слухами и сплетнями, а сейчас – социальными сетями. И пусть доверие к ним не очень высоко, другие источники информации просто могут отсутствовать, быть неоперативными или излишне лаконичными и скупыми на подробности.

Россия на первых порах в полной мере смогла этим воспользоваться, пытаясь загнать украинское общество в выгодную России информационно-политическую рамку. В данном случае работала классическая логика информационно-психологической войны: деморализовать противника и внушить своим веру в победу.

И если официальный Киев мог легко заблокировать российские телеканалы, то кампании в социальных сетях ему просто нечего было противопоставить. Ведь Россия – одна из немногих стран мира, которая целенаправленно и систематически формирует и финансирует инфраструктуру интернет-бригад для использования их в политико-пропагандистских целях.

Украинское государство ничего подобного не делало, да и сейчас не может себе позволить. Украинская интернет-активность, которая в ходе информационно-психологической войны со временем стала приобретать более осмысленный и координированный характер, это результат усилий в первую очередь украинского общества, а не власти.

Что касается российских операторов интернет-активности, то это пять – семь крупных компаний в области SMM (social media marketing) – продвижения в сетях, и два-три десятка мелких. Наиболее широкую и одиозную репутацию из них приобрело базирующееся в Петербурге «Агентство интернет-исследований» (ныне ООО «Главсеть»), в обиходе известное, как «ольгинская фабрика троллей» (Ольгино – часть Приморского района Петербурга).

В этом агентстве работает до трехсот человек на месячной зарплате в 40–50 тыс. рублей, которые ежедневно продвигают политико-пропагандистскую повестку в блогах, социальных сетях, в комментариях на сайтах российских и зарубежных СМИ. Норма – 100 комментариев за рабочую смену, которая длится 12 часов. Характерно, что экономический кризис не сказался негативно на деятельности агентства, ведь ему надо доказывать в социальных сетях, что кризис не столь уж опасен для России.

Как мы видим, после 2012 г. российской власти удалось выработать довольно эффективный алгоритм пропагандистского влияния в социальных сетях и через социальные сети. Однако с точки зрения Кремля социальные сети, по крайней мере Facebook и Twitter, все равно обладают значительным «подрывным» потенциалом. Поскольку эти Сети в отличие от российской «ВКонтакте» нельзя поставить под фактический государственный контроль, то блокирование Facebook и Twitter (а также Instagram) в критической ситуации рассматривается властью чуть ли не как единственное приемлемое решение.