40

Алагир царские войска так и не взяли. Опять сказалось превосходство противника в живой силе и технике. Поэтому полковник Рекио, так и не дождавшись подхода подкреплений, отдал приказ отступать.

И вновь батальон откатывался назад. Медленно и с боями, цепляясь за каждый удобный бугор или развалины, но мы пятились. За трое суток отдали все, что с таким трудом отбивали, и республиканцы смогли деблокировать свою группировку, которая прорвалась к Беренгару. Правда, потери мы им нанесли серьезные, и снова наступило затишье. Обе стороны зализывали раны, а я оказался в госпиталь.

Глупая история. Сильно простыл, пока выбивали республиканских солдат из дома. А потом шли бои, и я горстями глотал антибиотики. Простуда отступила, но лекарства ударили по почкам и ноги стали очень сильно опухать. Пришлось обратиться в санчасть батальона, и после обследования меня положили в госпиталь.

Короче, я оказался на отдыхе, которого совсем не хотел, ибо рвался обратно в батальон. Все-таки мы понесли значительные потери, лишились половины танков, и надо было восстанавливать роту. Вот только врачи не отпускали. Они утверждали, что мне необходимо несколько дней отлежаться, и спорить с ними бессмысленно.

Впрочем, были и некоторые радости.

Во — первых, в столице утвердили мое повышение в чине, и я стал майором. Обычно это решалось быстро. Командир корпуса подписывал приказ, а в штабе армии его утверждали. Но у меня случай особый. Я числился в гвардии как запасной. Поэтому мое назначение шло через Генштаб, точнее через гвардейский отдел. А тыловики все делали не спеша. И на то, чтобы оформить мои документы ушло почти два месяца.

А во — вторых, меня навестил Тейт Эрлинг. Вообще-то он прибыл с телевизионщиками, и в госпитале появился не ради моей скромной персоны. Но раз представился случай, генерал — лейтенант зашел в гости.

— Привет, Юра, — генерал присел рядом с моей кроватью. — Как ты?

— Здравствуй, Тейт, — я поднялся и протянул ему ладонь. — Медики говорят, что скоро отпустят меня обратно в батальон.

Мы пожали друг другу руки и Эрлинг сказал:

— Что поправляешься, хорошо. Но в батальон тебе возвращаться не нужно.

— Почему?

— Слишком много ценного в твоей голове и слишком дорого республиканский олигарх Ледовски оценил твою голову.

— Поясни свои слова.

— Это запросто, — Тейт усмехнулся. — Информационными накопителями, которые ты мне передал, уже занимаются ученые. Есть у моей семьи свои специалисты, и начальник охраны требует, чтобы все, кто знает о древних артефактах, были изолированы. А еще я получил предупреждение, что на тебя открыли охоту республиканские диверсанты и агенты. Ты знаешь, сколько марок за тебя обещает отец Федерико Ледовски?

— Знаю.

— Вот видишь, как ни крути, а надо убирать тебя с передовой и прятать, — он прищурился и добавил: — Конечно, проще всего тебя убить. Есть человек — есть проблема. Нет человека — нет проблемы.

Я знал, что Эрлинг шутит, но напрягся, и ладонь автоматически опустилась под подушку и сомкнулась на рукоятке пистолета.

Тейт человек опытный и движение заметил. После чего рассмеялся и хлопнул меня по плечу:

— Расслабься.

Оставив пистолет на месте, я позволил себе улыбку и задал генералу вопрос:

— Что ты предлагаешь?

— При штабе корпуса мне нужен свой человек.

— Адъютант?

— Нет. С обязанностями адъютанта справляется Рокуэлл. А ты будешь занят выполнением особых поручений. Пока ничего определенного, но скучать не придется.

— Это приказ?

— Да.

— А кто вместо меня станет командиром роты?

— Неужели ты считаешь, что полковник Рекио не найдет тебе замену?

— Найдет.

— Правильно.

— Я буду бывать на передовой?

— Будешь, и риска хватит.

— А как же сохранение тайны?

— А что тайна? Про информационные накопители уже знает полсотни человек и с каждым днем их становится все больше, потому что приходится привлекать специалистов. Всех под контроль взять нельзя. Главное, что древние артефакты у меня и отобрать их никто не сможет.

— Ну, а с республиканцами, которые охотятся за моей головой, как быть?

— Никак. Уклоняйся от пуль, Юра. И не подставляйся. Все как обычно. Охрану тебе, конечно, выделю, так что прикрытие будет.

— Ясно. А что по общей обстановке на фронтах, рассказать можешь?

— Это не секрет, — он пожал плечами. — Хотя из новостей правду не узнаешь.

— Вот именно.

— В общем, обстановка следующая. На других участках фронта относительное затишье. А мы отдали противнику еще несколько районов. Беренгар норды не захватили, только окраины уничтожили, но они в пятнадцати километрах от города и подтягивают тяжелую артиллерию. Вот — вот начнутся обстрелы и от города останутся одни развалины. Еще три — четыре дня и нас начнут накрывать, а противопоставить республиканцам особо нечего. Резервы идут, только это не ветераны, а необученная молодежь или резервисты. А наша промышленность никак не может перейти на военные рельсы и прогнозы аналитиков таковы, что к весне мы откатимся дальше на юг. Отходить будем с боями, и моя цель сберечь корпус, а так же стать командармом.

— Хочешь занять место Игнатова?

— Да.

— А получится?

— При поддержке Родрика Вальха это вполне осуществимо.

— Ты, действительно, сохранишь ему верность?

— А вот это не твоего ума дело, Юра.

— Ладно — ладно, — я махнул рукой. — Это только вопрос.

Генерал тяжело вздохнул:

— Хорошо, забыли.

Мы еще некоторое время разговаривали, но затем в палату заглянул Рокуэлл и Тейт встал:

— Пора. Пойду я. Выздоравливай и поздравляю тебя с майором.

— Служу царю и Отечеству, — отозвался я.

Эрлинг добавил:

— Кстати, в штабе тебе еще награды дожидаются.

Я промолчал. Снова мы обменялись рукопожатиями и генерал ушел.

В палате воцарилась умиротворяющая тишина. Делать нечего и скучно. Поэтому лег в постель и долго думал, а потом отправился на процедуры.

Врачи сказали, что еще пара дней, и они меня выпишут. Добрая весть. А когда я вернулся в палату, то обнаружил, что ко мне подселили соседа, капитана Истреда. Он был командиром артиллерийского дивизиона в 8–й танковой дивизии, которую перебросили из Метрополии, и в первом же бою вражеский снайпер прострелил ему лодыжку. Ранение оказалось на удивление легким, и он надеялся отправиться в часть через неделю. Веселый человек, можно сказать, кампанейский. Однако глаза у него постоянно бегали, и вел он себя слишком суетливо. Много говорил, болтал, шутил и пытался меня разговорить. Что-то с ним было не так, но копаться в его душе не хотелось, и я старался не обращать на капитана внимания.

В общем, я включил ноутбук и стал просматривать файлы с информационного накопителя, который оставил себе. Сам накопитель в тайнике, понятно, а файлы были скопированы. И среди мусора я обнаружил еще одну папку "Особо важное". Открыл ее, а там копии рабочих журналов, которые были у полковника Марека. Кто и зачем сделал фотокопии документов? Ответа нет. Но, вероятнее всего, это один из агентов секретной службы Звездной империи, который собирал информацию, а передать ее в Метрополию не сумел. Впрочем, это только мое предположение.