Глава 37

Мне не нравится вид крови. Нет, я не падаю в обморок и не бледнею, меня просто раздражает неэстетичность и дополнительные риски. Фонтанирующая кровь может попасть на одежду — и избавляться лень, и улики лишние. Однако психологический фактор — мощное средство в борьбе с врагом, особенно если противников больше и они явно не профессионалы.

На большинство людей хлещущая из горла их приятеля кровь производит шокирующее воздействие. Они столбенеют. Это вам не ролик в Сети о зверствах ИГИЛ, когда ты сидишь дома и с легким замиранием сердца смотришь, как на твоих глазах человеку в оранжевом костюме отрезают голову и кровь вместе с жизнью уходит в песок. И ты, вздрогнув, отворачиваешься от экрана, тебе и гадко, и интересно, — но это не про тебя. Не про твоих друзей. Ведь с тобой и твоими близкими такого произойти не может!

Дорогой читатель, простите мне мою любовь к этаким философским виньеткам (вот только не надо добавлять про «ложную суть» — ох уж эти любители песен!), у каждого свои слабости. Мне нравится отстраняться от печальной реальности и уходить в мир размышлений. Тем более что описания реальных событий, в ходе которых я отвлекаюсь на беседу с вами, могут огорчить и расстроить особенно утонченные натуры.

Итак, Сулик действительно нанял местных клоунов. Троих. Не худший вариант, но и не убийцы. В Милане есть серьезные африканские ребята, для которых убить — что высморкаться. Никаких моральных ограничений. А эти три увальня, видно, бывшие полицейские, самодовольные и вальяжные. На севере Италии преступные кланы отличаются от южных. Здесь убивать не очень принято. Вот и эти пассажиры решили задачу переиначить — самим «мокрухой» не мараться, а передать подготовленное тело в кондиции «отбивная по-милански» заказчикам, когда те наконец прилетят в город.

Ребята сели мне на хвост, как только я вышел из отеля. Сью-Эллен отправилась в душ, а я решил заняться ловлей на живца.

Шли за мной нагло, чуть ли не наступая на пятки. Это парней и подвело.

Я люблю искусство. Что поделать, воспитание. Да и к драматическим эффектам склонен. Вот и повел Ниф-Нифа, Наф-Нафа и Нуф-Нуфа в замок Сфорцеска. Когда еще доведется полюбоваться последним шедевром Микеланджело — «Пьета Ронданини»? Работа потрясающая, незаконченная, но заложившая… хотя сейчас это вряд ли вас интересует. Меня же привлекал не только искусствоведческий интерес, но и отдаленность этой скульптуры — ее выставили в правом крыле и заплели подход в некий причудливый лабиринт, который в итоге и сослужил поросятам дурную службу.

Туристов было мало, а уже на подходе к лабиринту, ведущему к Пьете, и вовсе никого не осталось. Хряки оживились и подались вперед, думая здесь меня и заграбастать. Я нырнул в лабиринт, зашел за поворот, ведущий к статуе, и замедлил шаг. Самый проворный толстячок практически натолкнулся на мою спину и инстинктивно вытянул руку вперед, пытаясь цапнуть меня за плечо. Я мягко подхватил его запястье и сделал с уклоном быстрый шаг назад. Толстяк согнулся. Я уже был за его спиной — наступил под коленный сгиб и впечатал его голень в пол, а левой рукой резко задрал голову неудачливого бандита вверх, используя в качестве подъемного механизма два пальца, неэстетично засунутые в ноздри. У толстяка на лице застыла гримаса ужаса. Его подельники уже выскочили из-за поворота и замерли, не понимая, что происходит. Именно в этот момент я и воспользовался предусмотрительно прихваченным в гостинице ножом для открывания вина. Там есть такое острое лезвие, по форме напоминающее маленький серп. Острое — в данной ситуации это очень важно. Лезвие небольшое, сантиметра два, но для моих целей и двух сантиметров вполне достаточно.

Времени у меня было крайне мало, так что, убедившись, что зрители на месте, я не мешкая приступил к исполнению нехитрого воздействия. Действительно нехитрого. Судите сами: голова у толстяка задрана, шея натянута. Сонная артерия прямо под кожей. Вот ее я и вскрыл. Сердце услужливо продолжало гнать кровь, которая уже не хотела бежать в мозг, а вырвалась через надрез фонтаном, ударившим метра на два, прямо в изумленные рожи поросят. А воздух тем временем заботливо доделал мою работу, вместо крови через тот же надрез попав в мозг и вызвав эмболию. Смерть практически мгновенная.

Участь двух оставшихся мафиози тоже была предрешена. У уже мертвого тела я выдернул из-за поясного ремня «беретту», которая давила мне на ногу, так как при жизни своего прежнего владельца была спрятана им на спине, и спокойно выстрелил в грудь и в голову сначала поросенку, стоявшему слева, а потом и его соседу справа. Возиться в кровавой каше не хотелось, но я решил, что обзавестись оружием все-таки важнее, чем идти на поводу у своей брезгливости, забрал у безвременно покинувших этот мир поросят пистолеты, телефоны и портмоне с документами и быстро ушел с места преступления.

На три мертвых тела с ужасом глядела каменная Дева Мария, продолжающая держать в объятиях снятого с креста Спасителя. Замечательный кадр для Тарантино.

Вся операция заняла меньше трех минут. Зал со статуей расположен далеко от места, где сидят смотрители. Так что, хотя выстрелы и прозвучали ужасно громко, немного времени до начала общей паники у меня есть. Я вышел во внутренний двор замка и смешался с гуляющими туристами.

Уже через пятнадцать минут я снова был в номере. Сью-Эллен феном сушила волосы, так что беседа откладывалась минут на десять. Но не больше. Скоро подтянутся главные силы, а значит, надо выработать план и приступить к его реализации.

Веселенький денек.