Глава 26

Если пойманную в сети рыбу швырнуть на нагретый полуденным солнцем камень, можно долго наблюдать, как раздувает она жабры и таращит глаза. Только самые первые секунды живность, лишённая привычной среды обитания, трепыхается, выражая таким образом своё несогласие с новым порядком вещей. Потом просто агония. Пусть и растянутая во времени. Но стоит бросить полудохлую рыбёшку обратно в воду, она моментально сориентируется и свалит под корягу.

Я посмотрел на идущего впереди Ткача. После стычки с карпинским отребъем он снова стал похож на самого себя полуторагодичной давности. Будто в его сосуды вместо бодяги залили кровь молодого бычка. Даже цвет лица поменялся. Встреча с понятным и привычным противником взбодрила и меня. С ними приятно было иметь дело. Всё равно что сменить чужие жмущие сапоги на родные разношенные берцы. Но держать в руках ключ-карту от хранилища было ещё приятнее. Хотя и тревожно. Завышенные ожидания никогда ни к чему хорошему не приводят, поэтому я постарался не поддаваться эйфории, когда после вставленной в прорезь пластины дверь щёлкнула замками и сдвинулась.

И я был прав. В предбаннике нас ждали только запах плесени, сырого бетона и оглушающая пустота. В шлюзовой камере транспортного тоннеля на брюхе и голых дисках стоял одинокий сожжённый БТР. Запах гари тут давно выветрился через те самые приподнятые ворота, под которыми мы не смогли пролезть, но почерневший корпус не оставлял сомнений в судьбе машины. Судьба экипажа, таращащегося на мир пустыми глазницами, была не менее очевидна. Общая картина заброшенности и тлена не вселяла оптимизма, и под гулкое эхо собственных шагов мы с напарником двинулись в глубь подземного комплекса по довольно широкому тоннелю. Заканчивался он просторной площадкой, позволяющей накапливаться здесь более чем десятку единиц техники. Потолок над ней был намного выше, чем в тоннеле, а по периметру в стенах на уровне второго этажа чернели тёмные проёмы, в которых было бы очень удобно организовать огневые точки. Возможно, когда-то они там и находились, и все вновь прибывающие тотчас попадали под прицел крупнокалиберных пулемётов, но сейчас на нас с Ткачом уставились лишь несколько летучих мышей, висящих вниз головой под сводами этих рукотворных гротов. Впрочем, мой напарник не мог видеть и этого, не посветив туда фонарём. От света же крылатые грызуны шуганулись в разные стороны, напугав Ткача и заставив расхохотаться над этим меня. Что в свою очередь привело напарника в ярость.

– Заткнись, – зашипел он. – Может, вон там, за углом, нас уже поджидают.

– Там карман для автотранспорта. – Я направил луч фонаря на схему этого уровня, закреплённую на стене, возле которой мы стояли. – Если кто и затаился, то вон за той дверью, где лестница, или в гараже. Но там вряд ли. Поверь, Алексей, сейчас вокруг нас на многие километры нет ни одной живой души, если не считать Альбертика.

– То есть ты хочешь сказать, что они все умерли? – Ткач снял рукавицу и почесал бороду, видимо, серьёзно призадумавшись.

– Хорошо бы. Но те, кто здесь выжил, могли и уйти, например, на восток, прихватив с собой всё самое ценное.

– Бля! – расстроился Алексей.

– Не переживай, – успокоил я его. – Если всё, что я слышал о таких местах, правда, то они были не в состоянии утащить даже десятую… нет, даже сотую часть добра, хранящегося здесь. А если и утащили, то и к лучшему. За все эти годы сожрали бы и попортили в разы больше.

– А если они всё ещё здесь? – вернулся к своей паранойе мой напарник.

Попав внутрь, он вообще как-то сдулся, хотя, казалось бы, до счастливого финала осталось всего ничего. Единственным на данный момент обстоятельством, способным поднять ему настроение, было отсутствие необходимости постоянно ходить в наморднике и стряхивать с него лёд, образующийся от дыхания. В наших кухлянках, унтах, меховых штанах и треухах уже было жарко. Ткач полностью рассупонился и, скатав всю тёплую одежду в один тюк, приторочил его к рюкзаку. Я поступил точно так же. Единственный, кому всё было фиолетово, – это Красавчик. Устав гоняться за летучими мышами, он раздобыл где-то крысу и принялся со страшным хрустом её жрать, устроившись возле грузовой клети.

Я подошёл к нему и отвесил хорошего пинка. Этот паразит постоянно исчезает с горизонта, когда так нужна его помощь, а всё остальное время крутится под ногами, мешая думать и создавая лишний шум.

– Да-а-а, впечатляет! – Ставшая хрупкой сетка ограждения клети не выдержала прикосновения моей руки и осыпалась внутрь бездонной шахты. Рядом на многие десятки метров под землю уходила ещё одна такая же, перекрытая грузовой платформой, висящей на стальных канатах сомнительной прочности.

– Ну что, вниз? – как-то неуверенно предложил Ткач.

– Сначала наведаемся в гараж. – Я перехватил дробовик поудобнее и направился к воротам. Перед ними отчётливо просматривались следы шин, которые не смогло стереть даже время. – Прикрой, если что.

– Принято.

Нам повезло, что толстая плита ворот, коими тут перегораживались все отсеки, уже была отведена в сторону. Иначе о поездке с ветерком в обратном направлении можно было бы забыть. При беглом осмотре этой конструкции сразу стало понятно, что брошенные на произвол судьбы механизмы не то чтобы пришли в негодность, а превратились в груду ржавого железа. Шестерни и муфты просто намертво приварились друг к другу.

– Не нравится мне это, – пробормотал Ткач. – Если в хранилище всё в таком состоянии, то нам тут ничего не светит.

– Не кипишуй. Даже если нам с тобой удастся вытащить отсюда по рюкзаку золотых зубов с местных жмуров, считай, что уже не зря всё это затеяли. А там отожмём у манси упряжку собак и домой.

– Ха-ха-ха, как смешно. Пытаешься плоскими шуточками снять своё нервное напряжение? Лучше подрочи в углу или найди уже обещанное бухло и вместе оттянемся.

– Без твоей помощи тут никак. Твой нос должен вывести нас к складу горячительного. Таков был мой план с самого начала. А вообще-то, по правде говоря, я тебе ничего не обещал. Скорее это ты заманил меня сюда, прощелыга. – Я засмеялся собственной шутке и оттолкнулся от массивной створки. Она неожиданно легко отошла к самой стене, наполняя пространство подземного паркинга душераздирающим скрежетом. Ткач первым шагнул внутрь гаража и, не сдержавшись, присвистнул, хотя ещё недавно шипел на меня за громкий разговор.

Удивляться тут действительно было чему. Стройными рядами вдаль уходили покрывшиеся пылью десятилетий машины. Правый ряд начинался с покрашенных в красный цвет грузовиков. Некоторые из них имели сверху нечто вроде лестниц, а у других вместо обычного кузова были цистерны. Всё-таки странные люди раньше жили. Ну нахера так разукрашивать машины? В такое ярко-красное пятно попадёт даже малец, недавно взявший автомат в руки.

За странными грузовиками шли не менее цветастые вездеходы. Мне особенно понравился один с говорящим названием «Тайга». Не устраивал только его ярко-оранжевый окрас, светящийся в луче фонаря даже под толстым слоем пыли.

За вездеходами и прицепами к ним стояли грузовики и легковушки уже правильной защитной окраски, а из ряда напротив луч фонаря выхватывал тупые морды броневиков разной масти. Не было тут разве что танков. Мы с Ткачом медленно шли вдоль этого гигантского автопарка, который сам по себе мог бы принести целое состояние, если б не одно «но». Все эти железяки никогда никуда больше не поедут. Ржавчина местами насквозь проела их бока, покрышки превратились в труху, время и сырость завершили то, что не успели сделать люди. А они тут тоже постарались, это было видно по отсутствию некоторых деталей и целых частей автомобилей. Вот, например, в движке скуластого грузовика с буквами «ЗИЛ» явно кто-то копался, лишив его доброй половины агрегатов. От трактора и вовсе остался только каркас. Таких калек, гниющих по канавам возле деревень, я видел до фига и больше. Один хитромудрый крестьянин приспособил коленвал от умершей техники к колодцу, другой определил кабину под сортир, третий армировал дом-крепость траками. Вопрос только в том, растащили здешнюю технику в стародавние времена или кто-то продолжает делать это и сейчас? Возник он у меня потому, что в дальнем углу второго отсека гаража стояла совсем целая техника, без явных следов увядания. Конечно, у колёсной тоже не было резины, но вот на гусеничную хоть прямо сейчас садись и езжай, предварительно протерев стёкла и зарядив аккумуляторы, естественно. Это если считать, что внутри всё в ажуре.

– Вот эти выглядят получше, – приободрился мой напарник.

Он подошёл к приземистому вездеходу на гусеничном ходу и похлопал по его зелёному боку. Шасси этой машины напомнили мне «маталыгу», которую пытались реанимировать в Муроме тамошние гвардейцы.

– Умеешь? – кивнул я на открытую дверцу кабины.

– А что тут уметь? Жми педали да дёргай за рычаги, – отозвался Ткач.

– Звучит чересчур самоуверенно, Алексей.

– Что?

– Не пизди, моя черешня. Если я в первый раз неясно выразился.

– Да мне пох, что ты там думаешь, – цыкнул языком Ткач. – Доводилось мне как-то драпать на похожей штуковине из весьма негостеприимного местечка. Выезжали восьмером. До места было километров двадцать, когда водила сдох от пули в брюхе. Я хоть был занят, отстреливаясь от уродов на хвосте, но успел заметить, как тот управлялся с этим драндулетом. Так что, когда покойный выпал наружу, я без проблем довёл железяку до форта. Парни были признательны, все двое.

– Да уж…

– Не веришь?

– Я бы меньше удивился, увидев за рычагами такого вездехода менква, чем тебя, но раз ты так сказал…

– Побожиться?

– Ха-ха.

– Вот те крест, – Ткач перекрестился.

– А, ну тогда да, тогда я спокоен за нашу обратную дорогу. Только как ты собрался заправляться и заряжать аккумуляторы?

Ткач нахмурился и засопел. Морщины на его лбу и отрешённый взгляд говорили о напряжённой умственной деятельности.

– Не напрягайся, я тебе помогу. Горючее здесь хранится так же, как всё остальное, а аккумуляторы можно зарядить от генераторов, которые работают на том же бензинчике. Вон один такой в виде прицепа. Наверняка есть и поменьше. Осталось только найти всё это.

– Ну… может, ты в этом и разбираешься.

– Поговорим об увеличении моей доли?

– Нахера? Здесь же всего столько, что не вынесешь. Твои слова?

– Смотрю, чувство юмора у тебя барахлит.

– Я на голодный желудок смеяться не привык.

Обратно мы возвращались по другой линии, и здесь нам было не так интересно, потому что техника с обеих сторон попадалась на редкость чудная и, на мой взгляд, бесполезная. То колымага с передком в виде большой лопаты, вместо ручки у которой какая-то узенькая лестница, то точно такая же, но с барабаном гигантского лототрона впереди. За ними стояли обычные грузовики с цистернами вместо кузова, а после них с кузовами-ковшами или с вытянутыми решётчатыми конструкциями с крюком на конце. И все они имели следы расчленения.

– Мутанты почище твоего Красавчика, – ощерился Ткач. – Кстати, а где он? – Было видно, что отсутствие моего питомца доставляет ему натуральное удовольствие.

– Да по вентиляции где-нибудь за крысами гоняется, – легкомысленно ответил я. Хотя хранилище – не лес и в этих лабиринтах животина может легко заблудиться. – Но ты не беспокойся, как только мы попадём в беду, он нас спасёт.

– Как же, спасёт, – хмыкнул Ткач. – Свалит, как на поляне с менквами.

– Чувство иронии, Алексей, тебе ещё более чуждо, нежели чувство юмора.

– Да пошёл ты!

Выйдя из гаража, мы направились к узкой лестничной клетке, по спирали уходящей вниз, слева от шахты с грузовыми подъёмниками. В центре её располагался своеобразный колодец с толстым шестом посередине, подобным тем, на которых извиваются шлюхи в дорогих кабаках. На каждом этаже, или скорее уровне комплекса, в стенке колодца чернел проём. Шест этот, видимо, предназначался для быстрого спуска вниз в экстренной ситуации и был отполирован не одной сотней промежностей тутошних обитателей. Нам же с Ткачом предстояла долгая и трудная дорога по истерзанным временем ступеням. В таком тесном ходе рюкзаки и локти цеплялись за стены, а стволы и приклады то и дело пробовали на прочность отслаивающуюся штукатурку. Через два пролёта мы с белыми, словно у покойников, лицами, чертыхаясь и отплёвываясь, прибыли на второй уровень, если считать сверху. В ближайших помещениях нас не ждало ничего, кроме сырого, стылого воздуха с запахом мышиных экскрементов и нескольких грибниц устрашающего размера, расползшихся по углам. Перемножив количество провалов в стенах уходящего вниз колодца на количество дверей тянущегося в никуда коридора этого уровня, я пришёл к выводу, что только на обход всего хранилища нам понадобятся не один и даже не два дня. И это при условии, что такой винтовой спуск тут единственный! Размеры подземного комплекса впечатляли, но количество заброшенных комнат, коридоров и залов удручало. Для того чтобы найти иголку в стоге сена, необязательно прыгать на нём жопой, вот и мы решили устроить привал с перекусом, дабы хорошенько обмозговать наше положение. Вернее, Ткач только жевал, а я ещё и думал за нас двоих.

С одной стороны, никаких признаков массового вывоза содержимого хранилища, как то: разбросанная пустая тара и оставленные на погрузке припасы, что не поместились в транспорт, я не заметил, и это обнадёживало. С другой – лазить сутками напролёт по тёмным закоулкам этого подземелья мы тоже не можем. У нас просто нет столько жрачки и воды.

– Ты особо-то не налегай, – предупредил я Ткача, отправляющего одну горсть сушёной клюквы за другой в свою зловонную пасть, – неизвестно, когда ещё удастся разжиться жратвой.

– А что, твой Красавчик уже не в состоянии натаскать десяток-другой крыс, или ты уже не надеешься на его появление? – хмыкнул мой напарник.

Я только зевнул в ответ. Сытный обед в относительно комфортных условиях не способствовал выплеску агрессии. В этом наше отличие от упомянутого всуе Красавчика, чтоб ему там икнулось в вентиляционном коробе. Тот, как пожрёт, сразу норовит взобраться на всё, что движется или только-только подаёт признаки жизни. Круговорот энергии в его паскудной природе: сожрать и трахнуть, трахнуть и сожрать. Хотя от местной природы Красавчик в этом смысле мало отличается. Та если и не сожрала нас до сих пор, то имела регулярно.

– Вставай, пошли. – Так ничего и не придумав, я решил, что нынешнее наше бездействие – наихудший вариант из возможных. Под лежачий камень вода не течёт. Под нас тоже не текла, а это верный признак того, что где-то в этой системе есть электричество. Иначе бы мы сейчас не возлежали у импровизированного костерка, а бултыхались по пояс в дерьме. Дымок от костра, кстати, тоже непринуждённо улетучивался сквозь ржавые вентиляционные решётки. Этими своими наблюдениями с Ткачом я делиться не спешил. К тому же где-то на грани слуха, как мне казалось, я улавливал ровный тяжёлый гул. Стараясь прислониться ухом к холодной шершавой бетонной стене так, чтобы мой напарник ничего не заподозрил, я откинулся назад и задержал дыхание.

Да. Так и есть! Гудит! Вроде бы где-то там внизу, в той стороне, откуда мы пришли по коридору. Значит, нужно вернуться к лестнице и спускаться до тех пор, пока гул не станет громче.

– Придумал чего? – Ткач наконец перестал вытирать об себя руки и повернулся в мою сторону.

– Видение было мне. На два уровня вниз и направо ожидают нас врата в рай земной…

– Чего, опять приход у тебя? Накрыло? То-то я смотрю, взбледнул чего-то ты. Поначалу подумал, грибы бабкины сушёные брюхо твоё скрутили, а оно вон как. По мозгам шандарахнуло.

– Попустись, Ткач. Шутка это. Идём вниз. Всё равно выбора у нас нет.

Наверное, не одна сотня лет приёму, когда на дорогу выбрасывается пустой кошелёк на веревочке, который чудесным образом движется и приводит жадного прохожего к неприятностям за углом. Мы с Ткачом тоже оказались в этой огромной многоуровневой ловушке, влекомые жаждой наживы, совсем как тот глупый прохожий. Ставки, конечно, были разные, но суть-то одна.

Примерно через три часа наших блужданий по четвёртому сверху уровню мне стало казаться, что за нами кто-то наблюдает. Ткачу ничего говорить не стал, дабы не раскормить его паранойю до чудовищных размеров, но дробовик свой взял поприкладистее. Напарника я пропустил немного вперёд, потому что постоянные метания луча его фонаря заставляли привыкать мои глаза к темноте раз за разом, мешая сосредоточиться на остальном. Поэтому и без того запоздалый возглас Ткача пробился к моему занятому адаптацией изображения мозгу с большой задержкой. Массивная металлическая дверь закрылась у нас перед носом. Секундой позже её судьбу повторила и та, через которую мы только что вошли. Мышеловка захлопнулась, а сыра мы так и не увидели.

– Какого хуя происходит? – Ткач взял автомат наизготовку и встал на колено, озираясь.

Лишняя суета. Нас отрезали в абсолютно пустом коридоре, не имеющем ни оконных проёмов, ни люков. Только вентиляционные решётки, в которые не смог бы просочиться даже Красавчик.

Читал, что две с лишним тысячи лет назад элитных вояк отбирали, без предупреждения окуная их по уши в дерьмо. Например, бросали в клетку со львом. Если лицо солдата белело, он шёл лесом. Если краснело – добро пожаловать в элиту! Вся херня в том, что организм разных людей по-разному реагирует на такую встряску. У кого-то кровь отливает от башки, и он впадает в ступор. Те же, чей кровоток устремляется к мозгу с удвоенной силой, приобретают способность решать возникшие проблемы за долю секунды.

Должно быть, моя рожа здорово раскраснелась, потому что серое вещество тут же нарисовало мне план действий. Первым пунктом в нём значилось: «Убить Ткача». Вторым: «Спустить с туши кровь». Третьим: «Терпеливо ждать подвижек в сложившейся ситуации, подкрепляясь товарищем». Но приступить к его реализации не удалось.

Через секунду-другую после щелчка в запирающем механизме двери я ощутил лёгкое движение воздуха, за которым пришёл резкий едкий запах. Обсудить откуда и нахуя всё это, мы не успели. Ещё никогда в жизни я так быстро не засыпал.