Глава 38
Кейти вернулась через дверь номер три. Когда-то это был исключительно выход с надписью «Обратного пути нет» над дверной коробкой. Но она сорвала дверь с петель, снова доказав, что мир ошибается. Ее воскрешение стало темой для первых страниц в мировой прессе под такими заголовками, как «Чудо в Майами», «Пасхальный сюрприз», «Воскрешение Кейти Квин» и «Да здравствует королева!» Один французский писатель назвал это событие «Лето святой Кейти».
Она появилась во всех ток-шоу, во всех новостных программах. Даже Стеди несколько раз был гостем телепередач. Вопросов было множество. Кейти отвечала достаточно расплывчато. Она взяла на себя ответственность за все, что с ней случилось У нее были шрамы, чтобы доказать произошедшее, и она не пыталась скрыть их гримом или одеждой. Камеры снимали ее крупным планом. Она держалась стоически. Не волновалась. Не стыдилась. Когда Кейти спросили, почему она вернулась, она ответила:
– Я кое-кого встретила.
– Кого?
– Человека, который сделал так, что я снова захотела жить.
– Как ему это удалось?
Кейти помолчала, задумалась.
– Он дал мне причину.
– И что же это за причина?
Кейти посмотрела в камеру.
– Возможно, он когда-нибудь поделится этим и с вами.
– Чем вы планируете сейчас заняться?
Она пожала плечами:
– Сыграю того, кого я никогда не играла, для кого еще не написан сценарий.
Этого «кое-кого» искали все. Новостные агентства не жалели никаких денег, но они так и не догадались, что это я. Кейти сдержала свое слово. Я был в безопасности. Она перестала быть Кейти, но это не значило, что я должен перестать быть Санди.
Кейти посетила мемориал в заливе и поблагодарила всех тех, кто нес там вахту. Один парень, не просыхавший последние два или три десятилетия, взял на себя ответственность за его создание и сиял перед камерами. Кейти казалась намного спокойнее, как будто демон, терзавший ее, испарился. Я знаю, я наблюдал.
* * *
Я поставил на якорь «Прочитанный роман», загрузил «Джоди» снаряжением так, чтобы мне хватило на несколько месяцев, может быть, даже на год, и исчез, уйдя еще дальше в скопление островов. Я проплыл вверх, вдоль западного побережья, по внутренним водам Луизианы до Техаса, вернулся обратно к островам в Мексиканском заливе и нигде не останавливался дольше чем на одну ночь. Примерно раз в неделю я находил какой-нибудь отель и горячую пищу. Я понемногу ловил рыбу, записывал приливы и отливы и смотрел с кормы вдаль. Шли месяцы.
Однажды утром я покупал бензин в Ки-Ларго и взял «Уолл-стрит Джорнэл». Кейти приступила к репетициям главной роли в бродвейском шоу. Билеты разошлись в течение нескольких часов после того, как об этом объявили. В другой газете было написано, что она подписала контракты на несколько фильмов. Самая высокооплачиваемая леди в этом бизнесе.
Я поставил «Джоди» в эллинг, отправился поездом в Нью-Йорк, проехал через город в метро и остановился в отеле на Пятой авеню. Голубые огни и неон. Казалось, все пьют мартини, кроме меня. Я купил новый костюм, подстригся, побрился, даже надел черные лаковые ботинки. Моим ступням было страшно некомфортно. Служащий оторвал мой билет, вернул мне корешок, и я сел на свое место в первом ряду балкона, глядя сверху на мир, которым командовала Кейти. Она завораживала. Была невероятной. Мы готовы были есть у нее с руки. Все, даже те, кто сидел на дешевых местах.
Я сидел, покачивая головой. Стеди оказался прав. Она была единственной. Тот стандарт, по которому мерили остальных.
В конце шоу зрители встали, они аплодировали и свистели минут десять. Кейти вывела на сцену всех актеров, представила каждого, все они кланялись и махали руками. Люди бросали цветы. Какой-то парень выкрикнул из зала:
– Кейти, ты выйдешь за меня замуж?
Она рассмеялась. Счастливая, не такая настороженная. Кейти даже прибавила несколько фунтов.
Я сунул под мышку подарок и нашел капельдинера, пожилого джентльмена с седыми волосами. Я протянул ему три стодолларовые бумажки и подарок. Я нанял парня в Майами, который занимается редкими книгами, чтобы он нашел для меня старинное издание «Спящей красавицы» на французском языке. Что-нибудь такое, из прошлых веков, в кожаном переплете. И он нашел. Я подумал, что Кейти это понравится. Я обернул книгу в платок от «Эрмес», потом завернул все это в коричневую бумагу и завязал бант. Капельдинер поднял на меня глаза. Я сказал:
– Не будете ли вы так добры передать это мисс Квин? Она возьмет подарок. Вы оставите себе деньги.
Он пожал плечами:
– Сэр, я могу только положить его вместе с остальными.
Я кивнул:
– Достаточно честно.
Я передал ему и подарок, и деньги.
Капельдинер улыбнулся.
– Но я могу положить это на самый верх кучи.
Я улыбнулся:
– Я был бы благодарен.
Я развернулся и вышел на улицу.
Поездка на поезде домой была одинокой, как и моя жизнь, теперь измеряемая приливами и отливами. Шли недели. Я больше занимался собой, много думал о своей жизни и о том, какой она стала. Честно говоря, это была не жизнь. Даже я это понимал.
Единственным человеком, с которым я виделся, оставался Стеди. Каждый понедельник и четверг он приезжал ко мне, привозил кое-что необходимое, и мы ловили рыбу в последний час прилива и несколько часов во время отлива.
* * *
Солнце садилось. Я оценил воду и преследовал рыбу до места сумасшедшего клева возле северо-восточного побережья Павильон-Ки, того самого маленького острова, где Кейти, не проронив ни слова, провела день в раздумьях, прежде чем попросить меня провести ее через дверь номер три. Возможно, в каком-то смысле я пытался вернуться назад. Сделать круг.
Я вытащил «Джоди» на берег, развел огонь и поджарил несколько филе камбалы, которую я поймал после обеда. Когда солнце уже скрывалось за горизонтом, я услышал в отдалении шум вертолета. Он шел со стороны залива. Винтокрылая машина облетела остров и приземлилась на его дальнем конце, в паре сотен ярдов от меня.
Пилот заглушил двигатель, и из вертолета вышла Кейти. Она улыбнулась, помахала рукой и направилась ко мне. Бриз зашелестел листвой деревьев, восковые листья звонко захлопали друг о друга. Даже деревья аплодировали ее появлению.
Мы встретились на полдороге. Кейти стояла, чуть улыбаясь, руки сложены за спиной, голова склонилась к плечу. Я покачал головой.
– Полагаю, ты меня нашла.
Кейти обняла меня:
– Спасибо тебе за книгу.
– Пожалуйста.
– Знаешь, ты мог бы зайти ко мне за кулисы. Тебе нужно было только сказать…
– Я знаю.
Она кивнула, поцеловала в щеку и прошла мимо меня к костру. Ее прикосновение согрело меня. Кейти зарылась пальцами ног в песок.
– Что на ужин?
Она хорошо выглядела. Нет, вычеркните это. Она выглядела фантастически. Шрам на ее шее побледнел, но она не старалась скрыть то, что осталось. Ее аромат наполнил меня. Кейти опустилась на колени у огня, взяла мою сковородку и начала медленно есть мою камбалу. Я сел напротив, окрашенный отсветами пламени и окутанный ее присутствием.
Кейти подняла вилку с куском рыбы.
– Ты голоден?
Ее голос был сильным, звучным.
Я покачал головой.
Она съела кусок рыбы и спросила, не глядя на меня:
– Тебе понравилось мое шоу?
– Да.
Кейти возила кусок камбалы вилкой по сковородке.
– А что тебе в нем понравилось?
– Я никогда не видел ничего столь завораживающего. Ты была феноменальна. Я…
Кейти улыбнулась:
– Скажи что-нибудь оригинальное.
– На эти три часа ты заставила меня поверить в то, что мир на сцене реальный, а тот мир, в котором сижу я, – нет.
– Забавно. – Кейти указала на меня вилкой. – У меня возникает точно такое же чувство каждый раз, когда я читаю одну из твоих пяти книг. А я их прочитала несколько раз. – Она подняла брови. – И это заставляет меня спросить тебя кое о чем. – Многозначительная пауза. – Книга номер шесть. Когда я смогу взять ее в руки? Я знаю, что она осталась у тебя где-то здесь… – Кейти постучала меня по виску.
– Тебя прислал мой издатель?
Кейти рассмеялась. Это был легкий смех. И она ничего не скрывала.
Лопасти вертолета перестали вращаться. Пилот стоял рядом с машиной и курил сигарету. Я спросил:
– Что ты здесь делаешь?
– У меня свободный вечер. Я прилетела, чтобы повидать Стеди. Он сказал мне, что я могу найти тебя здесь.
– Понятно.
– Я гадала, смогу ли убедить тебя вернуться вместе со мной. – Кейти перестала жевать и посмотрела на меня. – Через несколько дней шоу сворачивается, и у меня будет немного времени.
– Перед чем?
– Перед съемками в Европе. И я смогу провести достаточно времени на севере Франции. Кроме того, сценарий нужно доработать, и студия ищет писателей.
Я посмотрел на восток.
– Я почти чувствую на языке те круассаны. – Я изучающе посмотрел на нее. – Ты выглядишь счастливой.
– Ты просто проигнорировал мои слова о том, что студии нужны писатели.
– Точно. – Я рассмеялся. – И сделал это намеренно.
– Миру нужны хорошие писатели, знаешь ли.
– А ты проигнорировала мою реплику о том, что ты счастлива.
Кейти кивнула.
– Я счастлива. Жизнь не идеальна, – она пожала плечами, – но она стала лучше. Я нечасто бываю счастлива вне сцены.
– Ты заслуживаешь счастья.
Кейти ждала, держала паузу. В этом молчании ей было комфортно, а мне нет.
– Кейти, я не могу поехать с тобой.
– Не можешь или не хочешь?
– Туше́. – Я кивнул. – И то, и другое.
Не отводя взгляда от воды, она поставила сковородку.
– Как здесь рыбалка?
На ее лице появилась широкая улыбка.
– Отличная.
Кейти встала, я протянул ей спиннинг и наживил на крючок четырехдюймовую искусственную наживку с запахом креветки. Она забросила удочку поперек течения. За час Кейти поймала больше тридцати штук.
Поднималась луна, я подбросил в костер дров. Мы сидели на берегу, зарывшись пальцами ног в песок. Мы говорили о нынешней жизни Кейти: шоу, будущие фильмы, финансовые дела, сумасшедший ритм, который пытался выжать из нее все соки, и о рамках, которые она для него установила. Кейти явно было хорошо. И внешне, и внутренне. Она сказала:
– Несколько издателей просят меня написать мою историю. Реальную.
Я поднял бровь.
Кейти продолжала:
– Они готовы заплатить немыслимые деньги за всю историю, включая загадочного парня, который сумел меня снова собрать. – Она хмыкнула. – Им очень хочется узнать о нем.
– Ну и? – спросил я.
– Не я должна писать эту историю.
Только в эту минуту я понял, насколько здоровой она была. Насколько цельной. Кейти сделала это. Она снова стала самой собой.
Ближе к полуночи Кейти встала. Пилот отдыхал на песке на дальнем конце острова. Каждые несколько секунд он затягивался сигаретой, и ее кончик горел в темноте рубиново-красным огоньком. Кейти посмотрела на часы.
– Я точно не смогу убедить тебя? – Она обвела рукой остров и «Джоди». – Здесь никто не будет скучать без тебя.
– Я уверен.
Кейти обеими руками потянула меня за рубашку, прижалась ко мне и уперлась лбом в мою грудь. Наконец, она подняла глаза.
– Все еще болит, верно?
Я посмотрел на юго-запад, через залив, потом на нее.
– Каждый день.
Она улыбнулась. Ее глаза были влажными. Кейти кивнула:
– У меня тоже.
Она поцеловала меня в щеку, потом в уголок губ и пошла к своему вертолету. Пилот уже сидел в кабине и готовился к полету. Лопасти винта начали медленно вращаться. В нескольких футах от меня Кейти остановилась, повернулась ко мне, тщательно подбирая слова:
– Иногда, когда я стою на сцене, мне напоминают.
– О чем?
– О том, что этот дар не мой. И все это… – Она указала на себя и на вертолет. – Это не обо мне.
– О чем же тогда?
Она усмехнулась, почти заговорила, но сдержалась и отвернулась. Три минуты спустя не слышно было даже шума вертолета.
* * *
Шли недели. Все истории заканчиваются.
Было субботнее утро. Я сидел с чашкой кофе на коленях, отмахивался от москитов и думал о своей жизни. О том, что мне было дано в последнее время. И о том, что с этим стало. Что это была за жизнь. Смирившаяся.
Тут я услышал стук небольшого мотора и увидел приближающийся маленький ялик. На корме лодки сидел Стеди, держа руку на румпеле. Я был удивлен, тем более что это был не понедельник и не четверг. При виде Стеди я немного встревожился.
Старик заглушил мотор, и я привязал булинь.
– С вами все нормально? Что-то случилось? Кейти в порядке?
Стеди вышел из лодки, поправил сутану и долго смотрел на меня. Наконец он указательным пальцем коснулся подбородка.
– Думаю, ты – моя самая большая неудача.
Даже через мои солнечные очки его одеяние сияло в лучах солнца.
– Что?
Стеди выпрямился.
– Я в этом уверен.
– С Кейти все в порядке?
Старик ткнул в меня дрожащим пальцем:
– Я почти всю жизнь ношу сутану, и я не смог на тебя подействовать.
– Я жив, не так ли?
Он сплюнул в воду.
– Я видел побелевшие от времени кости, куда более живые, чем ты.
– Я тоже рад вас видеть. Мы сегодня раздражительны, верно? Неужели только поэтому вы приплыли сюда в такое время дня?
Его глаза встретились с моими.
– Я из-за этого не сплю по ночам.
Я знал, что он говорит правду.
– Вы не можете спасти всех.
Его ответ был быстрым, хотя и неотрепетированным. Стеди все еще сердился.
– Я не пытаюсь спасти всех.
– Я думал, что успех и проигрыш как бы прилагаются к сутане. Ну, вы знаете, в чем-то выигрываешь, в чем-то проигрываешь.
Старик выбирал слова. В уголке его рта скопилась слюна.
– Мне, вероятно, следовало бы поблагодарить тебя.
– За что?
– За Кейти.
– Я не вернул вам Кейти. Она сама вернула вам Кейти.
Он пожал плечами:
– Возможно.
Стеди вытащил из кармана трубку, набил ее, зажег, раскурил. Когда он заговорил, из его рта вышел дым.
– Но еще остаешься ты.
Я промолчал.
Еще одна затяжка.
– Одевайся. Поедем, прогуляемся.
– Вы не хотите ловить рыбу?
– Я ловлю.
Это была наживка. Я не клюнул.
– Куда мы едем?
Стеди поднял бровь:
– Ты стал разборчивым?
Я принял душ, натянул джинсы, рубашку с длинными рукавами, воспользовался дезодорантом и сунул ступни в шлепанцы. Мы отправились на его лодке в Чоколоски. Там нас ждал церковный фургон. Стрелка показывала, что бак полон, раньше такого никогда не бывало.
Часом позже мы подъехали к пункту пропуска. Стеди остановился, заплатил доллар, и мы поехали по мосту Кард-Саунд. Я впервые проехал до конца моста. Я только поднялся по нему, но никогда не спускался. Я посмотрел на бетонную заплату на парапете. Грязная, тусклая, она сливалась со старым цементом, но тот, кто знал, что искать, ее бы заметил.
Мы проехали еще милю, свернули на дорогу с одной полосой. Мост был к северу от нас, Атлантика – на востоке. Вода с двух сторон. Стеди вел машину между деревьями, пока мы не выехали на асфальтированную парковку. Там он остановил фургон и вынул ключи из замка зажигания.
– Идем.
Я пошел за ним.
По мягкому песку мы дошли до края воды и до мемориала, который был построен вскоре после моей смерти. Спиралевидная черная масса из гранита с прожилками, размером с городской автобус, стоявший вертикально – или на бампере. В трещины были засунуты записки, вокруг стопками лежали памятные вещи и завернутые в целлофан книги. Из-за общей формы и из-за того, что здесь произошло, местные называли его «Гарпун Пита Хейна». Думаю, они решили, что Пит Хейн получил лучшее от пирата Пита. Может, и так. В любом случае, мне говорили, что это место популярно у туристов. На самом верху было выбито мое имя вместе с датами рождения и смерти. Ниже – названия всех моих книг.
Стеди сказал:
– Сядь.
Я сел.
Он встал передо мной.
– Закрой на минуту глаза.
– Что?
– Закрой глаза.
– Зачем?
– Потому что я так сказал.
Я закрыл глаза.
– Они закрыты?
– Да.
– Уверен?
– Абсолютно.
Я услышал шуршание ткани, ворчание, а потом ладонь Стеди ударила меня по лицу. Я стукнулся о гранит. Во рту появился вкус крови. Губа запульсировала и мгновенно распухла.
У Стеди дрожала нижняя губа, на глазах выступили слезы. Он ткнул в меня пальцем.
– Когда ты наконец перестанешь жалеть себя?
Я сплюнул – кровь на граните.
– Как насчет того, что нужно подставить другую щеку?
Он ударил меня снова.
Я понимал, что к этому шло, и успел увернуться.
– Я не жалею…
– Не лги мне.
– Я не лгу вам.
– Ладно. Значит, ты лжешь самому себе.
– Возможно, – мой тон изменился, – но я никогда не лгал вам.
Ему было больно думать обо мне. Я видел это. Его лицо приблизилось к моему. Теперь Стеди уже кричал:
– Тогда почему ты остаешься здесь?
Я тоже закричал:
– Потому что я боюсь!
– Чего?
Я похлопал себя по груди:
– Боли.
– Значит, ты трус.
Я встал, мой голос зазвучал громче.
– Я не хочу им быть.
Он снова ударил меня. Мой зуб порезал ему кожу на косточке пальца. Стеди завязал ранку носовым платком и сказал, не глядя на меня:
– Ты не единственный в этом мире, кто любил и потерял.
Я снова сел.
– Моя голова это понимает, мое сердце – нет.
Он заговорил сквозь стиснутые зубы:
– Я оставлю тебя в покое при одном условии.
– Говорите.
Старик сунул руку под сутану, достал пластиковый пакет и протянул его мне:
– Прочти это детям из крыла Уайета в больнице Ривер-сити.
Трясущимися руками я открыл пакет. Внутри оказались когда-то намокшие, но теперь совершенно сухие страницы моего шестого и последнего романа. Рукопись лежала рядом со мной на сиденье, когда я направил машину с моста. Сморщенные страницы были потертыми. Кто-то читал их, и не один раз.
– Они все время были у вас?
– Я ждал, пока ты сможешь снова прочесть их.
– Но как вы…?
– Когда я нашел тебя на берегу, ты крепко держал их. Так я узнал, кто ты такой. Ты был без сознания, поэтому я спрятал рукопись на лодке.
– То есть вы ее украли?
Он кивнул:
– В каком-то смысле да.
Пятьсот страниц никогда не были такими тяжелыми.
– Стеди, я не могу…
Старик выпрямился и похлопал ладонью по верхней странице:
– Семь страниц. Ты прочтешь семь страниц, а потом можешь идти и делать все, что захочешь. Можешь даже броситься с другого моста, мне все равно, но эту малость ты мне должен.
– Почему семь?
– Потому что… – Стеди нагнулся ближе, я почувствовал на лице его дыхание. – Если к этому моменту тебя не зацепит, то не зацепит никогда.
Семь страниц. Пересечение моей глубочайшей потребности и моего самого большого страха.
Я кивнул.
