ЯВЛЕНИЕ РОССЕЛИНИ

В тот весенний вечер 1948, когда Ингрид Бергман вместе со своим мужем доктором Петером Линдстромом вошли в небольшой кинотеатр, она была самой знаменитой и популярной киноактрисой в мире. Ее карьера, начавшаяся в Швеции четырнадцать лет тому назад, к тому времени достигла своей вершины, она снималась практически во всех фильмах. В Голливуде была популярной шутка: «Знаете, вчера я видел фильм без Ингрид Бергман»

И спустя лишь восемьдесят девять минут — именно столько времени длился фильм «Рим — открытый город»— она начала свой путь вниз, постепенно лишившись всего, что было создано огромным трудом: признания и любви публики, семьи, мужа и даже любимой дочери.

…Ингрид, не отрываясь, смотрела на экран. Крохотные морщинки на ее лбу стали глубже, с каждой минутой она понимала всем своим существом, интуицией актрисы, что этот фильм, созданный неведомым ей итальянским режиссером Роберто Росселини — настоящий кинематографический шедевр.

В то время иностранные фильмы шли в небольших кинотеатрах. Туда приходили, в основном, люди не знающие английского, чтобы посмотреть фильм на родном языке. Ингрид думала, что Росселини — автор лишь одного великолепного фильма, но несколько месяцев спустя, в Нью-Йорке, она опять увидела на афише знакомое имя. На сей раз это был фильм «Пайза». Драматичный сюжет, почти документальные съемки, он был номинирован на «Оскара».

Ингрид смотрела его одна, без Петера. Не шелохнувшись, она сидела в маленьком душном зале дешевого кинотеатра. Вот уже погас свет, сеанс закончился. Ингрид была потрясена фильмом. Решение созрело: она должна сниматься в фильмах Росселини — он был ее режиссер.

Айрин Селзник была единственным человеком, кому Ингрид могла рассказать о своем решении, спросить совета.

— Знаешь, Айрин, я бы хотела написать ему письмо и попросить его занять меня в одном из его фильмов.

Айрин удивленно посмотрела на нее.

— Но этого ни в коем случае нельзя делать. Пойми это.

— Но почему?! — Ингрид умоляюще смотрела на Айрин, ожидая ответа.

Мудрая опытная женщина из клана Мейер-Селзник, Айрин помолчала, а затем, внимательно посмотрев на Ингрид, сказала:

— А знаешь, — напиши ему письмо. Может быть он поймет тебя правильно, может быть это — судьба.

Каким должно быть письмо знаменитому режиссеру, которого она никогда не видела, как найти нужные слова? Ингрид изорвала много бумаги прежде чем остановилась на совсем кратком письме:

«Уважаемый господин Росселини!

Я посмотрела Ваш фильм «Рим — открытый город». Он мне очень понравился. Если Вам нужна шведская актриса, которая хорошо говорит по-английски и не забыла свой немецкий язык, совсем не знает французского, а по-итальянски знает лишь слова «ti amo», — то я готова приехать и сниматься в ваших фильмах. Ингрид Бергман»

Написав письмо, Ингрид вдруг вспомнила, что у нее нет адреса Росселини. Она надеялась узнать его на студии. Однако съемочная суета закружила ее в вихре событий, она почти забыла о своем письме. Как вдруг однажды в Голливуде к ней подошел незнакомый человек и попросил автограф. Пока Ингрид надписывала свою фотографию, этот человек сказал: «Я — итальянец, а вы ведь тоже похожи на итальянку».

— Вы итальянец? — воскликнула Ингрид. — Знакомо ли вам имя Роберто Росселини?

— Конечно. Это — великий итальянский кинорежиссер, мы гордимся им.

— Я написала ему письмо, но у меня нет адреса. Не знаете ли вы, где можно узнать его адрес?

— О, мадам, это несложно. Всего несколько слов. Minerva Films. Roma, Italy, — вот и все.

То, что произошло дальше, — воистину, можно назвать чудом. Письмо, действительно, прибыло по адресу. Но дело в том, что Росселини вот уже несколько месяцев судился с этой киностудией, его преследовали адвокаты. Каждый день начинался с серии телефонных звонков, на которые Росселини чаще всего не отвечал. Кроме того, на студии загорелся костюмерный цех, пожар бушевал несколько часов.

Когда начали разбирать пожарище, нашли письмо из Голливуда. Прочитав его, студийные работники были поражены тем, что голливудская дива хочет приехать в Италию и сниматься у Росселини.

Секретарь позвонила Роберту и представилась: «Minerva Films». Она услышала в ответ: «Я не желаю с вами говорить…» — Росселини бросил трубку на рычаг.

— Но, синьор Росселини, для вас есть письмо… — тот же результат.

А теперь представим, что секретарь оставила бы все попытки дозвониться до режиссера, и он не получил письма. Тогда жизнь многих людей сложилась бы совсем иначе…

Однако судьбе было угодно доиграть этот эпизод до конца. Письмо вручили Росселини, и он увидел подлинный почтовый штамп. Он не знал английского языка, не очень представлял себе Ингрид Бергман. «Не та ли это блондинка, которая играла в «Интермеццо?» «Да, это именно она», — подсказала ему его помощница, — отошлите ей каблограмму».

Росселини ответил пространным посланием, в котором приглашал Ингрид приехать в Италию. «Приезжайте, мы познакомимся, обсудим дальнейшую работу. С почтением — ваш Росселини».

С бьющимся от волнения сердцем Ингрид читала телеграфные строки. «Приехать в Италию? Но это ведь так далеко, сниматься в незнакомой стране, уехать от Петера и Пиа… Страшно, но Росселини — он ведь гений кино, и он приглашает работать».

Так в ее размеренную жизнь голливудской звезды, счастливой жены и матери, ворвался безумный вихрь по имени Роберто Росселини.

Прервем наше повествование и посмотрим внимательнее на главных действующих лиц этой драмы. Ингрид и Петер внешне составляли самую благополучную пару — у них было все, о чем, казалось бы, можно мечтать: слава, деньги, семья. Они планировали купить еще больший дом, родить второго ребенка, — все было так прочно, солидно. И вдруг… в эту размеренную, как ход швейцарских часов, жизнь, ворвалось нечто, чему Ингрид не могла дать название: тревога, далекие мечты, в которых не было места Петеру. Она заскучала в этом добротном как старое твидовое пальто браке. Петер был правильным и скучным, цветам и чувствам он предпочитал разговоры о гонорарах.

Невозможно было найти двух столь непохожих людей как Петер Линдстром и Роберто Росселини. Первый был шведом в квадрате — ровным и гладким как идеально стриженый газон, второй — итальянцем в кубе, непредсказуемым как лесная чаща.

Петер был идеальным семьянином, Роберто никогда точно не знал сколько у него в настоящий момент жен, детей, любовниц. В год знакомства с Ингрид у него было несколько женщин, среди которых мисс-Америка-46, танцовщица из стриптиза, блондинка, с которой он познакомился на съемочной площадке и еще законная супруга. Над всем этим гаремом царствовала великая Анна Маньяни — замечательная актриса, «черная пантера с горящими глазами», — как назвал ее кинорежиссер Дзефирелли.

Фильм «Рим — открытый город» Росселини, ставший символом неореализма, имел огромный успех, Анна Маньяни играла в фильме главную роль. Она была любимицей Италии, в народе ее звали Наннареллой. Анна была яркой, талантливой, темпераментной. Она страстно любила Росселини, обладала уникальным талантом трагической и комедийной актрисы.

В очередной раз, когда Росселини получил письмо из Голливуда, от этой неизвестной шведки, Анна, не раздумывая, просто надела ему на голову тарелку с горячими спагетти, густо сдобренными томатной пастой.

В конце 1948 года состоялась первая встреча Ингрид Бергман и Роберто Росселини.

Вот как об этом вспоминает Ингрид: «Наша встреча состоялась в Париже, в роскошном Hotel George V. С Роберто пришли двое — переводчик и человек, отвечающий за финансовую сторону съемок. Нас представили друг другу, и Петер что-то мне сказал. Но я его не слышала, я не могла оторвать глаз от Роберто».

Петер вел деловую сторону встречи. Он ставил условия, давал советы, говорил спокойно, уверенно, — Ингрид была основным капиталом семьи. Она много курила, потягивала вино из высокого узкого бокала. В тот день ей исполнилось тридцать три года.

Уже потом, намного позже, Ингрид узнала, что главная роль в фильме «Стромболи» предназначалась Анне Маньяни, а Роберто отдал эту роль ей. Как могла смириться с этим ударом та, которую Росселини называл «своей музой»? В ней была оскорблена женщина, великая актриса.

Фильм «Рим-открытый город» получил престижную награду New York Film Critics и Росселини был приглашен на торжественную церемонию ее вручения.

Из-за таможенных ограничений Росселини не мог взять с собой большой суммы денег, проживание в Beverly Hills Hotel было очень дорого. Петер и Ингрид пригласили его провести с ними рождественские каникулы, Роберто с благодарностью согласился.

Перед Рождеством Ингрид отправилась с дочкой, десятилетней Пиа, выбирать подарки. Девочка попросила купить ей велосипед. Питер (он всегда распоряжался финансами) был согласен, и выделил на покупку 75 долларов. Но когда они пришли в магазин, Пиа увидела в углу большую надувную корову. Она была очаровательна, улыбалась от уха до уха и к тому же на ней был красный кухонный фартук. Корову звали Эльзи. Велосипед сразу же был забыт.

— Мамочка, я уже совсем не хочу велосипед, — прошептала Пиа завороженно. — Я хочу Эльзи. Ну пожалуйста!

Ингрид была в смятении. Что делать? Петер выделил деньги на велосипед. «Глупости», — сказал Петер, когда Ингрид рассказала ему об изменившемся желании дочери. «Глупости. Как можно покупать бесполезную корову за 75 долларов, когда можно купить за те же деньги велосипед!» Ингрид согласилась с убийственной логикой мужа, и Пиа получила на Рождество велосипед.

Приехавший Роберто Росселини внес некоторый беспорядок в размеренную жизнь супругов Линдстром. На часть одолженных у них денег он купил подарки гостеприимным хозяевам: роскошный галстук для Петера, изящную сумочку для Ингрид, а для Пиа — корову Эльзи с красным кухонным фартуком. Все трое были ошарашены этим подарком, а Роберто сказал, улыбаясь: «Она такая очаровательная. Вам что, — не нравится?»

Этот, казалось бы, незначительный эпизод, заставил Ингрид пересмотреть и переоценить свою жизнь. Она записала в своем дневнике: «Роберто у нас дома. Я его люблю». Она знала, что больше никогда не будет миссис Линдстром. Решение было принято мгновенно. Впервые Ингрид самостоятельно решилась на что-то, не спросив совета Петера. Он ни о чем не догадывался, занимаясь перестройкой дома — ведь они решили расширить дом. «Каждый удар молотком кровельщика я воспринимала как забивание очередного гвоздя в гроб нашей с Петером совместной жизни», — записала Ингрид в своем дневнике.

… Небольшой саквояж из мягкой кожи вмещал лишь самое необходимое: две пары белья, теплый свитер, брюки. 11 марта 1949 года знаменитая голливудская звезда Ингрид Бергман села в нью-йоркский поезд, имея при себе триста долларов. Если бы кто-нибудь предсказал, что пройдет семь долгих бурных лет прежде чем она вернется в Америку — она бы ни за что не поверила.

Молниями полетели в обе стороны телеграммы:

В дневнике Ингрид есть запись, датированная мартом, 20, 1949. Она содержит лишь одно слово: РИМ. Оно подчеркнуто дважды.