Для того чтобы освободиться от отождествления себя с ложным «я», скрывающим от нас нашу истинную природу, необходимо понять, почему мы привыкли отождествлять себя с этим «я» и почему мы продолжаем быть так к нему привязаны. Только тогда мы сможем освободиться от этого ошибочного тождества и открыть для себя Любовь, которой мы всегда были и будем.

«Я» едино до того момента, как начинает отождествлять себя с физическим телом. Иллюзия ложного «я» возникает, когда это «я» начинает считать себя телом и таким образом разделяет Единое на иллюзорную личность, называемую нами «я», и все остальное, находящееся вне пределов этой личности. Так что как только мы ограничиваем себя физическим телом, мы теряем осознание истинного «Я» и ощущаем себя как ложное «я». Мы все попадаем в ловушку этой иллюзии с самого рождения. «Заблуждением двойственности, возникшим от отвращения и влечения, (о Бхарата) все существа в мире идут к ослеплению…» (Бхагавад Гита, глава 7, стих 27). Иллюзорное представление о себе как об отдельной личности называют двойственностью. Двойственность – сама сущность обычного реального мира. Если же мы перестанем отождествлять себя с ложным «я», иллюзия дуализма пропадет, как мираж, и отчетливо выявится наша истинная природа, Любовь. «Состояние недвойственности присуще только принципу Любви» (Саи Баба, 2000).

Возможно, иллюзия ложного «я» заложена в нас с самого рождения, а если и нет, наши родители (я буду называть «родителями» всех, кто причастен к воспитанию, включая близких родственников и друзей семьи) обращаются с нами так, что мы вынуждены принять ее. Ведь наших родителей, скорее всего, и самих учили тому, что они не есть Единое и что думать так нелепо и даже богохульно. Если они не знают, кем являются сами, они не смогут понять, кто мы.

Зачастую из самых лучших побуждений родители учат нас верить в то, во что верят сами. Основная часть того, чему они учат нас, это не прямые знания, они кроются в том, как они к нам относятся. Их подсознательная уверенность в том, что мы обособлены друг от друга и не являемся Богом, не замечается и не подвергается сомнению. И весь окружающий нас мир полностью принимает и усиливает эту уверенность. И раз мы приняли эту схему – отождествления себя с отдельной личностью, – то внешний мир оказывается состоящим из конкретных и обособленных вещей – мама, пища, стул, собака и тому подобное. Наши родители обозначили для нас все эти вещи и научили видеть и осознавать этот мир так же, как это делали они. Они научили нас тому, что иллюзия множественности – это реальность, причем единственная реальность, а не что-то вроде спектакля, не более реального, чем изображение на экране. Таким образом, сами окружающие условия, в которых вы родились, отрицали нашу истинную природу, и поскольку те, кто заботились о нас, тоже не осознавали ее, они не могли сделать ничего, чтобы облегчить наше духовное пробуждение.

Наша сильнейшая потребность – любить и быть любимыми. Это отражение Единого, отделившего себя от себя, чтобы иметь возможность любить себя. Если в детстве нам не хватало любви, мы очень страдали. После того как мы испытали боль от нелюбви, мы стали очень чувствительны к любому проявлению неодобрения и равнодушия в окружающих нас людях и, как могли, старались не допустить этого. Мы возлагали надежды на внушенное нам обещание: родители будут довольны нами и будут любить нас, если мы будем такими, какими они хотят нас видеть. То, что мы испытали, – любовь, зависящая от условий. Ее принципы таковы: «Я полюблю тебя, если ты сделаешь, что я хочу, и будешь таким, как я хочу». Она разделяет Единое на то, что можно любить, и то, что любить нельзя, на хорошее и плохое, желательное и нежелательное и прочие двойственные категории, отделяющие нас от Любви истинной. Обусловленная любовь – это главное свойство ложного «я».

В результате, чтобы завоевать любовь и признание, мы старались избавиться от всех тех «изъянов» и «пороков», на которые нам указывали. Для этого нам нужно было предупреждать желания других и пытаться выполнить их до того, как нас отвергнут. Мы научились не делать всего того, чем они не были бы довольны. Такая «стратегия» позволяла получить нам максимальную порцию любви, но за соответствующую плату. Цена эта такова: становясь более любимыми, мы подтверждали свою убежденность в том, что раньше были другими, то есть не такими любимыми, и укреплялись в ней. Ведь иначе нам не надо было бы стараться измениться. К тому же наша надежда, что за счет этого мы сможем обрести ничем не обусловленную любовь, была обречена с самого начала, потому что нашим родителям, для того чтобы полюбить нас безоговорочно, надо было сначала полюбить так себя, а этого-то как раз они и не могли сделать. То есть что бы мы ни делали, нас не смогли бы безоговорочно полюбить те, кто не смог полюбить так самих себя. А если бы они могли, то полюбили бы так и нас, независимо от того, что мы делали.

Из-за того что нас очень рано «обусловили», мы стали верить, что раньше в нас были изъяны и мы были недостойны того, чтобы нас любили просто такими, какие мы есть. Вот так к нам относились. Мы думали, что если бы нам все-таки удалось исправить наши предполагаемые недостатки и стать теми, кем мы должны были стать, нас бы наконец приняли. Мы воображали, что если станем умнее, усерднее, красивее или приобретем какие-либо другие качества, в отсутствии которых нас обвиняли, все станет хорошо. И поэтому мы старались приобрести их сначала в семье, а потом во внешнем мире. То, что сначала было стратегией по обретению любви, стало впоследствии образом жизни, основанном на нашем ошибочном отождествлении себя с ложным «я», тем «я», что не знает Любви.

Пытаясь выглядеть или действительно становясь теми, кем мы раньше не были, для того чтобы обрадовать своих близких, мы все до определенной степени закрыли свои сердца. Короче говоря, мы научились предавать себя, чтобы получить любовь. Это было менее болезненно, чем если бы «они» закрыли от нас свое сердце, и мы предпочли это. И когда мы впервые попробовали – или притворились, что попробовали, – стать тем, кем хотели видеть нас наши родители, то могли и не почувствовать никакого предательства; наоборот, это могло показаться единственным разумным выходом в тех условиях, в которые мы оказались помещены.

Однако на самом деле невозможно ранить себя серьезнее, чем сознательно закрыть свое сердце перед самим собой. И вскоре мы забыли, что сделали это, потому что помнить было бы слишком больно. Мы стали верить, что на самом деле являемся тем ложным «я», в которое нас заставляли поверить, обращаясь с нами подобным образом, и загнали себя в соответствующие рамки. Короче говоря, мы приняли образ мышления своих родителей и близких и стали любить себя и других с условиями, все больше застывая в уподоблении себя ложному «я».

Итак, ложное «я» возникает тогда, когда мы идентифицируем себя со своим телом и начинаем верить, что мы – это отдельные индивидуумы среди множества других. Теперь мы уверены, что не являемся Единым, и это Единое, если и существует, является чем-то совсем не похожим на нас и вовсе не нашей глубинной сущностью, пребывающей не далее как в нашем сердце. Это ложное отождествление закрепляется обусловленной любовью, которая разделяет Единое на «любимое» и «нелюбимое» и тем самым отрицает нашу истинную природу. Из-за этого ложного отождествления наши сердца закрылись – сначала для нас самих, а затем и для других. Наши мысли и действия, не основанные на Любви, сильно загрязнили наше сердце, и для того чтобы очистить его, нам нужно освободиться от привязанности к ложному «я» и его нелюбящей природе.