Часть вторая
Война
Глава первая
Два года — срок немалый, особенное если это — военные года. За время войны против Пруссии Игорь подрос — как буквально, так и в чинах.
— Сержант! Готов кулеш, иди пробу снимай, — позвал его Андрей.
Достав ложку из внутреннего кармана, спортсмен подул и осторожно попробовал.
— С зайчатиной? — спросил он подобревшим голосом.
— А то! Выскочил шальной, ну мы его и того… Мяса в ём на один укус, ну так хоть кулеш духовитый получился.
Пообедав, разошлись по своим делам — они недавно прогулялась по прусским тылам и люди вымотались, так что с учениями он никого не заморачивал. Да — именно он. Рысьев пошёл на повышение, получив ротмистра и батальон (ротмистр Пушкарёв — увы…), ну а ротой… Ротой формально командовал молоденький поручик, присланный из России — уже четвёртый на памяти попаданца.
Командование таких вот… офицеров заключалось в том, чтобы скакать с саблей или пикой впереди эскадрона, командуя зычным голосом. Да и то — уланы предварительно оглядывались на своего сержанта…
Ну да — как-то так сложилось, что в реальности уже более полугода ротой командовал именно он — как в бою, так и по хозяйственным делам. Формальные же командиры роты присылались за чинами — очень уж удачно действовал полк. Однако чтобы нормально командовать, нужно хотя бы понимать — что же такое — Новгородский уланский полк. Поскольку был он уникальным воинским подразделением, то понимали это не все.
Так что… Двое таких непонимающих уже слегли, ну а один и в самом деле заработал желанное повышение и быстро перевёлся в кирасиры — служба там была полегче. Да, тоже непросто, да и отнюдь небезопасно, но дело в том, что кирасиры участвовали только в крупных сражениях — за редким исключением, а вот уланы занимались ещё и охраной штабов, рейдами по вражеским тылам… Хорошо ещё, что разведкой заниматься пока не заставляли — тут была вотчина казаков.
В общем, уматывались люто, но зато были и послабления. В частности — Игорь, как и остальные уланы, уже шесть раз отправлял трофеи в слободу. Обычные же солдаты если и могли передать что-то своим, то с оказией и без особой надежды, что доедет хоть часть.
Трофеи же…
— Малой, да зачем тебе ещё один клинок? — прыгал вокруг телеги Никифор — на правах "дядьки" ему позволялось такое обращение — тем более, что и сам он стал капралом (в очередной раз — были уже разжалования за… многое).
— Для коллекции, — рассеянно отозвался спортсмен, любуясь великолепным шотландским палашом.
— Чиво!? Ты ж всё равно его не продашь! — не понял капрал.
— Да и не собираюсь продавать. Ты ж знаешь, я клинки собираю.
— Аа, — наконец-то понял суть "коллекции" ветеран, — ну давай. Только я б на твоём месте чего другого загрузил.
Невозмутимо пожав широкими плечами (а вырос и заматерел он за последние два года заметно — стати уже гвардейские), сержант продолжил упаковывать вещи. На его месте… Уланы любили прибарахлиться, чего уж греха таить, но не всегда соображали — что можно брать.
Вот и сейчас — раскритиковал его "коллекцию", а сам — часы напольные отправляет! Говорить, что до слободы они просто не доедут — бессмысленно… Да и вообще — мышление у большинства не стратегическое. Знают, что такой вот клинок в лагере можно купить от силу за пару рублей… Ну не в чести у русской кавалерии такие вот хреновины! А то, что в Петербурге он будет стоит как минимум рублей тридцать (не у перекупщика, понятное дело), соображалки не хватает.
Военная карьера у попаданца пошла в гору буквально с первых недель вступления в войну — сперва были небольшие стычки, где он показал себя отменным бойцом, затем — парочка уже настоящих, пусть и небольших сражений, в одном из которых пришлось взять командование на себя — и получить за это капральский чин. Ну и наконец — сражение при Гросс-Егердорфе, где русская армия вдребезги расколошматила Прусскую — и не воспользовалась плодами победы из-за странных действий Апраксина, приказавшего после победы отступить…
* * *
Экскурс в прошлое — Гросс-Егерсдорф
" — Да нас ить больше почитай в два раза! — орал пьяный гвардеец, — растопчем немчуру!
— Топтальщик, — пробормотал Репин, — с нехорошим прищуром глядя на преображенца. С нехорошим — потому что именно этот гвардеец был… не лучшим представителем, мягко говоря. Орал много, делал мало…
— Да уж, — поддержал непосредственного (на тот момент) командира Игорь, — в два раза! А толку-то от этих двух раз? Шестнадцать тысяч иррегулярной кавалерии — толку-то от неё…
Утверждение было несколько странным, если не знать ситуацию в целом. Иррегулярная конница хороша только в разведке и рубке уже убегающего врага, а уж если эта конница в большинстве калмыцкая… Не внушали они доверия ни ему, ни остальным.
Грабить — да, а вот воевать — нет. Были уже случаи убедиться, что в битвы они не спешат, а вот по части сбора трофеев — первые. Доходило до того, что русские полки громили врага, а трофеи собирали калмыки. Мало того, они могли ограбить ещё и русских солдат — были прецеденты. Наказывали — вплоть до виселиц, но как-то бестолково, так что бардак продолжался.
Плюс казаки. Тоже мародёры ещё те, да и в битву совсем не спешат — хотя и умеют, тут не отнимешь. Но эти-то хоть разведкой занимались, да охраной обозов, да арьегард-авангард… В общем, при деле. Правда, Апраксин почему-то не спешил пользоваться их услугами… Даже разведку не высылал!
— Да мать! — Егор крепко сжал зубами погасшую трубку, — неужели нельзя было выслать тех же калмыков погулять по прусским тылам!?
Вопрос был из серии риторических — Апраксина солдаты невзлюбили. Командующий оказался таким, что попаданец стал понимать Сталина с его репрессиями. Тут не то что расстреливать — на свечке поджаривать начнёшь! Хреновый командующий, снабжение армии отвратительное… Продолжать можно было долго, так что в солдатской среде уже шли разговоры об измене.
Войска уже не первый день стояли друг перед другом, испытывая нервы на прочность. Однако если пруссаки делали попытки провести рекогносцировки, то русским войскам Апраксин прямо запретил это делать. То есть небольшие отряды, посылаемые командирами полков и батальонов, что-то пытались делать, но результаты были скромные.
Уланы стояли вместе с казаками перед левым флангом, у посёлка Зитенфельде. Именно впереди — сзади их подпирала пехота, расположившаяся практически на берегу Ауксины. Место, по мнению руфера, было не самым удачным — возможности для маневра были слабоваты. Да и казаки…
Сейчас это было не воинское сословие, служащее России, а жители отдельных государств, которые ещё недавно посылали своих послов в Европу. Сравнительно недавно, с исторической точки зрения, они стали некоей автономией Российской Империи. Ну а сейчас та самая Империя давила на них, стараясь лишить самостоятельности.
В общем, воевать они умели, но не слишком-то хотели, да и к уланам относились с изрядной долей пренебрежения…
— Лапотники! — и всё тут. Они — потомственные вояки во многих поколениях, а большая часть сослуживцев Игоря — вчерашние крестьяне. Ну и отношение — соответствующее. И пусть эти лапотники воевали эффективней, но:
— Быдло!
Никакого понимания идеи "Русского единства" у них не вызывали.
На утро было назначено выступление и самое паршивое, что русские толком не знали расположение противника. Оставалось надеяться, что противник тоже не знает…
Авангард ушёл вперёд — сквозь лесные заросли пошла пехота, а по открытой местности — казаки. Примерно в версте за казаками следовали уланы. Шли без особого шума, но через какое-то время вдали затрещали выстрелы — авангард столкнулись.
Пропела труба и офицеры скомандовали:
— В колонну! — и унтера начали выстраивать людей.
— Назад, осади, — громко командовал попаданец, приказывая как своим, так и помогая соседям.
— Только бы не пушки, — нервно сообщил ему подъехавший Егор. Парень только хмыкнул — пушки они не любили…
Прискакали казаки, докладывая командованию ситуацию. К сожалею, информацией там делиться не любили…
— Выстраиваются, — бросил им проскакавший мимо казак. Ну хоть какая-то определённость…
К сожалению, информация оказалась неполной.
— Конница, — с нотками паники пронёсся молоденький казак.
— Уланы! Рысью!
Стиснув зубы от бессилия, спортсмен принялся наводить порядок в вверенном подразделении. Зубы стискивал не столько от страха, сколько от злости — бесил идиотизм происходящего, бардак.
Им предстояло сбить атаку, дать возможность войскам перегруппироваться.
— Драгуны! — прошло по рядам и лица улан просветлели. Противник не самый страшный, вот кирасиры, те да — немного хуже… Выстраиваясь на ходу в боевой порядок, кавалерия мчалась навстречу врагам. И нет — место Игоря было не в первых рядах, а слева-сбоку.
Нна! И пика, удерживаемая левой рукой, влетает остриём под драгунский шлем. Удержал древко чудовищным даже для него усилием, зато на острие повисла лицевая кость врага. Неприятно? Нет, только какой-то злой азарт — и желание повторить столь удачный удар. Удаётся — и остриё вонзается в шею — не слишком сильно. Однако и этого оказывается достаточно. Следующий удар отбивает палашом, одновременно уклоняясь. Слегка поправив траекторию, удаётся вонзить пику в грудь его товарища — и вытаскивать уже не получится.
Лошади перешли на шаг и началась сабельная рубка. Острие палаша устремляется у морде Звёздочки. Отбить, сильно вытянуться вперёд, отрубить кисть…
Развернуться в седле упражнением из спортивной гимнастики и подошвой сапога сбить с лошади противника, вцепившегося было в горло Тихону.
Вылетевшим из рукава кистенем спутать вражеский клинок, пригнув его к низу и лезвием клинка перерезать горло. Брызги крови в лицо.
Игорь вертелся, умело работая клинком, руками и даже ногами. Довольно скоро пространство вокруг него расчистилось и контуберния ломанулась в прорыв. Судя по всему, таких прорывов было достаточно много, так что голштинцы дрогнули и побежали.
— Руби их в песи! — волком завыл командир полка.
— Круши в хузары! — поддержали офицеры… И уланы кинулись за беглецами, рубя их в спины. Недолго — это оказался передовой полк, сдуру оторвавшийся от своих и сейчас на выручку шла остальная кавалерия.
Отступали организованно — удавалось не только отбиваться, но и прихватить трофейных лошадей. Галопом залетая за полевые укрепления, уланы спешились.
— Раненые есть?!
Вопрос не праздный и не глупый — в горячке боя многие не ощущают ранений и продолжают сражаться даже тогда, когда можно отойти в тыл. Однако раны-то — сабельные, так что кровопотери просто ой и самое неприятное, что такой вот "берсерк" может погибнуть буквально "на ровном месте" в абсолютно рядовой ситуации. Так что — прислушивались к организму и посматривали на товарищей.
— Боярин, да ты никак загрыз кого? — с весёлым смешком спросил у парня один из солдат. Проведя по лице рукой, попаданец обнаружил кровь. Ах да… Тот самый драгун, которому перерезал горло.
Затем было много, много контратак и схватки несколько раз докатывались до орудий. У Игоря сломалась пика и клинок — рубился запасным, кончился порох для пистолетов, заработал несколько лёгких ранений и один ушиб от пули на излёте… Положение спас Румянцев, ударив с четырьмя свежими полками — по собственной инициативе! Апраксин ничего не предпринимал…
В том бою он получил признание не только коллег и офицеров полка, но и самого Румянцева, заметившего отчаянного улана. Благодаря его протекции он перескочил через ранг фурьера и стал сразу каптенармусом…"
Тряхнув головой, попаданец отогнал воспоминания и принялся обходить хозяйство. Он многое поменял в… Да, можно сказать, что в своей роте.
Централизованное снабжение и по возможности — питание, организовал что-то вроде "кратких курсов" по основам медицины для желающих…
" — Как это не хочешь? Сержант сказал — надо (!) — ты сразу же захотел учиться! Кто не учится — тот сортиры чистит. Всем всё ясно?"
В общем, много всего интересного. Не все нововведения радовали улан, но… многие были удачными и постепенно перенимались в остальных эскадронах — да хоть те же "курсы медработников".
Помогало и то, что Игорь получил колоссальную известность как боец. В конной рубке даже два-три убитых тобой противника — результат опытного ветерана. Пять-шесть — результат офицера или "новика" из хорошей семьи, с которым с детства занимались лучшие воины. А вот когда убитых противников полтора-два десятка за один бой… Таких рубак на всю армию было несколько человек — и знали их поимённо.
