Как договорились стороны, Белград 4 июня должен получить текст военно-технического соглашения. Первую версию соглашения сербский Генштаб получил только в час ночи 5 июня, непосредственно перед поездкой на переговоры, а вторую – в 8:30 утра, уже в дороге. У сербских военных было 18 замечаний по тексту проекта. Среди прочего: не упоминается СБ ООН, все международные силы безопасности в крае ставятся под командование НАТО, зона безопасности простирается на 25 км, не упоминается разоружение ОАК, предполагается освобождение всех осуждённых в связи со столкновениями в Косове. Генерал Светозар Марьянович вспоминал, что делегация НАТО приняла их «профессионально корректно, как партнёров», никто не говорил, что сербы потерпели поражение.

«Военно-технические переговоры должны были начаться через тридцать шесть часов в придорожном кафе под названием “Европа-94” на македонской территории, всего в нескольких ярдах от сербской границы». Российская сторона хотела повлиять на разработку военно-технического соглашения. По решению министра обороны РФ в Куманово, где шли переговоры, были направлены генералы В. М. Заварзин и Е. Н. Бармянцев. Однако участию наших представителей натовцы воспрепятствовали, поскольку ультиматум предусматривал участие в этом процессе только двух сторон – НАТО и Югославии. Россия сделала свое грязное дело и больше была не нужна. На самом деле натовцы боялись, что поддержка русских изменит решение сербских военных. Их действительно ужаснуло то, что на сербской стороне «появилось несколько московских официальных лиц с блеском панславизма в глазах». И только после очередного нажима Клинтона на Ельцина русские перестали стремиться участвовать в обсуждении и подписании военно-технического соглашения.

НАТО и СРЮ подписали военно-техническое соглашение о процедурах и режиме вывода из Косова сил безопасности Югославии. Узнав об этом в самолёте, С. Тэлботт испустил «восторженный вопль во всю глотку». Договор установил «воздушную зону безопасности» шириной 25 км вне границ/территории Косова. Определена была и «наземная зона безопасности» как зона шириной 5 км вне границ/территории Косова, заходящая внутрь «остатка территории СРЮ» (!). Военные силы СРЮ должны были в короткий срок, за 11 дней, уйти с территории края. Но бомбёжки ещё продолжались.

Министр иностранных дел Югославии Ж. Йованович направил 7 июня письмо председательствующему СБ ООН, в котором, в частности, отмечалось: «Югославское правительство приняло документ «Ахтисаари-Черномырдин» по мирному урегулированию в Косове и Метохии. Исходя из большого значения роли ООН в решении кризиса в Косове и Метохии, который необходимо как можно скорее перевести из русла войны и разрушений в мирное русло, что призвано обеспечить развитие политического процесса, мы ожидаем, что Совет Безопасности ускорит принятие Резолюции СБ ООН по Косову и Метохии.

Поскольку переговоры военных специалистов подходят к концу и вывод сил СР Югославии можно начать незамедлительно, мы считаем, что созданы условия для прекращения бомбардировок.

Имея в виду то, что ответственность за безопасность населения, несмотря на его национальную принадлежность, должна быть полностью гарантирована, просим Вас при принятии Резолюции учитывать, что для населения в процессе вывода сил СР Югославии не должен возникнуть никакой вакуум по вопросу безопасности и что силы под эгидой ООН должны принять на себя ответственность за безопасность населения.

Выражаем ожидания того, что СБ в своем рассмотрении кризиса в Косово и Метохии последовательно, в соответствии с Уставом ООН, примет Резолюцию, которой будет обеспечено уважение международного порядка, установленного Уставом, в интересах мира и равноправия народов и граждан, уважения суверенитета и территориальной целостности СР Югославии в качестве члена и одного из учредителей ООН».

Вечером 9 июня после подписания военно-технического соглашения генсек НАТО Хавьер Солана дал распоряжение главнокомандующему НАТО в Европе американскому генералу У. Кларку приостановить воздушные удары по Югославии. Последней мишенью налёта в среду вечером (9.06.99) стал город Урошевац в Косове. Однако официальные даты были другие. Лишь 19 июня НАТО приостановила «воздушные операции», а 20 июня генсек НАТО официально заявил об окончании операции.

Согласно подписанному соглашению, Армия Югославии должна была вывести войска из Косова в самые короткие сроки, начиная с 10 июня. Натовцы полагали, что из края будут выходить остатки разбитой, почти уничтоженной Третьей армии и Приштинского корпуса. В первый же день войска сопровождали около 80 машин с иностранными журналистами, прежде всего, мировых телевизионных кампаний. Их больше всего интересовала колонна подразделений ПВО, ведь в штабе НАТО утверждали, что эта техника была натовцами полностью уничтожена. Картина, которую увидели журналисты и натовцы, была для них невероятной. По дороге из Приштины в сторону Ниша двигались колонны с противоракетными установками, ракетами, пушками разных калибров, танками, другой техникой. За 11 дней из Косова эвакуированы 85 тыс. военных, 30 тыс. т материальных средств, что равно товарному поезду длиной в 50 км.

Армия отходила в боевом порядке, дисциплинированно. Длина колонн с людьми и боевой техникой составляла до 80 км, время в пути – двое суток. Наблюдатели, видя это, понимали, что сообщения натовцев о победе были выдуманными, а сербская армия достойна уважения.

Психологически военным было очень тяжело оставлять свои позиции в Косове. Многих охватили чувства недоумения, непонимания, разочарования, негодования. Офицерам легче было принять решение о продолжении боёв, чем об оставлении своих позиций. Кроме того, они понимали, что вслед за армией будет из Косова уходить сербское население. Солдаты и офицеры не могли ответить людям, почему они уходят. А сербы знали, что их ждёт, когда в край хлынут боевики. Поэтому люди сразу же сложили вещи и бросились бежать из Косова вместе с колоннами уходящей армии. Действительно, албанские боевики осмелели: занимали оставленные армией помещения, открыто вооружались и даже устраивали засады и атаковали армейские колонны. Натовцы ничего не предпринимали, не собираясь защищать сербское население.

Вывод Югославской армии из Косова, который осуществлялся под контролем НАТО, не принёс мира на его территорию. Возвращение в край Освободительной армии Косова, последовавшее с молчаливого согласия Альянса, вызвал поток сербских беженцев, численность которых уже в середине июня достигла 80 тыс. Боевики, не желавшие разоружаться, начали преследование сербов, вновь напомнили свою главную цель – отделение от Югославии. Резолюцию 1244 вспоминали всё реже, а нарушали всё чаще.

На последнем этапе к урегулированию подключается Совет Безопасности. Чтобы придать решению значимость и подкрепить его мнениями ведущих стран, было решено созвать «Восьмёрку». 7–8 июня в Бонне заседание министров иностранных дел «Восьмёрки» длилось двенадцать часов. Российская делегация надеялась наверстать упущенное и внести изменения в документ, который должен был стать проектом резолюции Совета Безопасности. Она прилетела уже со своим вариантом резолюции, и министр иностранных дел обещал бороться за неё. Как вспоминает генерал Ивашов, «на переговорах столкнулись два проекта – российский и американский». Американскую делегацию возглавляла Мадлен Олбрайт, и она, как всегда, доминировала, старалась без изменения повторить ультиматум сербам в резолюции СБ. И. С. Иванов требовал немедленного прекращения бомбёжек, пытался исключить из текста документа ссылки на сотрудничество с Трибуналом по расследованию военных преступлений и предлагал разрешить отдельным сербским спецподразделениям остаться в Косове. М. Олбрайт пишет, что не могла этого допустить: «Я теснила Иванова по каждому вопросу. Оказавшись в одиночестве, он наконец сдался». «Министр иностранных дел ФРГ Й. Фишер всё время пытался склонить российскую делегацию к согласию с натовским вариантом… Российская делегация во главе с И. С. Ивановым стояла крепко. Министр иностранных дел России отстаивал каждый пункт, шёл, что называется, стенка на стенку», – запомнил Л. Г. Ивашов. Документ, который выработала «Восьмёрка», лёг в основу резолюции 1244, принятой на заседании СБ 10 июня. М. Олбрайт была довольна: «Альянс сохранил своё единство и с помощью искусного сочетания дипломатических и силовых методов – победил. Это был момент пьянящего восторга». Министр иностранных дел ФРГ Й. Фишер назвал это победой Мадлен. Думается, что М. Олбрайт была довольна такой оценкой. В мемуарах она пишет: «На проходившем в Музее шоколада заключительном обеде министров иностранных дел “Большой восьмёрки” в мою честь произносились рыцарские, несказанно преувеличенные тосты. А после обеда мне позвонил президент Клинтон, и его первыми словами было: “Ну что, девочка, рада?”».

Глава российского внешнеполитического ведомства Игорь Иванов заявил, что проект этого документа «позволит перевести процесс урегулирования в Косове в политическую плоскость и под эгиду ООН». Российским дипломатам казалось, что можно ещё внести поправки в итоговый документ на заседании Совета Безопасности. Министр подчеркнул, что «пока не прекратятся бомбовые удары НАТО по Югославии, Россия резолюции по Косово в Совете Безопасности ООН принимать не будет». По его словам, разработанный проект резолюции не является окончательным и не предопределяет судьбу урегулирования конфликта в Косове.

Достигнутое соглашение не могло не оказать влияния и на сербских военных, которые переговаривались с натовцами в Куманове. 9 июня начался вывод сербских войск из Косова.

Главный вопрос, который волновал российскую делегацию, – роль и размещение российских военных и натовцев на территории Косова. Российские военные пытались вернуться к идее «нарезка секторов», отдельного русского сектора, и, что очень важно, к присутствию в крае сербских военных или полицейских. Однако теперь уже американцы не были покладисты: ситуация после Белграда резко изменилась. Поэтому они предложили, употребив глагол «разрешаем», разместить один русский батальон в американском секторе. На это «наши» не могли пойти: «Худшего не придумаешь – попасть в оперативное подчинение натовскому генералу и явно для выполнения самой грязной работы по подавлению сопротивления сербов».

Заметим, что позиция России на протяжении рассматриваемого периода была крайне непоследовательной, непродуманной. Ощущалось, что в Москве нет единого центра выработки решения по Балканам, и, следовательно, единства в выполнении решений, подчинённости всех усилий одной цели. Американцы не просто нас переиграли, а сделали это красиво, используя наши слабости, политические амбиции отдельных политических деятелей, несогласованность действий.

Естественно, возникает вопрос, могло ли что-нибудь в то время остановить агрессию НАТО? Мы полагаем, что таких факторов несколько:

1) принятие Югославией ультиматума НАТО;

2) общественное мнение в странах – членах НАТО;

3) победа Югославской армии, в том числе решимость противостоять натовцам в наземной операции;

4) твёрдая позиция международных организаций, осуждающая агрессию, направление дипломатических усилий на переговорный процесс;

5) угроза силы или применение силы (эти действия могла предпринять только Россия).

Какова же была позиция России? Сначала непоследовательная (5), затем неуверенная (4), а закончилось всё тем, что Россия выступила в роли инструмента давления на Югославию по варианту (1). Высшее руководство России в своих действиях было непоследовательно, подвержено колебаниям. Политическая воля к принятию решения отсутствовала.

На наш взгляд, надо было: разработать поэтапный план внешнеполитической стратегии России на Балканах; объявить российский план урегулирования ситуации в Косове, включая тактические шаги; разработать концепцию отношений с НАТО; создать при Президенте РФ постоянно действующий рабочий орган, принимающий решения по Югославии (президент, специальный представитель, председатель правительства, представитель парламента, руководители силовых структур). Позиция представителей России в переговорном процессе должна была иметь свои рамки и границы дозволенного, т. е. нужно было определить принципы, от которых нельзя было отступать: прекращение бомбовых ударов как условие начала переговоров, отказ от ультиматума руководству Югославии, участие ООН или ОБСЕ в процессе принятия решений. Из мемуаров участников переговоров видно, что несколько раз и американцы колебались и готовы были идти на уступки. Но… на уступки шли только русские. В результате мы и сербам оказали совсем не добрую услугу, и свои интересы не отстояли.

Впрочем, в то время никто и не формулировал национальные интересы России. На наш взгляд, их следовало бы тогда определить следующим образом:

1. Не допустить повторения югославского варианта на своей территории. Запад пытался воплотить в жизнь своё видение демократии и федеративных отношений, давал рекомендации по усовершенствованию управления страной, тратил большие деньги на то, чтобы влиять на политические партии и смену руководства. Теперь эти усилия могут подкрепляться боевой мощью НАТО, впервые опробовавшей свою силу в Югославии. Россия, как многонациональное федеративное государство, должна опасаться балканского варианта взаимоотношений с НАТО. Ибо завтра нам могут предложить предоставить особый статус Кавказу или Сибири, что поставит под вопрос территориальную целостность нашей страны.

2. Не допустить приближения НАТО к своим границам любыми средствами. Если бы мы остановили НАТО в Боснии и Герцеговине, то не было бы Косова. Если мы не смогли остановить наступательные действия НАТО в Югославии, то можем ожидать её активности около российских границ.

3. События в Косове давали России возможность укрепить упавшее при А. Козыреве влияние России в системе международных отношений, которым она не воспользовалась.

10 июня начались обсуждения резолюции по Косову в Совете Безопасности. На прошедших закрытых консультациях в Совете Безопасности ООН между делегациями состоялся первичный обмен мнениями относительно положений выработанного в Кельне министрами иностранных дел стран «Большой восьмёрки» проекта резолюции по урегулированию кризиса в Косово. Как заявил по окончании консультативного заседания СБ ООН его председатель в этом месяце Бабукар-Бласе Жане (Гамбия), «до единого мнения еще далеко, по некоторым пунктам документа продолжают оставаться принципиальные разногласия». Представитель Китая при ООН отметил, что в проекте резолюции по Косову «ещё много неясных деталей». Он разделил позицию России, заявив о том, что на сегодняшний момент самым главным остаётся прекращение бомбардировок территории Югославии. Американцев вполне устраивал проект резолюции, принятый в Кёльне. Представитель США при ООН Питер Берли высказал мнение, что текст проекта резолюции по Косову представляет собой гладкий документ и он может быть принят в Совете Безопасности уже в течение двадцати четырёх часов.

Совет Безопасности проголосовал за Резолюцию 1244, которая постановила, что политическое урегулирование косовского кризиса будет основываться на договорённостях министров иностранных дел Группы 8 от 6 мая 1999 г., на документе, предложенном Ахтисаари и Черномырдиным, а будущий статус Косова будут определять, «принимая во внимание соглашения в Рамбуйе». Совет Безопасности подтвердил свою приверженность суверенитету и территориальной целостности Союзной Республики Югославии, необходимости создания реального самоуправления для Косова. Резолюция потребовала, чтобы СРЮ немедленно прекратила насилие и репрессии в Косове, начала вывод войск по ускоренному графику. Параллельно будут развёртываться в Косове международное гражданское присутствие и присутствие по безопасности с необходимым персоналом и снаряжением. Резолюция требовала, чтобы «OAK и другие вооружённые группы косовских албанцев немедленно прекратили все наступательные действия и выполнили требования в отношении демилитаризации, устанавливаемые руководителем международного присутствия по безопасности», и предполагала «демилитаризацию Освободительной армии Косова (OAK) и других вооружённых групп косовских албанцев». Резолюция подтверждала, что позже согласованному числу югославского и сербского военного и полицейского персонала будет разрешено вернуться в Косово для выполнения определённых функций. Ни один из документов не гарантировал возобновления деятельности союзных органов на территории Косова. Предполагалось, что в крае будет создана временная администрация как часть «международного гражданского присутствия, под управлением которой население Косова сможет иметь существенную автономию в рамках Союзной Республики Югославии». Временная администрация «будет обеспечивать руководство в течение переходного периода, одновременно обеспечивая и контролируя создание временных демократических органов самоуправления в целях создания условий для налаживания мирной и нормальной жизни для всех жителей Косова». Рамки переходного периода никто не определил.

Резолюция Совета Безопасности 1244 стала показателем деградации некогда сильной международной организации – ООН. Главным её недостатком было то, что она легализовала (оправдала) действия Альянса, осудив лишь Союзную Республику Югославию за «насилие и репрессии в Косове». Правда, американцам тоже пришлось отступить от ряда требований, которые они выставляли в Рамбуйе. Так, документ не упоминает независимость Косова и референдум о его статусе через три года, подтверждает автономию края в рамках Югославии. После принятия резолюции процесс, связанный с положением Косова, полностью переходит под юрисдикцию ООН и Совета Безопасности, а не рассматривается (вплоть до принятия решения) группой лиц. Важно и то, что не подтверждено присутствие войск НАТО на территории Сербии и Черногории, как это предлагал Р. Холбрук и предусматривалось документами Рамбуйе.

Учитывая нежелание США включать в переговорный процесс ООН, а тем более Совет Безопасности, следует признать большую заслугу российской дипломатии в том, что, начавшись не под контролем международных организаций, война закончилась вполне правомерной резолюцией Совета Безопасности, которая до сегодняшнего дня является правовым международным документом. Опираясь на неё, Белград не идёт на признание независимости Косова.

Резолюция была важна сербам, русским, а натовцы вообще не обращали на неё внимания. В ней говорилось о «международном присутствии» под эгидой ООН, а НАТО начала осуществлять свой ранее разработанный план наземной операции. Резолюция предполагала лишь «участие Организации Североатлантического договора» под «объединённым командованием», а генералы разбили весь край на сектора для своих войск и не оставили места для других стран – не членов НАТО. Ничто не напоминало миротворчество. Вместо «голубых беретов» – стальные каски, вместо лёгкого оружия – танки, самолёты, вертолёты, ракеты. Вместо разоружения OAK – ее поощрение мести, контроля над всей территорией. Россия в резолюции не упоминалась. Места российским военным в косовских планах НАТО не отводилось.

И вот тут становится ясно, что поступок наших двухсот десантников, примчавшихся в Косово незваными, не безумие и не авантюра, а попытка задержать агрессора на дальних подступах, не дать ему двинуться дальше на север, оккупировать всю страну. Россия этим актом хотела привлечь внимание всего мира к проблеме роли Организации Объединённых Наций, пыталась восстановить престиж этой организации, её дееспособность, вернуть мир на рельсы международного права. Участие России и других стран – не членов Альянса – в миротворческой операции под флагом ООН могло замедлить осуществление планов НАТО, установить новый миропорядок под своей эгидой.