Старый театр

Мэттью свернул налево у библиотеки и направился в другой конец кампуса. Было уже темно, около восьми вечера, и народу на тропинках было довольно много. Все шли в «Крыльцо», в центр искусств, на вечеринку Федерации гиков и прочие школьные мероприятия, с которых начинались выходные.

Фрэнки было легко следовать за Мэттью, не попадаясь ему на глаза. Она оставила свой розовый свитер на ветке, рассчитывая вернуться за ним, и пошла дальше, оставшись в темной футболке, черной юбке и коричневых ботинках.

Мэттью пришел в старый театр, который исполнял роль центра искусств до того, как построили новый. В этой части кампуса по вечерам было темно – по крайней мере тогда, когда не было вечерних репетиций школьного театра – и сейчас свет был выключен. Мэттью подошел к погруженному в тень зданию, забрался на стоящий под деревом складной стул, влез на дерево, проскользнул в окно и исчез.

Фрэнки спряталась в тени под лестницей соседнего строения и наблюдала, как в театр один за другим пробрались Каллум, Дин, Стив и Тристан. Когда стало ясно, что больше никто не придет, Фрэнки залезла на дерево. Она заглянула в окно второго этажа и пробралась на склад осветительного оборудования. Вдоль стен по обе стороны высились горы лампочек и связки проводов. Свет проникал внутрь через окно, но коридор перед Фрэнки был почти полностью погружен в темноту. Она выглянула за угол и не увидела никого, не заметила ни малейшего движения. В отдалении слышались голоса и звон бутылок.

Она наощупь пробралась по коридору дальше и обнаружила лестницу. Стараясь шуметь как можно меньше, она спустилась в фойе театра – небольшую комнату с мраморным полом, явно знавшую лучшие времена. В зрительный зал вело две пары двойных дверей. Она прижала ухо к одной из дверей – да, ребята там.

С противоположной стороны была вторая лестница. Фрэнки с бешено бьющимся сердцем поднялась по ней, а затем, кое-как ориентируясь в темноте, прошла по коридору в дальний конец здания, мимо кабинетов преподавателей актерского мастерства и складов, пока не оказалась там, где хотела – за сценой.

Здесь было не так темно. Кто-то включил несколько красных ламп у рампы, и через просвет в занавесе Фрэнки могла увидеть зрителей.

Только их не было.

Фрэнки вздрогнула. Она была уверена, что Дин или еще кто-то сейчас выскочит из-за бархатного занавеса и… кто знает, что еще может произойти!

Заставит ее почувствовать себя маленькой. Заставит ее почувствовать себя никем.

Спустя мгновение сверху раздался голос Альфы. Они были на мостках – узких платформах высоко над сценой, с которых сыпали искусственный снег, при помощи которых расставляли прожекторы, поднимали и опускали декорации. Они сидели на двух галереях лицом друг к другу, свесив ноги вниз и упираясь грудью в хрупкое ограждение.

– Я взываю к вам, чтобы призвать «Верный орден бассет-хаундов», – провозгласил Альфа.

– Знаете, ребята, – теперь к собравшимся обращался Мэттью. – Нам нужно поискать что-то получше, чем «взываю, чтобы призвать».

– Но так говорят уже много лет, – возразил Альфа.

– И что?

– И то, что так и надо говорить. Чтобы начать собрание «бассетов».

– От этого не лучше.

– Убей своего внутреннего редактора.

Мэттью отмахнулся.

– Продолжим. У всех, кто хочет пива, есть пиво?

– Да, о Короли-Бассеты.

– И у всех, кто хочет газировки, есть газировка? – спросил он так, будто это был не вопрос, а утверждение.

– Да, о Короли-Бассеты.

– Еще есть чипсы, сейчас посмотрю, да, с беконом и вкусом барбекю, – объявил Мэттью. – Каллум, перекинь им.

Каллум бросил пачки с чипсами на другую платформу Ребята – их было одиннадцать – с легкостью поймали.

– Пиво не проливать, чипсами не крошить. Поняли, псы? – сказал Альфа.

– Да, о Короли-Бассеты.

– Потому что, если кто-то из театральной школы обнаружит завтра утром на сцене чипсы с беконом, – пояснил Альфа, – дело закончится тем, что усилят меры безопасности в здании. Они уже установили сигнализацию на двери на крышу Талбота. Благодарите за это куривших там придурков.

– Да, о Короли-Бассеты.

– Ну, ладненько. Теперь клятва, – сказал Альфа, и все начали декламировать:

Их голоса разносились по театру, и Фрэнки чувствовала преданность в их словах. Она подняла глаза, пытаясь разглядеть присутствующих в красном свете (за исключением тех, кого она уже видела), но угол оказался настолько неудобным, а свет настолько тусклым, что она не смогла их толком рассмотреть. Закончив клятву, они трижды ударили бутылками об пол галереи и выпили.

– Мы созвали вас, чтобы обсудить, что мы будем делать на Хэллоуин. Это в следующую пятницу, – объявил Альфа. – Ливингстон, что мы сделали в прошлом году?

– Мы вырезали бассет-хаунда из большой тыквы и установили ее перед кабинетом директора.

– Что?

– Да, мы сделали именно это, – признал Мэттью.

– Но это полная фигня! – Альфа был возмущен.

– Да.

– Это еще хуже, чем в позапрошлом году!

– Так это был бассет-хаунд? – спросил Дин. – На той тыкве?

В отличие от Мэттью с Альфой он, как и остальные, не входил в «Орден» до прошлой весны. – Никто бы не догадался, что это бассет. Нет, правда, больше было похоже на кляксу. Я увидел тыкву в коридоре и подумал, что это за фигня?

– Я ее вообще не видел, – сказал Кал лум.

– Я тоже.

– Я тоже.

– Да мимо кабинета Ричмонда вообще никто не ходит по доброй воле.

– Вы думаете, он знал, что это значит?

– Ладно, ладно. Это была идея Хогана, – признался Мэттью. – Он прочитал в интернете о каких-то резных тыквах и решил подсадить нас на хендмейд. Он думал, что это будет настоящий вызов. Типа «бассеты» были здесь!» – только, да, никто эту тыкву не видел, а кто видел, не понял, что это такое. Не лучший вариант.

– В позапрошлом году, – пояснил Альфа, – мы взяли светящуюся краску и покрасили Гуппи.

Метровая статуя неопределенного происхождения рыбы, известная как «Гуппи», гордо высилась на газоне перед главным зданием школы.

– Это были мы? – Каллум едва не взвизгнул от восторга. – Это круто!

– И она просто начала светиться, по мере того, как садилось солнце. Получилось неплохо, – хмыкнул Альфа.

– Но Каллум жил с тобой в одной комнате в позапрошлом году, и даже он не знал, кто это сделал, вот в чем проблема, – сказал Мэттью. – Разве мы не хотим сделать что-то, чтобы о нас узнали? За два года даже разговоров не было о том, что хэллоуинский розыгрыш имеет отношение к «бассетам». Какой тогда смысл вообще что-то делать? Мы должны быть легендой.

– Согласен, – сказал Альфа. – Девушка Дина решила, что собака на приглашениях – это Снупи. Надо это изменить.

– Она больше не моя девушка, – возразил Дин.

– В общем, если мы не придумаем ничего толкового, – продолжал Мэттью, – то нет особого смысла вообще что-то делать на Хэллоуин. Мы можем просто прийти сюда и выпить пива.

– Я не против, – сказал Каллум.

– Нет, придурки, – произнес Альфа. – Мы должны что-то сделать. «Бассеты» всегда устраивают хэллоуинский розыгрыш. Это традиция.

– С каких пор?

– Понятия не имею. Скажем так, уже третий год, с тех пор как я вступил в клуб. Это не как в кино, где каждый получает секретную книгу правил со своим именем, вытисненным на обложке. У нас нет письменной истории, нет учебников.

– Ладно, ладно, я понял, – раздраженно перебил его Каллум.

У Фрэнки закружилась голова. Потому что она знала.

Фрэнк-старший, Хэнк Саттон и доктор Монтегю рассказали им с Зедой об этой книге в стейк-хаусе.

«Бесславная история».

Почему Альфа о ней не знает?

Где она может быть?

– Будем действовать по наитию, – добавил Альфа. – Но нам нужно устроить что-то на Хэллоуин, это ясно. Что-нибудь потрясающее и разрушительное. Что-то, что позволит сложить легенду о «бассетах». Все согласны?

– Да, о Король-Бассет!

– Мэттью?

– Согласен.

– Отлично.

– О, кстати, младшие члены клуба? – добавил Мэттью. – Вам, согласно традиции, достанется честь исполнить наши решения.

– Почему им? – спросил Каллум.

– Они меньше всего теряют, если их поймают. Им не поступать в университет.

– Жестко.

– Не жестко, мой друг-пес, – возразил Альфа. – Справедливо. Это позволит тебе показать, что ты достоин в следующем году стать королем. И прикрыть спины тех королей, что были до тебя.

– Так это ты вырезал ту дурацкую тыкву в прошлом году? – спросил Каллум третьекурсника Сэма.

– Мы с Мэттью, – ответил Сэм.

– А ты покрасил Гуппи на втором курсе, верно? – спросил Мэттью Альфу, хотя ясно, что он уже знал ответ.

– Разумеется. Остатки краски вылил в мужской сортир, так что те, кто приходил отлить в ночи, еще месяц наслаждались сиянием. Чуть не чокнулся, думая, что кто-то заметит краску у меня под ногтями.

– В общем, ладно, – подытожил Мэттью. – Что бы мы ни решили, сделает это команда Сэма и Портера, чтобы в соответствии с традициями продемонстрировать свою верность «Ордену». Все поняли?

– Да, о Король-Бассет!

Фрэнки вздрогнула. Второкурсником, избранным на роль будущего Короля, оказался Портер.

Мэттью точно знал, что она лжет, сообщая, что пойдет на вечеринку с Портером. Он знал, куда направится Портер. И тот был связан с Мэттью. Фрэнки постаралась вспомнить, когда она сообщила Мэттью, что встречалась с Портером – в конце сентября, через пару недель после начала отношений. У них обоих было «окно», и они сидели на траве, вспоминая своих бывших. Но если говорить о «бассет-хаундах», вечеринка на поле для гольфа была в начале года. Был ли на ней Портер?

Был. Фрэнки вспомнила, как ей пришлось перейти через поле, чтобы не столкнуться с ним. Так что, когда они с Мэттью начали встречаться, Портер уже был «бассетом» – и Мэттью лгал, говоря, что он с ним не знаком.

Так почему Портер пытался предупредить ее насчет Мэттью?

Фрэнки вернулась к дереву, на котором оставила свитер, и пошла оттуда на вечеринку Федерации гиков, где танцевала и болтала, как будто ее ничто не беспокоило.

Она чувствовала, что алиби ей необходимо.