В лесах
Алабастер охранялся не слишком тщательно. Ощущения, что за тобой постоянно наблюдают, вызванного похожей на паноптикум сущностью закрытой школы, оказалось достаточно, чтобы большая часть учеников подчинялась правилам без нужды в дополнительном надзоре.
В субботу утром Мэттью просунул под дверь комнаты Фрэнки записку, где объяснил, что ей следует спуститься на второй этаж по северной лестнице – оставаясь, таким образом, как можно дальше от комнаты охраны, – потом пройти через гостиную в маленькую кухню, которой никто не пользовался и из которой черный ход вел на крохотное крыльцо и к мусорным контейнерам. Существовало мнение, что засов на двери подключен к сигнализации, но Мэттью знал, что как минимум в прошлом году это было не так.
Записка, написанная рукой Мэттью.
Внизу он большими буквами написал «Сожги это», но Фрэнки все равно полдня носила записку с собой. Она шла на свидание с Мэттью Ливингстоном.
Поздно вечером.
На вечеринку, которую устраивают он и его друзья.
Год назад Фрэнки сказала бы, что это невозможно. Она была ребенком, а он почти взрослым мужчиной. Она была никем, а он золотым мальчиком. Но вот все это происходит – так легко, как, ну., упасть с велосипеда.
Триш не пригласили. Ее парня, Арти, тоже. Фрэнки начала было извиняться, но Триш только отмахнулась:
– Я и без того проведу на поле для гольфа пару часов в субботу. Арти хочет поиграть. Я не собираюсь возвращаться туда среди ночи, чтобы посмотреть, как компания парней со старшего курса пьет пиво. Ненавижу такие вечеринки.
– С каких пор? – спросила Фрэнки, вытягиваясь на кровати. – С каких пор ты вообще бываешь на таких вечеринках?
– Братья брали с собой на Нантакете этим летом. Там просто холодно и скучно. Парни выпендривались друг перед другом и постепенно напивались.
– Там что, не было девушек?
– Были, но… – Триш вздохнула. – Все равно было понятно, что это только для парней. Я несколько раз сходила, а потом сказала Тоферу и Джеймсу, что останусь дома.
– И что ты делала?
– Смотрела кино с родителями. Пекла крамблы.
– С ягодами?
– И с персиками. И с ревенем.
– Ты серьезно?
– Это прикольно, – ответила Триш. – Намного прикольнее, чем слушать, как парни говорят через губу и обсуждают спорт, уж поверь мне.
Слова подруги разозлили Фрэнки. Отказавшись от того, что делают парни, ради типично женского занятия, Триш закрыла дверь – дверь между собой и тем мужским клубом на берегу, куда ее привели братья. Да, конечно, приглашение никуда не делось. Она все еще могла открыть эту дверь. Но если она еще одно лето проведет за плитой, ребята перестанут приглашать ее. Вместо этого они привыкнут, что каждый раз по возвращении их ждет на столе теплый десерт.
– Ты проснешься, когда я позвоню и попрошу впустить меня через кухню? – спросила Фрэнки, подавив раздражение.
– Разумеется, – ответила Триш. – Я положу телефон поближе.
* * *
Ночи стояли еще теплые – было только начало сентября, – так что Фрэнки надела черные чиносы и темно-синюю футболку с длинными рукавами. Она щедро нанесла кондиционер, чтобы укротить кудри, и тронула щеки перламутровыми румянами. Мэттью, как и обещал, ждал ее в лесу за общежитием Хитон.
– Привет, – шепнул он. – Ты добралась.
Она кивнула.
– Получила мою записку?
– Да.
– Сожгла ее?
– Вот, посмотри. – Фрэнки поднесла руку к его лицу
– Пластырь.
– Я не думала, что она будет так быстро гореть. На чем ты ее написал, на салфетке?
Мэттью рассмеялся. Они шли по лесу, окружавшему кампус Алабастер, там, куда не попадал свет фонарей с центрального двора.
Фрэнки видела пробирающиеся сквозь темноту фигуры в черном, хотя никого не узнавала.
Минуту они шли молча. Потом Мэттью взял ее за руку, за ту, на которой был пластырь.
– Я боюсь, что ты можешь снова поранить руку, – пояснил он. – Думаю, в целях безопасности мне лучше держать ее самому, чтобы защитить от шипов и злых лесных зверей.
– Ладно, – согласилась Фрэнки. – Но если тебе покажется, что она жирная, то это от мази, которую я наложила полчаса назад. Не думай, что я и сама покрыта жиром с головы до ног.
– Я учту.
– Я не источаю гной или что-то в этом роде.
– Юмористка.
Ладонь Мэттью оказалась большой и надежной. Фрэнки почувствовала, как от радости по руке пробежали мурашки.
– Это я и ищу в девушках, – продолжил Мэттью. – Я ищу кого-нибудь, кто не источает гной.
Она рассмеялась.
– А если серьезно, – сказал он, поглаживая другой рукой ее запястье. – Я рад, что ты пришла. Я переживал, что ты не придешь.
Он что, с ума сошел? Он старшекурсник, спортсмен, все считают его привлекательным, у него есть машина, однажды он унаследует целую кучу известных по всей стране газет, они с друзьями пересекли всю страну, снимая видео о том, как едят пироги. А она, Фрэнки… Нет, она не думала о себе слишком плохо. Она знала, что на удивление хорошо разбирается в некоторых предметах и умеет смешить своих друзей, и плюс-минус хорошо выглядит большую часть времени. Но при этом она оставалась гетеросексуальной второкурсницей без парня и без какого-то социального статуса (особенно теперь, когда Зеда выпустилась). Девушка в ее положении не может отказаться пойти на вечеринку на поле для гольфа с Мэттью Ливингстоном. Разве что на другой планете.
Фрэнки принялась лихорадочно подбирать ответ.
Ей ничего в этой жизни не хотелось больше, чем начать встречаться с Мэттью. Но он только что произнес эту фразу – о том, как он беспокоился, что она не придет, – на которую практически невозможно что-то ответить, сохранив при этом достоинство. Что можно сказать, чтобы получить то, чего ей так хочется? Синапсы в мозгу принялись просчитывать варианты, в том числе следующие:
Можно сказать: «А вот и я».
Протестую. Звучит жеманно.
Можно сказать: «Ну конечно, я пришла».
Протестую. Звучит так, будто я без ума от него.
Можно сказать: «А почему бы мне не прийти?»
Протестую. Ему будет неудобно отвечать на этот вопрос.
Можно сменить тему.
Протестую. Людям нравится, когда их слушают.
Можно сказать: «Я никогда не была на вечеринке на поле для гольфа».
Протестую. Слишком по-детски.
Можно сказать: «Я никогда не пропускаю вечеринки».
Протестую. Нагловато. Кроме того, звучит так, будто в прошлом году я была на куче вечеринок, а он быстро выяснит, что это не так.
Мне нужно рассмешить его. И нужно сделать это так, чтобы Мэттью не был полностью уверен, что он мне нравится.
Гольф. Поле для гольфа.
– Я сносно играю в гольф, – наконец сказала Фрэнки спустя всего две целых и восемь десятых секунды. – И никогда не упускаю шанса сыграть пару лунок.
Получилось. Мэттью засмеялся!
Фрэнки буквально светилась от удовольствия. Это приятнее, чем выиграть дебаты в дискуссионном клубе.
– Тебе понадобятся инфракрасные очки.
– А что, у тебя их нет?
– Эм. Нет.
– Ты ждешь, что я буду играть в гольф ночью без серьезного армейского снаряжения? – притворно возмутилась Фрэнки. – Мне кажется, это нечестно. Хочу, чтобы эти технические проблемы учли при подсчете очков.
Обрадовавшись, что произносит достаточно внятные и даже забавные вещи, Фрэнки украдкой бросила взгляд на Мэттью. У него был профиль истинного бостонца, а белая кожа светилась под россыпью веснушек.
– Если бы я знал, что ты такая требовательная, я бы лучше подготовился, – улыбался он.
– Ага. Так это ты устраиваешь вечеринку.
Мэттью кивнул.
– Мы с Альфой. Мы составили список гостей, и Альфа поручил Волчице сделать приглашения.
– Волчице?
– Девушке Альфы.
У Альфы есть девушка. С каких пор у Альфы есть девушка? Разве не он заигрывал с Фрэнки три недели назад?
– Не знала, что у него есть девушка, – произнесла она со всей возможной невозмутимостью.
– О, у него всегда есть девушка. И она всегда Волчица, – сказал Мэттью. – Девушки могут меняться, строго говоря, девушки всегда меняются. Но имя остается.
Хм. Фрэнки задумалась: возможно она недооценивает Альфу. Когда они встретились в спортзале, она подумала, что он или не узнал ее, или отступил, потому что Мэттью заявил о своем праве на нее. Но теперь оказалось, что Альфа уже нашел себе Волчицу, и если у него всегда кто-то есть, то он как минимум не уступает Мэттью в популярности у девушек.
– Разве он вожак не собачьей стаи? – спросила Фрэнки. – При чем тут волки?
– Разумеется. Но мы джентльмены. Мы никогда не назовем даму..
– Ясно. И Альфа поручил этой Волчице сделать приглашения?
– Они только начали встречаться. Она еще пытается произвести на него впечатление, – рассмеялся Мэттью. – Она еще не поняла, что это невозможно.
Фрэнки впитывала информацию. Кто такая эта Волчица? Как она умудрилась настолько влиться в их компанию, что они поручили ей сделать приглашения на свою тайную вечеринку?
И почему на Альфу невозможно произвести впечатление?
Разумеется, она не могла задать эти вопросы Мэттью, так что сказала другое:
– Вы сами подобрали пары?
Он усмехнулся:
– Ага.
– Тогда, я так понимаю, ты хотел пойти на эту вечеринку со мной?
– Ну, – Мэттью слегка толкнул ее плечом, не отпуская ее руки. – Я хотел куда-нибудь с тобой сходить. Но что-то застеснялся и не смог позвать тебя куда-нибудь поесть или сходить в кино, как нормальный человек.
– Конечно, – не без сарказма протянула Фрэнки.
– Нет, правда. Так что мы решили устроить вечеринку, и мне не пришлось тебя приглашать, но ты со мной.
– Хитро.
– Я могу делать невероятные вещи, пытаясь не делать чего-то другого, – согласился Мэттью.
– Например?
– Я устроил вечеринку, так чтобы мне не пришлось приглашать тебя лично. Я написал две лишние контрольные по английскому, чтобы отложить диктант по итальянскому на самый конец. Этим летом я построил лодку только для того, чтобы не проводить время с девушкой, которая – не знаю с чего – решила, что мы встречаемся. Или хотела встречаться со мной. Или что-то в этом роде.
– Ты построил лодку?
– Плоскодонку. В нашем загородном доме на Винъярде. Он в рыбацкой деревне. Она называется Менемша.
– Я думала, ты… – Фрэнки думала, что Мэттью пересекал страну на машине вместе с Дином и Альфой, но оборвала себя, не желая показать, что он для нее настолько важен, что она даже запомнила его планы на лето. Кроме того, он мог сделать и то, и другое.
– Я думала, ты имел в виду парусную лодку.
– Такие делает мой дядя, я нет. Эту я сделал просто для того, чтобы плавать по округе. Может быть, ловить рыбу, может быть, переправляться на сторону Аквинны с велосипедом. Ты знаешь Винъярд?
– Нет.
– О, тогда я все там тебе покажу. Там есть отличное место для езды на велике. Перебраться туда можно на крохотном паромчике. Или на плоскодонке с дырявым дном, если речь идет обо мне.
Ребята там вытаскивают омаров прямо из моря и кидают в котел. Ты любишь омаров, правда?
Фрэнки подумала: «Он покажет мне Винъярд? Что?»
А потом она подумала: «Я ему нравлюсь! Он хочет видеть меня летом. До которого еще столько времени».
А потом она подумала: «Что мне ему ответить?»
Мэттью отпустил руку Фрэнки и обнял ее за плечи. Она же продолжала размышлять: его предложение показать ей Винъярд (в нескольких часах езды на машине, а потом на пароме), то, что он, по всей видимости, не знал, что она иудейка (поэтому не ест омаров), и его допущение, что они пробудут вместе дольше, чем только сегодня. Спустя три и двадцать семь сотых секунды она решила, что не может ответить так, чтобы не показаться слишком наивной, застенчивой, сбитой с толку или обрадованной его приглашением – хотя все четыре пункта были правдой.
– А еще сколько пар ты составил на сегодня? – предпочла она спросить, думая о Гиджет и Кал луме.
– Несколько. Но никаких особенных злодейств.
– Например?
– Одного моего приятеля мы поставили в пару с девушкой, которая ему нравится. Составили еще несколько пар из наших друзей, которые плохо знакомы. Так, просто посмотреть, что будет. Пригласили ребят с младших курсов, но не очень много.
– То есть вы не срежиссировали никаких скандалов, не составили пары из злейших врагов, ничего такого?
Мэттью посмотрел на нее.
– Я не любитель шаденфройде.
– Что это?
– Радость, вызванная несчастьями других.
Фрэнки понравилось слово. Шаденфройде.
– Я тоже не любитель, – кивнула она. – Но не уверена, что смогла бы удержаться от искушения. Просто посмотреть, что случится с социальным порядком, если я составлю необычные пары.
– У тебя злобный маленький ум, ты в курсе?
Фрэнки рассмеялась.
– Я серьезно. Готов поспорить, что ты – тысяча проблем в красивой упаковке.
– Почему ты думаешь, что он маленький?
– Что?
– Мой злобный ум.
– Хорошо, внушительных размеров злобный ум. В красивой упаковке. Это главное.
Фрэнки почувствовала, что краснеет.
– Спасибо.
– Не за что, – сказал Мэттью. – Мне нравятся девушки, которые умеют принимать комплименты. Ты же знаешь, многие девушки на это говорят: «Ой, я? Да я не красивая, я страшная».
– Ага.
– Так вот, намного приятнее, если тебе отвечают просто спасибо. Так что не становись такой девушкой.
– Которая говорит, что она страшная? Ладно.
Они вышли из леса и пошли по тропинке к полю для гольфа.
– Фрэнки?
– Что?
– Ты ведь не станешь рассказывать своим друзьям, что вечеринку организовали мы с Альфой?
– Нет.
– Обещаешь? Рот на замке?
Фрэнки не могла понять, в чем проблема, но кивнула.
– Не переживай, – сказала она. – Я отлично умею хранить секреты.
