Глава 18. Эддисон
В эту бессонную ночь меня потянуло в восточное крыло. Я вошла в затемненную спальню. Кружевное покрывало было туго натянуто на постель под балдахином, а рядом на столике стояла ваза с оранжевыми тигровыми лилиями. Когда глаза привыкли к темноте, я заметила на вишневом столике капельку воды. Кто-то здесь был. Возможно, только что.
За спиной скрипнула дверь.
– Что вы думаете о покоях леди Анны? – спросила миссис Диллоуэй. Лицо ее скрывала тень, и я не могла разглядеть его выражение. – Здесь все так, как было при ее жизни.
– Извините, что я вот так вторглась, – сказала я, кладя обратно зеркальце, которое нашла на туалетном столике. – Я не могла уснуть и решила пройтись. – Мои слова звучали суетливо, я как будто оправдывалась. – И вошла в эту дверь. Она была не заперта. Наверное, не смогла сдержать любопытства.
Миссис Диллоуэй подошла к туалетному столику, нежно глядя на него.
– Леди Анна – редкий человек, таких, как она, не было и не будет, – проговорила она. В зеркале ее глаза вспыхнули возбуждением, хотя лицо оставалось скорбным – странное сочетание радости и горя.
Мне было неловко стоять так близко к ней, хотелось броситься в дверь и во всю прыть бежать к себе, к Рексу, но ноги будто приросли к полу. А потом я ощутила на запястье ледяную руку миссис Диллоуэй.
– Я бы хотела вам кое-что показать, – сказала она. – Пожалуйста, пойдемте со мной.
Домоправительница сняла с шеи золотую цепочку, на которой висели два ключа. Один из них она вставила в дверь в глубине спальни. Я заглянула внутрь, а миссис Диллоуэй тем временем включила торшер. У окна стояло позолоченное кресло в стиле Людовика XVI, а рядом письменный стол с раскрытой книгой, ее страницы пожелтели от солнечного света. Рядом были разбросаны бумаги, фотографии, записная книжка и ручка, словно леди Анна только что подписывала свою корреспонденцию – может быть, ответ на приглашение на обед в Лондоне или официальный прием в доме какого-нибудь герцога. Я представила, как она выводит букву «А» с вытянутой черточкой и росчерком на конце. Может быть, она подписывалась маленьким цветочком в углу, как делала я. Я сделала несколько шагов ближе, заинтересовавшись книжной полкой у окна. Однако вместо художественной литературы там были только книги по ботанике. Я вытащила за корешок одну – «Питание роз и уход за ними». Другая, побольше, с изображением гортензии на обложке, оказалась руководством по уходу за многолетними растениями.
– Она была самоучкой, – сказала миссис Диллоуэй, – но знала о растениях и цветах больше, чем любой другой.
Я наблюдала, как старая женщина осматривает комнату. Она подошла ко мне поближе и указала на обитую материей скамью у окна. Я пошла за ней и села. Мне представилось, как сюда к маме прибегают дети. Маленькая девочка, лежа на этой скамье, выглядывающая в сад, пока ее мать работает; мальчики поглощены чтением комиксов. Такое счастье. Что разрушило его?
В свете торшера миссис Диллоуэй выглядела дряхлой, намного старше, чем показалось мне раньше. Свет от лампы высвечивал морщины на ее коже, усталость в глазах.
– Я знаю, что стара, – сказала она. – Мне недолго осталось. – Она провела рукой по седым волосам. – Мисс Синклер, мои поездки в город по средам – это не визиты к парикмахеру. Я хожу к доктору. У меня рак. Скоро я начну лечение и уже не смогу выполнять свои обязанности здесь.
– О, извините, я не знала…
– Мне не нужна ваша жалость, – прервала меня она. – Но нужна ваша помощь. – Она выдвинула ящик стола и вытащила стопку газетных вырезок. – Перед смертью леди Анна призналась мне в одном темном деле, которое не давало мне покоя все эти годы.
Я просмотрела первую газетную вырезку.
– Это о пропавшей девушке, Лайле Герцберг.
– Да, – подтвердила миссис Диллоуэй. – И есть еще.
Я посмотрела следующую вырезку, а потом другие.
– Джейн Ианелла, Эллен Гановер, Дорис Уилер, Беатрис Крейн, Лизбет О’Нелли. – Я покачала головой. – Все были похищены.
Миссис Диллоуэй кивнула, потом протянула руку к оловянной коробочке на книжном шкафу.
– Это нашла леди Анна.
Я взяла коробочку и открыла крышку. Внутри на синей бархатной подушечке лежал золотой браслет. Вынув его, я посмотрела на миссис Диллоуэй.
– Не понимаю. Что это?
– Прочтите надпись.
Я перевернула браслет. На внутренней стороне было выгравировано: «Лайле, с любовью…»
– Вы думаете, это…
Миссис Диллоуэй указала на стопку газетных вырезок. Я оттянула ремешок своих часов.
– Но Лайла тогда было распространенным именем, верно? Как можно быть уверенным, что браслет принадлежал той Лайле?
Миссис Диллоуэй взяла его и повернула, показывая букву «Г» на застежке.
– Ее отец был ювелиром. Фирма «Герцберг Джевелерз».
Я разинула рот.
– И где же леди Анна нашла этот браслет?
Миссис Диллоуэй помолчала, прежде чем ответить:
– В спальне лорда Ливингстона.
– Ты сегодня виделась с миссис Диллоуэй? – спросил Рекс после завтрака на террасе.
– Да, совсем недолго, – ответила я. Мне еще предстояло рассказать ему о нашей полуночной встрече. – А что?
– Она что-то неважно выглядит.
– Ей нужен отдых, – сказала я, встревожившись. – Пора бы ее убедить взять небольшой отпуск.
Миссис Диллоуэй хотя и не согласилась взять день отдыха, но во второй половине дня вместе с миссис Клейн пришла посидеть с нами на террасе. Мы играли в «тридцать одно», и домоправительница, сначала игравшая неохотно, потом разошлась и оказалась серьезным соперником, она выиграла четыре партии подряд. Позже, когда Рекс задремал в шезлонге, миссис Клейн посмотрела на сад.
– Когда видишь какое-то место каждый день в течение многих лет, – задумчиво проговорила она, – то перестаешь замечать, насколько оно прекрасно.
– Оно прелестно, – подтвердила я.
– Иногда мне жаль ее, – продолжала кухарка.
– Кого?
– Леди Анну.
Миссис Диллоуэй выпрямилась в своем кресле, но смотрела в сторону, будто наш разговор был ей неинтересен.
– Почему? – спросила я.
– Ну, конечно, я никогда хорошо ее не знала, – сказала миссис Клейн, – но могу себе представить ее состояние. Талантливый садовод, лишенный радости поделиться своим творением с другими, подобен кулинару, никогда не видящему одобрительных улыбок в адрес своих десертов.
– Как я вас понимаю! – сказала я. – Редчайшая чайная роза в моем нью-йоркском саду не была бы такой привлекательной, если бы Рекс не любовался ею вместе со мной.
Миссис Клейн одобрительно посмотрела на меня.
– Может быть, леди Анна смотрит сверху на все это? – после некоторого молчания проговорила я.
Миссис Диллоуэй на мгновение подняла голову, а потом быстро отвернулась к ряду гортензий у террасы. Они недавно расцвели и превратились в ошеломительную синюю стену. Синие гортензии растут только в кислой почве, и я подумала, уж не поливала ли леди Анна годами их корни кофейной гущей. Только так я добилась нужного оттенка для гортензии своей клиентки.
– Ну, что ж, – проговорила я, – Пожалуй, пойду вздремну.
Я налила в чашку чаю и направилась наверх, в спальню, на ходу размышляя о леди Анне. Не пыталась ли она перед смертью сообщить кому-нибудь о своей находке? Не поссорилась ли с лордом Ливингстоном? Мне не терпелось рассказать все подробности Рексу.
Закрыв за собой дверь спальни, я услышала, как в сумке Рекса гудит мобильник. Я открыла ее, чтобы его достать, но в поисках телефона наткнулась на желтоватую папку с надписью «Аманда».
