Элис Улапала, Маккавей Адлай, Екатерина Адлай

Элис сидит под засыхающей липой. Опирается спиной о ствол, колени подтянуты к груди. Осматривает окрестности в маленький, но мощный бинокль. Насвистывает «Вальс с Матильдой». Она обута в сланцы, и пальцы ног отстукивают ритм по пластику.

Солнце взошло почти два часа назад, в 4:58. Появление столь странной персоны – настоящей аборигенки – наверное, прошло бы незамеченным только в каком-нибудь глухом районе Австралии. Но по этой тупиковой улице почти никто не ходит, так что Элис пока не привлекает к себе внимания. Заброшенный район. Идеальное место для подростков, вандалов и убийц.

Вроде нее.

И ведь не скажешь, что людей тут нет. Домов-то полно. К северу от Зольштедтер-штрассе тянется ряд четырех- и пятиэтажек. На западе, вдоль Арендсвег, – многоэтажные многоквартирные здания, наверняка построенные еще восточными немцами. И где-то тут прячется Байцахан.

Внутренний маяк Элис точен настолько, что временами ей становится неприятно. Он звенит в мозгу, как сирена. А иногда, если слишком быстро повернуть голову, становится почти видимым.

Надо избавиться от гаденыша Байцахана.

Элис поднимается, вешает на плечо большую холщовую сумку.

Идет к зданию. Маленькое чудовище – в 450 метрах, в подвале.

Все, что нужно сделать, – пробраться туда, застать дунху врасплох и покончить с ним.

Заслышав слабый шум, Маккавей просыпается. Смотрит на часы в своей скудно обставленной комнате: 8:01. Садится, хмурится, трясет головой.

Он выпрыгивает из кровати в одних боксерах. Хватает с прикроватного столика позолоченный быстродействующий «Бэби Игл» от фирмы «Магнум Рисеч». В спешке забывает надеть кольцо с отравленной иголкой – Маккавей снимает его на ночь, чтобы не напороться на иглу во сне. Кольцо остается лежать на ночном столике.

Он добирается до одежды, грудой сваленной на полу, ощупывает слаксы в поисках телефона.

Нет, это не телефон.

Он перемещается к центру комнаты, крутя головой по сторонам и прислушиваясь. Откуда идет звук? Жужжание доносится то слева, то справа, то сзади, то спереди. Маккавей в отчаянии крутится на одном месте. Он уже начинает думать, не сходит ли с ума, но тут его осеняет.

Та, которую они нашли с Байцаханом в Золотой комнате под Гёбекли-Тепе.

Он сдергивает рюкзак с крючка на двери. Сумка дрожит и трясется у него в руках. Засунув пистолет за пояс трусов, Маккавей осторожно обхватывает пальцами сферу – устройство, передающее местоположение других Игроков. Оно яростно вибрирует, словно в центре вращается сошедший с ума гироскоп. Набатеец хватается за устройство двумя руками.

Рюкзак падает на пол.

Маккавей подносит сферу к лицу. Между пальцами копьями света льется желтое сияние. Оно танцует, мечется под поверхностью сферы туда-сюда и, наконец, замирает, сжавшись в одну-единственную яркую точку.

Дрожь прекращается. Набатеец отпускает левую руку и всматривается.

Точка движется по пересечению линий. Прищурившись, Маккавей понимает, что это за линии.

Это улицы.

Причем соседние. – У нас гость.

Добравшись до тротуара на Арендсвег, Элис останавливается. Что-то не так. Что-то все время не дает девушке покоя, пока она бесшумно скользит по улицам. Ага, вон оно что. До сих пор ей не попалось на глаза ни одного человека, ни одной машины.

И никого не слышно.

Другими словами, таиться ей вовсе не обязательно.

А ведь сейчас восемь утра. Среда. Люди должны идти на работу, садиться в машины, на велосипеды. Они должны двигаться.

Должны чем-то заниматься.

Но никто ничего не делает.

– Аваддон, – негромко произносит Элис. – Всех напугал Аваддон.

Она спускается с тротуара, чтобы перейти улицу.

– Хотя я бы тоже не особо рвалась на работу.

Кури размышляет о людях, попрятавшихся сейчас по домам.

О людях, которые понятия не имеют, что такое Последняя Игра. Ничего не знают о Линиях, об Игроках, о древней, тысячелетиями скрываемой истории человечества. Они и представить себе не могли, что подобное может случиться. Эти люди не готовы к Событию, – даже если они сами думают, что готовы. Потому что одно дело – запастись оружием, едой, водой, генераторами и топливом, как и сделали уже многие американцы и австралийцы. И совсем другое – осознать неизбежность, а точнее, незамедлительность конца. – И неотвратимость того, что тебе на голову свалится гигантская раскаленная каменюка, – вслух заканчивает она свои мысли. Элис стоит перед черным ходом здания.

Маячок в голове ярко вспыхивает. Осталось 20 метров.

Байцахан близко. Очень близко.

И не двигается.

Спит?

Ранен?

Светящаяся точка на сфере сдвинулась к центру, и очертания улиц исчезли. Все совершенно не так, как в прошлый раз. Когда они с Байцаханом следили за аксумитом, сфера показала Хиляля ибн Ису ас-Сальта, работавшего за компьютером. Когда наблюдали за драмой, развернувшейся в Стоунхендже, то будто кино смотрели. Видели и гибель Му, и выстрел Аня, и кахокийку с ольмеком, завладевших Ключом Земли. Почему вдруг ослабла ее сила? Набатеец размышляет об этом с тех самых пор, как устройство его разбудило. Тот Игрок как-то блокирует сферу?

Кто знает. Маккавей и так это скоро выяснит. Он почти готов. Набатеец натягивает штаны, сует ноги в кроссовки и надевает белую футболку, купленную за 120 евро в магазине под названием «Корнер Берлин Мен». Ткань приятно скользит, облегает мускулистое тело. Вот теперь он точно готов.

Как и должно быть. Маккавей берет пистолет, взводит курок. Предохранителя у «Магнума» нет, так что со спусковым крючком приходится быть осторожным. Зато все, что нужно, – давление в четыре унции на квадратный дюйм, чтобы оттянуть его на 2,477 сантиметра. И пистолет выстрелит. А если после этого освободить спусковой крючок всего на 0,3175 сантиметра, можно стрелять снова. Так что эту игрушку не зря называют быстродействующей.

Набатеец открывает дверь своей комнаты и проверяет коридор.

Никого.

В конце коридора, слева, – комната Байцахана. В другом конце – запертая стальная дверь, ведущая на лестницу.

Наверху, на первом этаже, – квартира Екатерины.

Сначала надо глянуть, как там дунху. Вряд ли, конечно, но вдруг Игрок уже добрался до него?

Прижавшись к стене, Маккавей крадется к левой двери. Та приоткрыта. Изнутри не доносится ни звука. Добравшись до комнаты Байцахана, набатеец садится на корточки. Если там кто-то и есть, он наверняка держит оружие высоко и не станет так низко целиться. Маккавей заглядывает внутрь. Видит угол кровати и половину лица дунху. Тот спит. Повернувшись, он плечом открывает дверь и обводит пистолетом комнату.

Никого.

Осторожно, на цыпочках подходит к Байцахану. Мальчишка нервно ворочается во сне. Глаза под веками мечутся туда-сюда, губы разомкнуты, дергается рука с протезом. Ему снится сон.

До восстановления мальчишке еще далеко. Рука, по крайней мере, работает. Дунху доволен. Настолько доволен, что даже поблагодарил Екатерину. Впрочем, набатеец подозревает, что второй раз он ее благодарить не станет. Невозможно вообразить, что дунху хоть кому-нибудь сказал спасибо дважды.

Маккавей выходит из комнаты, закрывает дверь и запирает ее.

Запирает Байцахана – ради его же безопасности.

Он бежит по коридору к стальной двери. Набирает на кодовом замке комбинацию цифр, нажимает #. Замки щелкают, открываясь. Маккавей тянет тяжелую дверь, ступает на лестницу. Он уже собирается запереть дверь за собой, когда слышит наверху два приглушенных выстрела. Набатеец поворачивается и несется по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. «Магнум» у него в руке готов выстрелить в любой момент.

Пока Маккавей возится со сферой, Элис стоит у черного хода. Сбросив на землю сумку, она достает самодельную кожаную перевязь, вешает на плечи. Ее ножи. Бумеранги.

Два – деревянные, острые как бритва, еще один – из темного металла, но не заточенный. Девушка вешает на пояс кобуру – снабженный глушителем матово-черный «Ругер-LCP».

В обойме – патроны с экспансивными пулями. Элис вставляет металлический бумеранг между косяком и дверью. Тянет. Раздается щелчок. Девушка проскальзывает внутрь.

Здесь темно. Единственный источник света – зеленый значок выхода. У боковой стены – четыре мусорных контейнера; в противоположной стене – дверь.

Элис принюхивается. Кривится. Ворчит себе под нос:

– Рыбьи головы и использованные памперсы.

В одной руке нож, в другой – заточенный бумеранг. Выбравшись из мусорохранилища, девушка оказывается в общем коридоре здания. Добирается до Т-образного перекрестка. Задумывается.

– Где же ты, маленькая тварь?

Маячок в голове испускает лучи сразу во всех направлениях, словно цель Элис – прямо под ней. Походив туда-сюда, она убеждается, что самый сильный сигнал ведет вправо. Девушка следует ему. Проходит мимо оранжевых металлических дверей квартир, каждая – на расстоянии 15 метров от предыдущей. Слышит, как за дверьми ругаются люди. Улавливает приглушенные звуки завтрака. Морщится, когда мужчина за дверью с табличкой 1Е рявкает: «Хильда!» Замечает, что во всех квартирах работают телевизоры. Все люди на планете сегодня смотрят телек. Все, кроме нас. Кроме Игроков.

Дойдя до квартиры 1Н, Элис останавливается. Маячок в голове ослепительно сияет. И, словно бы в подтверждение, из-за двери не доносится ни звука. Это может означать, что хозяев нет дома. Или что новость об Аваддоне ничуть их не испугала.

Девушка прижимается ухом к двери и прислушивается. Сначала – ничего. Потом – звук спускаемой в туалете воды. Шаги. Кто-то босой. Движется справа налево, идет от двери в глубину квартиры. Скрип, словно от несмазанных петель.

Это не тот, на кого она охотится. Иначе бы маячок в голове уже светился как сумасшедший. Но это определенно кто-то.

Еще один дунху? Родственник?

Элис прикасается к ручке. Как и следовало ожидать, заперто. Она отступает на шаг. Можно сломать дверь, но тогда поднимется шум. И если эта квартира – убежище Игрока, защищенное всем, чем можно и чем нельзя, то сюрприза точно не получится.

Можно вскрыть замок, но на это уйдет много времени. Не дай бог появятся соседи и начнут интересоваться, какого черта она тут делает. Вполне разумный вопрос, кстати говоря, если только не пытаться задавать его вооруженной до зубов темнокожей девушке больше 200 фунтов весом, которая, как бы она ни старалась не бросаться в глаза, не сможет раствориться в этом однородном городе.

Поэтому Элис делает то, что сделал бы любой обычный гость.

Она звонит в дверь.

Шаги возвращаются, и кури торопливо отступает в сторону, чтобы не засветиться в глазке.

– Кто там?

Женщина. Говорит по-немецки. Судя по голосу, она средних лет – 40–50. Явный польский акцент. Юго-восток, недалеко от Украины, если Элис правильно расслышала.

– Доброе утро. – Элис говорит на безупречном немецком, без малейшего намека на акцент. – Это Хильда, ваша соседка. Простите, что беспокою, но у меня закончился чай, и я в совершенном расстройстве. А с этими ужасными новостями даже не могу заставить себя выйти из дома.

У вас не найдется немножко?

– Да-да. Сейчас.

Щелкают замки. Скользит и звякает цепочка.

Едва обнаружив, что никакая это не Хильда, Екатерина пытается захлопнуть створку, но Элис тут же ставит перед косяком ногу. Достает складной нож, тянется вперед и упирает его кончик точно под подбородок женщине. Кожа прогибается под острием.

– Молчи. Иди в квартиру. Не подчинишься – убью, – командует кури.

Екатерина – высокая, немного полная. Губы тонкие, красиво очерчены. Темные глаза. Длинные светлые, почти белые волосы. Одета в темное кимоно с длинными рукавами. Босая. На пальцах ног – идеальный педикюр. И она совершенно не испугана.

Она отступает на три шага. Элис входит в квартиру, пинком захлопывает дверь. Не отрывая от женщины взгляда, наклоняется и запирает замки.

– Живой ты отсюда не выйдешь. – Екатерина переходит на английский.

– Зато ты выйдешь. Если будешь делать, что я сказала, – тоже по-английски отвечает девушка.

– Он тебя не выпустит.

– Ай, хорошая девочка. Спасибо, что сообщила. А то я сомневалась, здесь он, или нет.

Легкая краска досады заливает лицо женщины. Она злится на себя за болтливость.

– Я – Элис. А тебя как зовут?

– Екатерина.

– Хорошее имя. Сильное. Ну вот что, Екатерина. Я собираюсь тебя связать. Либо перережу тебе горло. И то, и другое я сделаю за секунду, но предпочла бы все-таки первое. Думаю, ты тоже, нет?

– Yaheela biznoot farehee.

Элис делает шаг вперед. Екатерина отступает.

– Понятия не имею, что это значит. Короче, мы идем к тебе в комнату. Она там, верно?

Кури дергает подбородком в сторону левой двери. Женщина кивает.

– Великолепно. Медленно поворачивайся. Дернешься – и тебя не станет.

Екатерина выполняет приказ.

– Умница.

Элис убирает бумеранг в ножны и быстро охлопывает женщину.

Оружия нет. Никакого. Кури кладет руку Екатерине на плечо.

В другой руке у нее – нож.

– Давай, топай.

Екатерина идет к двери. До нее всего два метра.

– Ты тренер?

– Yaheela biznoot farehee chint! – выплевывает женщина. – Ага. Кажется, я начинаю понимать. «Да пошла ты», правильно? Или что-то в этом роде.

Екатерина молчит.

Они заходят в комнату. Обычная спальня. У дальней стены – кровать. Деревянный приставной столик. Лампа. Рабочий стол. Стул. Гардероб. Книжная полка, заставленная истрепанными томами. Ни на одном корешке невозможно ничего прочесть. Еще одно кимоно висит на спинке стула. Можно будет связать им Екатерину.

– На кровать, лицом вниз, руки на задницу. Скрести лодыжки и согни ноги в коленях.

Женщина делает как сказано.

– Хорошая девочка. Сразу видно профессионала.

Мне нравится. Этому, из твоей Линии, повезло с наставником.

Определенно.

Элис тянется за кимоно. Отводит от Екатерины глаза меньше чем на две секунды.

Женщина движется так стремительно и бесшумно, что кури даже не успевает ничего заметить. Она сует руку в пространство между матрасом и стеной, а в следующее мгновение уже держит пистолет. К стволу его прикручен короткий глушитель.

Элис смотрит на Екатерину как раз в тот момент, когда дуло уже направлено ей в лицо. Неуловимым движением бросает нож, целясь прямо в голову женщине.

Два выстрела. Паф-паф. Первая пуля вскользь задевает нож, сбивает его. Клинок, не долетев до Екатерины, падает и с глухим «тумм!» вонзается в деревянный пол. Обе пули уходят в стену мимо Элис.

Но к тому моменту, как Екатерина опускает пистолет на несколько дюймов ниже, заточенный бумеранг уже почти достигает цели. Со свистом проносится мимо дула, над затвором пистолета, над руками женщины, пробивает переносицу. Кружится у лица, рассекает пополам правый глаз, срезает кожу на виске. Екатерина вскрикивает и роняет пистолет. Скользнув вперед, кури вырывает из пола нож, тянется к краю кровати и вонзает лезвие в горло женщины.

По рукоять.

Хлещет теплая кровь. Покрывает руки Элис яркими красными перчатками. Пропитывает белье, одеяло, матрас. Девушка выдергивает нож из пола. Лезвие – абсолютно прямое, не затупившееся, не зазубренное – выходит легко. Они с Екатериной – лицом к лицу. В глазах женщины еще теплится жизнь. В горле булькает. Наверняка она могла бы еще что-то сказать сейчас, если бы бумеранг не перебил ей голосовые связки.

– Прости, мамочка. Ничего личного. Надо было меня слушаться.

На лице Екатерины теперь отчетливо читается страх. А в следующий момент жизнь покидает ее навеки. Девушка закрывает ей глаза.

– Покойся с миром.

Встает.

Встает – и слышит в прихожей быстрые шаги.

Маячок в голове, похоже, окончательно сбрендил. Ясно одно: Элис у цели. Игрок, которого она преследует, уже почти у нее в руках.

Но шаги в прихожей – тяжелые. Гораздо тяжелее, чем походка дунху.

Намного тяжелее.

Элис поднимает окровавленный бумеранг. Поворачивается к двери. Пригибается.

Дверной проем заполняет фигура. Мужчина. Черные слаксы.

Белая футболка. Золотой пистолет.

Пуфф! Маячок в голове взрывается, распадается на мелкие искры, разлетается в пыль. Она его нашла.

– Ты? – вскрикивает Элис. Она ничего не понимает. Она была уверена, что встретит здесь самого молодого Игрока – того самого, который оставил на Шари свою метку, отрезав ей палец. Тот, кто во снах Большой Элис Улапала угрожал малышке Элис Чопре.

Маккавей Адлай потрясен не меньше. Годы подготовки и тренировок летят псу под хвост. Глаза набатейца шарят по комнате. Он не стреляет. Он видит на кровати Екатерину.

Истекающую кровью.

Мертвую.

Убитую.

Екатерину Адлай.

Свою мать.

Мука искажает его лицо. Маккавей нажимает на спусковой крючок, но не успевает – бумеранг, звякнув по стволу «Магнума», до кости срезает юноше кожу с фаланг. Набатеец стреляет – бум! – но о том, чтобы куда-то попасть, не идет и речи. Пуля лишь выбивает кусок штукатурки из потолка. Маккавей снова поднимает пистолет – и снова не успевает. Пущенный кури нож рукояткой вышибает оружие из рук набатейца. «Магнум» вместе с ножом отлетают в прихожую. У него есть спрятанный нож, привязанный к лодыжке, но нет времени его достать. А до тех пор все, что у него есть, – это его руки. Руки – и убийственная доза адреналина в крови. Адреналина, порожденного ненавистью и злостью. Маккавей никогда еще такого не испытывал. А это что-нибудь да значит.

Он бросается вперед.

Четыре метра разделяют их.

Элис не двигается. Кидает бумеранг.

Маккавей хлопает руками, ловит его прямо в воздухе – и вот уже бумеранг летит обратно к кури. Девушка швыряет еще один бумеранг – металлический, незаточенный. Кланк! Они сталкиваются и под немыслимыми углами разлетаются в противоположные концы комнаты.

Три метра.

Неуловимым движением кури бросает последний бумеранг, деревянный. Набатеец перехватывает его одной рукой, даже бровью не поведя, и поднимает над головой. Расстояние сокращается.

Элис не двигается.

Не сводя с Маккавея глаз, одним текучим движением девушка выхватывает из кобуры «Ругер». Набатеец резко опускает бумеранг на левое плечо Элис. Больно. Очень больно. Но она никак этого не показывает. Только левый глаз чуть-чуть дергается. Пистолет уже почти между ними. Еще мгновение – и он разнесет парню кишки. Другой рукой Маккавей вцепляется девушке в запястье. Сильно дергает.

Элис, кажется, этого даже не замечает.

Их лица теперь – точно друг напротив друга. Прежде чем набатеец успевает хоть что-то сделать, Элис резко наклоняет голову и впечатывается лбом ему в переносицу.

Нос сломан. Снова.

В 7-й раз за всю жизнь Маккавея. И во 2-й – за последние три недели.

Убийственно больно.

Но адреналин в крови зашкаливает, и набатеец не обращает внимания на боль.

А раз она не слабее любого из мужчин, с которыми доводилось драться Маккавею, церемониться он больше не собирается. И изо всех сил прикладывает ее коленом в пах. Раздается приглушенное «Уф!». Девушка выведена из строя. Ровно на полсекунды.

Этого хватает, чтобы выкрутить ей запястье. Элис разжимает руку, пистолет падает на пол, и набатеец пинком отправляет его под кровать.

В следующее мгновение кури хватает его за правый бок, между грудью и тазовыми костями, и сжимает. Сжимает так сильно, что, кажется, ее пальцы вот-вот прорежут кожу и вытащат наружу внутренности.

Маккавей отпускает запястье Элис и тут же наносит удар кулаком в скулу. С удовлетворением чувствует, как хрустит под пальцами сминаемая кость.

Девушка пронзительно взвизгивает, отпускает его и вскакивает на кровать, балансируя рядом с бездыханным телом Екатерины. Она не произносит ни слова, но ироническая улыбка, блуждающая по ее лицу, говорит сама за себя. «Хороший удар». Набатеец намеревается схватить ее. Но Элис, опершись одной рукой ему на голову, изящным сальто, как акробат, перепрыгивает через Маккавея. Бесшумно приземляется, ожидая, что противник сейчас развернется к ней лицом. Зря. Он даже не собирается этого делать. Вместо того чтобы развернуться, он выставляет назад ногу и подсекает девушку под колени. Элис заваливается на бок, моментально группируется, но прежде чем она успевает подняться, Маккавей сильнее сгибает ноги – и кури, свернувшись клубком, с грохотом валится на пол.

Набатеец тут же вскакивает на нее верхом, зажимает коленями локти и наносит несколько вроде бы легких, но очень болезненных ударов в живот. От них у Элис буквально выворачивает кишки. Она напрягает мускулы пресса. Боль пронзает каждую мышцу – это Маккавей наносит пятый удар. На этот раз все по-другому. Скорее шлепок. Элис и не такое приходилось терпеть.

Долю секунды девушка изучает лицо противника. Гнев и горе рвут его на части. Если бы он прямо сейчас не пытался ее убить, Элис бы его пожалела.

Вскоре многим людям придется переживать те же самые чувства. Слишком многим.

Она выгибается, пытаясь сбросить Маккавея. Бесполезно. Но, по крайней мере, он уже не лупит по ней так бездумно и с такой яростью. Элис высвобождает правую руку, замахивается. Пальцы скрючены, как когти, длинные ногти вонзаются набатейцу в шею. Льется кровь. Кури снова замахивается, нацеливаясь на ухо в надежде оторвать его, но парень одним метким выпадом перехватывает ее запястье. Выворачивает, прижимает к полу. Тянется к лодыжке, вытаскивает из ножен под брюками четырехдюймовое лезвие. Приставляет ей к горлу. Он собирается убить ее так же, как она убила Екатерину.

Его мать. Понимание молнией проносится в мозгу Элис. Девушка напрягает все силы. Рывком освобождает левую руку от его хватки, скидывая с локтя колено набатейца. В следующее мгновение возле уха Элис свистит нож. Отхватывает ей кудрявый локон. Набатеец времени даром не теряет: тут же перехватив лезвие, пытается загнать его кури в горло.

Левой рукой, теперь свободной, Элис легко отводит удар. Вцепляется противнику в запястье. Нож звякает – Маккавей пальцами поворачивает лезвие острием вниз. Другой рукой хватает девушку за предплечье. Она вцепляется в его запястье. Он пытается активировать иглу в кольце и только в этот момент понимает, что кольца на пальце нет.

Двигаться дальше некуда. Они заблокировали друг друга.

Кончик ножа – в 12,7 сантиметра от ее кожи.

Противостояние сил.

Несколько секунд ничего не происходит. Мускулы напряжены и ноют. У обоих на висках вздуваются вены. Одна вена, темная и толстая, бежит по диагонали через переносицу Элис, мимо бледной родинки в виде полумесяца, и исчезает в волосах. Маккавей наклоняется вперед, давит на нож всем своим весом, спиной, плечами. Лезвие в руках Игроков ходит ходуном.

Продвигается к шее девушки – на 2,4 сантиметра.

Та молчит. Сосредоточивается.

Маккавей кричит. Плюется. Плевок вылетает у него изо рта и обрызгивает лицо Элис. Она смаргивает одну из капель, попавшую в глаз, но это все. Мышцы напряжены. Работают.

Ноют.

У набатейца ничего не выходит.

Он снова вскрикивает – дико, отчаянно. Приподнимается на ногах. Наклоняется еще больше, опускает плечи. Переносит весь свой вес на руку, сжимающую нож. И оружие наконец подчиняется.

Вниз.

Вниз.

Кончик ножа касается темной кожи Элис. Прогибает ее.

Маккавей чувствует, что кожа поддается. Он видит кровь.

Приподнимается еще, сколько возможно, и давит на нож.

Лезвие входит в мышцы шеи. 1 сантиметр. 2 сантиметра.

Кровь течет ручьем. Первая капля падает на пол.

Девушка по-прежнему молчит.

Он давит на нож.

Она сопротивляется.

Он давит.

Элис так сильно сжимает его запястья, что кончики ее пальцев становятся лиловыми.

Есть. Он ее сделал.

Девушка чуть ослабляет правую руку. Нож входит в шею еще на сантиметр. От такой боли она должна бы уже визжать.

Она молчит.

Тянется вниз, к ногам, пользуясь пространством, которое Маккавей создал между ними, приподнявшись, чтобы надавить на нож. Тянется, вцепляется пальцами ему в пах и сжимает так сильно, как только может.

Противный хлопающий звук. Набатеец вскрикивает, ослабляет хватку. Элис сжимает сильнее. Сильнее. Сильнее. Маккавей давит всем своим весом. Левой рукой девушка обхватывает его руку с оружием, средним пальцем нажимает точку на запястье. Рукоятка ножа выскальзывает из внезапно ослабевших пальцев набатейца. Извернувшись ужом, кури сбрасывает его с себя, переворачивает на спину и усаживается сверху. Правая рука ее не отпускает его паха, сжимаясь все сильнее и сильнее.

Наконец Элис убирает руку.

Маккавей задыхается. Слезы бегут у него по щекам. Никогда еще он не чувствовал такой боли.

Девушка вытягивает нож у себя из шеи, кладет на пол. Сжимает кулаки и начинает методично избивать набатейца по лицу. Слева. Справа. Слева. Справа. Слева. Справа. Слева.

Справа. Слева.

Когда она заканчивает, Маккавей лежит неподвижно. Нос – кривее, чем когда-либо. Губа разбита. Вокруг закрытого левого глаза уже наливается синева. Кровь, слезы и пот покрывают его лицо блестящей пленкой. Из носа текут сопли, вздуваются пузырями и тут же лопаются.

Элис ощупывает свои руки. Только ушибы, переломов нет.

Прикасается к ране на шее. Плохо, но не смертельно.

Жизненно важное не задето.

– Хорошая драка. Только надо было тебе подготовиться получше, чтобы тягаться с кури. Она берет с пола нож Маккавея.

Заносит над сердцем.

– Увидимся в аду, приятель.

Набатеец с огромным трудом заставляет себя не терять сознания.

Он едва различает копну ее волос и задумчивое выражение глаз.

Маккавей ждет, когда лезвие войдет ему в сердце. Ждет, что вот-вот увидится с матерью – там, в той жизни. Если только та жизнь вообще существует. Он хочет видеть Екатерину, быть с ней. Хочет, чтобы здесь и сейчас это поскорее закончилось.

Он даже готов поддаться противнице. Готов умереть.

Готов.

Голова Элис вдруг запрокидывается под невероятным углом.

Поднимается, а потом резко наклоняется набок на 100 градусов.

Падает на плечо и дальше, ниже. Брызжет кровь.

Нож отлетает в сторону и грохочет по полу.