Шари Чопра и вожди Хараппанской линии

Они все здесь.

Шари и Джамаль, Пару и Ана, Чар и Чалгунди, Сера и Пим, Правит и Уна, Самуэль и Яли, Пити и Юлу, Вардж и Хума, Химат и Хаиль, Чиппер и Гала, Бурт и Елена, Джовиндерпихайну, Гар, Виралла, Гуп, Брундини, Чем и даже Квали, укачивающая трехнедельную Джессику – сверток мягких льняных тканей цвета ализарина и бирюзы.

Остальные дети в возрасте от двух до 17-ти тоже здесь, их больше пятидесяти – слишком много, чтобы вспомнить имена; малышка Элис – среди них. Они играют в прилегающей комнате и небольшом садике – только трава и камни – прямо за ней, присматривают друг за другом, послушно оставив взрослых в покое. С ними семнадцать слуг и, по совместительству, охранников. Еще 23 наняты только как телохранители – они вооружены и занимают позиции по всему залу.

Встреча – обсуждение, перекусы, сок, чай, кофе, ласси (в Линии Хараппа не пьют спиртное) – длится уже больше трех часов. Ароматы карри и кориандра, чечевицы и хлеба, куркумы и сливок, горячего масла, лимона, чеснока и лука витают в воздухе, к ним добавляется насыщенный и тяжелый запах тел, пота, корицы и розовой воды, капельки которой наносят за ушами и на ключицы.

Сейчас все говорят одновременно.

Целых три часа они были вежливы и учтивы, внимательно слушали друг друга и обменивались теплыми словами, как и положено членам одной семьи.

Но 16 минут назад разгорелся спор.

– Линия Хараппа не может оставаться в стороне, – говорит Пити. Ему 44, самый высокий мужчина их клана, не Игрок, но какое-то время обучал Игроков криптографии. У него темные, глубоко посаженные глаза, в которых застыла печаль; волосы окрашены хной – признак тщеславия.

Гуп – 53 года, бывший Игрок, холостяк из Коломбо, когда-то воевал с тамилами просто чтобы удовлетворить врожденную склонность к насилию, – кивает в такт его словам.

– Особенно сейчас, когда началась Последняя Игра.

Зачем нашему Игроку выходить из Игры? Мы стоим на пороге… если не уничтожения, то поворотного момента для всего человечества. Им станет Событие.

– У Игрока есть свои причины, – отвечает Юлу, одна из теток Шари. Она произносит эти слова, не поднимая глаз от алых четок, которые неустанно перебирает в пальцах.

– Причины? – выкрикивает сразу несколько человек в ответ. – Причины?

– И что же это за причины? – Низкий женский голос доносится с дальнего конца стола. – Я хочу знать. Для меня это – позорное бегство при виде первой капли крови.

Слова принадлежат Елене – 66 лет, была Игроком, одним из двух самых сильных за прошедшие 208 лет. Она коренастая, круглая, сильная и до сих пор энергичная.

– Палец? Я отдала бы глаз и легкое, даже ногу, прежде чем бежать домой. Я отдала бы руку, слух и язык! Нет, я отдала бы все! Но не вернулась бы домой по иной причине, кроме смерти!

Бурт – ее муж, 46 лет (они поженились с первым ударом часов в полночь того дня, когда Елена выбыла из Игры), – мягко похлопывает ее по руке:

– Спокойно, Елена.

– Aand mat kha! – восклицает она, стряхивая руку Бурта, чтобы ткнуть пальцем в Шари. – Эта… эта… эта девчонка сдалась! Сдалась. На ее счету даже нет ни одного убитого! Приложила массу усилий, лишь бы избежать этой почетной обязанности. Куда больше, чем потратила непосредственно на Игру. Я убила тридцать человек, пока не выбыла из гонки. Но она? Ни одного! Она для этого слишком добренькая. Только представьте! Игрок Последней Игры. Игрок Последней Игры – и мать! Можете в это поверить? Мы сделали ставку на нее. На бесхребетную трусиху.

Теперь в комнате тихо: слова Елены подействовали как пушечный залп, после которого все еще некоторое время боятся показаться из укрытий. Только Шари не пытается от них увернуться. Выпрямив спину, она сидит и слушает. Взгляд ее прикован к каждому, кто в свою очередь держит слово, поэтому сейчас она неотрывно глядит на Елену. В глазах ее только спокойствие и уверенность. Она любит Елену, как любят члена семьи, и никакая гневная отповедь не может этого изменить.

Она любит всех этих людей.

Взгляд Шари еще больше распаляет Елену. Она ошибочно читает в нем неуважение.

– Не смотри на меня так, Игрок.

Шари слегка склоняет голову набок, как бы в знак извинения, но не произносит ни слова. Взгляд ее скользит мимо Елены, в сторону детской комнаты, где в толпе детей останавливается на ярко-розовых штанишках малышки Элис. Джамаль слегка сжимает под столом ее колено, как если бы они сидели не в переполненной людьми комнате, а у себя во дворе, один на один, любуясь заходом солнца.

– Возможно, ты и права, Елена, но нет смысла сравнивать Шари Чопру с тобой или кем-то еще из Игроков, – вступает в разговор Джовиндерпихайну, старейший в роду. Ему 94, но ум его остер так же, как в 44, даже в 24 года. В своем оранжевом одеянии старец кажется маленьким и сморщенным, кожа и ткань покрыты одинаковой сеткой морщин. – Она выбирает другой путь. Всегда. Мы не должны осуждать ее выбор. – Но я осуждаю его, Джов! – настаивает Елена. Так его зовут все, кроме детей: у них для старика другое прозвище – Счастливый. Все потому, что они любят его почти беззубую улыбку и последние пряди серебряных волос, вечно торчащие в разные стороны. Правда, сейчас он улыбается редко – с тех пор, как началась Последняя Игра. Дети не понимают почему.

Джов поднимает руку – этот жест знаком всем и с кристальной ясностью показывает, что старейший слышал достаточно. – Я повторю еще раз, но не стану повторять снова – речь идет не о тебе, Елена.

Елена сердито скрещивает руки. Бурт нашептывает ей на ухо что-то личное, успокаивающее, но жена явно его не слушает. – Возможно, нам стоит узнать мнение отца Шари? – предлагает Джов. – Пару? Что скажешь? Твоя дочь сделала странный ход в игре. Ты можешь это объяснить?

Пару прочищает горло.

– Вы правы, моя дочь по природе не убийца. Правда, если бы я оказался на ее месте в свое время, вряд ли и я вел бы себя иначе. Да, возможно, среди нас Шари далеко не самая кровожадная, – здесь его речь прерывается отдельными смешками слушателей, – но одно можно сказать наверняка. Из всех присутствующих, включая и тебя, Джов, Шари – самая добросердечная. При всем моем уважении к остальным.

Джов медленно кивает.

Пару набирает в грудь побольше воздуха, стараясь ответить на каждый направленный на него взгляд.

– Доброе сердце не может служить оружием в Последней Игре. Оно не обладает силой кулака или остротой меча, не может сравняться в скорости с пулей. Оно не движется по кратчайшей траектории, на конце которой – смерть. Да, оно не наносит вреда – но все равно таит в себе огромную мощь. Это я знаю точно. Если Шари сможет выжить и победить, именно эта ее черта будет иметь значение. Новому миру людей доброта понадобится не меньше, чем ум и изобретательность. Возможно, даже больше, если Земля пострадает так тяжело, как мы думаем. Спросите себя, семья: если именно Хараппа унаследует мир, вы предпочтете видеть на месте нашего победителя безжалостного убийцу или человека, который совладал со страхом и нашел себя? Того, кто сможет обучить своих последователей состраданию, следуя заветам древних?

– Спасибо, Пару, – говорит Джов. – Это мудрые слова. Однако я хотел бы понять…

– Но как, – прерывает его спокойный, но уверенный голос, – она сможет победить, если сидит здесь, а не борется за Ключ Неба?

Это Правит, ему всего 59, но члены Линии Хараппа уважают его, возможно, даже больше Джова. Он был Игроком во время прошлого фальстарта Последней Игры, одного из трех за всю историю. Печально известная Игра-Провал, начатая Линией Зеро в 1972 году. Правит в одиночку разоблачил их, но лишь после того, как погибли четыре Игрока других Линий. И тогда же, в одиночку, он уничтожил Линию Зеро – эту банду отступников. Но, что гораздо важнее, тот же Правит поклялся никогда больше не убивать, после того как выйдет из Игры. Он 23 года прожил отшельником, пока не взял в жены Уну и не стал главой семейства. В своем добровольном изгнании он изучал методы древних прорицателей, расшифровывая тайные тексты о Хараппа и Будде, которые его Линия оберегала тысячелетиями.

– Правит задал верный вопрос, – говорит Джов. – Однако настало время выслушать самого Игрока.

Теперь все взоры обращены к Шари Чопре, Джамаль берет ее за руку и выпрямляется, будто готовясь к атаке.

– Старейшие, – произносит Шари, и ее голос спокоен. – Нам не нужно искать Ключ Неба.

Конечно же, на них тут же обрушивается шквал раздраженных возгласов. Шари успевает уловить только обрывки удивления, возмущения, гнева.

– ДОВОЛЬНО! – восклицает Джов. Даже дети в соседней комнате перестают возиться. Он поднимает руку ладонью вверх, протягивает ее к Шари. – Прошу тебя, Игрок. Объясни.

– Нам не нужно искать Ключ Неба, потому что он уже у нас.

Хор возражений сменяется потрясенной тишиной.

В конце концов не выдерживает Чиппер:

– Уже у нас?

Шари опускает глаза.

– Да, дядя.

– Где? Когда ты нашла его? Ты не могла получить его раньше Ключа Земли, – говорит Елена, и тон ее по-прежнему обвиняющий.

– В определенном смысле я все-таки получила его раньше, тетушка.

– Что ты имеешь в виду, Игрок? Пожалуйста, говори яснее, – просит Правит.

– Ключ Неба – это моя малышка Элис.

Все взрослые замолкают, только Уна и Гала тихонько охают.

Голос Пару дрожит, когда он задает следующий вопрос:

– Но как ты можешь быть уверена?

– Именно об этом говорит подсказка, оставленная мне кеплером. Именно это рассказала мне Элис, по-своему.

Ей снятся сны. Мне тоже.

– Но зачем это Создателям? – спрашивает Чиппер. – Втягивать в это ребенка – бесчеловечно.

– Создатели и не люди, дядя, – сочувственно говорит Шари. – Вся Последняя Игра бесчеловечна. Или… аморальна.

Кто-то вздыхает.

Больше половины собравшихся в этом зале искренне верят, что кеплеры – это существа, стоящие над богами. Боги ведь – это их, кеплеров, дети, а люди, в некотором роде, – дети богов. Кеплеры – боги богов и для многих из присутствующих неприкосновенны.

– Я не стану слушать эту ересь! – зло восклицает Гуп. Он быстро встает со стула и выходит из комнаты. Гуп вспыльчив и медленно соображает. Никто не следует за ним. – Мне не хотелось бы конфликтов, старейшие, но я здесь единственная, кто встречался с кеплером. Обдумав увиденное и разобравшись с загадкой, которую он мне дал, я пришла к выводу, что он был… несколько равнодушен. Мягко говоря. Он явился, чтобы провозгласить начало Последней Игры и грядущее Великое Уничтожение, но говорил об этом так, будто все уже произошло. Не поймите меня неправильно: он действительно не такой, как мы, и обладает способностями, превосходящими все нам известные. Но, несмотря на это, его сообщение звучало примерно так: «Почти все люди и звери умрут. Вас двенадцать, и вы должны выяснить, кого минует эта участь. Удачи». Он вел себя как ребенок, обрывающий крылья бабочке. Ничего благородного в этом не было.

Шари делает паузу. Она ожидает нового шквала вопросов.

Но на сей раз все молчат. Тогда Шари продолжает. – Остальные Игроки разделились на два лагеря – те, кто стремится к победе любой ценой, и те, кому это чуждо. Многие из них вели себя как сумасшедшие, как монстры, отравленные собственным тщеславием и осознанием того, что они в числе самых опасных людей на Земле. Но были и другие, кто отдавал себе отчет в собственных недостатках и мог испытывать эмоции посложнее примитивной жажды крови. За время нашей короткой встречи лишь двое показали, что не похожи на остальных, – и, к моему позору, я не из их числа.

Первым был мальчик из Аксума, темнокожий и голубоглазый: в его жилах текла кровь древних королей, и он молил нас объединить наши знания и вместе попытаться спасти Землю от предсказанной катастрофы. Второй была кури, странная женщина из Австралии, которая спасла мне жизнь в Чэнду. Но в большинстве своем Игроки… всего лишь люди. Они… мы… Мы стремимся к одной и той же цели, но плохо понимаем, что случится, если ее достичь.

Снова повисла пауза. Шари наблюдает за детьми, играющими в соседней комнате. Кое-кто из ребят постарше бросил игру и стоит в дверях, прислушиваясь к разговору взрослых.

Она продолжает:

– Елена, ты сказала, что по природе я не убийца, и ты права. Но я уже убивала и убью снова, если это потребуется для Игры. Только это не доставляет мне удовольствия.

Понимаешь?

Елена раздраженно фыркает. Шари пропускает это мимо ушей. – Я не стану убивать человека достойного, понимаешь?

Мальчик, которого я убила, был чудовищем. Поэтому я разломала стул на куски и вогнала деревянный кол ему в сердце.

Шари встает и смотрит на лица собравшихся в комнате, встречая взгляды всех старейших с печальной улыбкой на лице. Она видит, что многие поняли ее позицию. Джов и Пару, и Уна, Правит и Ана, и Чем. Она поворачивается к Джамалю. Тот крепко сжимает ей руку. Когда Шари снова начинает говорить, ее взгляд прикован к Джамалю:

– Я рассказываю вам об этом убийстве не ради хвастовства, – тихо произносит она, – но в качестве доказательства, что я буду бороться за свой народ. Я боролась за вас и, прежде всего, за малышку Элис. Она действительно Ключ Неба. Я точно знаю, остальные узнают тоже – это всего лишь вопрос времени. Они придут за ней. Мы, все мы, все, кто присутствует здесь, и все, кто принадлежит к нашей Линии, должны защищать ее. – Ты хочешь сказать, ты должна защищать ее, Игрок, – говорит Елена. В голосе ее звучит отчаяние и злоба.

Шари смотрит на Елену с любовью.

– Нет, тетушка. Я хочу сказать, что это должны сделать мы. И лично ты в том числе. Я уважаю вас всех, но, пожалуйста, прислушайтесь к моим словам. Я все обдумала. Кеплер недвусмысленно заявил, что в Последней Игре нет правил.

Я – Игрок, а до События остается меньше девяноста дней.

И, может быть, даже и меньше, если так решит кеплер. Мы должны подготовиться. Если у кеплеров хватило, – она запинается, подбирает слова, – жестокости, хватило цинизма сделать ребенка – одного из наших детей – фишкой в Великой Игре, то, по-моему, и мы можем поступать как хотим.

Я предлагаю всем отправиться в Долину Вечной Жизни и взять Ключ Неба с собой. Уведем туда свой народ. Древняя крепость – одно из самых защищенных укрытий в мире. Пусть остальные Играют, как привыкли, – охотясь, убивая, твердя самим себе: «Я лучший, я лучший, я лучший». Мы же будем ждать. Будем ждать, пока они сами не принесут нам Ключ Земли. Я заберу его и соединю с моим Ключом Неба, чтобы начать последний этап Игры. Но вы нужны мне, я хочу видеть вас рядом. Мы – Хараппа, мы защищаем свой род. Мы спасем свою Линию. Мы.

Она снова садится. Все молчат. Слышно только малышей, играющих в соседней комнате. Шари видит, как малышка Элис проталкивается между ног и рук своих кузин и спрашивает: «Ты звала меня, мама?»

На глаза Шари наворачиваются слезы:

– Да, meri jaan. Иди сюда, посиди с нами.

Малышка Элис бежит через зал к матери и отцу. Она выглядит гораздо старше своих двух лет, и развита тоже не по годам. Все взгляды направлены на нее, но девочка их не замечает. Когда она залезает к Джамалю на колени, Джов говорит: – Я обдумаю твои слова, Шари. Но я хотел бы еще раз переговорить с тобой, Еленой, Пару, Правитом и Джамалем.

Мне нужно подтверждение твоих слов насчет Ключа Неба.

Шари склоняет голову:

– Да, Джовиндерпихайну.

И пока все в комнате обдумывают слова Шари, ее служанка входит в зал, от страха не поднимая головы, и дрожащим голосом произносит:

– Госпожа Чопра, пожалуйста, простите меня, но у меня очень срочное сообщение.

Шари протягивает руку:

– Подойди, Сара. Выпрямись и не бойся. В чем дело?

Сара выпрямляется и подходит ближе, шаркая пятками по полу, передает Шари листок белой бумаги.

Шари берет его и читает.

– Это от кури, – говорит Шари. – Она нашла меня. Она нашла нас.

Шари делает паузу.

– Что там написано? – спрашивает Пару.

Шари показывает записку Джамалю, который встает и уносит малышку Элис обратно в игровую, нашептывая ей на ухо разную чепуху, так что девочка хихикает и фыркает, уткнувшись носом в отцовскую шею. Подростки, стоящие в дверях, расступаются, чтобы пропустить их, и Джамаль с дочкой скрываются в соседней комнате. Подростки снова собираются вместе, не отводя глаз от Шари.

Когда ее муж и дочь оказываются достаточно далеко, она отвечает:

– В записке сказано: «Будь осторожна. Твоя малышка Элис в опасности. В смертельной опасности. Остальные придут за ней. Я не знаю почему, но я видела: древний народ показал мне это во сне. Я постараюсь остановить их. Кеплеры подсказали мне, как это сделать. Оберегай ее. Береги себя – до самого конца. Да будет этот рубеж последним – и мы победим. Двое на стороне добра. Всегда твоя, большая Э.» Джов хлопает в ладоши – будто гигант разгоняет тучи.

Больше никаких доказательств не потребуется.

893-я встреча Линии Хараппа закончена.

Пора сделать свой ход.

Они должны Играть.

Они будут сражаться.

Вместе.