Глава 10
Утро началось поздно, с умопомрачительного аромата сдобы и укоризненного взгляда мамы. И причиной такому взгляду вовсе не наше с Тором возвращение заполночь, а… да-да, всё тот же несносный блондинчик! Вернее тот факт, что в своём рассказе о прошлой жизни я даже намёка на его существование не дала. Даже полусловом о герцоге Кернском не обмолвилась!
Впрочем, для мамы он, судя по всему, был не просто герцогом, а моей большой любовью. И первым, что я услышала в это утро, стало:
– Почему ты от него сбежала, Астрид?
И прежде чем успела ответить:
– Он тебя обижал?
Сразу вспомнилась моя жизнь в столичном особняке и губы дрогнули в улыбке. Ещё миг, и я откровенно захихикала, не в силах справиться с эмоциями. Если по правде, кто кого обижал – ещё вопрос, но…
– Да, мамуль. Обижал, и ещё как!
Во взгляде мамы появился скепсис, который, впрочем, не помешал ей наполнить чаем две чашки и подвинуть ко мне блюдо с частично надкусанным пирогом. Отца и Тора в доме не было – видимо, всё-таки отправились на работы.
– Что он делал? – хмурясь, спросила мама.
– Голодом морил, – прожевав кусок пирога, призналась я. – А ещё бил, в том числе ногами.
Лицо мамулечки ошарашенно вытянулось, а я… Мне как в яви представился огромный бассейн и невысокий бортик, с которого маленький дракон пытался дотянуться лапкой до воды, чтобы проверить степень подогрева. И тот лёгкий, едва ощутимый пинок, причиной которому сдавшие нервы и изгвазданная жирной курицей постель. И мой изящный кувырок в воду, истовое возмущение и… артистичная попытка утонуть.
Ох, как же он тогда меня спасал. Как спасал!
– Астрид, я не шучу! – воскликнула мама. Я же банально залилась хохотом.
Леди Судьба, миленькая, дай этому мужчине счастья! Ну пожалуйста! Ты же видишь, он достоин самого лучшего!
– Астрид, прекрати. Ответь прямо, что между вами случилось!
Пришлось успокоиться, чтобы осторожно развязать шарфик и продемонстрировать шею…
Нет, я не хотела признаваться. Не хотела рассказывать о трудностях, которые на мою долю выпали. Но мама спрашивала о Дантосе, и вот эти шрамы стояли тысячи слов.
Тишину, которая воцарилась в кухне, можно было резать ножом и на хлеб намазывать. Я не спешила её нарушать – сказала спустя несколько бесконечно долгих минут:
– На мне был магический ошейник, и герцог Кернский помог от него избавиться. А до этого выкупил из плена за чудовищно большие деньги, защищал, давал кров и пищу. Он очень много для меня сделал. Больше, чем следовало.
– Но ты сбежала, – после новой очень долгой паузы, выдохнула мама. Её губы задрожали, руки тоже.
Я вернула шарф на прежнее место, отпила из чашки, и лишь после этого призналась:
– Мы жили в столице, и я боялась, что нас обнаружат. Я боялась, что его убьют. К тому же…
– Что? – подтолкнула собеседница.
Вот тут было сложней. Я заикнулась о том, в чём даже самой себе признаваться не хотела, не то что кому-то. Но мама ждала, её глаза были полны искренней тревоги, и поэтому пришлось собраться с силами и сказать.
– Покинув Рестрич, я попала в серьёзный переплёт, и пришла к выводу, что нарушив правила, поступила очень глупо. Я решила – если выдастся такая возможность, то непременно вернусь сюда. Вернусь, потому что я была неправа, а вы… ну то есть старейшины, правы. В какой-то момент, я настолько упёрлась в это решение, что других путей просто не видела. Передо мной была одна-единственная цель, и я шла к ней не оглядываясь. Я шла напролом.
Мама прикрыла глаза и тяжело вздохнула. Потом попыталась улыбнуться, но получилось так себе. Зато я улыбнуться смогла, причём совершенно искренне. Ну да, я совершила ещё одну глупость, но жалеть о своём поступке не могу. Мне следовало вернуться хотя бы для того, чтобы самые близкие убедились – жива и здорова. Чтобы не плакали обо мне. Не хоронили.
– Не грусти, всё в прошлом, – с прежней искренней улыбкой выдохнула я. И… вновь обратила всё внимание на завтрак.
Несмотря на не слишком приятный разговор, настроение было волшебным, и сверкающее за окном солнышко только усиливало ощущение счастья. В какой-то момент я даже начала мурлыкать какую-то давно забытую песенку. Причём тот факт, что рот набит пирогом, не смущал совершенно.
Ну а едва с завтраком было покончено, натянула перчатки и, поцеловав подозрительно бледную мамулечку, поспешила к входной двери.
– Астрид, ты куда?
Я обернулась на ходу и развела руками – разве не понятно? К нему! Куда же ещё?
– Астрид…
Меня, безусловно, хотели остановить и образумить. Возможно, напомнить – незамужние девушки на встречи к мужчинам не бегают, ибо неприлично. Но я не далась. Желание увидеть несносного блондинчика было невыносимым. К тому же, при моей репутации терять уже нечего.
Я буквально запрыгнула в сапоги, цапнула с вешалки плащ и, проигнорировав новый оклик, выпорхнула на крыльцо. Улыбнулась яркому солнцу и зашагала… да-да, всё туда же! К единственному постоялому двору. К дому, где остановился Дан.
Очень надеялась, что сегодня блондинчик не потащит в общий зал и нам удастся побыть наедине. Причём хотелось не только ответов на пару довольно скользких вопросов, но и пьянящих, упоительных поцелуев.
Именно они, поцелуи, занимали все мысли, когда поднималась по добротному крыльцу и тянула за массивную ручку. Они же владели мною, когда вошла в общий зал, кивнула замершему за стойкой Вейну, подмигнула выпорхнувшей из кухни Юдиссе, и направилась к лестнице на второй этаж.
Вот только до лестницы не дошла, потому что Юдисс окликнула:
– Астрид!
Пришлось остановиться.
Остановиться, развернуться, сделать книксен и доброжелательно пояснить:
– Мне очень нужно увидеть Дантоса, а дорогу я помню.
Подруга отчего-то побледнела и посмотрела как на дурочку. Потом нахмурилась и выдохнула:
– Как? Ты разве не знаешь?
– Не знаю чего? – ещё не чуя подвоха, уточнила я. А Юдисс…
Рыженькая побледнела ещё сильней и бросила какой-то беспомощный взгляд на свёкра. В итоге именно он, господин Вейн, сказал:
– Герцога Кернского нет. Два часа назад он ушел к лабиринту. В сопровождении старейшин, твоего отца, брата и нескольких дюжин зевак.
Я… Нет, я не поняла. В смысле поняла, но не сразу. Правда, неосознанность не помешала застыть каменным изваянием, утратив на какой-то момент зрение и слух. Ну а несколькими мгновениями позже, я сделала два шага вперёд и переспросила почти шепотом:
– Куда-куда ушел?
– К лабиринту, – повторил Вейн. И, видя мою лёгкую невменяемость, добавил: – Он отправился к озеру Отречения, Астрид.
Сердце в груди споткнулось и замерло, а окружающий воздух вдруг стал настолько вязким, что показалось: стоит глотнуть его – сразу захлебнёшься. Вот я и не дышала. Долго не дышала! Целую вечность!
А потом растерянность и испуг начали отступать, а в замершем от ужаса сердце вспыхнула крошечная искра ярости. Вспыхнула, чтобы разгореться!
Ещё миг, и владевшее мной оцепенение спало, а из горла вырвался самый настоящий рык. Я круто развернулась на каблуках, обвела взглядом ресторанный зал, в котором кроме хозяев находилось ещё с пяток посетителей, и рыкнула вновь.
Обманул.
Он. Обманул. Меня!
Вчера сам, лично, уверял, что не пойдёт, а сегодня…
Я вновь развернулась. Сбросила на пол плащ, содрала с рук перчатки и ринулась к ближайшей двери, коей оказалась дверь кухни.
– Простите, но мне нужно раздеться, – буркнула на ходу.
И, игнорируя ошарашенные лица Юдиссы и Вейна, протиснулась-таки в хозяйственное помещение.
Тот факт, что веду себя не слишком вежливо – задевал. Но поступить иначе не могла – времени на расшаркивание не было. Зато предстоящее публичное признание в анимализме не волновало совершенно. Мне было плевать! Плевать на всё, кроме одного – этот бессовестный мужчина в опасности. В смертельной, бес его пожри!
– Астрид, – послышался обеспокоенный голос Юдиссы. Войти на собственную кухню подруга не решилась и звала через дверь. – Астрид, пожалуйста, успокойся.
Но я успокаиваться не собиралась. Да и не могла!
Стремительно огляделась и, обнаружив, что ни госпожи Эйрен, ни лопоухого Энира в помещении нет, сдёрнула шарф и принялась расстёгивать пуговицы платья. Понимала, что запрет на подглядывание за одарёнными во время трансформации могут нарушить, но… На это тоже было плевать.
Пусть видят! Пусть видят, мне не жалко! В данный момент у меня лишь один интерес и единственная цель – спасти гадкого герцога.
А потом убить его и зверски надругаться над трупом!
Стою. Стою на четырёх лапках и пытаюсь отдышаться от боли трансформации, а заодно хоть чуть-чуть привыкнуть к миллиарду звуков и запахов, которые на меня обрушились.
Тут, на кухне, букет ароматов удивительный, но мне глубоко безразличны все эти соления, копчёности и томящееся на плите рагу. И даже ванильный крем, миска с которым стоит на подоконнике, не интересен.
Через дверь доносится голос Юдиссы:
– Астрид… Астрид, милая, прекрати. Не знаю, что ты задумала, но помочь герцогу Кернскому точно не сумеешь. Он сделал свой выбор, и…
– Ву! – не выдержав огрызаюсь я.
Подругу видеть не могу, но точно знаю – она вздрагивает и вновь бледнеет. А господин Вейн ошарашенно округляет глаза и точно оглядывается в поисках чего-нибудь тяжелого. Чего-то, что можно использовать как оружие.
Я ощущаю некоторый укол совести – ведь Юдисс беременна и нервотрёпки с испугами ей противопоказаны. Но, с другой стороны, выбора у меня всё равно нет.
Тряхнув шипастой головой, делаю шажок к двери и говорю уже не грозно, а вполне миролюбиво:
– Ву-у-у! – Что в данном случае означает: «Откройте. Пожалуйста.»
Но ни Юдисса, ни её свёкор, понимать маленького дракона не спешат. Более того – драконья сущность улавливает страх. Ну а наравне со страхом ощущается любопытство, которое исходит от засевших в ресторанном зале гостей.
А спустя миг, к многоголосью эмоций добавляется ещё одна – сильнейшее беспокойство. Одновременно с этим тонкий звериный слух различает хлопок входной двери и быстрые шаги.
Следом звучит голос мамы:
– Где она? Где Астрид? Она здесь?
– Здесь, – выдержав короткую паузу, отвечает Вейн.
Вероятно, после этого хозяин постоялого двора указывает на дверь кухни и пытается объяснить жестами, что они не понимают, что творится. Что отсюда дважды доносился странный нечеловеческий звук, и вообще я была бесконечно зла, когда уединилась.
Возможно, он даже пытается высказать маме претензию за моё некрасивое поведение, и вообще нажаловаться, но…
Но как бы там ни было, нас прерывают.
Визг! И не просто громкий, а прямо-таки оглушительный!
Пусть я уже знаю, кто именно стоит в проёме, ведущем в жилую часть, но всё равно подпрыгиваю и оборачиваюсь. И невольно закатываю глаза!
Ну кого? Нет, ну кого здесь пугаться? Дракона? Да я же ростом с собаку и без крайних причин никогда не нападаю! Вот вы, госпожа Эйрен, повод для агрессии давали? А чего в таком случае орёте? Да ещё так, словно вас на куски рвут?
Но свекровь Юдиссы мой безмолвный вопрос игнорирует и, переведя дух, начинает голосить вновь. Не удивительно, что в следующий миг дверь в кухню распахивается и драконья сущность улавливает ощущение дружного шока.
Правда, сокрушаться или стесняться я не берусь. Наоборот радуюсь, ведь открытая дверь – именно то, что нужно!
С грацией достойной самой талантливой танцовщицы делаю два оборота вокруг своей оси, давая зрителям возможность оценить, какая я красивая, и юркой змейкой просачиваюсь мимо застывшей на пороге троицы.
Мама и Юдисса вздрагивают и охают, а господин Вейн, между широко расставленных ног которого я проскальзываю, роняет бранное слово.
Кто-то из малочисленных посетителей ресторанного зала тоже роняет, но уже не слово, а что-то из посуды. И в наступившей тишине звучит громкий, отчётливый «бряк»!
А вот уже за ним…
– Астрид, девочка! – зовёт мама.
– Астрид, стой! – подхватывает Юдисса.
Но я стоять не могу. Ждать, когда кто-нибудь и следующую, входную дверь откроет – тоже не в силах. Поэтому припадаю на передние лапы, взываю к драконьему огню, и…
– Нет! – едва из моих ноздрей вырывается порция дыма, кричит Вейн.
Чудом, но всё-таки успеваю сдержаться. Вместо того чтобы плюнуть в тяжелую створку сгустком концентрированного пламени, которое, при желании, и камни плавит, поворачиваю голову и гляжу на хозяина гостиницы.
– Нет, – оправившись от шока, повторяет он.
И тут же позабыв о всяком страхе, мчится к двери, чтобы выпустить разгневанного дракона на волю.
Едва преграда исчезает, я стрелой срываюсь с места, чтобы пробежать последние несколько шагов и прямо с крыльца прыгнуть в небо.
А дальше… лечу.
Удар крыльями, ещё удар – предельно злой дракон набирает высоту, чтобы тут же развернуться и устремиться к городским воротам. Острый слух ловит несколько испуганных вскриков, ну а когда достигаю ворот и перемахиваю через стену, снизу доносится лязг металла и махровая брань – это заметившая неведому зверушку стража переполошилась.
Но мне по-прежнему плевать! Я закладываю вираж, высматривая тропу, расположение которой за прошедшие годы немного подзабыла. Нахожу. Нахожу и устремляюсь прочь от города! Ко входу в подземный лабиринт.
Лечу! Лечу, ни капли не сомневаясь в том, что на широкой площадке, ограждённой высокими валунами, собралась не просто толпа – толпень! Уже чую, как жители самого закрытого города в империи отреагируют на моё появление, но кто сказал, что меня должна заботить сохранность их нервов?
И вообще – единственное, что сейчас интересует, единственное о чём мечтаю – успеть перехватить Дантоса. А вот потом…
Впрочем, ладно. Месть лучше планировать после поимки. Поэтому… лечу!
Отчаянно машу крыльями, взрезаю носом тугой воздух и, несмотря на то, что прекрасно понимаю – дыхание лучше поберечь, тихо порыкиваю. Драконья сущность ярится и бесится, обещая Дантосу такую выволочку, что до конца жизни не забудет.
Клянусь – он у меня попляшет! Навсегда запомнит насколько опасно врать маленьким и красивым!
Тропа, которой следую, становится шире, но извилистей. Уводит дальше, петляет между валунов. С дороги её заметить невозможно, так что окажись поблизости чужак, о второй страшной тайне нашего народа не догадается.
Впрочем, даже забреди он в лабиринт, тайну нашу никому не выболтает – ведь постороннему в лабиринте не выжить. Ведь посторонний точно не сообразит, насколько опасно приближаться к великолепному озеру, к которому, кроме прочего, все большие коридоры ведут…
Лечу! Ещё не вижу, но уже чую скопление… ну можно сказать людей. И тут же закладываю вираж, начинаю снижаться.
Вопреки ожиданиям, на площадке перед входом в лабиринт не так уж людно. Но сам факт того, что кто-то пришел поглядеть на смерть герцога Кернского, выводит мою ярость на новый уровень!
А в следующий миг карликового дракона замечают…
В другой раз, при других обстоятельствах, это могло бы показаться забавным. Такое слаженное, такое бурное удивление; не менее слаженный ступор; пронзительный одиночный визг какой-то женщины. А потом массовая попытка укрыться от опасности. Спрятаться, забежав за камни. Удрать!
Но здесь и сейчас смеяться не хотелось. И три имитации воздушной атаки, которые предпринял маленький дракон, были всерьёз.
Я действительно могла напасть. Более того – мне очень хотелось, чтобы кто-нибудь не успел увернуться! Чтобы кто-нибудь остался и дал крылатому хищнику повод.
Но сородичи оказались, увы, проворней, и площадка перед входом в лабиринт быстро опустела. Единственными, кто не сдвинулся с места, были трое старейшин, которые у самой арки торчали. Ну и маг Вернон, разумеется.
С последним было всё ясно, а вот старейшин захотелось зауважать. Правда, лишь до тех пор, пока не поняла – они не от храбрости тут остались, просто растерялись безмерно…
Зато я теряться не собиралась. Заложила новый вираж, чтобы через несколько мгновений удариться лапами о влажную каменную плиту. И сразу, не тратя времени, пошла в наступление. К той самой арке. К старейшинам!
Не рычала – я была слишком зла, чтобы зарычать!
И крыльев в угрожающем жесте не расправляла – разумно берегла силы.
Я была собрана, сосредоточена и стремительна. Единственное – хвост, как бывает в подобных случаях, сбесился и принялся избивать пол. Ну и зубы как-то сами собой обнажились, подчёркивая моё природное обаяние.
От старейшины Ждана веяло скорее изумлением, а вот Нил с Дурутом источали чистый ужас. И когда сообразили, что золотой хищник мимо не пройдёт, Дурут нагнулся и подобрал камень.
Старик даже успел замахнуться, но…
– Не сметь, – процедил Вернон.
На ладони мага, который стоял у другого края арки, вспыхнул алый огненный шар.
– Уберите камень, – добавил он. – Иначе испепелю.
От оружия Дурут действительно избавился – правда не выбросил его, а скорее выронил. А старейшина Нил распахнул рот в немом возмущении. И только мой бывший наставник сразу сообразил, что всё непросто. Что Вернон не случайно странного зверя защищает. А может догадался прислушаться к своим ощущениям и увидел, что перед ним не зверь, а одарённый метаморф…
Ещё миг, и Вернон обратил взор на меня. Губы дрогнули в дружелюбной, но всё-таки усмешке, а в наступившей тишине прозвучало:
– Ну чего ты разнервничалась, Астрид? Чего раскричалась?
И настолько беспечным тоном это было сказано, что я, несмотря на сосредоточенность, споткнулась. Причём так, что едва не растянулась на холодном влажном камне.
Только растерянность моя длилась не дольше секунды. И едва она отступила, я вскинула морду и выпалила:
– Ничего не случится? Да ты хоть знаешь, на что он подписался?!
Моё визгливое «Ву-у-у» отразилось от камней и эхом разнеслось по округе. А вслед за ним прозвучало ошарашенное:
– Астрид? Ты сказал… Астрид?
Голос принадлежал старейшине Ждану, и я инстинктивно повернулась, чтобы одарить бывшего наставника широкой улыбкой. Но тут же снова на мага уставилась.
– Астрид, я серьёзно, – опять подал голос тот. – Прекращай истерить. Просто сядь, успокойся и жди.
А вот теперь я всё-таки зарычала, и очень красноречиво ударила хвостом. Он сам-то понял, что сказал?
И вообще, прежде чем явиться к каменной арке, они хоть потрудились поинтересоваться, что такого ужасного в том озере? Хоть толику здравого любопытства проявили?
Интуиция подсказывала, что нет. Просто если бы Вернон знал, он бы не вёл себя настолько беспечно.
Ну а раз Вернон не знает, то и Дан, вероятнее всего, не в курсе.
Так, и кстати, где этот бессовестный мужчина?
Я стремительно огляделась, но герцога Кернского не нашла. И едва не взвыла, услыхав новую реплику мага:
– Сядь и успокойся, – повторил этот дубина. Потом погасил огненный шар, деловито взглянул на наручные часы и добавил: – Прошло уже тридцать минут, думаю что скоро вернётся.
Сколько-сколько прошло?!
Моё сердце сжалось и замерло, и лапы слегка подогнулись. Зато в следующий миг я отбросила все мысли и устремилась ко входу в лабиринт.
Да-да, я помнила, чем закончилась предыдущая попытка спасти этого мужчину! Но что такое прошлый позор в сравнении с жизнью самого дорогого человека? Это даже меньше чем пшик!
Вот только кое-кому мой порыв не понравился…
– Нет! – рыкнул отошедший от шока Нил, и даже дорогу перегородить попытался.
А Дурут, сволочуга антикварная, скривился и сказал:
– Если вмешаешься, то испытание не зачтём.
Что-о-о?!
Я не споткнулась. Я остановилась по собственному желанию! И крылья расправила, и дым из ноздрей пустила!
Какое к бесовой маме «зачтём»? Какое к той же маме испытание? Он же знает, что если не перехватить, то Дан из лабиринта просто не вернётся!
В тот же миг подумалось – я чего-то не понимаю. А Дурут не шутит, и действительно ждёт возвращения герцога Кернского. Вот только драконья сущность, для которой люди как открытая книга, шепнула: старейшина не верит в то, что говорит. Старейшина издевается!
Жутко захотелось остаться тут на подольше и объяснить кое-кому степень его неправоты. Вот только возможности такой у меня не было. Хуже того – у меня почти не осталось шансов успеть.
Именно поэтому я плюнула в Дурута вовсе не огнём, а так… и со всех лап помчалась дальше. И только когда прошмыгнула мимо гадкого Нила и сбежала по короткой лестнице, выводящий на первый уровень лабиринта, услышала:
– Астра!
Вот теперь в голосе Вернона звучало приличное моменту беспокойство. Правда тот факт, что до брюнета всё-таки дошло что тут не шутки шутят, никак не ситуацию не повлиял.
Собственно, сейчас изменить что-либо могли лишь скорость и Леди Удача. Если последняя хоть чуть-чуть запутала дорогу, если заставила Дана свернуть хотя бы раз, то надежда есть. То я успею!
Думать о том, что случится, если Леди Удача от блондинчика отвернулась, не хотелось категорически. Впрочем, на это не только желания, но и времени не имелось.
Преодолев лестницу, я замерла на миг, чтобы хоть как-то сориентироваться, и золотой молнией сорвалась с места. Туда, в темноту нерукотворных тоннелей. К красивому, но смертоносному озеру.
Бегу! Бегу изо всех сил!
Лапы врезаются в холодный камень, сердце норовит вырваться из груди, душа медленно сползает в кончик хвоста, а кровь в венах леденеет.
Кажется, если не думать о плохом и бежать чуточку быстрей, то всё пройдёт и наладится – кровь вновь станет живой, а душа вернётся на положенное ей место, но увы. Увы, не думать не получается, ну а в том, что касается скорости – быстрее просто некуда. Никак. Сколько ни старайся!
Но я всё-таки пытаюсь. Я бегу.
Мчусь, подобная золотому вихрю!
И молчаливо молюсь и Леди Удаче, и Леди Судьбе, и всем Силам Мироздания вместе взятым! Вот только верить в лучшее очень трудно. Даже несмотря на природный драконий оптимизм, которым я за эти годы пропиталась.
Бегу!
Бегу, а перед мысленным взором мелькают картинки воспоминаний…
…Мне лет пять, кажется. И Торизас внезапно соизволил поведать Тайну.
– В озере Отречения живёт самое жуткое чудовище в империи! – отряхивая запачканные коленки, важно заявляет он. И добавляет с толикой детского злорадства: – Тебя оно сожрёт за две… нет, за одну секунду!
Я тоже коленки отряхиваю. Мельком отмечаю, что новые гольфы уже совсем не белые и вечером мне наверняка влетит, но заявление брата интересней грядущего нагоняя.
Одна секунда? Он что совсем за дурочку меня держит? Я уже большая! Меня невозможно сожрать так быстро.
Да и вообще, с чего этому чудовищу меня жрать? Я, в отличие от некоторых, и руки перед едой мою, и зубы на ночь чищу. То есть я хорошая. А хорошими, как известно, не закусывают! А вот он, в смысле Тор…
– Врёшь ты всё, – поразмыслив, резюмирую я.
Потом поправляю бант, круто разворачиваюсь и иду к крыльцу нашего дома. Мне надоело наблюдать за мохнатой гусеницей, которая вдоль забора ползёт. Тем более что тыкать в гусеницу травинкой только Тору позволено.
– А вот и не вру! – доносится вслед.
Я оборачиваюсь и показываю брату язык.
…Мне десять. Мы с Юдиссой уговорили Натара, моего соседа, сводить нас к озеру.
Просто у мальчишек есть такой, как они его называют, ритуал! Старшие обязательно младших к озеру водят и всё показывают. А нам, девчонкам, шиш вместо чудовища. И это так обидно! Ну вот мы на Натара и насели.
Он сперва огрызался и обещал искупать нас с Юдиссой в ближайшей луже, но потом всё-таки согласился. Причём за просто так, без всяких условий. И едва появился благовидный повод выйти за городскую стену, обещание своё выполнил.
Натар провёл нас тайной мальчуковой тропой. То есть в лабиринт мы, по большому счёту, даже не входили. Мы пролезли в узкий-узкий тоннель, который, если верить нашему проводнику, шел над одной из главных галерей, и оказались на природном карнизе, под самым потолком гигантской пещеры. Собственно той самой, в которой озеро Отречения располагается.
Когда я осознала на какой высоте нахожусь – чуть не оконфузилась со страху. И даже упоительная красота этого места меня не тронула.
Мне было глубоко плевать на россыпь странных и удивительно красивых кристаллов, которые пещеру освещают. На мерцающую, будто бриллиантовой крошкой посыпанную, водную гладь. И даже на островок в центре которого, если верить слухам, огромные розовые алмазы растут!
Но главный повод описаться ждал впереди. Он представился после того, как Натар подобрал крупный камень и бросил его вниз…
Недолгий полёт камня, тихий всплеск и спустя полминуты мы увидели его. Да-да, то самое чудовище!
Вернее как…
Сперва из воды вынырнуло нечто небольшое, бурое, похожее на валик. За первым второй валик показался. И третий. И четвёртый! Это было странно и непонятно, но спустя ещё несколько бесконечно долгих мгновений картина сложилась – там, в подземном озере, извивался гигантский хищный червь.
Его тело было бурым, но точно не склизким – в какой-то момент даже показалось, что он закован в чешую. Но, несмотря на эту самую чешую, назвать чудовище змеем я всё равно не могла, только червём. И этот интуитивный вывод был правильным, потому что…
– В старинных хрониках написано, что он остался здесь от гномов, – прошептал Натар. – Это один из землекопов.
– Землекопы? А это как? – переспросила бледная до зелени Юдисса.
– Это магически выведенные звери, которые для гномов тоннели в земле выгрызали, – пояснил мальчишка. – И не только тоннели – целые подземные города!
Как червь может выгрызть тоннель я примерно представляла. Как червь может выгрызть город – нет. Это стало поводом усомниться…
– Откуда ты про хроники знаешь? – тем же шепотом спросила я. – С чего взял, что эта тварь досталась нам от гномов?
– Старейшина Ждан рассказывал, – пояснил Натар.
– А почему землекоп живёт в воде, а не в земле? – продолжила допрос я.
Мальчишка пожал плечами и сказал с присущей взрослым важностью:
– Потому что его хвост зажат где-то в расщелине. Он просто не может вылезти.
Я хотела поспорить, но передумала. Всё верно, Натар не врёт. Я не раз слышала, что хвоста чудища никто никогда не видел. Ну а про то, что выбраться из озера червь не в состоянии, всему Рестричу известно. (Если б мог, у нас бы давно ни одного ловца не осталось!)
Так что мне пришлось замолчать и, наплевав на сковывающий ужас, опять уставиться вниз. Я надеялась увидеть не только тело, но и морду чудища. Ведь когда ещё такая возможность представится?
Ну а чуть позже, когда уже возвращались в город, Натар ещё кое-что сказал:
– Зверь почти всегда голодный. Поэтому он так остро на любой, даже самый тихий звук реагирует. Говорят, он со ста шагов добычу чует. Но на земле не так проворен, поэтому утаскивает добычу в воду, особенно если она живая.
Смысл последней реплики я тогда не поняла, зато позже…
…Мне двенадцать. В город приехали чужаки из числа тех, глядя на которых непроизвольно морщишься. Небритые, слегка оборванные, с неприятными манерами и при оружии. В общем, если не бандиты, то почти.
А через пару дней они, как это часто бывает, исчезли. И меня впервые заинтересовал вопрос – куда делись трупы? Ведь не на нашем же кладбище их похоронили, верно?
Вот тогда я пристала к Тору и с некоторым содроганием узнала, что с чужаками поступили «как обычно» – к озеру Отречения отнесли. И что скоро туда же отведут их лошадей, потому что умные люди улик не оставляют.
– А вообще они вовремя, – сказал тогда Тор. – А то ещё пара недель и пришлось бы на Линскую ярмарку ехать.
– На ярмарку? – нахмурилась я. – А зачем?
– Как это зачем? За едой для этого чудовища, – отозвался Торизас. – Оно же когда голодное на весь лабиринт воет. Разве не знала?
Я… может и знала. Может и слышала, но осознавать до этого момента даже не пыталась.
Тот факт, что мы закупаем быков и лошадей для прокорма обитателя озера, тоже как-то мимо сознания проходил.
Зато теперь я очень чётко уяснила: чужаки – это не только опасно, но и полезно! Правда радости эта новость не принесла, а наоборот. Как-то очень гадко, очень неприятно стало.
Почему? В двенадцать я этого не знала. А позже думать не хотелось.
Здесь и сейчас вопросы «полезности» чужаков для общества метаморфов тоже не заботили. Здесь и сейчас я знала и понимала только одно – я бегу…
Бегу!
Несусь со всех лап!
Тороплюсь так, как никогда в жизни не торопилась!
Несмотря на острое драконье зрение и тусклое, но довольно сносное освещение, которое дают большие кристаллы, вмонтированные в потолок, тоннеля я не вижу. Для меня пространство сливается в нечто однородное. В некую единую, совершенно бессмысленную массу. В ночной кошмар!
Бегу!
В какой-то момент спотыкаюсь, и бег превращается в полёт. Да-да, кубарем и по каменному полу. Но я не замечаю падения. Как только, так сразу вновь вскакиваю на лапы и без всякой передышки опять срываюсь на бег.
Мчу. Мчу и искренне мечтаю успеть! И молюсь всё сильней и яростней!
Только бы ему хватило ума остановиться. Только бы он догадался помедлить. Только бы…
Но, увы. Ещё до того, как достигаю пещеры, до меня доносится слишком громкий всплеск. А за ним ещё один, и ещё. А через мгновение звуки сливаются в невероятную какофонию, и вот теперь становится ясно – зря я за Дантоса молилась.
И ещё кое-что – опоздала.
Опоздала!!!
Сердце больше не бьётся – оно в кусок льда превратилось. Дышать тоже не могу – этот процесс утратил всякий смысл. И бежать теперь не в состоянии, потому что лап не чувствую, но… я всё равно бегу. Знаю, что поздно и бесполезно, но…
Бегу.
Вижу широкую природную арку, которая открывает вход в пещеру, и только преодолев невидимый порог останавливаюсь. Глаза отказываются видеть то, что творится впереди, но я не могу не смотреть.
Ещё не всё. Герцог Кернский ещё жив и даже пытается сопротивляться. Не знаю как, но этот безумный мужчина сумел не только увернуться от пасти, но и оседлать древнее чудовище. Сейчас Дан держится за наросты на чешуе и пытается не слететь в воду, где в считанные минуты превратится в добычу. Он борется, несмотря на всю бесполезность этого занятия.
Громадное бурое тело извивается так, будто вокруг не вода, а раскалённые угли. Явно бесится и изо всех сил пытается сбросить наглого человека. И, вероятно, жутко злится из-за того, что Дан не где-нибудь, а возле головы прицепился. То есть не добраться до него сейчас, как ни изворачивайся.
Впервые в жизни я вижу морду обитающей в озере Отречения твари и понимаю – в мире действительно есть вещи, о которых лучше не знать. Например, этот круглый обрамлённый тысячей «сабель» рот! Ведь это целая бездна вдохновения для кошмаров!
Впрочем, зубы-сабли сейчас не главное. Куда больший ужас навевают попытки зверя уйти под воду. Хотя… почему «попытки»? Он не пробует, он уходит! И тащит герцога Кернского за собой.
Я хочу закричать. Хочу броситься на помощь, но не могу – я оцепенела и не понимаю, с какого края к этому делу подступиться. Единственное что приходит на ум – взлететь и попытаться отвлечь. Полетать перед мордой червя, даря блондину пусть призрачный, но всё-таки шанс на побег.
Учитывая скорость реакции «землекопа», идея равна самоубийству. Но сдерживает меня не опасность, а нечто иное. Что именно? Понятия не имею. Но оно сильнее всех моих желаний, сильнее меня самой.
В итоге просто стою и не понимаю, как быть. Всё так же не хочу, но наблюдаю за этой катастрофичной схваткой. Чувствую, как время превращается в расплавленную карамельную тянучку, опутывает меня, душит… а потом… потом случается невозможное.
Червь в который раз выныривает из озера, и та его часть что оказалась над водой, резко выгибается. И пусть я нахожусь в ступоре, но отличить агрессивное движение от движения, продиктованного болью, вполне способна.
Вслед за этим пространство пронзает крик, да такой, что я инстинктивно отпрыгиваю. Подробности мне недоступны, но суть произошедшего я каким-то чудом понимаю.
Дан напал на зверя!
Всё говорило о том, что в пещеру блондин пришел налегке, и оружия в его руках я не видела. Но при этом, точно знаю, в сапоге герцога Кернского с некоторых пор прячется кортик. И я готова спорить на деньги, что именно кортиком Дантос и ударил!
Вот только… крошечный ножик против гиганта? Зубочистка против буйвола? Да что она сделает?! Какой вред причинит?!
Несколько бесконечно долгих секунд я была убеждена, что никакого. Зато потом…
Крик повторился. И в этот раз он был куда громче и надрывней! А в следующий миг началось то, что иначе как бесовскими плясками не назовёшь.
Червь извивался. Падал в утратившую жемчужный блеск воду, и опять выныривал. Бился то о дно, то о воздух, и верещал так, что хотелось просто взять и исчезнуть.
Но исчезнуть я, конечно, не могла. Я оставалась здесь, в гигантской залитой кристаллическим светом пещере. И вновь – я не хотела, но смотрела. Видела, в какой мясорубке оказался Дан, с каким упрямством борется, но помочь не могла никак.
Я пребывала в прежнем нервном оцепенении, причём оцепенение это было настолько сильным, что когда в воздухе запахло магией я даже не дёрнулась. И это при том, что магия была не обычной – обычная драконам не интересна, они её вообще не чувствуют – а та самая… древняя!
Мне потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, чем именно дышу, и удивиться отсутствию реакции. Ведь древняя магия для нас, драконов, сродни наркотику! Мы просто неспособны противостоять её власти! А тут…
Это было странно. Именно эта странность заставила сбросить незримые оковы и сделать два шажка вперёд. А спустя ещё секунду, я ощутила… боль.
Вспышка! Она была настолько яркой и сильной, что я даже закричать не смогла. И не сразу осознала удивительный факт – боль принадлежит не мне, она чужая. Ну а вслед за болью пришло странное чувство облегчения. Словно с плеч груз столетий упал, словно здесь и сейчас закончилось нечто жуткое.
В тот же миг обитатель озера издал особенно пронзительный крик и замер, чтобы резко рухнуть вниз. Падение было ознаменовано взрывом брызг, который дотянулся и до меня. И вот когда вода обрушилась, окатив от кончика носа до самого хвоста, я поняла – всё. Закончилось. Закончилось!
Остатки оцепенения спали будто не бывало. Я же расправила крылья и взмыла вверх. Я видела, как смыкается вода в озере, как из этой воды выныривает белая макушка, и как эта самая макушка берёт курс к ближайшему, но противоположному от меня берегу. К крошечному острову, расположенному в центре пещеры.
Мне не требовалось смотреть, чтобы видеть – Дан абсолютно вымотан. Я жутко боялась, что на последний рывок сил у герцога Кернского просто не хватит. Но отчаиваться уже не спешила – готовилась подстраховать! Вцепиться в несносного блондина хоть зубами, но вытащить.
Только их светлость и без драконов справилась… Доплыла и буквально выбросила себя на пологие камни. Ну а я, глядя на это, заложила новый вираж и стремительно пошла на снижение. К нему. К Дантосу!
