Люди часто говорят, что чувствуют себя живыми, только когда жизнь сопротивляется и чем-то их удивляет, но со временем успокаиваются, приобретают навыки, наживают опыт, а потом, когда он становится рутиной, тускнеют и увядают.

Две недели назад я оставил позади бурные события и сделал попытку забыться, отвлечься новыми и самыми что ни на есть банальными занятиями: встать с постели, побегать, позавтракать, отправиться на рыбалку, поехать на экскурсию, пофотографировать, вернуться к ужину, послушать музыку и лечь спать.

Кэндлвуд-Лейк, расположенный в двух часах езды от Нью-Йорка, был совершенно пустынным. В летний сезон в этом курортном городке всегда полно туристов, но сейчас он словно бы оцепенел, впал в спячку, так что я мог спокойно поразмышлять о своей жизни.

Я снял дом у озера и предался созерцательным, пассивным, почти вялым видам деятельности, отключив голову в надежде прогнать страхи и сомнения. Во время пробежек по лесу я старался подстроить мысли под ритм шагов и дыхания, а когда сидел в лодке и смотрел на поплавок, мой мозг превращался в вязкую массу, не способную на глубокие размышления. В сознании возникали смутные образы, которые я не пытался понять и удержать, а на прогулках по окрестностям механически фиксировал на пленку местные красоты.

С наступлением ночи я оставался наедине с собой, и задвинутые в дальние уголки подсознания вопросы возвращались и набрасывались на меня. Читать я не мог, Интернета в доме не было, так что оставалось одно – писать длинные эсэмэски Мэйан. Я описывал природу, посылал ей снимки и был счастлив, что мы снова сблизились. Меня трогало, что дочь за меня беспокоится и старается помочь. Мы условились, что Мэйан приедет и проведет со мной несколько дней.

Если напряжение снять не удавалось, я принимал снотворное и нырял в глубокий, без сновидений, сон.

Так прошло две недели. Один день сменял другой, никаких проявлений психического расстройства я у себя не замечал и почти поверил, что смогу жить этой новой, придуманной жизнью.

Он забросил удочки на «моем» месте, и я почувствовал досаду. Такова природа человека: он почему-то считает, что собственные привычки дают ему право первенства. Разве вокруг мало места? Зачем вторгаться на чужую территорию? Я сразу окоротил себя, подумав, что этот человек мог приходить сюда задолго до меня. Может, это вовсе не мое, а его прикормленное место? Он махнул рукой в знак приветствия, я ответил, отплыл подальше и начал удить, но окончательно от чужого присутствия не отвлекся. Мне казалось, что, кроме меня, в этом диком уголке нет ни одной живой души, и нате вам…

У меня не клевало, а незнакомец уже дважды снимал рыбу с крючка. Я сменил наживку, но это не помогло, и тут он решил познакомиться.

– Здравствуйте.

Он выглядел моим ровесником. Борода, лысина, лицо такое усталое, что, несмотря на улыбку, кажется озабоченным.

– Не поделитесь леской? Я забыл свою катушку дома.

– Конечно, – ответил я.

Он протянул мне руку и представился.

– Джулиан.

– Сэмюэль.

Я выждал две секунды, надеясь, что новый знакомый не воскликнет: «Ба, да я же вас знаю, вы писатель…», – протянул ему катушку, и он занялся своей удочкой.

– А вы везучий…

– Да, сегодня вроде неплохо получается.

– Неплохо? Я пока ничего не поймал.

– У меня есть секрет. – Джулиан улыбнулся и подмигнул.

– Секрет?

– Ну да, как у всех рыбаков.

– Теперь понятно. Я – неофит, опыта никакого.

Он протянул мне пакетик.

– Держите.

– Что это?

– Наживка. Приготовлено по особому рецепту! – Джулиан рассмеялся.

– Большое спасибо.

– Не благодарите, рыбацкая солидарность – святое дело.

Он пару раз махнул веслами и занял позицию неподалеку.

Магическое средство оказалось чудовищно вонючим. Стараясь не дышать, я скатал из плотного теста шарик и насадил его на крючок.

Через десять минут клюнула щука. Я попытался подвести рыбину поближе и, видимо, делал это так неуклюже, что Джулиан решил дать мне несколько практических рекомендаций.

– Отпустите немного… теперь тяните. Удилище вправо… а сейчас влево… да, вот так. Не горбитесь, согните руки.

Леска оборвалась.

– Проиграли… – констатировал Джулиан.

Я проиграл, но состязание с рыбиной мне понравилось.

– Ничего, научусь. Спасибо за советы.

– Всегда к вашим услугам.

– Мне, пожалуй, пора.

– Я тоже возвращаюсь, хочу перекусить.

На берегу он спросил:

– Вы в отпуске?

– Можно и так сказать.

– Горожанин?

– Определили по моей рыбацкой ухватке? – пошутил я.

– Да нет, просто знаю, что сюда любят приезжать ньюйоркцы, жаждущие тишины и покоя.

– Мой случай. Хочу восстановить силы. А вы?

– У меня здесь дом. Я преподаватель, приезжаю, как только представится возможность.

– Понятно… Ладно, может, увидимся завтра.

Мы раскланялись и разошлись в разные стороны.

Случайное знакомство доставило мне удовольствие и слегка взбодрило: я вдруг понял, что уже две недели ни с кем не разговаривал. Одиночество принесло успокоение. Приятно было сознавать, что в нескольких километрах от того места, где я сейчас находился, мир неистово дергается, а здесь движение остановилось, растворясь в величии природы. Но я оставался человеком, а значит, нуждался в общении, пусть и мимолетном и ни к чему не обязывающем.

Мы встретились на следующий день. Джулиан поделился со мной волшебной наживкой, сел в лодку и забросил удочку. Через два часа я предложил передохнуть, пришвартовался к борту его суденышка, достал термос и разлил кофе.

Он был словоохотлив, рассказывал про рыб, которые водятся в реках и озерах неподалеку от Кэндлвуд-Лейк. Было что-то нереальное в этом разговоре между двумя мужчинами, пьющими кофе посреди озера. Манера изъясняться у него была странная: все, что он говорил, вроде бы свидетельствовало о том, что я имею дело с милым и доброжелательным человеком. Но вместе с тем в нем угадывалась глубинная серьезность, иногда его жесты казались почти судорожными, нижнюю челюсть сводил спазм, и тогда под тонкой кожей набухали желваки, а взгляд… Он иногда смотрел мне прямо в глаза, как будто надеялся прочесть в них ответ на незаданный вопрос. И все-таки я хотел завоевать симпатию этого человека: было бы здорово завести друга в этом уединенном месте, может, тогда уймется грызущая душу тревога.

Джулиан исчез на несколько дней, и я почувствовал себя еще более одиноким. Однажды утром он вернулся и пришел на озеро, как раз когда я садился в лодку.

– У меня были занятия, – объяснил он.

– Может, порыбачим вместе? – предложил я.

Раздумывал он недолго.

– Прекрасная идея.

Мы выгребли на привычное место и какое-то время молча смотрели на поплавки.

– Надолго приехали?

Вопрос застал меня врасплох.

– Забавно… я об этом как-то не думал. Приехал, живу… вот и все.

Он понимающе кивнул, как будто услышал вполне здравый ответ. В этот момент крякнул мой мобильник.

– Дочь! – обрадованно пояснил я и прочел сообщение. – Решила пожелать хорошего дня.

Мой голос прозвучал так гордо, словно простая эсэмэска была высшим проявлением дочерней любви. Джулиан улыбнулся в бороду и пригласил меня на ужин:

– Приготовлю сегодняшний улов.

– Почему бы и нет, – согласился я и по его лицу понял, что он действительно рад.