Я послал эсэмэску Рейчел, предупредил, что опаздываю, зашел в кабинет за документами и ключами от машины и решил заглянуть на Фейсбук.

Среди полученных сообщений было и послание от загадочного однофамильца. Я открыл его, ожидая увидеть шутку насчет общего имени и фамилии, и прочел:

Я несколько раз перечитал эту фразу, пытаясь вникнуть в смысл вопроса. Что хотел продемонстрировать автор – чувство юмора? Он намекает на один из моих романов? Или этот человек – пустой фантазер?

Я увеличил его аватарку, увидел обложку какого-то романа с размытым названием и выключил компьютер. Чужая известность завораживает и возбуждает психопатов, так что писателям часто приходится иметь дело с людьми, которые почему-то наделили себя правом вторгаться в их жизнь. Читатели купили ваш роман и провели в вашем обществе много часов, они убедили себя, что вы – единомышленники или же, напротив, антагонисты, а значит, принадлежите им – до некоторой степени. Они претендуют на ваше время, интерес, сочувствие. На меня не раз «нападали» – на Фейсбуке и даже очно, во время рекламных туров. Гамма эмоций была богатой – от дикого восторга до грубых оскорблений и желчной, завистливой критики. Главное – никогда не вступать в спор с неуравновешенными личностями, иначе они укрепятся во мнении, будто ты им что-то должен.

Я вышел из дома и забыл о странном письме.

Я открыл глаза за несколько минут до телефонного звонка. Воспоминания о вчерашнем вечере были более чем смутными: девицы, смех, выпивка, лица, знакомые и нет… Похмелье было тяжелым – я едва мог поднять веки, в глаза будто песка насыпали, злобный бесенок-садист стучал по черепу молотком и зубилом. Я вообще когда-нибудь просыпался в нормальном состоянии?

Часы показывали полдень. Рейчел ушла около восьми, но в комнате все еще витал аромат ее духов. Я снял трубку.

– Только не говори, что ты еще спишь! – Я узнал веселый голос моего пресс-секретаря Сэнди.

– Давно встал и уже работаю, – соврал я.

– Расскажи кому-нибудь другому! Мы давно знакомы, так что я легко могу определить, спишь ты или бодрствуешь.

– Ладно, сдаюсь. Надеюсь, ты не просто так нарушила мой покой?

– Конечно. Джек Лерман приглашает тебя на передачу.

– Отлично. Ну и?

– И?! Это гениально! Все мечтают попасть на ток-шоу Лермана, я это устраиваю, а ты произносишь три слова – и конец рассказа?

– Извини. Ты ведь знаешь, утром я никакой.

– Днем и вечером дела обстоят не лучше.

– Я не хочу участвовать в этой программе, Сэнди.

– Ты, надеюсь, шутишь?

– Я никогда ее не смотрел, но много чего слышал. Два хитреца изображают критиков и унижают писателей. Особенно тех, кто пишет для широкого круга читателей.

– Они очень агрессивны, не спорю. Но это игра, и телезрители все понимают. После каждой передачи продажи взлетают до небес.

– Мне что, отдать себя на растерзание, чтобы завоевать новых читателей?

– Нет, просто будь собой. Ты нравишься людям, они знают, что задача двух шутов – устроить представление, так что бояться нечего. Ты не можешь отказаться! Я из шкурки вылезла, чтобы запихнуть тебя!

Сил спорить у меня не было, и я сдался. Правда заключалась в том, что мне было все равно.

– Придется переделать твое расписание. Через полчаса пришлю мейл.

Я забеспокоился – придется и мне пересмотреть план встреч с… особыми читательницами. Я принял душ, налил себе кофе и в ожидании сообщения Сэнди зашел на Фейсбук. Одно из писем было от Однофамильца.

Снова вопрос о моей жизни, о проблеме выбора. Я почувствовал злость.

Чего добивается этот болван? Кто дал ему право интересоваться смыслом моего существования? Хочешь высказаться – вперед, но зачем провоцировать? Я привык к злобным нападкам, тошнотворно-завистливой критике, оскорблениям, но этот пройдоха ограничивается риторическими вопросами.

«Иди к черту, придурок!» Я произнес это вслух, громким голосом, и сразу успокоился, подивившись: чего это ты так завелся? Не нервничай, Однофамилец – обычный завистник, разве что чуть более извращенный. Если две фразы незнакомого человека способны вывести меня из себя, значит, я недооценил глубину депрессии.

И все-таки я не мог не понимать, что незнакомый надоеда угадал первопричину моего ужасного состояния. Я жил не той жизнью и писал не те романы.

Но что он об этом знает? Как сумел вычислить болевые точки? Неужели ему помогли мои книги и интервью?

Я все обдумал и пришел к следующему выводу: Однофамилец не ясновидящий, он использовал общеизвестные факты. Я в разводе, веду беспорядочную жизнь. Пишу мрачные тексты с однообразными сюжетами, значит, хандрю, а потому уязвим. Но какую цель он преследует? Добивается «эксклюзивных» отношений?

Все, хватит, нечего тратить время и силы на его игру и строить нелепые гипотезы!