Глава третья
Пояс противостояния

«Харон» завершал ходовой маневр по гашению скорости и выходил на марсианскую орбиту. Экипаж корвета занял места, согласно штатному расписанию, при стандартной процедуре занятия кораблем точки Лагранжа, относительно Марса и двух его спутников. После прохождения всех необходимых процедур и манипуляций, а так же сверки показаний центрального компьютера с визуальной картиной, можно было чуть-чуть расслабиться. Зашелестели сервоприводы, поднимая массированную бронированную плиту и виртуальный проектор заменил иллюминатор из кварцевого стекла. Людям, стоящим в ходовой рубке, открылась подлинная марсианская панорама: красная планета заполняла весь видимый обзор, оставляя место, только для своего края; справа, бесформенной массой проплывал вдалеке Фобос, а Деймос хорошо просматривался по левому борту, совершавший свое шествие на дальней орбите. Носовых иллюминаторов, естественно, корабль не имел, и поэтому, визуальный просмотр по ходу движения обеспечивал бессменный голографический экран. Как раз, на этой линии дежурил фрегат «Уран», в настоящее время медленно шедший на сближение с «Хароном». «Эпическая картинка, — подумал Виноградов, разглядывая кровавое зарево марсианского восхода. — Что натуральные, что виртуальные окна — разницы никакой, на мой взгляд. Но — так романтичнее». Подошедший старпом критически оглядел открывшуюся панораму и выдал свое заключение, на когда-то произошедшие события в ближнем космосе:

— Мне кратеры, на поверхности спутников и самого Марса, напоминают воронки от взрывов, местами подпочвенных. Да и на Луне — тоже.

— Почему подпочвенных? — с безразличием, уточнил командир.

— Потому что в условиях разреженной атмосферы, или полного его отсутствия, на ум приходит только такой метод — боеголовка с проникновением в грунт.

— Да-да, — рассеянно поддакнул Виноградов, погруженный в свои мысли. — Осколками все снесет. Но, ураганы-то здесь бушуют, будь здоров!

— А Венера? — не унимался Засол, не обращая внимания на предыдущее замечание и, как будто не замечая отрешенность командира, означающее его отсутствие. — По ней так врезали, что парниковый эффект вызвал стабильное состояние нагрева планеты, из которого она больше не выходила!

— На небе шла война…

— Чего? — не понял старпом.

— Война, говорю, шла, — вяло повторил Анатолий Андреевич. — На всех внутренних планетах следы бомбардировок. Между Фаэтоном и Марсом, какая-то херня так ухнула, что первый разорвало в клочья, а на втором испарилась вся вода, включая океаны. Фобос и Деймос, не похожи на родственников красной планеты. Это, скорее всего, осколки Фаэтона, захваченные, по иронии судьбы, в плен.

Пока они обсуждали былые времена, у них за спиной собрались остальные члены экипажа и участники предстоящего десанта. От вида кровавого марсианского пейзажа, команду корвета охватила эйфория, восторгом отозвавшись в душах. У всех, кроме новообращенных космических пехотинцев, которые пристально вглядывались в бесформенную каменную глыбу, чернотой диссонировавшей с поверхностью главной планеты и не представляя себе, с каким врагом придется столкнуться в ее недрах. Недруг, пока себя ничем не обнаруживал и, возможно, затаившись, ждал очередную порцию отбивных, так щедро посылаемых ему во чрево.

Фрегат «Уран» продолжал идти на сближение, намереваясь осуществить швартовку в безопасном секторе. После проведения необходимых стыковочных процедур, два корабля застыли в паре на орбите Марса, связанные металлическими узами. Объединившиеся команды фрегата и корвета разбрелись по отсекам, преследуя свои интересы, так что состыкованная связка напоминала орбитальное поселение в день праздника. Отворив дверь медблока и отпустив пару едких комментариев Айболиту, как все называли доктора медслужбы, корпевшего, в данный момент, над парами едких компонентов, Люся с Альбиной прошли в кабинет к Пиявке. Кровососом ласково величали медсестру фрегата, Розу Арнольдовну Мерзекрейцель, с которой прибывшие коллеги уединились за закрытой переборкой, и что-то там, между собой, отчаянно делили.

Виноградов с Шелтоном посетили каюту командира фрегата, чтобы выработать план дальнейших действий, исход которых не был известен никому. От панорамы за иллюминатором веяло не только романтикой, но и какой-то зловещей красотой, напоминающей рюшечки и оборочки, по краям соснового саркофага. Безобидный, на первый взгляд, вид, почему-то навеял Чайнику сходство с кристаллом памяти. Командир фрегата Павел Степанович Горин отличался подвижностью и горячей веселостью характера, вследствие чего, он беспрестанно носился по каюте, что-то пытаясь найти в ящиках секретера и в шкафу-купе, не останавливаясь ни на секунду. Его поджарая фигура мельтешила с такой частотой, что в глазах начинало рябить и у психически неуравновешенного человека, уже давно бы проявились приступы эпилептического припадка. Рассказав, между делом, пару анекдотов, которые он умудрился втиснуть в профессиональную информацию, начальник фрегата сам посмеялся вдоволь, на фоне каменных лиц и приступил к оглашению побочных сведений, касающихся ситуации на марсианской орбите. Сослуживцы, за глаза, называли Горина Луком, видимо намекая на тонкие обстоятельства, но в связи с покладистостью характера и жизнерадостным отношением к жизни, он не обращал внимания на подобные заявления, считая их мелочью. Квадратный откидной стол командирской каюты давно был готов к приему гостей и осталось только угомонить хозяина положения, привязав того к стулу, но он сам неожиданно успокоился, заняв любимое место у иллюминатора. После непродолжительной паузы, Павел Степанович взял слово:

— После внезапного исчезновения разведгруппы, мы внимательно отсканировали околомарсианскую область, чтобы ни одна пылинка не ускользнула от нашего внимания, вследствие чего вскрылись любопытные факты: все пространство, буквально забито спутниками-таранами, имеющие массу от десяти до ста килограмм, по земным меркам. Сейчас они находятся в нерабочем состоянии, бесцельно вращаясь на своих орбитах, так что не поймешь: дежурят ли они, или давно почили, в результате выхода из строя пульта управления. Кстати, где он сам находится или находился, так же — неизвестно, но, при извлечении из вакуума нескольких образцов, они признаны работоспособными. История Земли и раньше имела прецеденты, и сейчас похожие спутники дежурят на околоземной орбите, но никто не ожидал увидеть подобного здесь. Одно можно утверждать точно — Марс был обитаем. Может статься, заселен и сейчас.

Гости за столом крепко призадумалась, переваривая услышанное. Противоракетная и противокорабельная оборона могла неожиданно спутать их карты, если кто-нибудь приведет спутники в действие. С защитой больших кораблей им, может быть и не справиться, но вот десантному челноку придется несладко. Хоть и кто его знает, насчет больших кораблей? Таранов, как комаров на болоте — целая туча.

— Разрабатывались они, конечно, в первую очередь для выведения спутников противника из строя и, как противостояние баллистическим ракетам, — нарушил молчание Виноградов. — Но, все равно — неуютно себя чувствуешь, когда целый рой ринется тебе наперерез и хорошо, если скорость набрать не успел…

— Да ладно тебе! — попытался успокоить его Шелтон. — Если они в рабочем состоянии, то уже давным-давно бы пришли в движение. Что-то здесь не так или нас специально заманивают, по-одиночке. Лично меня, это мнение, преследует неотступно.

— Будем выбираться ползком, — весело заявил Горин. — Сбавим орбитальную скорость до нуля. Что тараны смогут сделать? Только шлепнуть слегка. Я уже сделал заявку на тральщик — он прибудет со дня на день.

— Да тут не один нужен, а целая эскадра, с электромагнитными уловителями повышенной мощности, — хмуро вздохнул Виноградов. — Площадь — то, колоссальная.

Рассматривая, между делом, каюту коллеги, Виноградов отметил про себя, что обстановка в ней соответствовала темпераменту хозяина. По всем стенам были развешаны цветастые, если не сказать, пестрые картинки. На полотнах преобладали теплые тона, так как художник свое предпочтение отдавал красным и желтым краскам. Остальным отводилось место, постольку-поскольку. Скромные синие пятнышки изредка промелькивали в экспозиции галереи, а вот черные отсутствовали — напрочь. Еще, в углу каюты приютился манекен, на котором Горин развешивал парадный китель, со всеми регалиями и наградами и создавалось впечатление, что среди них не хватает, только медали «За взятие Бастилии». Манекен, в отличие от своего владельца, жизнерадостностью не отличался, а выглядел угрюмым, и даже зловещим. Казалось, сейчас щелкнет в механизме собачка, качнется маятник часов и пластмассовое изделие оживет, выйдя в центр помещения, при этом, позвякивая орденами и медалями… Анатолий Андреевич слегка помотал головой, отгоняя наваждение и подумал о том, что неплохо бы себе завести такую игрушку, чтобы не махать утюгом, вместо которого, еще ничего не изобрели. Награды остались поблескивать золотом и серебром, а отцы-командиры, закончив дружеские посиделки, совмещенные с решением стратегических задач на ближайшее время, спустились в общий терминал, имевший выход к остальным докам. Виноградов пошел в грузовой отсек, чтобы отдать кое-какие распоряжения насчет погрузки дронов на челнок, а Шелтон сразу же направился к посадочному боксу и только Горин остался у иллюминатора.

— Группа 12Х3П, пройдите на выход к посадочному модулю! — раздался по кораблю голос диспетчера.

Ник наморщил лоб, силясь вспомнить, кто из русских членов команды, придумал ей такое название: «Я где-то слышал, что давным-давно, подобную маркировку имела ракета», — подумал он и решительно проследовал к месту построения.

— Начинаем перекличку! — раздался его грубый голос. — Крот!

— Я!

— Гоблин!

— Присутствует!

— Кузнецова!

— Здесь, — тихо, почти застенчиво, ответила Люся и покраснела.

Чайнику вдруг вспомнился эпизод на проверку пригодности воинов к охранной деятельности, в качестве телохранителей. Кто из греков, или римлян, описал эту процедуру, он не помнил, но суть сводилась к следующему: неожиданно солдата впихивали в клетку со львом, и если он белел, от страха, то считался непригодным, но если краснел…

Он отвел взгляд от Люси и продолжил перекличку:

— Кризис!

— Тут! — бодро откликнулся Круз, неизвестно чему улыбаясь.

— Хари!

— Туточки! — звонко отозвалась девушка неопределенного возраста, которую научили выражаться на русский манер, возможно, на свою голову.

— Таран!

— На месте! — пробасил верзила, ковыряясь в носу.

— Огурец!

— На точке! — выкрикнул бывалый снайпер, мечтавший о бане у родственника, истопленную на марсианском гостинце.

— Базука!

— Я! — проревел богатырь, в руках которого реактивный гранатомет казался зубочисткой, а боезапас в заплечном ранце — кульком с семечками.

— Бубен!

— В строю! — рявкнул, не менее, солидный воин.

— Мотылек!

— В седле! — отозвался, вечно чумазый, механик.

— Трико!

— Тута! — на итальянский манер, проголосил Панталоне, теребя на голове веселые кудряшки.

— Ху!

— Йя! — коротко и смачно, выпалил Хугава Таканаки — доморощенный камикадзе.

В условиях марсианской гравитации, которая в два с половиной раза слабее земной, он способен был творить чудеса, а в условиях Фобоса, рисковал не остановиться никогда, если не включатся гравитационные башмаки.

— Мышь!

— Я!

— И, наконец — Муха!

— Здесь! — ответила Светлана Мухина, отвечающая за связь межу членами команды, и вообще — за любую связь.

«В техническом смысле!» — не забывал напоминать про это командир команде, возможно, только сея семена сомнений и подозрений. В коллективе ее, иногда называли Никитична, если нужно было, что-то попросить.

Закончив перекличку, Шелтон дополнительно дал команде десять минут на окончательные сборы и проверку вооружения.

— Настройте гравитационные башмаки, а не то подпрыгнете и улетите, — напомнил он подопечным, критически оглядывая каждого, с ног до головы.

Муха зафиксировала трехсторонний пеленг, на Марс, Фобос, и Деймос, и теперь, не спеша, занималась отладкой остального оборудования, занося эти данные в память. Они, впоследствии, способствовали уточнить местонахождение команды, с точностью до метра, и даже меньше, но такие показания были излишни. Кроме того, в базе навигатора отслеживалось перемещение каждого члена экипажа, включая дроны, и при желании, имелась возможность запеленговать посторонний объект, попавший в поле зрения оператора. Пометив его изотопом, всегда будешь в курсе его передвижения. Чайник нервно переминался с ноги на ногу, ожидая окончания сборов и поглядывая в сторону посадочного шлюза. Наконец: и терпение лопнуло, и время истекло. Он махнул рукой, со словами:

— Крыло альфа — в левый шлюз. Крыло бета — в правый. Крыло дельта — в центральный проход.

Он на секунду замешкался и задал один вопрос, ответ на который искал в загадочной русской душе долгие годы, но так и не смог найти:

— Почему члены команды, известной вам национальности, дали такие названия подразделениям? Вот на западе превалируют, к примеру, какие-нибудь «Черные буйволы» или «Бесстрашные псы», а у вас? Крыло А — «Свирепые одуванчики». Крыло Б — «Хищные васильки» и, наконец, отделение Дельта — «Бешеные хризантемы».

— Русская традиция — давать вооружению ласковые имена цветов, — ответил, за всех, Крот. — У нас такое практикуется сплошь и рядом. Сила в слабости, а не в бычьей тупизне. В конце концов, из буйволов отличные ростбифы получаются…

Шелтон обреченно махнул рукой, и команда пошла на посадку. Челнок, выйдя из шлюза, плавно отвалил от борта корабля, унося в своем чреве разведгруппу и три боевых дрона, в качестве тарана. За иллюминаторами разворачивалась марсианская панорама, маня к себе и отталкивая — одновременно. Тревога закралась в душу каждому члену экипажа: если бы не исчезли предыдущие группы, то может быть, не все бы выглядело так волнительно, но, в свете предшествующих событий, эти обстоятельства заставляли солдат думать иначе. Знаменитая впадина на Фобосе, именуемая кратером Стикни, росла на глазах, а маршрут челнока лежал, прямо в ее эпицентр. Постепенно глыба навалилась на сознание всей массой, загораживая своими стенами космический пейзаж и заменяя его мраком. С борта корабля спутник выглядел скромнее, и тот факт, что это вполне массивный осколок, предстояло убедиться воочию. Среди всеобщего гробового молчания, раздался голос пилота челнока, который не скрывал своей нервозности и полной растерянности:

— Странно, но в моей навигационной карте нет данных о шлюзовом порте Фобоса!

— Ты что, Нафталин, химикатов объелся? — опешил Чайник. — Он должен быть!

— Нет, и все тут!

— Сканируй полости ультразвуком! — не отставал командир. — Или он у тебя тоже не работает?

— Работает, — кисло прогнусавил пилот. — Полости есть, прохода — нет! Шлюза тоже…

Возникла непредвиденная пауза, во время которой, все растерянно поглядывали друг на друга, не зная, что и думать о сложившейся ситуации.

— Потыкайся в стенки, — предложил Нафталину Таран, видимо, ничего умнее этой шутки не придумав.

Водила, только раздраженно отмахнулся от него и резко развернул челнок «Моль» по крутой параболе — в обратную сторону.

— Ты куда, Лопата?! — крикнул Шелтон, назвав пилота по фамилии, которую экипаж редко слышал, за последнее время. — Нам во что бы то ни стало, нужно попасть внутрь!

— Ну, а что, — резко возразил Нафталин, — будем стенку таранить?! Дождемся в секторе результатов вашего совещания.

— Муха, дай Виноградова по секретной связи, — спокойно приказал Ник, нервно потряхивая головой, как паралитик на приеме у врача.

В эфире долго шел спор, кому предстоит париться, в результате применения лазерной пушки: корвету или фрегату. После проведения необходимых расчетов, от лучевого оружия пришлось отказаться, по ряду объективных причин, а обязанности разделились между двумя кораблями: «Харон» из пушки Гаусса делает перфорацию по краям замурованного входа, как на туалетной бумаге, а «Уран» разносит вход в щепки проникающей в грунт ракетой, которых у корвета не было. Челнок уже спешно удалялся в безопасный район, а Виноградов выводил корабль на боевую позицию, ради которой пришлось провести расстыковку с фрегатом.

После первого же выстрела «гаусской», на «Хароне» мигнули лампочки в жилых помещениях, после второго работали вполнакала, а после третьего погасли совсем, постепенно возвращаясь к полной мощности сияния.

— Вах! — раздался по отсекам корвета недовольный голос Горидзе. — Опат Блумбер кыпятильныком балуэтся?!

— Да нет! — отозвался по внутрикорабельной связи Плюшкин, подав голос из глубин вещевого склада. — Это, наверное, лазерная пушка.

— Это, таки, лазерная бритва! — возразил Изя Львович, выглянув в распахнутую дверь. — Ей, Горидзе, сейчас ноги бреет. Эпиляция, однако.

— Я сэйчас до твоих кудряшек добэрус!

В этот момент корабль тряхнуло так, что Блюмбер, против своей воли закрыл дверь, прогрохотав каждой костью по скудной мебели. Вернувшись назад, кряхтя и охая, он снова высунул голову, с подозрением разглядывая пространство коридора. Из каюты Горидзе донесся разочарованный голос, с большой примесью недовольства:

— Ах — вах! Блумбер, у тэбэ чо — банкэ с кыпатком взорвалас?

— Это у тебя бритва споткнулась о… Замечтался, понимаешь!

Виноградов еле удержался на ногах и тут же связался с главным инженером, с тревогой интересуясь внезапным толчком:

— Пьер, что случилось?!

— В связи с полным прекращением подачи электроэнергии, произошел аварийный сброс антивещества из конвективной зоны реактора главного двигателя, которое не успело вступить в реакцию с антиподом. Количество в этой стадии мизерное и теперь все в порядке.

«Уран» лениво и как бы нехотя, произвел пуск ракеты, устремившейся к Фобосу. Пламя из дюз, вначале яркое, постепенно сужалось в маленькую точку, пока совсем не исчезло из поля зрения. Только внимательно приглядевшись, можно было увидеть, как желтая крапинка просматривалась на фоне черной глыбы. Внезапно яркая вспышка зажглась на поверхности спутника и тут же погасла, после чего в эфире послышался бодрый голос оружейника фрегата:

— Все ребята — проход распечатан! Берегитесь новообразованного астероидного облака!

— А что, плазменную начинку пожалели, что бы затычка совсем испарилось — без остатка? — с иронией, спросил Чайник,

— Лес рубят — щепки летят! — весело поддержал разговор Горин. — Как же без осколков? А плазма денег стоит…

— Ладно — это шутка была! — успокоил десантников оружейник.

В это время, мимо челнока проплыла оторванная заглушка, которую, вопреки ожиданиям, не испарило в плазме, и не разорвало в клочья — она отделилась, строго по перфорации.

— Мужики, — растерянно промычал командир десанта. — Как бумага в туалете, дверка оторвалась. Она, кажется, изготовлена их суперматериала, в корне отличающаяся от коренной породы Фобоса. Высылайте челнок и ловите ее для исследования, а не то, если мы ее провороним, нам эту оплошность Гонсалес не простит. И не только он.

— Заметано! — отозвался Горин. — Высылаю эвакуационную команду.

На орбите Фобоса царило оживление. Десантный бот «Шмель», как бабочку, ловил иноземный образец, изготовленный из неизвестного материала, выдерживающий мощный плазменный удар, без видимых, для себя, последствий. Электромагнитный уловитель никак не реагировал на заглушку, да и она к нему была индифферентна. Пилот Жужа покраснел от напряжения и сильно нервничал: «Ничего эту заразу не берет!» В арсенале оставались только механические средства, напоминающие охоту на китов с гарпуном, да поимка кильки в сеть, изготовленную из хитрого материала. Первый способ не оправдал себя сразу. После первого выстрела, гарпун отскочил от объекта, как копье папуаса от бронетранспортера, поэтому, быстро перешли ко второму варианту космической рыбалки.

В свете последних событий, практически всему объединенному командованию пришла на ум здравая мысль, что это, как минимум один из компонентов того вещества, которое так стремилась заполучить корпорация, а получила… И до, и после… Из части материала была изготовлена дверь, маскирующая вход в недра спутника. Имея черный цвет, она создавала впечатление светопоглотителя. Все световые частицы, падающие на поверхность заглушки, тонули в ее массе, напоминающей бездну. Команда утилизаторов пеленала неизвестную породу, пытаясь втиснуть ее в грузовой трюм, а мимо проплывал десантный челнок, всячески стараясь избегать встречи с возможными осколками. Один из них, как раз проскрипел по боку обшивки, как минреп по корпусу подводной лодки, заставив всех съежиться. Виноградов вышел на связь с командиром десанта и высказал свою версию происходящего:

— Слушай, Ник, мне кажется, что где-то внутри Фобоса есть автоматический пульт управления, который сам отдает команды нанороботам на восстановление герметизации спутника. Иначе, ничего на ум не приходит. Ясно одно — искусственная дверь восстановлена на атомарном уровне, по принципу наших щитов метеоритной защиты.

— Да, такой стойкий материал, перевернул бы всю военную промышленность! — согласился Шелтон. — Да и не только военную. Есть возможность выяснить, что представляет собой синтезированный продукт, а главное — его воспроизводство?

— Не технарь, но думаю — будет проблематично, раз корпорация гоняется именно за рудой, а не за ее составом, — ответил командир корвета, — только непонятно, как в этом случае, они собирались ее обрабатывать? Мне тут один знаток шепнул свою догадку. По его мнению, это вещество трансформировалось в недрах черной дыры, и имеет плотность, стремящуюся к бесконечности. В этом случае, в материале нет никакой структуры, а один сплошной атом, или того хлеще. То есть — меньше. Сейчас заглушку доставят на корабль, и приступим к предварительным исследованиям.

— Погоди, — перебил его Чайник. — Ты пока не затаскивай болванку в грузовой шлюз, а сначала измерь ее массу. Вдруг она критическая, для искусственной гравитации — полетит все, к чертям собачьим. А такая бы тебе пригодилась — на носовую метеоритную защиту. Непонятно только, раз породу ничего не берет, то как ее крепить — синей изолентой, что ли?

— Во второй контур, бутербродом, и пусть болтается! — обрадовался Виноградов, но, тут же осекся. — Жаль — находку, все равно отберут. Кстати, если эта версия верна, то непонятно, как ее нанороботы конструируют, если только, они не супер — пупер. Но, еще больше вопросов задает тот факт, как вещество достали из «Черного убийцы галактик?»

— Нечего гадать! — оборвал его измышления Шелтон. — Мы уже подлетаем к пролому.

Челнок с пехотинцами плавно вошел в открывшееся пространство развороченного входа, застыв над черной поверхностью шахты. Шелестя двигателями, разгоняющими ослепительным пламенем вековую пыль, он мягко опустился на внутреннюю поверхность шхеры, на всякий случай, закрепившись швартовыми гарпунами за его каменную плоть. Изнутри десантного шлюпа, по очереди, стали появляться люди, в несколько неуклюжих, грязно-белых скафандрах. Вооружение, которое они несли с собой, на первый взгляд могло показаться немного архаичным, но, у них все давно было предусмотрено и отработано, до мелочей. Вот с этими мелочами, способными в считанные секунды покрошить в винегрет не одно подразделение противника, «цветоводы-профессионалы» морально готовились сеять, не только разумное, доброе и вечное, но так же: смерть, страх и ужас, а заодно и удобрить свои насаждения, если что-то пойдет не так. Подготовившись, со всех сторон, к любым неожиданностям, они только ждали приказа, что бы шагнуть в мрачную пасть шахты.