Глава 55
Великая Отечественная война

Для Крыма война началась с первых минут фашистского нападения – был совершен налет на Севастополь, базу советского Черноморского флота. Целью нападавших было нанести удар по кораблям, береговым сооружениям, морской авиации, минировать бухту и подходы к ней. Но врага ждали, его самолеты были отогнаны зенитной артиллерией и истребительной авиацией. В этом большая заслуга находившегося тогда на посту наркома Военно-Морского Флота СССР адмирала Н. Г. Кузнецова: он решительнее всех наших военачальников отреагировал на тревожную ситуацию и отдал приказ привести все флоты в высшую боевую готовность.

Наземное вторжение в Крым началось 24 сентября 1941 г., когда у вермахта высвободились силы после ликвидации Киевского котла, в который попали советские дивизии – Красная армия только пленными потеряла там около полумиллиона человек.

Гитлеровское командование решило не позволить советским войскам организовать новые линии обороны и сразу приступило к захвату Крыма и Кубани – в видах последующего наступления на Ростов.

Гитлер назвал Крым непотопляемым советским авианосцем, от которого было кратчайшее расстояние до имеющих огромное значение для Германии румынских нефтепромыслов в Плоешти. Важен был и главный черноморский порт союзной немцам Румынии Констанца – а до него советским боевым кораблям было несколько часов хода от Севастополя.

Как военно-морская база Севастополь не имел равных себе на Черном море. Помимо этого, нацисты считали Крым исконно германской землей, основанием для чего служило для них появление там в начальные века новой эры готских племен. Полуострову суждено было стать составной частью Третьего рейха, а из проживавшего там населения к середине XX века была бы оставлена лишь небольшая его часть, да и то в качестве обслуживающего персонала и батраков. «Крым должен быть освобожден от всех чужаков и заселен немцами» – такое заявление сделал Адольф Гитлер в июле 1941 г. Полуостров получал название Готенланд («страна готов»). Севастополю же уготовано было стать Теодорихсхафеном («гаванью Теодориха», по имени правившего в V–VI вв. в Италии остготского короля).

В Крыму находились немалые силы Красной армии. Но командование во главе с генералом Ф. И. Кузнецовым распорядилось ими далеко не лучшим образом. Значительная их часть была разбросана по побережью – для обороны от вторжений десантов. А во главе германо-румынских войск, выделенных для захвата полуострова, стоял один из лучших (если не лучший) германских полководцев Эрих фон Манштейн, мастер маневра и концентрации сил для решающего удара.

Он нанес его 24 сентября 1941 г. через Перекопский перешеек. На нем были хорошо укрепленные позиции Красной армии (включающие в себя старинный Татарский вал), и сражались бойцы героически, нанося врагу большие потери – на том этапе войны для него непривычные. Но после непрерывных трехдневных боев фашисты прорвались и к 30 сентября оттеснили советские войска к Ишуньским позициям. Однако сил у них значительно поубавилось, и, чтобы восполнить их, потребовалось время.

Ишуньские позиции были удобны для обороны уже по рельефу местности: цепочка озер и морское побережье оставляли наступающим лишь узкие проходы между ними. К тому же у советских войск было превосходство в авиации. Но 18 октября Манштейн отправил румынский корпус в отвлекающее наступление через Чонгарский мост, сам же опять нанес концентрированный удар.

Советский командующий Ф. И. Кузнецов подтягивал войска и бросал их в бой постепенно, «с колес», так что не было возможности сосредоточить силы и закрепиться. Предпринимаемые контратаки приносили лишь временные успехи и стоили больших жертв.

К 28 октября вражеские войска преодолели советскую оборону, но понесли опять тяжелые потери – только немцы недосчитались около 10 тысяч человек (из них 2 тысячи убитыми). Советские войска, помимо прочих потерь, потеряли 26 тысяч попавшими в плен.

Немецкий командующий разделил свои войска: часть двинулась к Керченскому полуострову, часть пошла через Симферополь на Алушту, остальные направились к Севастополю. На Керченском полуострове нашим войскам организовать оборону не удалось, пришлось эвакуироваться через пролив на Таманский полуостров. Алушту немцы заняли 4 ноября, выйдя таким образом на южном побережье к морю. 7 ноября была захвачена Ялта. Но взять с ходу Севастополь врагу не удалось, хотя главную базу Черноморского флота обороняли на тот момент незначительные силы.

К началу войны Севастополь не имел серьезных укреплений со стороны суши (совсем как перед Крымской войной), была лишь сделана рекогносцировка «на всякий случай». Только в июле 1941 г. взялись за спешное сооружение оборонительных рубежей. Были перенаправлены крупнокалиберные орудия береговых батарей – они могли теперь обстреливать территорию почти до Бахчисарая. Наиболее мощными были бронебашенные батареи ББ-30 и ББ-35 с 305-мм орудиями. Можно было рассчитывать и на огневую поддержку кораблей флота.

Еще в царские времена между береговыми оборонительными сооружениями была прорублена система подземных ходов, созданы искусственные пещеры для казарм, складов, мастерских и целых предприятий. Теперь все это расширялось и дополнялось. В штольнях Инкерманской и Новотроицкой балок было устроено два «спецкомбината» – один по производству и ремонту оружия и изготовлению боеприпасов, другой по пошиву обмундирования и обуви. Справить новоселье в искусственных пещерах готовилось мирное население – его оставалось в городе десятки тысяч, там же размещались госпитали.

К началу обороны города севастопольский гарнизон состоял из 20 тысяч человек, вместе с экипажами кораблей и береговыми службами набиралось 55 тысяч. Германское же командование только на начальном этапе сосредоточило здесь свыше 100 тысяч немецко-румынских войск, впоследствии это число удвоилось. Советскому руководству пришлось принять тяжелое решение: чтобы не отдавать врагу оплот Черноморского флота, была прекращена оборона Одессы, а защищавшая ее Приморская армия под командованием генерала И. Е. Петрова спешно переправлена в Севастополь.

Враг приступил к осаде города 30 октября 1941 г. До конца года он не смог достичь существенных результатов, несмотря на два штурма. К тому же Манштейн должен был теперь опасаться возникшей для его войск серьезной угрозы с востока, со стороны Керченского полуострова.

Керченский полуостров – земля нашей боли, столько здесь было за годы Великой Отечественной войны пролито крови людей всех народов Советского Союза. Страшны были поражения, но и любой успех достигался непомерной ценой. Рушились казавшиеся верными планы, сама природа постоянно была против нас.

Керченско-Феодосийская операция, крупнейшая десантная операция Красной армии во Второй мировой войне, началась 26 декабря 1941 г. высадкой в районе Керчи. Ночью ударил сильный мороз, образовавшаяся у берега кромка льда не давала подойти кораблям – это были обычные суда, специальных десантных плавсредств в наличии не было. Люди прыгали в воду с оружием и со всей поклажей и добирались до суши вплавь. Там, на морозе, мокрые до нитки, под огнем противника начинали окапываться. Большинство раненых замерзало. Но удалось захватить плацдармы к северу и к югу от Керчи и на северном побережье полуострова. Подходившим в последующие дни подкреплениям было куда легче: они подходили в прямом смысле, по льду замерзшего пролива.

Манштейн не смог выделить больших сил на укрепление своей керченской группировки – он как раз штурмовал Севастополь и вообще посчитал, что русская операция – это всего лишь отвлекающий маневр в попытке заставить его перебросить значительную часть своих войск и сорвать наступление на базу флота. Но 29 декабря советский десант овладел гаванью Феодосии, и немедленно высадившиеся здесь подкрепления устремились на север – с явным намерением отрезать вражескую керченскую группировку. Так и рассудил командовавший ею генерал-лейтенант фон Шпонек и приказал своим войскам спешно оставить Керченский полуостров. Уже позже поступил приказ Манштейна держаться – но отход немецко-румынской группировки зашел уже слишком далеко. Генерал Шпонек был отстранен от командования и отдан под суд, хотя Манштейн признавал, что в подобной ситуации отступление действительно было единственной возможностью спастись (впоследствии, после покушения на Гитлера, фон Шпонек был расстрелян по личному указанию Гиммлера).

Ценою 32 тысяч убитых, замерзших, пропавших без вести советские войска овладели всем Керченским полуостровом. Но тут-то и проявилось в полной мере, насколько большинство наших генералов не набралось еще опыта и умения, чтобы на равных воевать с командирами вермахта. Генерал-лейтенант Д. Т. Козлов, подобно недавно защищавшему Крым Ф. И. Кузнецову, тоже выделил слишком много войск для охраны побережья. На указания Ставки, что надо быстрее выйти к Перекопу, чтобы перерезать пути снабжения противника, и нанести удар по осаждающим Севастополь вражеским войскам, он отвечал, что у него не хватает для этого сил и надо пока закрепиться на отвоеванной территории. Манштейн же признавал впоследствии, что выхода русских в его тыл на севастопольском направлении он опасался больше всего.

Советские войска стали укрепляться на Керченском полуострове и вести подготовку к будущему наступлению. Но не была создана достаточно надежная оборона, не была даже толком обеспечена связь между штабом Козлова и частями его армии: проводная была слишком уязвима, а радиосвязь оказалась недееспособной. Войска находились на открытой, насквозь продуваемой холодными ветрами местности, почти без горячей пищи, под постоянными артобстрелами и налетами немецкой авиации.

Для облегчения обстановки под Севастополем советское командование попыталось провести еще одну десантную операцию – в Евпатории. В ночь на 5 января 1942 г. из Севастополя вышел отряд кораблей, рано утром с него была высажена первая волна десанта – около 700 морских пехотинцев. Им сопутствовал успех: были захвачены причалы и часть города. В Евпатории поднялось восстание жителей, на подмогу поспешили партизаны. Но на море разыгрался сильнейший шторм, и подкрепление, уже заполнившее катера, вынуждено было вернуться на палубы кораблей.

Манштейн срочно перебросил в Евпаторию около двух полков пехоты с артиллерией, и к 8 января оказавшиеся в безнадежном положении десантники в большинстве своем погибли – только около сотни смогло уйти вместе с партизанами. Началась расправа над обрадовавшимися было своему освобождению жителями. В ближайшие дни было расстреляно 12 640 человек, включая женщин, детей и захваченных раненых моряков.

16 января в Судаке с кораблей, пришедших из Новороссийска, удалось высадить более крупные силы. Они должны были поддержать планировавшееся наступление из района Феодосии. За десять дней до этого для обеспечения основного десанта была высажена диверсионная группа в поселке Новый Свет. Но при попытке захвата местной комендатуры были убиты командир и еще несколько бойцов, в округе поднялась тревога. Группа в большинстве своем была уничтожена подоспевшими немецкими и румынскими подразделениями, а также помогавшим им крымско-татарским полицейским отрядом. Около полусотни десантников было захвачено при прочесывании окрестных лесов, небольшому числу удалось уйти и присоединиться потом к основному десанту.

Во время высадки в Судаке поднялся ураганный ветер, так что закрепившиеся на берегу бойцы остались практически без огневой поддержки с кораблей. Тем не менее они выбили из города находившихся там румынов. Но произошло то, чего никак не ожидали: немцы сами предприняли большими силами наступление на Феодосию, захватили ее и обрушились на судакский десант. В этом бою вместе с немецкими и румынскими частями опять сражались роты самообороны, состоящие из крымско-татарских коллаборационистов. Но другие, сочувствующие советской власти татары присоединились к десантникам и бились с оружием в руках, а потом помогли уцелевшим добраться до партизан. Эти неудавшиеся операции стоили советским войскам жизни около 2 тысяч человек.

Одно из самых страшных своих поражений в этой войне Красная армия потерпела в мае 1942 г., и произошло это на Керченском полуострове.

До этого, 27 февраля, советская группа войск на полуострове, преобразованная в Крымский фронт, перешла, наконец, в наступление. Но в Причерноморье наступала весна, и как раз накануне зарядили непрерывные дожди и превратили всю земную поверхность в озеро непролазной грязи – такой, что, сделав шаг, сапоги не вытащишь. Участник этих событий, военный корреспондент поэт Константин Симонов, так описал происходящее в стихотворении «Дожди»:

Румынов удалось отбросить с их позиций на северном побережье полуострова и довольно далеко продвинуться. На других участках продвижение было совсем незначительным. Попытки возобновить наступление предпринимались не раз, но, несмотря на яростные атаки, противника почти не удалось отодвинуть. Безвозвратные потери (убитыми и без вести пропавшими) с февраля по апрель составили 43 тысячи человек. Симонов писал позднее, что за всю войну он не видел больше такого бездумного насыщения переднего края живой силой и такого количества неоправданных смертей от артиллерийского огня и бомбежек.

Манштейн же держал в голове русское вклинивание в левый фланг немецко-румынской обороны – с морской (если конкретней – сивашской) водой еще левее. К маю он получил столько танков, сколько хотел, – пришла целая танковая дивизия, 180 машин. Ему был придан 8-й авиационный корпус Люфтваффе, состоящий в основном из пикирующих бомбардировщиков – в нем воевали асы из асов. Предстоящую наступательную операцию Манштейн назвал «Охотой на дроф». Дрофа – птица грузная, неувертливая, величиной с индюка. Генерал-полковник на что-то намекал?

У командующего Крымским фронтом Д. Т. Козлова теперь постоянно висел над душою представитель Ставки Лев Захарович Мехлис. Особо доверенное лицо Сталина, бывший при нем чем-то вроде личного секретаря с 1922 г. Плотно приложивший руку к чисткам командного состава РККА в предвоенные годы. Человек с развитым чувством ответственности, во всяком поставленном под его контроль деле глубоко копающий, лично бесстрашный – но в то же время чрезмерно подозрительный, устремленный скорее на критику недостатков, обличение их виновников, чем на конструктив. Без устали лазил по передовым окопам, добивался, чтобы они придвинулись совсем вплотную к вражеским линиям – «на бросок гранаты», требовал активности ради активности, не считаясь с потерями. Постоянно докладывал Сталину, что организация фронта безобразная, связь как не была налажена, так она такая и есть – но конкретно ради исправления положения не сделал ничего. Разве что предложил Верховному главнокомандующему заменить Козлова на Рокоссовского, но Иосиф Виссарионович со свойственной ему иронией ответил что-то вроде того, что «Гинденбургов на всех не напасешься».

Операция «Охота на дроф» началась 8 мая 1942 г. Основной удар авиации был нанесен по штабам, командным пунктам, узлам связи. Танковым атакам подверглись в первую очередь присивашский выступ и позиции близ захваченной немцами Феодосии, на черноморском побережье.

В Ставке уже имели разведданные о готовящемся Манштейном наступлении. Теперь она получала с Крымского фронта сведения, свидетельствующие о царящей там полной неразберихе (в штабы отдельных частей одновременно поступали противоречащие друг другу приказы от непосредственного начальства и от командующего фронтом). Чувствуя, что может случиться катастрофа, Сталин приказал немедленно отходить на позиции в 25 км западнее Керчи и изо всех сил удерживать их. Однако организованный отход осуществить не удалось (связи практически не было), и к 11 мая в котле оказалось 8 советских дивизий. Остальные беспорядочно отступали на Керчь – подвергаясь непрерывным ударам с земли и с воздуха. Сталинский приказ «Керчь не сдавать» поступил тогда, когда она уже была захвачена врагом, – 15 мая.

На кавказскую сторону Керченского пролива удалось переправить около 140 тысяч человек (многих не переправили, они сами доплыли на чем попало, хоть на бочках, хоть на автомобильных покрышках). Потери составили более 175 тысяч человек, в основном попавшими в плен. Общие немецкие потери Манштейн оценил в 7,5 тысяч человек, но это он, возможно, прихвастнул. Рассказывают, что Мехлис, прибыв в Москву, пал перед вождем на колени и возопил: «Иосиф Виссарионович, рубите мою жидовскую голову!» Голова осталась на плечах, но в звании Сталин Мехлиса временно понизил и прежнего доверия больше не оказывал. Понижен был в звании и генерал Козлов. Потом опять был повышен, потом опять понижен, потом опять выслужился – но уже в должности заместителя командующего Забайкальским фронтом. После Керчи ему пришлось пережить отступления руководимых им соединений и под Сталинградом в августе 1942 г., и из Харькова в марте 1943 г.

Около 10 тысяч бойцов из прикрывавших отступление частей и других не сумевших эвакуироваться ушли в находящиеся под Керчью Аджимушкайские катакомбы. Оттуда они несколько месяцев вели героическую партизанскую войну. Почти все они погибли.

После керченского разгрома положение Севастополя стало безнадежным. Он не просто в одиночестве оставался теперь в Крыму, его все труднее было снабжать кораблям Черноморского флота. Немцы наступали по всему южному участку Восточного фронта, и флот, переброшенный сначала в Новороссийск, теперь вынужден был перебазироваться в Геленджик.

На вражеских позициях появились орудия чудовищных калибров. Бетонобойный снаряд 800-мм суперпушки «Дора» весил более семи тонн и мог разрушить бетонное перекрытие толщиной в восемь метров. Но этот монстр был трудноуправляем, горизонтальной наводки практически не имел – мог стрелять только по линии железнодорожного полотна, на которое был установлен. Огнем «Доры» был уничтожен подземный склад боеприпасов и, возможно, эсминец в бухте – на нем во время разгрузки сдетонировали доставленные им снаряды.

Но орудия калибром хоть и поменьше, но все равно сверхмощные, урон защитникам наносили очень значительный. Так же как днем и ночью бомбящая позиции и город авиация. В конце концов были сильно разбиты бронебашенные батареи. Из них наиболее отличилась ББ-30, которой командовал майор Г. А. Александер, происходивший из семьи обрусевших немцев, потомственных военных.

С моря город блокировался немецкими сторожевыми и торпедными катерами и итальянскими подводными мини-лодками. Снабжение Севастопольского укрепрайона осуществлялось только самолетами, небольшими военными и транспортными судами и подводными лодками. Эвакуация мирного населения и раненых тоже стала трудноосуществимой.

17 июня была окружена ББ-30. Немецкие штурмовые группы с помощью огнеметов и специальных зарядов проникли вовнутрь, в схватках было пленено около сорока человек из числа последних ее защитников. Майор Александер и еще несколько бойцов смогли выбраться по водостоку, но далеко не ушли – Александера, который был в штатском, опознал и выдал фашистам предатель из местного населения. Командир героической батареи был расстрелян после допросов с пристрастием в симферопольской тюрьме (скорее всего, от него не смогли добиться, чтобы он, немец по происхождению, перешел на сторону врага).

С падением 29 июня позиций на Инкерманских высотах начался последний, самый трагический период обороны. Когда скорое падение города стало очевидным, на подводных лодках и транспортных самолетах был эвакуирован высший командный состав, в том числе командующий Приморской армией генерал И. Е. Петров, политработники, сотрудники НКВД (рассказывали, что вслед иногда раздавались выстрелы бросаемых на произвол судьбы солдат). Смогли вывезти значительную часть сильно пострадавшего при бомбежке живописного полотна панорамы «Оборона Севастополя», созданной Ф. А. Рубо.

1 июля возглавлявшему остававшихся бойцов командиру стрелковой дивизии П. Г. Новикову (погиб в 1944 г. в концлагере) был дан приказ: «Сражаться до последней возможности, после чего пробиваться в горы, к партизанам». Организованное сопротивление продолжалось до 4 июля, после чего еще несколько дней вошедшим в город и его окрестности немецким войскам оказывали сопротивление разрозненные группы.

Как и в финале керченской катастрофы, многие пытались выбраться на любых плавсредствах, вплоть до автомобильных покрышек. Кого-то подобрали наши подводные лодки, кого-то немецкие катера. Десятки тысяч оставшихся в городе защитников оказались в плену.

Данные о потерях в этой многомесячной битве очень разнятся. Можно привести такие цифры: более 200 тысяч у Красной армии, из них около 157 тысяч безвозвратные (убитые, пропавшие без вести, попавшие в плен). Вражеские безвозвратные потери, по советским данным, составили около 60 тысяч человек, а общие – как и у Красной армии, за 200 тысяч. Эрих фон Манштейн стал фельдмаршалом, все его солдаты и офицеры получили почетный нарукавный знак «Крымский щит» (своего рода аналог советской медали «За оборону Севастополя»).

В период оккупации в Крыму действовало партизанское и подпольное движение. Организованные группы стали создаваться с июля 1941 г. Всего до освобождения полуострова в мае 1944 г. в боях с врагом участвовало 62 партизанских отряда, насчитывавших в своих рядах 12,5 тысячи бойцов. Действовало 220 подпольных организаций и групп, объединявших около 2,5 тысячи борцов сопротивления. Совершались нападения на оккупантов и их пособников, диверсии, в первую очередь на железных дорогах. Во время операции по освобождению полуострова в 1944 г. партизаны особенно активизировались, парализовали деятельность железных и важнейших шоссейных дорог, участвовали в боях за города и населенные пункты. Всего за годы войны ими было уничтожено около 33 тысяч оккупантов и их приспешников. Печатались и распространялись листовки, а также газеты «Крымский партизан», «За Советский Крым», «Крымская правда», «За Родину».

До падения Севастополя в июле 1942 г. антипартизанскую борьбу возглавлял сам командующий крымской группировкой фон Манштейн. В его же ведении были репрессии против еврейского населения. Но, несмотря на ряд его резких антипартизанских и антиеврейских заявлений (последние носили скорее не антисемитский характер, а обличительный – в связи с ролью евреев в большевистском режиме), конкретных обвинений в связи с этой деятельностью в судебном порядке ему предъявить не смогли.

Сопротивление в Крыму осложнялось национальным многообразием его населения. В первую очередь речь идет о крымских татарах. Многие из них встретили германские войска как освободителей, служили в полиции, в ротах самообороны, вступали во входящие в состав немецких вооруженных сил регулярные национальные («мусульманские», «тюркские») части. Но немало крымских татар было в рядах советских партизан и подпольщиков.

По утверждениям некоторых историков, до лета 1943 г. отношение крымских татар к партизанам в целом было скорее негативным. Оказавшись в заранее созданных отрядах, даже, будучи ответственными партработниками, назначаясь их командирами, они сознательно содействовали их распаду, участвовали в расхищении их продовольственных складов. Позднее, хорошо зная расположение партизанских баз, наводили на них карателей и сами участвовали в разгроме партизанских отрядов. В связи с этим утверждается, что до лета 1943 г. партизанское движение в Крыму было в значительной степени парализовано.

На том этапе немецкие оккупанты относились к крымским татарам с большой предупредительностью, говорили о них как о своих союзниках, обещали татарскую автономию в Крыму. Но когда к выполнению своих тыловых обязанностей стало приступать все больше обычных функционеров фашистского режима, картина стала меняться. Реквизиции, насилия, репрессии, осознание того, что никакой автономии в Крыму оккупанты создавать не собираются, многих заставили воспринимать фашистский товар таким, как он есть.

Стали появляться партизанские отряды и группы сопротивления, состоящие преимущественно из крымских татар. В случае захвата оккупанты и коллаборационисты расправлялись с участниками их точно так же, как и с другими попавшими к ним в руки партизанами и подпольщиками.

Для объективности следует отметить и такой аспект проблемы. В аналитической записке по поводу партизанского движения в Крыму, поступившей наркому внутренних дел тов. Берии Л. П. отмечалось, что не все советские партизанские отряды вели себя подобающим образом. Случились нападения на татарские села, расправы без суда и следствия, пьяные погромы – что отрицательно сказывалось на отношении крымско-татарского населения к партизанам.

В целом проблема эта слишком сложна и болезненна, требует глубокого анализа, предполагающего рассмотрение истории взаимоотношений крымско-татарского и русского народов, отношения крымских татар к российской государственности, соответствия друг другу национальных традиций и установок (комплиментарности, по Льву Гумилеву). Но все эти аспекты должны рассматриваться в динамике. В воспоминаниях проживавших в Крыму до революции деятелей русской культуры находим отзывы о крымских татарах как о народе трудолюбивом, гостеприимном и доброжелательном. Представляется, что об эпохе разбойных набегов на Русь и работорговли, да уже и о пособниках оккупантов следует говорить с учетом временной дистанции, а не переносить механически почерпнутые из истории штрихи на собирательный портрет наших сегодняшних соотечественников. Это пожелание обращено и к другой стороне: упразднение государственности, массовые исходы, жестокости военного времени и депортация – это события определенных эпох и их порождения. Все вместе – не будем уподобляться квази-интеллигентной публике, ищущей на просторах истории лишь возможностей для виртуальной компенсации собственной никчемности.

Для справки. Первыми депортированы были из Крыма почти все немцы, не менее 50 тысяч, еще в августе 1941 г.: вермахт приближался, поэтому в первую очередь выселяли мужчин призывного возраста.

В 1944 г. было депортировано 180 тысяч крымских татар и 37 тысяч «немецких пособников из числа болгар, греков и армян».

В 1937 г. в Крыму насчитывалось свыше 1,1 млн жителей, в октябре 1944 г. менее 380 тысяч. Основные причины убыли – гибель крымчан на фронте и от фашистского террора в период оккупации.

По немецким данным, в Крыму было расстреляно около 25 тысяч евреев и крымчаков («отатарившихся» евреев, издавна проживавших в Крыму, а потому говоривших на крымско-татарском языке, но исповедовавших иудаизм). По советским данным, жертвами фашистского холокоста в Крыму стало не менее 40 тысяч человек (в 1939 г. в Крыму проживало около 65 тысяч евреев).

Иудаизм исповедуют и караимы, но у них сложные, в значительной степени тюркские этнические корни; иудаизм у них тоже особый – доталмудический, поскольку отделился от «общееврейского» ствола еще в VIII в., в хазарские времена. Созданная по распоряжению Гиммлера комиссия нацистских экспертов признала, что караимов не следует относить к еврейскому этносу, и это спасло их от уничтожения. Но в 1944 г. некоторые из них были депортированы заодно с крымскими татарами.

Возвращение Красной армии в Крым началось в ноябре 1943 г. в ходе Керченско-Эльтигенской десантной операции. Десанты были высажены у поселка Эльтиген южнее Керчи (ныне керченский микрорайон Героевское) и северо-восточнее Керчи, близ ее предместий.

Эльтигенский плацдарм вследствие непрерывных немецких атак пришлось эвакуировать (тех, кто уцелел). Но на основном, Керченском (за ним утвердилось такое название), высадилось около 75 тысяч бойцов, и он был сохранен до конца, до полного освобождения Крыма. Правда, поставленную перед операцией цель – захватить саму Керчь – он выполнить не смог.

В помощь ему в январе 1944 г. были проведены еще две десантные операции – на мыс Тархан и в Керченском порту. Высадка на мыс Тархан не удалась из-за несогласованности в действиях с артиллерией и авиацией. Начало операции было сдвинуто на несколько часов, но орудия начали бить в ранее назначенное время и этим только раскрыли намеченное место высадки. Авиация же вообще не появилась. Опять были шторм и мороз, опять десантировались в ледяную воду. Под вражескими обстрелами и бомбежками в первый же день погибли главные командиры. Через день десантники, понеся большие потери, прорвались в расположение Керченского десанта. Высадка в Керченском порту встретила яростное противодействие врага и закончилась тем же – прорывом на плацдарм большого десанта.

Крымская наступательная операция, приведшая к полному освобождению полуострова, началась в апреле 1944 г. с продолжавшейся два с половиной часа артиллерийской и авиационной подготовки. Прорыв вражеской обороны осуществлялся через Перекоп и через Сиваш. Интересно, что броды через Гнилое море нашим войскам указывал тот же рыбак, что был проводником у красноармейцев в 1920 г. По мере развития успеха, 11 апреля удар был нанесен со стороны Керчи переправившимися через пролив в зону расположения Керченского десанта войсками Отдельной Приморской армии – той самой, что обороняла Одессу, потом почти полностью полегла под Севастополем и после переформирования снова вступила в бой на Крымской земле.

В Крымской операции почти полумиллиону наших солдат противостояло около 200 тысяч вражеских, большое превосходство было и в боевой технике. Но Гитлер требовал, чтобы Крым был удержан любой ценой: иначе возрастала опасность того, что из войны выйдет Румыния с ее драгоценными для Германии нефтепромыслами.

На севере полуострова наши войска вышли на оперативный простор, миновав Перекоп и Сиваш, 10 апреля. На следующий день, под ударами со стороны Керчи и опасаясь окружения, немецкие войска стали уходить с Керченского полуострова. При этом разыгралась трагедия. Отряды партизан заняли город Старый Крым. Но пробивающие путь к отступлению эсэсовцы отбили один городской квартал и хладнокровно, переходя из дома в дом, убили всех его жителей – 584 человека.

13 апреля был освобожден Симферополь, в этот же день красные флаги взвились над Феодосией, Евпаторией и Саками. На следующий день – над Судаком, 15-го – над Алуштой.

16 апреля советские войска начали бои за основной вражеский оборонительный район на полуострове – Севастопольский. Сразу стало понятно, что стремительному развитию операции настал конец. Предстояли жестокие бои по прорыву мощных оборонительных линий. Гитлер заявил: «Немецкое командование приняло все меры для того, чтобы превратить Севастополь в такую твердыню, чтобы никто не мог даже приблизиться к ней».

Начатое 18 апреля наступление не привело к успеху – прорыв вражеской обороны одним решительным ударом оказался невозможен. Войска приступили к тщательной подготовке своих исходных позиций и детальному изучению вражеских, к выявлению всех огневых точек.

5 мая начались атаки на Мекензиевы горы, а 7 мая наши войска пошли в наступление по всему фронту. Разгорелось сражение за ключевую позицию вражеской обороны – Сапун-гору. Обе стороны бились яростно, фашисты ввели в бой все, что могли: оставшиеся артиллерию, танки, авиацию. К половине восьмого вечера наши бойцы достигли гребня горы, где сразу зареяли победные красные флаги. В тот же день наши части выбили противника с Мекензиевых гор и вышли к Северной бухте.

Севастополь был полностью освобожден к 9 мая. Но значительные вражеские силы закрепились на мысе Херсонес. Враг и здесь бился ожесточенно, причем это не было отчаянием обреченных: обороняющиеся были уверены, что за ними придут корабли и эвакуируют их. Немецкие и румынские моряки и летчики действительно проделали огромную работу по спасению остатков крымской группировки, но при этом советские авиация и подводники нанесли врагу огромный урон. Только при потоплении транспортов «Тотила» и «Тейя» погибло, по некоторым данным, до 8 тысяч находившихся на их борту. Всего же вражеские потери при эвакуации составили до 40 тысяч человек.

На мыс Херсонес спасительные корабли не пришли, 12 мая собравшиеся здесь остатки немецких и румынских войск капитулировали. Всего Красная армия захватила в Крыму в плен 62 тысячи человек. Вражеские безвозвратные потери составили около 140 тысяч человек. Только под Севастополем неприятель потерял убитыми до 20 тысяч человек против 6 тысяч наших. Всего Крымская операция стоила жизни более чем 17,5 тысячам наших воинов (не считая скончавшихся от ран).

Крым снова стал советским.