Глава 9
Бережной смотрел на Стаса глазами провинившегося ребенка и мелко дрожал всей своей пухлой тушкой. Дорожка тем временем уже прогорела и погасла, оставив на полу темно-коричневую полосу.
— Валя, ты… — начал Стас, пытаясь унять смех. — Ты просто уникум, бля. Все утро, что ли, готовился, чай свой сосал? Ну, и что мне теперь с тобой делать?
Валентин почуял шанс, вытаращил глаза и, продемонстрировав чудеса мимики, состроил невероятно трогательную гримасу, несмотря на забитый тряпьем рот.
— Сейчас расплачусь, — оценил его усилия Стас, поставил канистру на пол и вынул кляп.
— Боже мой, боже мой! Станислав, ты не пожалеешь, клянусь!!! Всем святым, что только есть, клянусь тебе! Даже мысли дурной в отношении тебя не допущу. Спасибо! Спасибо тебе огромное! Храни тебя Господь! Дай Бог те…
— Заткнись, — Бережной немедленно заткнулся, растерянно захлопав глазами. — Я уже во второй раз тебя прощаю, — сказал Стас, и Валентин едва сдержал счастливые рыдания. — Даже к своей матери я не был так добр. Но учти, сучонок, если ты дашь мне хоть малейший повод для подозрений, я тебя убью. Тупо убью. Пристрелю или зарежу. Без предупреждений, без ухищрений и без разговоров. Понял?
— А?..
— Понял, спрашиваю?
— Да… Да, все п-понял, разумеется.
— Хорошо. Я, может, загляну еще, попозже, как с делами разберусь. Кстати, ты не знаешь, кто в городе за безопасность ответственный?
— Что?
— Кто от-вет-ствен-ный за бе-зо-пас-ность? — повторил Стас по слогам.
— А, это… з-знаю, — прощебетал Бережной. — Терещенко Петр Дмитриевич — глава службы б-безопасности города Муром.
— Как с ним встретиться?
— О, это сложно, он человек занятой. Нужно к охране на проходной обратиться, может быть, они помогут.
— К охране… — задумчиво протянул Стас. — А без этих имбецилов никак нельзя?
— К сожалению. Я человек маленький, у меня таких связей нет.
— А, помнится, еще пропуск обещал выправить.
— Ну, — Валентин растерянно улыбнулся и смущенно пожал плечами. — Я как бы…
— Понятно. Как бы трепло дешевое, — подсказал Стас. — Ладно. А письмо тут можно как-то передать?
— Через охрану только, — пролепетал Валентин и втянул голову в плечи.
— Ты, Валя, на редкость бесполезная скотина. Но ничего, — погрозил пальцем Стас. — Я тебе найду применение.
— Все, что в моих силах, в любое время. Но тут я действительно бессилен.
— А что, этот Терещенко всей безопасностью заведует, и внутри, и снаружи?
— Прости, не понял.
— Спрошу иначе — организацией охоты на рейдеров он занимается?
— Ах, это. Нет, всем, что банд касается, ведает Буров — глава сил самообороны. Что-то интересное узнал?
— Не твое собачье дело. Все, пошел я. Только время с тобой трачу.
— Э-э, Стас, — заныл Валентин. — А я как же? Отвязать бы, если не сложно будет. А?
— Сам отвяжешься. Пожар сумел потушить, а тряпку развязать не сможешь? Бывай, огнеборец.
Стас повернул ручку, но остановился, задумавшись.
— Валя, — позвал он.
— Слушаю.
— А этот самый Коллекционер не упоминал случайно никаких — как бы это сказать? — необычных организаций или формирований военизированных?
— Ты о чем? Прости, я не очень понимаю.
— Названия «Железный Легион» или «Старшие братья» тебе о чем-нибудь говорят?
— М-м… Нет, не припоминаю таких.
— Ладно, ладно…
Замок щелкнул, и Валентин вздохнул с облегчением.
Белый диск солнца уже подобрался к зениту и теперь щедро поливал окрестные сараюшки теплом, расходуя последние его остатки в преддверии долгой и холодной зимы. В ясный день даже серо-бурая громадина ворот смотрелась не так уж и грозно. Весело поблескивали на солнце раструбы огнеметов, а сторожевые башни дружелюбно улыбались амбразурами.
На проходной было спокойно, лишь редкие, груженые тюками, повозки въезжали в город через приоткрытые наполовину ворота. Чудесная погода, мешок денег в подсумке и далеко идущие планы на будущее вселяли оптимизм. Стас улыбнулся в ответ пулеметным гнездам и, насвистывая старую прилипчивую мелодию, уверенно зашагал вперед.
— Добрый день, — уныло поприветствовал его охранник в синем. — По какому вопросу?
— Добрый, добрый, — ответил Стас. — Мне бы с человеком одним повидаться, письмишко передать надо.
— Бросьте в ящик, — указал синий на высокую деревянную тумбочку с щелью на крышке. — Через пару дней доставят.
— Спасибо, но мне бы лично передать. Там, понимаете, документы важные, не дай Бог потеряются, проблем потом не оберешься. Можно как-нибудь адресата этого сюда вызвать?
— Поговорите с дежурным, — лаконично ответил синий и небрежно махнул в сторону знакомой уже двери справа.
— Ага. Благодарю.
Стас вошел в комнатку дежурного и сразу попал под испытующий взгляд сквозь линзу монокля.
— Старый знакомый, — протянул нудным голосом прилизанный тип за столом.
— Здравствуйте, — поприветствовал Стас, невольно скривившись, как будто ненароком в говно наступил, при чем второй раз в то же самое. — Отличная у вас память. А народу-то тут, наверное, немало проходит? Сразу видно профессионала.
Дежурный гаденько усмехнулся и, покачивая головой, указал своим длинным костлявым пальцем на бурые задубевшие лохмотья порванной разгрузки.
— Вижу, вы работу нашли?
— Да, — согласился Стас, подняв руку и рассматривая свой правый бок. — Не Бог весть что, но на еду хватает. Я к вам, собственно, не из-за работы в этот раз. Мне с человеком нужно встретиться.
— Зачем?
— Письмо хочу передать.
— А почте муромской, значит, не доверяете? — криво улыбнулся зализанный тип и вынул монокль из глаза.
— Не то чтобы не доверяю, но меня просили лично вручить, — ответил Стас и, усевшись без приглашения напротив, выложил на стол стопочку из пяти монет. — Можно это как-то организовать?
Зализанный поднял брови и, пошлепав губами, кивнул.
— Можно, но завтра только. Дел невпроворот, сами видите.
— Я вижу, — добродушно улыбнулся Стас и на стол с приятным мелодичным звяканьем лег второй столбик монет.
— Кого вызвать-то нужно? — поинтересовался дежурный.
Стас достал конверт и прочел имя адресата.
— Хигматулин Ренат Маратович.
— И где этого Рената Маратовича искать?
— Я, вообще-то, не уверен, но предполагаю, что он врач в местном госпитале.
Дежурный без лишних слов поднял трубку массивного телефонного аппарата и крутанул ручку сбоку.
— Але, с госпиталем соедините меня. Да. С регистратурой давайте. Але, регистратура? И вам не болеть. Скажите, у вас Хигматулин Ренат Маратович работает? Угу. Очень хорошо. Позовите его к трубочке, будьте любезны. Так найдите. Да что вы, неужели? Угу. Так смените работу, если не справляетесь, в доках как раз ассенизатор требуется. Угу. Служба безопасности. Поживее, пожалуйста, — дежурный убрал микрофон ото рта и прикрыл ладонью. — Страшно ленивый народ, ничего делать не хотят.
Через минуту в трубке послышался чей-то голос, и зализанный снова приложил ее к уху.
— Добрый день. Ренат Маратович? Очень приятно. Старший дежурный СБ говорит. Вас тут на южной проходной курьер ожидает с письмом. Угу. Подойдите, пожалуйста, если вас не затруднит. Хорошо, давайте, — дежурный положил трубку на рычаг и обратился к Стасу: — Минут через пятнадцать подойдет.
— Спасибо большое.
Зализанный откинулся назад и некоторое время листал какой-то старый замызганный журнал с фотографиями странно одетых людей, судя по всему, давно уже мертвых, потом, вздыхая, отложил свое чтиво в сторону и, скрестив руки, уставился на Стаса, сидящего по другую сторону широченного стола. Тот молча осматривал скромное убранство комнатушки. В воздухе повисло неловкое молчание. Наконец хозяин «кабинета» еще раз глубоко и нарочито шумно вздохнул, оторвал задницу от кресла и, перегнувшись через стол, почти ложась на него, дотянулся таки до вожделенных монеток, после чего грациозно вернулся обратно и убрал честно заработанное в выдвижной ящик.
Стас закончил рассматривать паутину в углу над шкафом и решил скоротать оставшееся до прихода адресата время непринужденной беседой.
— Можно вопрос задать, с делами не связанный?
— Попробуй, — уклончиво ответил зализанный, перейдя на «ты» в одностороннем порядке.
Видимо, он посчитал, что после такой интимной процедуры, как дача взятки, официоз в общении излишен.
— Тут недалеко, у Западных ворот, магазинчик есть оружейный.
— Ага.
— Ты хозяйку тамошнюю случайно не знаешь? — решил ответить взаимностью Стас.
— Вот оно что, — ощерился дежурный, и мутные глаза его блеснули маслянистым отливом. — Катериной заинтересовался? Понимаю. Баба видная. Только вот характер у нее…
— Встречается с кем-нибудь?
— Встречается? Хе-хе. Такие, как она, не встречаются, юноша, такие душу через жопу вынимают, прищемляют яйца каблуком, выворачивают карманы, а потом хоронят в сосновом гробу, что подешевле.
— И откуда у милой девушки столь ужасная репутация?
— Милая, да, этого не отнять. Только не для тебя такая.
— Отчего же?
— Ну а какая ей польза от оборванца, у которого все имущество и есть только то, что при себе? Вот муж ее покойный, тот да, серьезный человек был. Магазин свой имел, дом, хоть и не в городе, но тоже ничего, а главное — ни детей, ни родни, вообще никого не было.
— И что?
— Поженились они. В церкви, с венчанием, все как положено. Катерина с ним как-то быстро уж больно сошлась, познакомиться еще не успели, а уже и свадьба. Петр от бабы этой голову потерял, начисто у мужика крышу снесло. В пятьдесят с лишним лет как пацан сопливый за ней волочился, счастливый был! Что ты! Месяца два это счастье у него продолжалось, а потом кто-то как-то случайно Петрушу зарезал недалеко тут, за околицей. Горевала Катя страшно, — зализанный гаденыш театрально нахмурил брови и покачал головой. — Даже магазин, по наследству полученный, на пару дней закрыла. Вот такая любовь.
— Хм, интересно. А Прохор, тот, что в магазине за охрану, к Катерине каким местом?
— Да никаким. Хотя, кто их знает, я ж за ней не слежу.
С улицы донесся цокот копыт по брусчатке, и в дверь постучали.
— Войдите, — ответил дежурный.
— Добрый день, — в комнату бочком протиснулся худощавый пожилой человек в коричневом костюме и очках. — Я Хигматулин, — представился он. — Мне сказали, что курьер с письмом меня ждет.
— Да, — кивнул дежурный. — Вот он, курьер ваш.
— Здравствуйте, — Стас привстал и протянул Ренату Маратовичу руку. — Стас.
— Очень приятно, Ренат. Так что же за письмо у вас ко мне?
— Давайте по улице прогуляемся, — предложил Стас. — Там все и обсудим.
— Ну, хорошо, как скажете.
Оба вышли из проходной и, немного отойдя в сторону, остановились.
— Вот, — протянул Стас конверт.
Ренат Маратович взял в руки прямоугольник помятой коричневой бумаги, протер рукавом очки и, нацепив их на нос, принялся крутить конверт, тщетно пытаясь отыскать данные отправителя.
— От кого это?
— Имя Лаврентий Кузьмич вам говорит о чем-нибудь?
Худое лицо врача медленно вытянулось, глаза за линзами округлились, на подрагивающих губах появилась робкая улыбка.
— Лавр?! Как… Где он сейчас? Во Владимире? У него нормально все? Вы ведь с ним виделись? Лавр, Лавруша… А я-то уж думал, что пропал он совсем. Мы же с детства с ним знакомы. Вот так новость! Как он? Работает? Семью не завел еще?
— Ренат Маратович, подождите, — Стас успокаивающе поднял руки. — Там дело немного другой оборот приняло.
— Что такое? У него проблемы какие-то? Ну, рассказывайте же! — затараторил врач и, не дожидаясь ответа, принялся нетерпеливо вскрывать конверт, выудил, наконец, письмо, развернул и быстро забегал глазами по строчкам, мрачнея с каждой секундой. — Боже мой! Боже мой! Как же это вышло? Лавруша, Лавруша…
— Да вы не переживайте так, — попытался успокоить Стас. — Нормально у него там все, жив, здоров. Это же самое главное.
Но Ренат Маратович его, казалось, не слышал. Он перевернул листок, испещренный мелким, по-врачебному неразборчивым почерком, и уже молча, с чрезвычайным сосредоточением продолжил глотать текст глазами, мельтешащими слева направо.
— Как все это… странно, — подытожил, наконец, Ренат Маратович, запихивая письмо во внутренний карман шерстяного пиджака. — Очень странно, — его лицо приняло задумчивое выражение, блуждающий взгляд заскользил в неопределенном направлении и, неожиданно резко сфокусировавшись, остановился на Стасе. — А вы, значит…
— Нет, нет, нет, — помотал Стас головой. — К банде отношения не имею, если вы об этом подумали.
— Признаться, да, — недоверчиво прищурился врач.
— Нет. Я не бандит. Оказался там совершенно случайно. Меня ранили, подобрали… Ну, это долгая история. Лаврентий Кузьмич мне швы накладывал, делал перевязку, — Стас показал пальцем на свой бок. — А когда мня отпустили, он дал этот конверт, очень просил доставить.
Прищур Рената Маратовича сделался еще уже, и Стас не на шутку забеспокоился, что тот, чего доброго, кликнет сейчас охрану. Но все обошлось. Подозрительное выражение медленно сменилось снисходительной улыбкой.
— Ладно, не обижайтесь. Как вас звать? Подзабыл.
— Стас.
— Очень приятно, Стас. Станислав, если полностью, да? Что-то я с годами и впрямь не в меру подозрителен сделался. И с чего бы вам, действительно, письма носить в таком случае? Про выкуп тут вроде речи нет, — посмеялся Ренат Маратович. — А вы, простите, вольный стрелок или… как это сейчас называется?
— Наемник, — подсказал Стас.
— Точно, наемник. Вы знаете, — замялся Ренат Маратович, — мне, возможно, могут понадобиться ваши услуги. Нет-нет, не прямо сейчас, но возможно. Видите ли, я пока сам точно сказать не могу, нужно обдумать кое-что. Где вас можно будет найти, если возникнет такая необходимость?
— Все зависит от того, поможете ли вы мне с пропуском, — изящно подвел Стас разговор к интересующей его теме.
— Вам пропуск нужен?
— Да, нужен. Лаврентий Кузьмич говорил, что вы можете посодействовать в его получении. Он в письме ничего не упоминал по этому поводу?
— Нет, не упоминал. Но вы не беспокойтесь, тут и содействия-то, в общем, особого не требуется. Достаточно будет приглашения. Как надолго планируете в Муроме задержаться?
— Сложно сказать, — пожал плечами Стас. — Чем дольше, тем лучше.
— Недели хватит?
— Вполне.
— Ну и отлично. Пойдемте-ка тогда обратно, сейчас все оформим. Только прошу учесть, Станислав, — Ренат Маратович сделал серьезное лицо и поднял вверх указательный палец, — что я за вас поручаюсь. Если чего в городе напортачите, ответственность и на меня ляжет. Так что вы уж поосторожнее там, поаккуратнее.
— Не волнуйтесь, — успокоил Стас, — я вполне вменяем.
— Здравствуйте. По какому… — отозвался дежурный на скрип двери, не поднимая глаз от журнала. — А, опять вы.
— Нам бы пропуск оформить, — попросил Ренат Маратович.
— О как! Пять минут назад познакомились, и уже в гости зовете?
— Ну а почему бы и не позвать, коли человек хороший?
— Общий язык нашли, — поддержал Стас.
— Раз нашли, хорошо, — резюмировал дежурный, передавая Ренату Маратовичу бланк с чернильной ручкой. — Заполните и распишитесь. А ты, — обратился он к Стасу, — сдавай автомат. В город с автоматом нельзя.
— А с пистолетом можно?
— С пистолетом, — задумчиво протянул дежурный, — можно, но стрелять из него нельзя.
— Понял, — Стас вынул рожок и передернул затвор.
Патрон вылетел из экстрактора и, описав дугу, лег в ловко подставленную ладонь, после чего был возвращен в магазин, который отправился в карман разгрузки.
— Держи, — положил Стас пустой автомат на стол. — Только аккуратнее с ним, пожалуйста.
— Аккуратнее некуда уже, — пробубнил дежурный, отпер дверцу металлического шкафа и повесил АК на крючок, прицепив к стволу бирку с номером. — Распишись вот тут, — сунул он Стасу под нос толстенный журнал регистрации.
Тот взял со стола ручку и поставил автограф в конце строки.
— А вдруг кто страницу вырвет?
Дежурный вынул из-под листа кусок копирки с подложенной бумажкой, шлепнул печать и торжественно вручил заверенный талон Стасу.
— Получи. Все у нас пронумеровано, сброшюровано и опечатано. Вы не закончили еще? — обратился он к Ренату Маратовичу.
— Все, все, уже дописал, пожалуйста, — передал врач заполненный бланк приглашения.
Дежурный вставил монокль в глаз и приступил к углубленному изучению документа.
— По двадцать седьмое? Вот народ какой пошел, неделями уже гостят безо всякого стеснения, — он отложил пригласительное и принялся заполнять бланк пропуска, небольшую бумаженцию с текстом, отпечатанным на старорусский манер красивым витиеватым шрифтом, поле чего передал сей солидный документ Стасу. — Ознакомься и распишись.
Стас повертел в руках плотную бумагу, еще пахнущую типографской краской, ощупывая слегка выпуклый муромский герб с оскалившемся львом над тремя караваями, сжимающим, будто флаг, АК в вытянутых лапах, и добросовестно приступил к изучению.
« ПРОПУСК.
Выдан нижеподписавшемуся на срок с 21.09.2084 по 27.09.2084 включительно и подтверждает его право на пребывание в городе Муром.
Я, нижеподписавшийся, вступая на суверенную территорию города Муром, подтверждаю, что: не страдаю инфекционными заболеваниями; не имею мутаций; не имею умственных отклонений; не состою в бандформированиях; не привлекался к суду где-либо и когда-либо; не имею пристрастия к наркотическим препаратам; имею традиционную сексуальную ориентацию; лоялен к властям города Муром; не имею намерений причинить вред городу Муром и его жителям тайно или явно.
Обязуюсь:чтить и уважать законы города Муром; беспрекословно подчиняться требованиям представителей власти города Муром; уважительно относиться к жителям и гостям города Муром; соблюдать правила личной гигиены.
В случае невыполнения любого из вышеописанных пунктов смиренно передаю себя в руки Муромского правосудия и приму любое наказание, которое представители правосудия сочтут целесообразным».
Далее должны были следовать подписи поручителя и гостя.
— Охренеть! — возмутился Стас. — А если у меня насморк?
— У тебя насморк?! — дежурный вытаращил глаза, уронив цепочку с моноклем на плечо, и потянулся к кобуре. — Ха! Купился? Не переживай, бланк типовой, каждый приглашенный его подписывает. Веди себя смирно, и все будет в порядке.
— Да тут же при желании по любому пункту докопаться можно.
— Вот умничать не надо, а то прямо сейчас сочту, что ты нелоялен к властям города Муром. Ну, будешь подпись ставить, или еще порассуждаем?
Стас молча покачал головой и закрепил документ широким росчерком в графе «Гость». Ренат Маратович украсил своим заковыристым автографом графу «Поручитель».
— Вот и все, теперь ты наш с потрохами, — мило пошутил зализанный. — Пропуск всегда носи при себе. По городу ходят патрули в большом количестве. Вид у тебя явно не местный, так что проверять будут часто. Не хами, руки не распускай, за пистолет не хватайся, выполняй то, что тебе говорят. Если вздумаешь прогуляться у мэрии — вокруг не мусорить, не ссать где попало. Прохожим под ноги харкать и сморкаться тоже не стоит, люди там ходят по большей части не простые. Если в доки пойдешь — за шмотками своими смотри внимательнее. Безопасников там мало, ворья и погани всякой пришлой, соответственно, много. Ну, все, инструктаж я закончил, остальное тебе гостеприимный хозяин разъяснит, я думаю. Добро пожаловать в Муром.
— Вам сейчас нужно куда-то? — любезно поинтересовался Ренат Маратович, шагая к своей коляске, запряженной гнедой лошадью, кровей явно не крестьянских. — А то подвезти могу.
— Подвезти? — рассеяно переспросил Стас, вертя головою по сторонам. — А, да, пожалуй. Может, подбросите до конторы безопасников муромских?
— Разумеется. Залезайте, — кивнул Ренат Маратович на коляску и, ловко взгромоздившись на эту изящную конструкцию из дерева, железа и кожи, протянул Стасу руку.
— Спасибо.
Врач тряхнул вожжами, и лошадь, грациозно ступая по брусчатке, потащила экипаж от ворот через небольшую площадь, заставленную телегами, к выезду на широкую и прямую как луч заасфальтированную улицу. В будний день народу вокруг было немного. Вдоль дороги носились ребятишки, размахивая палками на манер мечей, и с большим пафосом грозились убить друг друга. Лениво плелись груженые баулами телеги, флегматичные возницы со скучающим видом погоняли своих не менее флегматичных тяжеловозов, те в ответ фыркали, жуя уздцы, и трясли длинными вычесанными гривами, цокая по бугристому асфальту, испещренному паутиной трещин. Протарахтел мимо странный трехколесный драндулет с гордым седоком за штурвалом, оставил за собой шлейф копоти и исчез в одном из переулков.
Стас ерзал на узкой скамейке, глазея вокруг и стараясь запомнить все, что видит. Плотная застройка вдоль улицы была столь разнообразна и вмещала в себя такое количество всевозможных архитектурных решений, часто весьма сомнительных, что складывалось впечатление, будто в этом месте смешались не только стили, но и эпохи. Сквозь ветви высоченных лип, растущих вдоль тротуара и теряющих последнюю листву, проглядывала в высшей степени колоритная картина. Рядом с кирпичной трехэтажкой довоенной постройки располагался серый, похожий на крепость, двухэтажный дом из шлакоблоков с крошечными квадратными окошками и деревянной мансардой, а по соседству четырьмя этажами возвышалось нечто, отдаленно напоминающее высотку в миниатюре — узкое, в два окна, и слегка нелепое строение, оканчивающееся остроконечной железной крышей с флюгером в виде собаки, стоящей на задних лапах. Из такой мешанины состояла вся улица. На глаз совершенно четко определялось, что раньше плотность застройки здесь была куда ниже. Типовые старые дома, местами, правда, сильно видоизмененные, шли через примерно равные промежутки, видимо, отведённые раньше под скверы, газоны, а может быть, и просто под улицы, идущие перпендикулярно, которые сейчас оказались застроены разношерстными архитектурными недоразумениями.
— А вам с какой целью к безопасникам-то нужно, — отвлек Ренат Маратович Стаса от созерцания местных «красот». — Если не секрет, конечно?
— Информацией хочу поделиться.
— Уж не по поводу ли банды той самой?
— Именно.
— Так это вам не туда. Служба безопасности тут не поможет, они же вроде милиции, в городе только за порядком смотрят.
— Что такое милиция? — спросил Стас, разглядывая красивое здание с колоннами и статуями каких-то строителей на фронтоне.
— Ну, как бы объяснить? Что-то типа неполноценных военизированных формирований. Ополчение, да, вот, пожалуй, самое подходящее определение для милиции.
— А куда тогда мне нужно?
— В управление сил самообороны, я полагаю.
— Точно! — вспомнил Стас. — Мне же говорили. Там Буров еще заведует, да?
— Совершенно верно.
— Сложно у вас тут все — безопасность отдельно, самооборона отдельно.
— Да нет, на самом деле все просто. Безопасники внутри заправляют, а гвардейцы — снаружи, защищают стратегические интересы города.
— Армия? — резюмировал Стас.
— Можно и так сказать. Тут, кстати, недалеко совсем. Вон, видите трубы? Это рубероидный завод, прямо в центре города стоит, по копоти ориентироваться удобно, — улыбнулся Ренат Маратович. — Его еще в пятидесятых годах прошлого века построили. В те времена здесь окраина города была, а потом Муром разросся, появился район Казанки, направо по Дзержинского, и завод оказался в центре. Его дважды переносить собирались до войны еще. Но как-то не сложилось. А после войны не до того уже, конечно, стало. Так и стоит тут коптилка. Ну, ничего, и раньше вокруг него люди жили, и сейчас живут, и, думаю, долго еще жить будут. А на вонь со временем перестаешь внимание обращать. Дело привычки. Вот… А за рубероидным, через дорогу, управление СС. Справа — улица Дзержинского. Если по ней до конца пойти, то раньше прямо к вокзалу железнодорожному выйти можно было, а теперь в стену упретесь. Слева — что-то вроде парка. Чуть было подчистую не свели его, совсем клочок остался. Парк пятидесятилетия советской власти.
— Это что за власть такая? Не слышал ни разу.
— Да черт его знает. Над входом так раньше написано было, а сейчас и вход уже разобрали, так что теперь это просто парк, точнее — кусок леса внутри периметра.
— А что за сооружение вон там, перед парком, с колоннами?
— Дворец строителей. Старое здание, довоенное. А это вот западные ворота наши. Вон, в конце улицы, за деревьями башни торчат. Видите?
Стас привстал и разглядел треугольные крыши сторожевых башен над макушками елей.
— Вижу. Вы не знаете, этот пропуск, что мне выдали, он на всех проходных действует?
— На всех. Если проблемы возникнут какие, скажите, что в южной проходной выписали. Безопасники между собой по телефону свяжутся и проверят.
— Еще хотел у вас спросить кое-что. Где тут постоялый двор есть недорогой?
— Насчет цен не скажу, сам не пользуюсь, но если пойдете дальше по Московской, а мы с вами по ней как раз сейчас едем, недалеко, минут десять от управления, там будет гостиница «Ока». Вроде в ней большинство народу останавливается.
— Спасибо, посмотрю.
— А хотите, я прямо туда вас отвезу?
— Нет. Вначале с делами разберусь.
Коляска миновала перекресток Московской и Дзержинского, пропустив пять массивных повозок, запряженных двумя тяжеловозами каждая, и покатила вдоль железобетонного заводского забора.
— Что это? — кивнул Стас на странное сооружение, возвышающееся над шиферными крышами двухэтажных домиков, стоящих слева, и отливающее металлическим блеском.
— «Слава труду», — пояснил Ренат Маратович, уловив направление его любопытствующего взгляда. — С тысяча девятьсот семьдесят седьмого года тут стоит. Мы сейчас подъедем поближе, там лучше видно будет. Здоровый такой монументище из нержавейки, в виде хлебного колоса сделан. После войны демонтировать его хотели, металла дефицит был, все в стену вбухивали, но мэр настоял на том, чтобы обелиск сохранить. Мне нравится.
— Да, оригинальная конструкция.
— А вот уже и управа показалась.
Стас посмотрел в направлении, указанном Ренатом Маратовичем, и увидел с противоположной стороны перекрестка довольно крупное трехэтажное оштукатуренное здание светло-салатового цвета, строгое, без украшений и архитектурных излишеств, но выглядящее солидно и даже в некотором роде величественно, как и подобает административным зданиям серьезных организаций.
Коляска подкатила к крыльцу, и Стас уже собрался вылезать, но остановился, почувствовав руку на своем плече.
— Станислав, — начал Ренат Маратович тихонько, — я вот что сказать хотел. Вы, когда информацией-то своей делиться будите, про Лаврентия Кузьмича не забудьте упомянуть. Ладно? А то, сами ведь понимаете, гвардия наша бравая церемониться особо не станет. Скажите там, что пленного врача видели, только имя его не называйте. Власти здешние Лавра не очень жалуют, был тут инцидент один неприятный.
— Я знаю, он мне рассказывал.
— Вот как? Ну, значит, вы меня понимаете. И еще кое-что. Не могли бы вы ко мне заглянуть через пару дней? Вероятно, помощь ваша все же потребуется. Я с восьми до девятнадцати в госпитале обычно, а если позже заглянуть надумаете, так прямо домой приходите, — Ренат Маратович вытащил из-за пазухи пустой конверт из-под письма и отдал Стасу. — Там адрес мой указан. Найдете?
— Язык до Киева доведет, — пожал Стас плечами.
— Ну, отлично. Удачи вам.
— Спасибо. До встречи.
Он спрыгнул на землю, пожал Ренату Маратовичу руку. Коляска покатила дальше, а Стас поднялся по бетонным ступенькам, открыл тяжелую дверь, обитую железом, и, вертя на языке слова будущей речи, прошел внутрь.
