— Тоска… — заметил Питер Зидман, недовольно хмурясь и поправляя тяжелую камеру на плече.

— Ага, тоска недетская, — согласился его звукооператор, Тони Рот. — Совсем не то, чего я ожидал.

Оба еще раз окинули взглядами аккуратные стенды и людей, одетых с шикарной небрежностью. Невооруженным глазом было видно, что даже самые незамысловатые одеяния стоят больших денег. От Нью-йоркской экологической ярмарки можно было бы ожидать чего-нибудь более красочного.

Правду сказать, Зидман здорово надеялся на это. Всего два месяца назад он окончил Чепменовский университет с отличием, а отец уже начал интересоваться: «Ну, и за что же я платил свои денежки?»

Как будто фильм можно сделать за один уик-энд! Конечно, некоторым это удавалось, но, во-первых, давно, во-вторых— скорее всего, с пьяных глаз.

И Питер решил снять документальный фильм о вдохновенном безумце. Отправиться на эту ярмарку, высмотреть подходящего типа и заснять, как он будет переделывать мир. Фильм обещал получиться весьма забавный.

Но ярмарка оказалась скопищем начинающих бизнесменов в поисках предприимчивых капиталистов, готовых вложить свои сбережения. Питер знал, что это тоже весьма стоящий материал, но в данный момент ему требовалось по-быстрому сваять нечто легкое и развлекательное. Сюжеты об устройствах для очистки воды явно не годились.

— Да где же, наконец, наши фрукты?! — воскликнул он.

Молодая женщина, стоявшая у стенда с солнечными батареями и генераторами электроэнергии, обернулась.

— Дегустация фруктов проводится у стенда «Рэйн Форест Продактс», четвертая линия.

Небрежным взмахом руки она указала направление пути.

Зидман окинул ее взглядом. Женщина была по-своему привлекательна, в этаком чистеньком, аккуратненьком стиле «белых англосаксов протестантской веры».

— Я снимаю документальный фильм, — заговорил он, подходя ближе. — Надеялся, что найду здесь более красочных персонажей… — Пожав плечами, он снова поправил камеру. — Не все же людям смотреть факты да цифры.

Женщина неодобрительно кивнула. Только сейчас Питер взглянул на ее бэйдж, где указывалось, что она — сопредседатель оргкомитета.

— Что конкретно вам нужно? — спросила она.

Питер, не потрудившийся получить разрешение на съемки, подумал, что ему еще повезло — в конце концов, она могла бы попросту попросить их удалиться. По этой причине Зидман решил быть откровенным.

— Я ищу человека, несущего благую весть всему миру, — сказал он. — Кого-нибудь, кто не может найти себе аудиторию, но полагает, что способен спасти мир. Вы таких не знаете?

Женщина рассмеялась, и улыбка совершенно переменила ее лицо. Теперь она стала и в самом деле привлекательной.

— О-о, да, — ответила она. — Я знаю уйму таких людей. Но они обычно избегают подобных мест. Мы для них — «продавшиеся»… — Оглядевшись, она указала на усталого человека, сидевшего в кресла возле дверей. — Попробуйте его. Это— Рон Лабейн. Когда-то был очень дельным парнем, руководил небольшой, но процветающей органической фермой в штате Вашингтон. Теперь же… — Она покачала головой. — Вообще-то его история довольно печальна. Он написал книгу и теперь пытается опубликовать ее. Превратился в эдакого волка-одиночку…

Зидман взглянул на человека в кресле. Тот был одет в светло-коричневые джинсы, спортивную куртку и голубую рубашку с открытым воротом, чисто выбрит и аккуратно причесан, но во внешности парня чувствовалась неустроенность, усталость и безнадежность.

Развернув камеру, Питер взял его крупным планом. Точно повинуясь инстинкту, совсем как волк-одиночка, Лабейн повернулся и взглянул прямо в объектив. Приподняв бровь, он кривовато улыбнулся, поднял руку и помахал Питеру.

— Спасибо, — сказал Питер женщине.

Вместе с Тони они поспешили к Лабейну.