Глава 51
Для кого-то даже хеппи-энд

Честно говоря, Катя вообще не хотела об этом говорить.

Но она ведь не принадлежала себе. Кому вообще принадлежат полицейские? Кому они нужны? Кому какое дело до них, когда они разочаровываются в окружающем их мире и замыкаются в себе?

В общем, кое-как Катя со всем этим справилась. Но шрамы остались.

В Главке бушевал грандиозный скандал. Приезжали разные комиссии. Трясли грязное белье, собирали пачки рапортов. Все это как мутная волна катилось по высоким кабинетам.

Катя больше не обращалась к полковнику Гущину с вопросами о том, как там движется это дело… наше дело… наше общее дело.

Гущин заговорил об этом сам. Однажды в обеденный перерыв он сам зашел к Кате в пустой кабинет Пресс-центра. И сказал:

– Я только что от следователя. Мы следственный эксперимент с Ладейниковым в доме и в гараже проводили. Как там и что было тогда.

Катя оторвалась от ноутбука, на котором печатала.

Полковник Гущин подошел к окну и налил себе из чайника холодного чая.

– Ясно, почему Полина Вавилова тогда дверь открыла, ничего не опасаясь. Вавилов ведь ее предупредил, что к ним домой заедет его помощник Артем Ладейников, чтобы компьютер починить. Ладейников явился утром в одиннадцать, когда Вавилов сидел на совещании. Полина подумала, что это муж его послал пораньше. Вот так он в дом и проник.

Катя и на это не отреагировала. Но она не печатала. Сидела, подперев голову рукой.

– Чай у тебя остыл. – Гущин кашлянул. – В общем, я зашел, чтобы сказать – ты молодец. Ты его уговорила сдаться. Ты раскрыла убийство девочки и установила вину Вавилова и… В общем, спасибо тебе. Ты мне очень помогла.

Катя молчала.

– Ладейников дает очень подробные показания, чего не скажешь о Вавилове. Ладейников, видно, на себя рукой махнул, он ничего не скрывает. Вавилова он утопит. Вавилову не выкрутиться.

Катя и на это не отреагировала.

– Слышишь, ему не выкрутиться. – Полковник Гущин сел напротив Кати. – Это для тебя самое главное? Так вот – его посадят навсегда.

– Артем этого и добивался. В чем-то он нам помог. – Катя глянула на Гущина. – Я к Юле ездила, сказала ей, что он просил. С нее на следующей неделе снимут гипс.

– Я ее в секретариат розыска пока заберу. – Гущин снял очки. – Что, ей Артем нравился, да?

Катя опять не ответила. Ну что она могла сказать?

– Справедливости и правосудия маниакально жаждать. И такую цену за это заплатить. – Гущин говорил тихо, словно рассуждал сам с собой. – Первая любовь… платоническая чистота чувств и при этом… они оба, и Аглая и он, таким грязным способом через Интернет деньги зарабатывали. Копили на свою свадьбу. Ей четырнадцать, ему восемнадцать – полудети и… совсем не дети. И романтики, и циники. Влюбленные… Я читал ее тетрадку. Следователь тоже читал. Артем на допросах говорит – он сразу догадался, кто ее убил. На нас, на полицию, он в этом деле по понятным причинам положил. Поклялся, что сам отомстит Вавилову за Аглаю. Он на допросах белый весь как смерть, когда рассказывает о том, как узнал, что у Аглаи между ног палкой орудовали, разорвали все там внутри. Об этом тогда весь Рождественск судачил, ужасался. Только все обвиняли учительницу. Артем же знал, кто настоящий убийца.

– Вавилов, когда ту надпись на стене гаража увидел и руки своей жены прибитые, сразу понял, за какое дело ему мстят. Только вот… помните, он вам все говорил – «там некому мстить». Мы-то думали, это ко всем трем делам относится, а он имел в виду убийство девочки. А там ни братьев, ни сестер, мать покончила с собой, одна лишь сводная тетка, озабоченная только тем, как унаследовать их квартиру. – Катя не ожидала от себя такой длинной фразы. – Артем вам сказал, где они познакомились с Аглаей?

– На университетской олимпиаде по математике. – Гущин вздохнул. – За год до убийства. Влюбились с первого взгляда друг в друга. У нее были гениальные способности к математике, а он тоже не отставал, да к тому же он в этих компьютерах, в этих IT такой знаток. Ничего лучше эти тинейджеры гениальные не придумали, как цеплять педофилов в Интернете и шантажировать, разводить на деньги. Уж лучше бы хакерствовали, что ли, ей-богу…

– Аглая выступала для педофилов в роли приманки. Бесконтактный секс… Артем находил пути, взламывал их компьютеры, посылал мейлы с шантажом и угрозами. Он взломал служебную почту Вавилова так же, как до этого взламывал почту других. Вавилов увлекся Аглаей и совершил ошибку – он порой разговаривал с ней в чате на работе, со своего рабочего компьютера. – Катя перечисляла все это как тезисы, бесстрастно. – Когда ему пришло письмо с требованием денег, он сразу понял – его вскрыли, как консервную банку, знают, кто он такой и что он – сотрудник полиции. У него были такие планы на карьеру, на министерство, а тут этот шантаж. Он не мог допустить, чтобы его шантажировали. Поэтому он убил Аглаю, не задумываясь, не жалея. Он спасал себя. Вспомнил венское дело – инсценировку изнасилования. Ему эта мысль пришла потому, что Аглая в чатах рассказала ему о конфликте с учительницей. А потом он сам как начальник городского розыска активно взялся за дело по раскрытию убийства. И все свел к версии: убийца – учительница. И одновременно пытался замести все следы – это он утопил в луже мобильник Аглаи, это он изъял ее ноутбук и проверил. Но там ничего не оказалось. Они ведь с Артемом тоже осторожничали и выходили в Интернет всегда дома с его ноутбука. Вавилов выяснил, что девочка посещала интернет-кафе «Железо и софт» и работала на разных компьютерах, которых там больше двух десятков. Что там нереально установить ее контакты. Понимаете, Федор Матвеевич, он постоянно искал сначала – нет ли кого за Аглаей, не стоит ли кто за ней в этом шантаже. Он ведь опытный опер, не дурак. Но он так и не нашел тогда никакого следа и уверил себя, что раз Аглая обладала феноменальными способностями в математике, значит, она была способна и к хакерству в Интернете. Он уверил себя, что она действовала в одиночку, что была приманкой и хакером-шантажистом одновременно. Лишь через пять лет, когда убили его жену, он понял, что ошибся. Но было уже поздно. Как и мы, он не знал, где искать своего мстителя.

– Странно, что Вавилов и Аглая оказались из одного города, из Рождественска. Это простое совпадение. Чего только не бывает на просторах Интернета. – Гущин вздохнул тяжело. – Я снимки Полины, его жены, смотрел. В общем, чего теперь удивляться, что он в свои годы женился на такой юной девушке. Его всю жизнь к таким юным влекло. Животный инстинкт.

– Ее смерть на совести Артема Ладейникова. И смерть Виктории Одинцовой тоже на его совести. И нет ему за это прощения. – Катя вспомнила его… этого парня в разные моменты, ощутив в сердце тупую боль. – Они безвинные жертвы. Полина всего лишь была женой своего мужа. А Виктория… она ведь узнала тогда Артема, когда мы зашли в кафе. Она не могла его не узнать, потому что она принимала его на работу в «Железо и софт». Она вспомнила его сразу, а он узнал ее. И понял, насколько она по собственному неведенью может оказаться для него опасной. Он вернулся в кафе на следующий день и зарезал ее в подсобке. Что он сам об этом говорит?

– То же самое, что и ты. Я же сказал – он ничего не скрывает. Сила в нем, в этом парне. Воля, целеустремленность. И ярость. И все это на месть было направлено все эти годы. На одну цель – добраться во что бы то ни стало до Вавилова, отомстить ему по полной. С одной этой целью он устроился к нам на работу в органы. В отдел «К» сначала – там ведь компьютерных гениев с руками рвут, потому что особо-то никто не идет. Так что это было нетрудно. Пока Вавилов сидел в академии, метя на очередное повышение, Ладейников работал в отделе «К», он хотел перейти в такой же отдел в министерстве, если бы узнал, что Вавилов после академии уйдет туда. Но Вавилов ушел на повышение снова к нам в Главк. Считай, что с этим Ладейникову повезло. И больше того, как заместитель начальника Главка, курирующий информационное обеспечение и аналитику, Вавилов постоянно контактировал с отделом «К», и Ладейников сделал все, чтобы он его заметил, – работал над созданием для Главка программы поиска, представлял свои наработки Вавилову. Он познакомился с секретаршей Юлей и понял, что если это место секретаря-помощника достанется ему, то Вавилов окажется на расстоянии удара и в полной его власти. И он – сам же в этом признался – угнал машину и сбил Юлю, когда та каталась на велосипеде. Юле он помогал, заботился о ней… А Вавилов моментально взял его к себе на ее место – умный парень, дока во всех этих IT. Документация-то вся сейчас в основном в электронке. Так вот они и пришли к тандему: шеф – подчиненный… Ладейников все время повторяет, что мог убить Вавилова в любой момент. Но он хотел, чтобы все всё про него узнали, чтобы убийство Аглаи было раскрыто, чтобы его судили. И чтобы он мучился до конца дней, потеряв то, что ценил больше всего, – свою юную жену Полину.

Знаешь, Катя… Эта история… Все это можно было остановить тогда, пять лет назад. Если бы мы, уголовный розыск, отработали убийство девочки как следует, если бы подключились. А не надеялись лишь на начальника Рождественского розыска, который…

Полковник Гущин умолк. Но потом продолжил:

– Когда свой оказывается подонком – это урок на будущее всем нам. Он ведь, Вавилов, метил в министерство, на самый верх. Тесть бы со временем его и в министры протащил. Такие сейчас востребованы. Такие, кто ни перед чем не остановится. А мы так долго плутали в потемках. Мы запутались в трех делах.

– Мы сняли обвинение с Павла Мазурова в деле об изнасиловании и окончательно сняли все подозрения с учительницы Грачковской, – тихо сказала Катя. – Я часто думаю о них. Как они там? А вы?

– И я, – ответил Гущин, – но эта история кончается не так, как мы думаем.

Та, которую они вспомнили, даже и не подозревала об их существовании. Наталья Грачковская завершила свой труд в полдень. Теперь она трудилась неполный рабочий день – в торговом центре из-за кризиса начали увольнять персонал и жестко экономить на оставшихся. Зарплату ей урезали на половину, но она все равно держалась за место уборщицы в туалете зубами и ногтями, потому что других альтернатив не было никаких.

За свой неполный рабочий день она была вынуждена выполнять всю прежнюю работу в полном объеме – драила унитазы, мыла полы, скребла кафель, моталась по магазинам торгового центра, собирая мусор на тележку, ворочая тяжелые контейнеры. У нее сильно болела спина. И почти каждый день поднималось давление. Но она терпела. Рабочие лошади вынуждены терпеть все. Она радовалась, что ее не уволили. Что хоть как-то дают возможность дышать и существовать.

Перед тем как сесть на автобус и поехать домой, она зашла в супермаркет в торговом центре.

Наталья Грачковская купила пакет молока, бутылку кефира, маргарин – она уже полностью перешла на него, потому что сливочное масло было ей уже не по карману. Еще она купила пачку твердых, как камни, пряников, чтобы было с чем вечером пить чай.

Подошла к прилавку. Посмотрела на сырокопченую колбасу. Сглотнула слюну.

В это же самое время далеко-далеко от торгового центра Мимоза – Марина Приходько рыдала и сморкалась в бумажный носовой платок на допросе у следователя Следственного комитета. Дело об изнасиловании в отеле «Сказка» – точнее, об инсценировке – по материалам розыска возобновили производством. И следователь СК допрашивал всех по новой. Гражданина Витошкина искали с собаками за границей. И пока это происходило, следователь бросил все свои профессиональные силы на обработку Мимозы. Он порой так орал в кабинете, что дрожали стекла. Он чрезвычайно гордился своим «умением работать с обвиняемыми», грозя тем, что «вы, сукины дети, у меня домашним арестом и электронным браслетом не отделаетесь, сядете на парашу!».

Но не все было так мрачно. Для кого-то в этом деле даже сверкал, как праздничный фейерверк, хеппи-энд. Как же – нельзя же по нынешним пафосным временам без хеппи-энда, без счастливого конца.

Например, в жизни Алексея Грибова – сына прокурора – наступил самый настоящий период удач. И каких!

Леокадию Пыжову хватил инсульт. Случилось это на концерте – сборной солянке в Сочи, где скакала по сцене, приплясывая и подвывая на разные голоса, старая, давно всем опостылевшая попса. Леокадии стало плохо в гримерке. Ее доставили в госпиталь, и там у нее отнялась вся левая сторона.

Алексей Грибов перевез ее в Москву в квартиру на Арбате и нанял постоянную сиделку. Леокадия лежала в кровати, гулко, раскатисто пукала под одеялом. Сиделка, добрая простая баба, умилялась – «вот опять нежданчик!» – и кормила Леокадию тертым яблочком с ложки, как малое дитя.

Алексей Грибов зажил полной насыщенной жизнью – он катался на «Ягуаре» Леокадии по доверенности, тратил деньги с ее кредитных карточек, не считая, вел консультации со знакомыми по прошлой жизни нотариусами с тем, чтобы организовать опеку над Пыжовой и гарантировать в будущем получение ее наследства. Он подумывал о приобретении маленькой яхты для отдыха в Сочи и мимоходом приглядывал себе среди старух на эстраде новую «чистую и бескорыстную любовь» возрастом глубоко за шестьдесят. Он носил дорогие костюмы, обедал в лучших ресторанах, у него были деньги. Чего же еще желать? Это ли не хеппи-энд?

Для Павла Мазурова все тоже складывалось в этом мире на удивление хорошо. Во-первых, его отпустили из-под стражи. Во-вторых, «дело обкакавшихся в «Киселе» самым настойчивым образом замяли по-тихому. Из гостей «Киселя», где было немало влиятельных персон, никто не желал фигурировать в таком деле. Огласки и позора боялись пуще огня, а посему происшествие со слабительным и местью представили лишь как «вспышку острой кишечной инфекции». Ресторан «Кисель» закрылся.

Павла Мазурова предупредили, чтобы он не смел болтать и распространяться на эту тему. По делу о фальшивом изнасиловании в отеле «Сказка» его признали потерпевшей стороной и даже пообещали возместить моральный ущерб за годы, проведенные за решеткой из-за ошибки расследования и суда. Потом возместить, когда-нибудь.

Павел Мазуров, отпущенный из-под стражи, приехал в свой загородный дом, где его встретила мать. Он был небрит, неухожен, от одежды его еще шел запах тюрьмы, но он выглядел абсолютно счастливым и спокойным. Он считал свою миссию выполненной. Он отомстил. И – надо же – это сошло ему с рук. Мать-старуха не терпела сантиментов. Она оставила на столе свой вечный пасьянс, потрепала великовозрастного сына-яппи по колючей щеке и проскрипела: «Вот ты и стал наконец мужчиной. Лучше поздно, чем никогда».