Глава 41
Удиви меня

Этот план Гущина… Катя впоследствии размышляла: появился ли он спонтанно после допроса Мазурова или Гущин обдумывал его детали сразу после посещения номера в заброшенном отеле «Сказка»? Этот план можно было описать в двух коротких словах, некогда брошенных знаменитым балетным антрепренером через плечо, – удиви меня.

Так вот на этот раз Гущин именно удивил.

И на удивление план его сработал так, как не сработали до этого месяцы кропотливой оперативной работы и нудного судебного разбирательства, закончившиеся приговором, сроком, а потом амнистией.

Полковник Гущин приказал доставить в ГУВД Марину Приходько – Мимозу. Немедленно.

Несмотря на то что время уже перевалило за одиннадцать вечера.

Катя решила не упустить ни слова из их предстоящей беседы. Артем Ладейников и Вавилов тоже. И поэтому Гущин распорядился «водворить» Мимозу для беседы не в свой комфортабельный кабинет с совещательным столом и кожаными креслами. А вот сюда же, в комнату для допросов с зеркальным окном, чтобы все могли слышать, о чем пойдет речь.

Марину Приходько – Мимозу доставили. И Катя впервые увидела ее и поразилась – какая стильная, ухоженная женщина предстала перед ними. Она старалась держать себя в руках, но было видно, что она нервничает. Она села, изящно изогнувшись на стуле, положила ногу на ногу и спросила с тревогой:

– В чем дело? Я только домой вернулась, а тут ваши и без всяких объяснений…

По ее голосу Катя поняла, что Мимоза слегка пьяная.

– Некогда объяснять, – буднично произнес полковник Гущин, – случились непредвиденные обстоятельства.

– Какие?

– Вы в курсе, что ваш знакомый Аркадий Витошкин спешно отбыл за границу?

– За границу? Когда? То есть я хотела сказать – он мой знакомый из прошлого, и мы… давно не общались с ним.

От Кати не ускользнуло то, как она это сказала, как построила свою фразу.

– Но это еще не все, – Гущин сверлил ее взглядом, – Павел Мазуров…

– Что? Где он?

– Сегодня вечером он отравил девяносто человек в ресторане «Кисель» в Доме на набережной. Подсыпал яд и таким образом отомстил полковнику Игорю Вавилову, который вел ваше дело. Гости собрались на поминальный обед к Вавилову, и теперь половина из них в реанимации в тяжелом состоянии, а половина уже в морге. А до этого Мазуров убил зверским способом жену Вавилова. Он ей руки отрезал пилой и прибил гвоздями к стене. А после зарезал свидетельницу Викторию Одинцову – помните такую? Она свидетельствовала в вашу пользу на суде?

Мимоза издала горлом какой-то клекочущий звук и прижала ладонь к губам.

– Из «Киселя» Павел Мазуров скрылся, – продолжал Гущин, – и я за вашу жизнь теперь гроша ломаного не дам. Он так страшно отомстил Вавилову и свидетельнице, представляете, что он сделает с вами, когда доберется до вас? В тот раз в салоне ему помешали устроить бойню. Но теперь, после «Киселя», ему терять вообще нечего. Главная цель его мести – вы.

– Но я… о боже… почему я…

– А вы не понимаете? – Гущин через стол наклонился к Мимозе. – А вы подумайте хорошенько, милая моя. Мазуров и на следствии, и на суде твердил о своей невиновности. Он ссылался на потерю памяти. Я склонен думать, что в этой части он не врал.

– Он меня убьет. – Мимоза уронила сумку с колен, руки ее дрожали.

– Он одержим местью словно психозом, – Гущин кивнул, – но до тех пор, пока я не знаю правды по этому вашему «сказочному делу», у меня связаны руки. Я не могу помочь вам, я не могу подключить программу защиты свидетеля. Марина, вы ведь не хотите стать его следующей жертвой?

– Нет, но я…

– Тогда расскажите мне всю правду.

– Но я все уже рассказала на следствии Вавилову и на суде!

– Нет, тогда были совсем другие обстоятельства. А сейчас все изменилось. Витошкин… он уехал, он бросил вас. Он раньше всех понял, насколько опасен его бывший коллега по консалтинговой фирме, превратившийся в маньяка-убийцу. Марина – вы одна теперь. И я не в силах вам помочь, если вы не расскажете мне правду.

– Но я…

– Вы хотите жить?

– Я не могу больше, я боюсь… он убьет меня.

– Как только я узнаю правду, у меня будут все основания дать ход программе защиты свидетеля. Это работает, это надежно.

Катя глянула на Вавилова. На лице его было написано недоумение и… еще что-то – сложное, очень сложное чувство, смесь чувств.

– Марина, ваша жизнь в ваших руках, – сказал полковник Гущин проникновенно.

– Хорошо, я все расскажу… какая разница – это было пять лет назад, может, и срок давности прошел, и потом я… я ведь только инструментом была, вспомогательный материал, и я… у меня вон с лица вся кожа клочьями слезла, а он… он в результате получил гораздо больше, чем я.

– Кто он?

– Аркаша… Витошкин – это была его идея, я только согласилась ему помочь, сыграть роль.

Игорь Вавилов подошел близко к стеклу, но она не видела его. Она начала плакать и говорить, говорить, говорить. Словно плотину прорвало.

– Это все потому, что он хотел войти в совет директоров, а у него не было шансов против Мазурова. Это я только потом поняла, когда он предложил мне помочь ему и пообещал денег, много денег. Я бы никогда столько не заработала, никогда. – Мимоза всхлипывала. – Витошкин все организовал и спланировал. Эта поездка на выходные в «Сказку» – он посчитал ее удачей. Он сказал, что нам надо Мазурова скомпрометировать, посадить, и он уже никогда больше не будет стоять у него на пути. Он до этого пытался свалить его там, в фирме, через какой-то скрытый аудит отдела, но у него не вышло, не нашли у Мазурова никаких нарушений. Наоборот даже, он считался очень перспективным менеджером. Акционеры бы его предпочли видеть управляющим, а не Витошкина. Поэтому он решил его уничтожить и попросил меня помочь. Он обещал мне за это бизнес под ключ и денег. И я согласилась на все.

– Что произошло в ту ночь в вашем номере? – сухо спросил Гущин.

– Витошкин все подготовил. Я знала, чувствовала – я нравлюсь Павлу, и он… в общем, он там, в «Сказке», повел себя как обычный самец. Мне ничего не надо было делать для обольщения, он… Он хотел меня очень. – Мимоза вытерла слезы. – У нас был интим в тот день, когда мы приехали. И я заставила его пользоваться презервативом. А потом сохранила использованный презерватив в холодильнике в номере – меня Витошкин научил, нам нужна была сперма… А в ту ночь я специально поила его везде, где только можно, – и в барах, и в ресторане. Я в баре разыграла перед барменом сцену ссоры – ну, якобы мы поссорились. Но на танцполе я Пашку поцеловала, и он снова стал послушный, как теленок. Потом в баре я дала ему наркотик.

– Какой?

– Я не знаю, мне его Витошкин сунул – сказал с алкоголем это убойная смесь. И пока мы шли ко мне в номер, Пашка уже был никакой, его вело, шатало. И там, в номере, когда мы вошли, я не включила свет, а Витошкин ударил его по голове бутылкой.

– Аркадий Витошкин находился в вашем номере? Как он попал туда?

Катя замерла. Вот вам и ясное дело на железных доказательствах… Вот вам и суд, и приговор…

– Нам надо было сделать так, чтобы Витошкина в моем номере никто не видел – ни горничные, ни менеджер по этажу, которая потом давала показания на суде. Это все опять же Аркаша придумал – у него голова-компьютер.

– Что он придумал?

– Он ведь всем занимался – ну, логистикой, устройством этого корпоратива. Он ездил в отель предварительно, все там осмотрел. Он устроил так, что я поселилась в номере под салоном красоты, он наверху был надо мной. И ночью там все закрыто, никого. Но дверь вскрыть при помощи отмычки – плевое дело. Витошкин так мне сказал. Он сначала хотел для этого дела привлечь… ну, профи, кого-то со стороны, типа киллера, но чтобы тот не убивал. Но он так никого и не нашел подходящего и сказал: чем меньше людей знает – тем лучше. Так, мол, вернее. Я, мол, сам все сделаю. Он такой упорный. Он так хотел должность в совете директоров. Я знала, что он на все готов. И он… он купил альпинистское снаряжение. Там такая штука крепится на перила лоджии – два троса и лебедка-подъемник. И это все можно сделать снизу – ну, из моего номера – забросить наверх и укрепить, так альпинисты делают. Мы накануне всю эту амуницию с Витошкиным спрятали у меня в номере, в шкафу. Я когда с Пашкой по барам таскалась, оставила дверь номера открытой. И Витошкин улучил момент, когда на этаже никого не было. Он зашел ко мне, заперся изнутри и все подготовил на лоджии – ну, в смысле отходного пути. Он не мог просто взобраться вверх по веревке, у него руки слабые, но лебедка эта альпинистская все здорово облегчала, там крутишь ручку и едешь вверх в веревочной петле, словно в кресле. И вот мы с Пашкой пришли ко мне. Витошкин его в темноте огрел бутылкой, завернутой в полотенце, вырубил полностью. А потом я Пашку раздела, ну, чтобы это было похоже на то, что он меня насиловал. Мне Витошкин показывал, что делать, как смазать у него все на бедрах, если экспертизу начнут проводить. Затем я в ванной из презерватива законопатила в себя сперму.

Мимоза на секунду умолкла, закрыла руками лицо.

Гущин молчал. Катя смотрела на Вавилова – как он воспринимает все это? Свое оперативно-следственно-судебное фиаско?

– То, что произошло потом, было для меня испытанием. Но Витошкин предупредил: должно получиться все натурально – в смысле побоев, чтобы никто не придрался. И я… я и на это согласилась. Он мне пообещал столько денег и… и перед тем, как мы в отель поехали, он половину мне привез в кейсе. Я знала, на что иду. Там, в номере, когда Пашка в отключке на полу полураздетый валялся, я зажала полотенце в зубах и… В общем Витошкин начал меня бить. По лицу, по телу… Я не ожидала, что будет так больно, оооооо! Он мне нос сломал. И я кричать в тот момент не могла, я только кусала полотенце. А потом, когда я была уже вся в крови он… он открыл дверь на лоджию. И сказал мне – дай мне пять минут, а потом ори так, чтобы все сюда сбежались. Он там корячился на лоджии в этой своей петле, поднимался наверх на лебедке. А я стала кричать: «Помогите!» Мне так было больно, что тут я уже не играла, я орала благим матом. В дверь начали колотить – эта менеджер там за дверью кричала – что случилось? Я стала мебель швырять и разбила бутылку. Когда Витошкин поднялся и забрал все свои альпинистские причиндалы с лоджии, я тут же захлопнула дверь. Он побежал по этажу к лестнице, спрятал веревки у себя в чемодане и через пять минут уже появился на нашем этаже в коридоре, а я все кричала, звала на помощь. И тут они вместе с охраной вышибли дверь. И увидели меня и Пашку… И я сказала, что он меня изнасиловал и избил.

Мимоза снова умолкла.

Потом спросила:

– Теперь что со мной будет?

– Теперь мы вас станем охранять как особо ценного свидетеля, – сказал Гущин тихо. Казалось, он и сам не ожидал произведенного признанием эффекта. – Как Витошкин с вами расплатился?

– Честно. – Мимоза смотрела в пол. – Бизнес под ключ – этот салон красоты, деньги на развитие и на жизнь… на безбедную жизнь. Он дал денег также на все мои пластические операции, я давно хотела сделать пластику. Мне хватило не только на лицо, на все. Я думала – буду жить как царица. Как по настоящему обеспеченная женщина – зиму в Баден-Бадене или в Монако, а летом в Каннах. Кто же знал, что этот кризис все сожрет? У меня салон сейчас почти банкрот. Я вся в долгах. Скоро вообще на счете в банке ничего не останется.

– Вы оговорили и засадили в тюрьму безвинного человека, – сказал Гущин. – Считайте, что с вами за это тоже расплатились по полной.

– Кто? – спросила Мимоза сквозь слезы.

– Судьба.