Глава 33

«Не подставляться» означало не попадаться графу на глаза. Вообще, совсем и никоим образом. Большую часть времени я пряталась в храме.

Служитель Мийс был в хорошем смысле шокирован моим прорезавшимся благочестием, а уж когда я – единственная на весь замок! – пришла на заутреню, да еще в платье! Он от восторга чуть кадилом мне по лбу не заехал, стараясь лучше окурить ароматным дымом. Мийс, кажется, даже не заметил, что большую часть служения я проспала с открытыми глазами.

Он же наставлял меня в слове Светлых, учил псалмам и молитвам, разъяснял непонятные места в Божьей книге. Ну как непонятные. Лично мне они были абсолютно понятны, только толковала я их логически, а не фанатично-религиозно. Еще месяц назад я не преминула бы поспорить, и, скорее всего, была бы изгнана из часовни, поливаемая освященным маслом, но сейчас я отодвигала критический взгляд на вещи подальше и запоминала, запоминала, запоминала…

– Не собираешься ли ты посвятить себя Светлым, дитя? – спросил Служитель Мийс, когда я вернула ему книги с жизнеописаниями святых и спросила, нет ли еще.

– В монастырь собираюсь, отче, – буркнула я.

– Неисповедимы дороги, ведущие к богам, – сделал благословляющий знак старый Служитель. – Кто бы мог подумать, что сорванец, воровавший из часовни виноград, вдруг вырастет в такую благочестивую девушку?

– Вы знали? – вырвалось у меня.

– Конечно, знал, – погрозил мне крючковатым пальцем Мийс.

– И все равно оставляли виноград на подоконнике?

– Дети – это птахи Светлых, – погладил меня по голове Служитель. – Свет в тебе, Лаура, жду тебя на вечерне.

Удивительный старик.

Я откланялась и чинно засеменила в свою комнату, прижимая к груди стопку книг: «Житие Светлой Серафимы», «Искушение Хийсы Темными» и сборник гимнов. Последний у меня так вообще настольной книгой уже стал. А также накроватной и заобеденной. Подподушечными были свитки с генеалогией правящих родов Лизарии.

… Боги, кто бы знал, как мне хотелось сорваться на бег! Содрать с головы этот брыгов чепец, украшенный двумя крахмальными рогами, цепляющими стены в узких коридорах, избавиться от иблисовых нижних юбок, хрустящих при каждом шаге!

Я не позволяла себе расслабиться. Держала лицо, спину, контролировала каждое движение. В монастыре мне придется прожить две недели, я должна стать образцовой послушницей, ничем не выдав истинную сущность. «Сучность», как выразилась Галия, вломившаяся в нашу с Тимом спальню, когда я принимала ванну, и разглядевшая синяки от поцелуев на шее. Это был первый раз, когда мы подрались. Могу с гордостью сказать, что я победила, несколько раз макнув ее в уже остывшую и не самую чистую воду.

– Дрянь! Змеюка! Гадина! Laurrie! – срывалась она на родное наречие. – Будь ты проклята!

– Идиотка, – рычала я, – себе его забери! Ты правда думаешь, что он мне нужен?!

– Убью! – заорала рыжая, замахиваясь кинжалом, дав мне чудесный повод выбить ей руку из сустава. – Ненавижу! Ненавижу тебя! – вырывалась она из рук стражников, которых позвал Тим.

– Маньячка больная, – шипела я, когда брат протирал настойкой прополиса мое плечо, украшенное глубокими царапинами.

– Она ревнует, – негромко сказал Тимар.

– Значит, еще и дура. Что такое laurrie, Тим?

– Речная гадюка с тиррохского.

– Сама она курица ощипанная! – возмутилась я.

Уголек, которую брат всю драку держал за хвост и загривок, не позволяя вмешаться, согласно скалилась.

Привыкшие к моим странностям слуги лишь перешептывались, встречая блеклую тень прежней меня в переходах замка. Серое платье, серая вуаль, серый чепец, скрывающий волосы. О волосах стоит рассказать отдельно – благодаря снадобьям Сибилла они росли как дурные, и теперь, спустя всего шесть недель, тяжелая грива доставала до талии. Голова от них болела – ужас как. И чесалась под чепцом неимоверно. А еще ослабленный усиленным ростом шевелюры организм требовал даже не есть – жрать! И я, не находясь в часовне, постоянно кусочничала – то жирная рыба, то горсть бобов или орехов. Я даже шпинат полюбила, хотя раньше он мне казался гадостной гадостью.

Единственным моим развлечением сейчас было пугать Старого Хозяина, возвращаясь со всенощной. Очень уж нравилось мне, разувшись, подкрадываться к призраку с тихим:

– Бу! – Я ему за все бессонные ночи, когда он, как приклеенный, стоял рядом, отомстила.

Мийс подарил мне ладанку с засушенным кончиком мизинца какой-то Светлой, обратившей в истинную веру племя дикарок, а потом, напоследок, так сказать, в качестве последнего их греха, ими же съеденной. Так вот, в первый раз призрак аж развоплотился, увидев у меня на груди эту подвеску, а я, не выдержав, погналась за тонкими струйками фиолетового тумана, пытавшимися забиться хоть в какую-нибудь щель.

– Догоню-ю! – завывала я. – Упокою!.. Именем богов, – загнала я несчастного призрака в угол, – именем Светлой Хийсы, искушаемой демонами, именем Мариса, изгнавшего лярв из деревни у предгорий, говорю тебе, призрак…

– Что здесь происходит? – раздался вкрадчивый голос за спиной.

Я сбилась, а призрак шмыгнул за спину неожиданному защитнику в лице Йарры.

– А… Ничего… Играем мы, – попятилась я. А потом развернулась и сбежала, громко топая деревянными подметками жутких туфель, являющихся частью наряда послушницы. Тоже серых.

Хохот Йарры лишь придал мне ускорения.

С графом все было… сложно. Нет, он больше не приставал ко мне. Но я постоянно чувствовала его присутствие, и это нервировало. Он провожал меня взглядом, когда я шла в часовню и прогуливалась с Мийсом, я встречала его в переходах, возвращаясь с вечерних богослужений, знала, что он наблюдает за мной во время тренировок с Рохом. Приступ лихорадки давно прошел, но граф все равно оставался в замке – проверял рекрутов, наемников, объезжал угодья, охотился. Не могу припомнить, когда последний раз он так долго сидел в феоде.

А по утрам – завтракала я сейчас одна из-за разнящегося с Тимовым графика – по утрам на подносе с едой всегда лежал какой-нибудь подарок. Иногда почти символичный – вроде редкого оранжерейного цветка, иногда дорогой – браслет, кольцо, цепочка. Изредка шутливый, вроде небольшого кадила с выгравированной надписью на нижней поверхности: «Место для удара по лбу». Хихикая над той карманной курильницей, я почти забыла о двух днях, проведенных с графом. Светлые, если бы только не было той ночи, не было жестокого шантажа жизнью Алана – да я бы сочла за честь сделать что-то для Йарры! Я бы с утроенным рвением зубрила священные гимны и генеалогические древа, раз за разом бы преодолевала полосу препятствий, лишь бы добиться его одобрительного кивка! А его подарки… Я бы вся ими обвешалась, как местный дурачок звенящими бубенчиками!

Украшения я отправляла обратно прямо в упаковке, даже не разворачивая. Лишь прощупывала сквозь бархат мешочков – что там? Цветы и кадило отнесла в часовню, а учебный пыл неизменно подпитывался мыслью об Алане, сидящем в одиночной камере.

Каким-то образом Рох узнал о произошедшем с моим другом. Настоящую историю, а не версию для всех остальных о шпионаже.

– И ты согласиться с Раду, чтобы Алан получить свобода?

– Граф обещал, – ответила я.

– Ты не безнадежна, Обезьянка. Мы начинать учить акупунктура, тебе это пригодится.

Кроме карты уязвимых точек, Рох счел, что мне пригодится еще и умение сбегать от возможных неприятностей, и добавил к акупунктуре полосу препятствий, которую я теперь преодолевала вместе с солдатами. Правда, за то время, что отводилось рекрутам, я должна была пройти круг дважды. Я не ныла и не халтурила, прекрасно понимая, что, несмотря на обещание графа вытащить меня в случае неприятностей, находясь в доме Дойера, я смогу полагаться только на себя, а полет стрелы всяко быстрее, чем активация портала.

Рано утром в наш замок пожаловали гости – худощавый старик с бородкой клинышком в сопровождении невысокого мужчины со строгими глазами, но увидела я их только ближе к обеду, когда они вышли к турнирному полю.

Помню, танец с лучами уже закончился, и я, размахивая деревянным мечом, прыгала по врытым в землю столбикам, подгоняемая палкой Роха и его командами:

– Быстро! Право! Левый нога!.. Пируэт, обезьянка! Полуоборот! Прыгать назад! Вверх!.. Не забывай прикрывать спина! Быстро укол вперед и отскок! Обязательно отскок!

– Это не опасно? – продребезжал чей-то голос. – Три с лишним локтя!

– Не опасно, – это уже Йарра.

Услышав его так близко, я пропустила удар палкой и едва не свалилась на землю, лишь в последний момент смогла опереться ладонью на скользкое дерево и сделать колесо, поднимаясь на ноги.

Внизу выругались на лизарийском, к ним же добавился упрек Роха:

– Ты терять меч!

– Оружие – это тело, Наставник, – усмехнулся Йарра, повторив любимую фразу Учителя. – Я прошу прощения, но Лауру я забираю. Вниз! – велел он мне.

«Как собачонке», – зло подумала я и спрыгнула на землю. Выставила руки, смягчая удар, кувыркнулась и встала – я бы хотела сказать отточенным, но честнее будет вбитым – движением.

Его сиятельство снял повязку с моих глаз и представил гостям:

– Леди Лаура Орейо, моя подопечная. Именно она займет место принцессы Эстер.

– Чудесно, юная леди, – тонким голосом сказал старик. – Просто чудесно. Вы необычайно, просто фантастически, я бы сказал, изящны и ловки. Хотя, при таком опекуне… – Мне кажется, или этот дед решил, что Йарра мой отец?! – Но граф, вы уверены, что девушка справится с ролью послушницы? Это требует несколько других… эм-м… талантов.

– Будьте уверены, ваше сиятельство, – с легким поклоном ответил Йарра, – она справится. У вас будет отличная возможность убедиться в этом после обеда. А сейчас Лауре нужно привести себя в порядок, верно, дорогая?

– Да, господин, – покорно ответила я.

Этот старик-райан – тоже сиятельство? Граф? Неужели это Четвертый? Я обернулась на ходу – неопределенный возраст, ему можно смело дать как пятьдесят, так и семьдесят, пегая клинообразная борода, битые сединой, когда-то каштановые волосы. Точно, Четвертый Советник! Но он же всегда был сторонником Дойера! И вдруг – здесь! С ума сойти. Чем же граф его перекупил?

Тим встретил меня на крыльце.

– Устала?

– Спрашиваешь…

Сорванные мышцы рук уже налились тяжестью, а пресс болел так, что сложно было дышать.

– Я велел приготовить ванну, – подхватил меня за талию Тимар.

– Измажешься же, – вяло отстранилась я.

– Переоденусь, – отмахнулся он.

– Тим?

– М-м-м?

– Мне показалось или это Четвертый?

– Узнала Ремайна? – похвалил брат.

– Не сразу, миниатюр ты ведь мне не показывал. Услышала, что Йарра зовет его Сиятельством, ну и… Слу-ушай, – вспомнила я, – по-моему, он решил, что я бастард графа!

Тим вытаращил глаза.

– Да ладно?!

– Ну да! Ты бы слышал, каким тоном он сказал «с таким опекуно-о-ом»! Но серьезно, зачем он здесь?

– Старый лис хитер… Он пятой точкой чует перемены и отлично понимает, что если Дойер подомнет Йарру, то следующим будет он.

– Из-за магических шпионов, да?

– Именно. Гнездовья магических шпионов всегда принадлежали семейству Ремайна, а Дойер отнюдь не прочь их прикарманить.

– И потому он решил перейти на сторону Йарры?

– Перейти – громко сказано, – хмыкнул Тим. – Я уверен, что в случае провала, – Тим сплюнул через плечо и постучал по деревянной панели на стене, – он открестится. И крайней останешься ты.

– Крайним останется Алан, – вздохнула я. – Йарра обещал дать мне амулет мгновенной телепортации.

– Ты так привязана к Алану, – протянул Тим. – Я даже ревную.

– Вместо того чтобы волноваться, как я буду жить одна, в чужой стране? – пнула я его в ногу.

Братец увернулся, дав мне легкий подзатыльник.

– А зачем за тебя волноваться? Ты девочка большая, умная. Справишься. Раз уж отца Алана откопать смогла, то и к Дойеру подберешься.

– Мне б твою уверенность…

Тимар распахнул дверь в наши покои. Внутри жарко горел камин, а пихтовый запах целебного масла для ванны я унюхала еще из коридора.

– Мойся, я тебе потом мышцы разомну, а то опять ходить не сможешь.

– Что бы я без тебя делала?

– Уснула бы грязной, прямо в коридоре, – усмехнулся Тимар, потягивая глинтвейн из высокого кубка. Передернулся. – Бр-р, я даже не заметил, насколько замерз. Ну и погодка. Как ты в этой шотте прыгала – вообще не представляю.

– Неженка! – крикнула я, смывая над тазом грязные разводы с лица. Подумала и решила там же промыть волосы. Они хоть и собраны в пучок, но все равно пакля паклей. – А в шотте отлично, если на месте не стоять!

– Бой-баба, – не остался в долгу любящий брат.

– Пф-ф, – фыркнула я. – А ты, а ты…

– Ну-ну? – с интересом заглянул в ванную Тимар.

– Кыш отсюда, – плеснула я в него водой. – Я же моюсь!

– Было бы на что смотреть, – ухмыльнулся Тим, но все же отвернулся, привалившись боком к дверному косяку.

– Лира, – спросил он, когда я морской губкой соскребала грязь с груди, – если бы ты могла поселиться в любой точке мира, где бы ты хотела жить?

– Оу, неожиданно, – улыбнулась я. – На Свободных Островах, наверное. Где-нибудь ближе к тропикам. Чтобы солнце круглый год, океан под боком, пальмы кокосовые и виноград во дворе. Я бы купила небольшой кораблик, вроде яхты, и ходила бы на нем в море, смотрела бы на летающих рыб и купалась с дельфинами, а по ночам спала бы в гамаке, – размечталась я. – А когда станет скучно, выступала бы на открытых боях. Рох меня неплохо натаскал, думаю, я смогла бы стать чемпионом. – И хохотнула. – А свою яхту назвала бы «Лаурри», чтоб боялись!

– Я скопил немного денег, – сел на пол Тимар, внимательно глядя на меня. – Не думаю, что хватит на яхту, но для покупки небольшого дома где-нибудь на юге их достаточно.

– Ты это к чему? – осторожно спросила я.

– К тому, что тебе не обязательно возвращаться сюда из Лизарии. – Тим вытянул больную ногу, согнул в колене правую, усаживаясь удобнее. Повращал кубком, рассматривая вино. – Ты можешь сбежать прямо из монастыря, добраться до Рау, а там сесть на корабль и уплыть. Йарра ведь не отстанет. Я тоже вижу, как он смотрит на тебя.

Я ошарашенно уставилась на брата. Мыло выскользнуло из рук и нырнуло на дно юркой рыбкой.

– Но как… Кем я там буду?

– Гладиатором, как и собиралась пару минут назад, – легкомысленно предложил Тимар. – А если серьезно, то можно рыбачкой, можно гувернанткой, можешь, в конце концов, жемчуг выращивать, ты же любишь его. Или просто выйти замуж. А из страны выедешь под видом лизарийской вдовы, у меня совершенно случайно завалялись вдовьи браслеты, – подмигнул Тим.

– Стоп! Подожди! А как же ты?

– Вдвоем нас точно поймают, – пожал плечами Тимар.

– Я одна никуда не поеду. … Я вообще никуда не поеду, он же убьет Алана, если я сбегу!

– И что?

– Как «что»? Тим, ты так шутишь, да?

– Ты согласна лечь под графа, лишь бы Алан остался жив?

– Нет…

– Так чего носом крутишь?

– Я не могу так… – тихо сказала я.

– Как «так»? «Так», между прочим, будет правильно. И лучше для всех, в первую очередь для тебя.

– А для Алана?

– Тьфу!

Тим встал, стараясь не давить на больную ногу.

– Лира, подумай о моих словах. Я не знаю, смогу ли проводить тебя в Лизарию, будет ли еще у нас возможность поговорить. Четвертый Советник здесь, а значит, ты скоро уедешь. Очень скоро. Может, даже сегодня – граф не стал бы хвастаться тобой заранее. Деньги я положил в верхнем ящике стола, вдовьи браслеты – в тайник у изголовья моей кровати. Возьми их, пожалуйста.

– Тимар!

Расплескивая воду, я выскочила из ванны, завернулась кое-как в махровую простынью.

– Тим, подожди!

– Ну что же ты, мелкая… – Тим крепко обнял меня, прижал к груди. – Ты же у меня умница. Ты же сильная, ты все сможешь. У тебя все получится, слышишь?

– А как же ты?

– А что я? Графу по-прежнему нужен наследник Орейо.

– Думаешь, он не заставит тебя подписать отказ от рудников электрума?

– Они слишком далеко от его границ. Их тогда, скорее, князь захапает, а Йарре это невыгодно.

– Я не смогу без тебя!

– Сможешь, – тихо сказал Тим. – А когда устроишься на новом месте, сделай так, чтобы у нас на таможне зарегистрировался корабль с названием, выписанным желтой краской. И я буду знать, что у тебя все хорошо. Я люблю тебя, мелкая, – чмокнул он меня в макушку. Вздохнул, расцепляя мои руки у себя за спиной. – Мне нужно идти.

В душе, в голове царил раздрай. Сбежать, стать свободной, быть предоставленной самой себе – не об этом ли я мечтала? Но сейчас, когда появилась такая возможность, я растерялась, засомневалась. А как же Тим? Он храбрится, но я знаю Йарру – в гневе он страшен. И всегда находит виновного. Он же не постесняется устроить ментальное сканирование всем в замке! И что тогда будет с моим братом? Кнут? Плети? Дыба?

А Алан? Его же просто повесят. А Уголек, в конце концов? Что будет с моей пантерой? Светлые, что же делать? Укажите мне путь, осветите дорогу, помогите найти ответ, дайте знания, подарите сил…

Я, сама того не замечая, шептала одну из затверженных молитв, глядя на потрескивающее пламя в камине.