Заключение
Два с половиной года спустя
— Дракон вылетел почти два месяца назад. А замуж ты идти отказываешься. Ну и как тебя после этого назвать?
Подняла бровь.
Вопрос Кира был риторическим и ответа не требовал.
— Шиа, что я должен сделать, чтобы уговорить тебя сказать «да»?
И, куда, спрашивается, спешит? Мне ещё нет двадцати, ему двадцать один, а у драконов век не как у людей, чтоб каждый год на счету. Мы с Облачной Странницей наслаждались каждым днём, каждой минутой, каждым мгновением полёта, каждым взмахом крыла… и откладывали даже то, что сделать было бы надо.
Вздохнув, покосилась на сидящего рядом на краю крыши парня. И отвела глаза, чувствуя, что краснею. Вообще-то, если честно, ему даже особо уламывать меня не надо… Просто остались старые долги, которые следовало отдать до того, как двигаться дальше. Наверное, пришла пора, и оттягивать больше не стоит.
Кир, почувствовав моё настроение, придвинулся ближе, обнял за плечи, как крылом прикрыл. Второй рукой поймал мою ладонь, чуть сжал. Тепло, надёжно.
— Хочешь, полечу с тобой?
Кивнула.
Откажу — обидится. Решит, что опять спряталась в раковину и створки захлопнула. А сейчас каникулы, можно полетать… и, кстати, я до сих пор не видела живых крокодилов!
— Зачем тебе крокодил?
Хмыкнув, смерила его взглядом от каштановой макушки до носков сапог из телячьей кожи:
— Для сравнения.
— Ах, так! Ну, тогда я хочу жор-рыбу!
— Пожалуйста. Только на ней и женись.
С крыши его, что ль, спихнуть, чтоб не вредничал? Но, если серьёзно:
— Кир, скорее всего, будет совсем не весело…
— Я знаю.
Потёрлась щекой о его плечо.
Он и вправду понимает.
* * *
После возвращения от волшебного озера мы заехали в Галарэн. Собственно, альтернативы не было — именно Галарэн замыкал долину с единственным перевалом, через который можно было попасть в Драконьи горы.
Начала я с того, что, как обещала когда-то, отыскала храм и поставила Богине-матери самую толстую свечу. И пожертвовала на благие дела три серебрушки. Три — потому что богаче я пока не стала. Кир, правда, добавил от себя. Золотом.
А потом потащил меня в местное отделение Совета Магов. Я боялась. Но, как оказалось, напрасно. Наш обтрёпанный вид никого не впечатлил, а вот история о том, что случилось больше года назад в Сайрагане, заинтересовала. Выслушавший мой сбивчивый рассказ темноволосый молодой мужчина, назвавшийся лордом Фиренсом, обернулся и крикнул:
— Лорд Танши, подойдите, пожалуйста! Требуется ментальное сканирование! Обвинение в злоупотреблении властью и попытке изнасилования!
Я напряглась… а потом приоткрыла рот и изумлённо заморгала. Попросту говоря, вылупилась. Был явившийся на зов лорд Танши длинноволос, белокур и изящен до невероятности. Я таких ещё не встречала. Леди Лобелия со своим веером рядом бы не леди, а бабой с коромыслом показалась. Он — эльф?
— Не эльф, — усмехнулся в ответ на непроизнесённый вопрос лорд. Но голубые глаза остались холодными. И острыми, словно пара нацеленных на меня кинжалов.
Поёжилась. А он положил мне на виски тонкие пальцы и уставился в глаза…
Отпустил через несколько минут, когда меня трясло мелкой дрожью. Пусть частью сознания я понимала, что смотрю со стороны, что всё позади, но пережитое нахлынуло, затопило ужасом и омерзением, заставив прикусить до крови губу и вцепиться в ручки кресла.
— Обвинение подтверждено, — кивнул лорд Танши. И прищурился: — Займусь сам. — Смерил взглядом меня, потом Кира: — Вас со следующей осени жду в магической школе в Марен-Каре. Отговорок не принимаю. Я там веду драконий и рукопашный бой. Пока узнайте требования и готовьтесь дома, чтобы дураками не выглядеть.
Ой, а дома-то у меня и нет.
Но оказалось, что теперь — есть. Потому что Кир был уверен, что когда мама познакомится со мной и услышит, как я выковыривала её любимого сына из-под обвала, меня примут как родную. Кстати, то, что я не знаю своего полного имени, не страшно… можно пока взять его. Тем более — тут Кир многозначительно ухмыльнулся — что всё равно этим кончится.
Только теперь, два года спустя, я всё же хотела узнать своё имя.
Решили, что опишем круг. Сначала полетим вдоль дороги до Сайрагана, оттуда до моста, потом вниз по реке и попытаемся найти Красные Сосны. На обратном пути заглянем, коли возникнет желание, к крокодилам, а затем посетим Гифару и Суру. С собой взяли карту, на которой вышеупомянутые пункты значились. Я, кстати, порывалась собрать старую котомку и прихватить чайник, но казавшаяся моей ровесницей мама Киршена — леди Шанли тер Арансати — не позволила:
— Мемориальный чайник оставь на месте! Это — залог, что ты вернёшься.
И лукаво подмигнула.
Да куда ж я денусь?
* * *
На первый взгляд постоялый двор не изменился — та же трёхэтажная домина под крышей из дранки, та же рыжая дорожная пыль, телеги во дворе. Даже название то же — «Красная гусыня»… только люди вокруг другие.
Зашли внутрь. А вот тут перемены чувствовались — стало будто просторнее, очевидно чище и, главное, исчез кислый питейный дух. За стойкой разливал брагу по кружкам средних лет усатый мужчина с военной выправкой. Заметил нас, зубасто улыбнулся и поклонился, сделав широкий жест в сторону зала.
Я кивнула в ответ и подошла к стойке:
— Два сбитня, половину гуся и рассказ о прежних владельцах.
В пальцы прыгнула и завертелась на ладони пара серебряных монет. Мелкая магия, выглядящая как ловкость рук. Удивительно, но срабатывало.
Кир за моим плечом молча усмехнулся. Мы договорились, что он не станет вмешиваться, если только сама не попрошу о помощи.
— Сбитень сейчас налью. Мёд в этом году хорош, по второй кружке точно попросите. Гусь будет через пять минут, выбирайте стол. А о бывших хозяевах мне особо сказать нечего. Говорят, два с лишним года назад отправились на рудники за душегубство. И местный лорд с ними. Нрав, по слухам, был у него тяжёл, вот и накуролесил. Но так то ж лорд, а не белошвейка! Хотя… — задумчиво пригладил пальцем усы, — мож, так оно и надо: закон, он как устав, для всех одинаково писан. — Договорив, повернул голову и крикнул в сторону кухни: — Уна! Половину гуся неси!
Уна здесь?
Да, оказалось, всё так. Одетая лучше, чем раньше, в синей юбке и чистой белой рубахе. И глаза казались весёлыми… вот только меня она не узнала. Но я была рада видеть, что у неё всё ладно.
Интересно, а как поживает дитя коррупции Коржик?
Хотя что мне теперь до него?
— Выяснила, что хотела? Может быть, полетим дальше, до заката далеко… — склонился к моему уху Кир.
Я кивнула, вгрызаясь в гусиную ногу.
Оставаться тут на ночь не было ни малейшего желания.
Красные Сосны мы искали два дня. Не потому, что летели медленно или потеряли карту, а потому, что в лесу к ёлкам указатели не приколочены. И туманное «к востоку от реки», которая, кстати, называлась Конотопой, — это не слишком надёжный ориентир. Особенно, если река длинная.
Пока летели, раздумывала над странной этимологией:
— Как думаешь, они топтали, топали, топли или топили?
— Кто?
— Кони.
— А-а, кони… Ну, может, тут келпи водятся. Слышала о таких? Те могут всё вышеперечисленное, — громыхнул летящий рядом Грозовой Вихрь.
Правильно я тогда вплавь не захотела переправляться! Хотя, может, остановимся, поныряем, выясним, кто такой крупногабаритный тут плескался? Любопытно же!
— На обратном пути, — качнул тёмным крылом Вихрь.
Наверное…
В конце концов мы таки ж нашли Красные Сосны. Правда, путь наш был непрост, извилист, запутан и даже несколько извращён. Сначала углядели нитку просёлочной дороги, обрадовались и полетели вдоль. Чесали долго, пока, наконец, не оказались у околицы совершенно незнакомой мне деревни.
— Она? — с надеждой спросил Кир, обернувшись парнем в кожаной безрукавке, кожаных же штанах и охотничьих сапогах.
— Увы… — развела руками я. — Понятия не имею, куда мы попали.
— Ладно, пойду поинтересуюсь, куда нас занесло. И, может, поесть чего куплю, — вздохнул Кир.
Ага, смутная надежда, высказанная во второй части логической цепочки, объясняет энтузиазм, прозвучавший в первой. Ну, пусть сходит, прогуляется.
— Только козье молоко не бери, дурная примета, — засмеялась ему вслед.
Хотя хотела б я взглянуть на тех энтузиастов-недоумков, которые попытаются куда-то отконвоировать дракона…
Кир оглянулся и подмигнул, историю о маге он слышал.
Оказалось, нас принесло в то самое Бегиволжье, куда из Красных Сосен гоняли коней ковать. Сходить, что ли, пока время есть, проверить наличие у кузнеца огорода и козы в оном?
А лететь нам теперь вдоль просёлка на юго-запад… Значит, Красные Сосны мы просвистели, те просто остались в стороне.
Но с нашей скоростью вернуться недолго.
Начать я планировала с поиска бумаг, чтобы узнать родовое имя — это казалось самым важным. Хочу ли видеть Ортея, Лив, остальных — уверенности я не испытывала.
Заклинание для отвода глаз я знала. Так что ждать темноты смысла не было. Кир устроился в теньке на придорожной поляне, я пошла одна. Сама так попросила.
Прошло почти четыре года с тех пор, как я сбежала, столько всего произошло… а тут время будто застыло. Ничего не изменилось — те же белые лёгкие шары одуванчиков вдоль обочины, та же единственная улица со следами прошедшего коровьего стада, колодец на пригорке…
Навстречу бежали несколько пересмеивающихся девчонок лет тринадцати-четырнадцати. Пригляделась — нет, никого не узнаю.
Бросила взгляд на избу Бора. Как он? Наверняка давно женат, возможно, уже обзавёлся парой ребятишек. Волнует ли это меня? Да, пожалуй, нет.
Наконец свернула в родной двор. Покосилась на знакомый огород за плетнём — вон, как бобы уже вымахали, только неплохо бы их прополоть, а то лебеда скоро всё культурное и полезное перегонит… Но мне кажется, или чего-то не хватает? А где банька? Стояла же за огородом, так куда делась? Непонятно.
Проскользнула к поленнице. Да, вот нужный обрубок бревна… и мешок на месте. Вытянула добычу, запихнула чурбан назад и присела к стенке, хотелось прямо сейчас залезть в мешок — что там? Сунула руку внутрь: цилиндрический футляр — и больше ничего. Хотя чего я ждала — клада?
Осторожно провернула крышку тубуса, потянула внутри лежали несколько листов плотной желтоватой бумаги. Вытянула самый широкий:
Свидетельство на право собственности
Я, Таршидд тер Сейшерт, заявляю свои права на построенный мной своими силами в деревне Красные Сосны дом и раскорчёванное мной же южнее этой деревни поле. Эта собственность будет передаваться из поколения в поколение моим прямым потомкам по крови, отчуждению и изъятию по любым причинам она не подлежит.
Подписано свидетелями:
Ивсей Боровик и Лукьяр Зацепа
Удостоверил староста деревни Красные Сосны:
Ильяр Крушина
Дочитала и откинулась к стене.
Вот, значит, оно как.
Наверняка Ортей знал о содержании бумаги и хотел получить её не для того, чтобы дом и поле перешли к нему, а, наоборот, чтобы они не попали ко мне. Нашёл бы — почти наверняка сразу сжёг. И чихать он хотел, что тогда бы я никогда не узнала родового имени…
И сплавить меня куда подальше, пока в разум не вошла, — это тоже была не пустая прихоть. Если б я вышла за Гара да умерла через год, то всё было бы уже по закону. Прямых наследников не осталось, а ближайший не по крови — сам Ортей.
Ладно. Не надо мне ни этой избы, ни поля… ни к чему мне это деревенское счастье. Схожу на кладбище, проведаю бабушку с мамой, — и можно улетать.
Сунула футляр за пазуху, поднялась… и нос к носу столкнулась с Ортеем.
И тот меня видел!
Замерла.
Похоже, отвод глаз рассыпался, когда я распереживалась, читая бумаги.
Жаль. Но, может, оно и к лучшему.
Отчим был ошарашен куда сильнее меня. Я разглядывала его — он таращился в ответ. Только как-то в прежние времена он и выше казался, и больше. И грознее. А сейчас на меня просто щурился, наклонясь вперёд, уже немолодой мужик с русой неухоженной бородой.
— Син? Это ты? Что ты здесь делаешь?
Что-то на радость не сильно похоже.
— Здравствуй, Ортей. Прости, на разговоры времени у меня нет. Хочу сходить на кладбище.
Он словно бы и не услышал. Наоборот, насупился, набычился, даже побагровел.
— Почему ты так одета? Ну-ка, марш в избу! Сейчас всё мне объяснишь!
И чем ему не по вкусу мой охотничий костюм? Шёлковая чёрная рубашка, камзол и штаны из замши, цвета среднего между серым и голубым, в цвет чешуи моей второй сущности, чёрные телячьей кожи дорожные сапоги, волосы заплетены в косу.
За эту косу он и попытался меня схватить.
Своеобразное приветствие. Однако зря он это. К урокам Кона за пару последних лет добавилось много других. Только драться с отчимом я не хотела. Увернулась и пошла своей дорогой. Нужна — пусть догоняет.
— Думаешь, вот так уйдёшь после всего, что сделала?
А что я сделал а-то?
Оказалось, много чего.
Через три дня после моего исчезновения разразилась гроза. Первая же молния ударила в баньку, и та вспыхнула, как сухая солома. А другая угодила в хлев — и обе коровы и половина овец погибли. Мало этого — не успели отстроить новый хлев и на остатки запасённых денег купить телушку, на поле пришли кроты. Как со всей округи собрались. Половина урожая пропала. А внезапный град добил остальное. И с тех пор не везёт год за годом…
Рассказал мне это не Ортей, а выбежавшая на крыльцо на крики Лив, пока мы с ней шли в сторону кладбища.
Сама Лив постарела, сдала. Видно, пятая беременность, закончившаяся выкидышем, далась ей тяжело. Лицо усталое, руки красные, с взбухшими венами. На меня она косилась с опаской, очевидно прикидывая, чего можно ждать от возвращения падчерицы.
— Син, а ты сама как?
Пожала плечами. В двух словах не расскажешь. Да и насколько чистосердечен этот интерес? Или она просто хочет знать, не за наследством ли я приехала. Что же — разглядывая пару заросших бурьяном холмиков с покосившимися вешками, решила я — если так, Лив угадала.
— Могилы скоро будет не найти, — посмотрела на неё в упор.
Та потупилась. Понятно. Могла бы хоть детвору послать траву выдрать, да, видно, не захотела.
— Кто за ними смотреть будет? Думаешь, забот нам больше нет? — догнал нас Ортей.
Покачала головой:
— Ортей, я больше не твоя падчерица. И пойдём-ка к старосте, дело есть.
— Зачем тебе староста?
— Там увидишь.
— Смелой стала?
Посмотрела ему прямо в глаза и сделала шаг вперёд. И он — отступил.
Всю дорогу к дому Енифа мы молчали.
— Итак, — закончила я короткую речь, — я здесь и по закону предъявляю права на своё наследство.
Ливая ахнула, Ортей выругался нехорошим словом и, занеся кулак, шагнул ко мне. В этот раз уходить от столкновения я не стала. Увернулась, ткнула двумя пальцами в руку Ортея повыше локтя — и та повисла плетью. Вздохнула:
— Предупреждала.
— Так поступать с отцом!
— Ты мне не отец. А если и был кем, то перестал, когда за Гара против воли просватал. Но сделанное мне я простить ещё могу, а вот смерть бабушки Рилы не прощу. Ты же тогда проводить её не дал, хотя знал, что она плохо видит. Это из-за тебя она на сырой земле два часа стыла, пока ты норов показывал. Так что, без обид, Ортей, по-твоему больше не будет.
Ениф чуть качнул головой, прищурился, разглядывая меня и что-то прикидывая. Потом кивнул:
— Ортей, я сделать ничего не могу, девка в своём праве.
— Моё имя — Шиана тер Сейшерт. И сейчас мы составим новый документ. Дом и поле принадлежат теперь мне. Но я отдаю их в аренду за невысокую плату. Арендатор обязуется платить ежегодный налог в казну, что, впрочем, вы делали и до меня, а ещё следить за могилами на кладбище и держать их в порядке. Камни на могилы бабушки и мамы я поставлю, надписи сделаю сама. Но если прилечу и останусь недовольна, выгоню ко всем троллям и новых хозяев приведу. — Перевела дыхание: — А не нравится — стройте другую избу, раскорчёвывайте новое поле. А сюда я найду, кого поселить.
И закончила:
— Лив, ты согласна стать моим арендатором?
Ливая растерянно уставилась на меня, потом на Ортея, очевидно, ожидая решения супруга и повелителя. Ортей побагровел, стиснул зубы — и неохотно кивнул.
Ну, вот и всё.
Когда мы шли назад к дому — я хотела забрать книгу матери — Лив заговорила:
— Ты зла на Ортея не держи. Он добрый, только жизнь тяжёлая…
Когда-то я, почти слово в слово, это уже слышала. Посмотрела ей в глаза:
— Лив, а ты бы Белёну за Гара отдала?
Лив потупилась.
Вот то-то же.
Уже на обратном пути, когда уходила одна с книгой под мышкой — желающих проводить меня отчего-то не нашлось, — у колодца встретился Бор. Молодой светловолосый могутный парень, слегка похожий на подросшего телка. И выражение лица соответствующее — глаза чистые, без единой мысли. Хотя, увидев меня, он уставился на грудь, на ноги — и присвистнул.
Точно не узнал…
— Пялиться на чужих невест — дурная примета, — сообщил невесть откуда возникший Киршен, нарочитым жестом прикоснувшись к рукояти меча.
Бор потупился. И, замявшись, неловко поклонился нам обоим. А мне стало весело. Интересно, что скажет Бор, когда поймёт — а ведь наверняка назавтра вся деревня знать будет, — кому кланялся?
Ну, что скажет, то скажет. Мне до того дела уже нет. Но откуда так вовремя взялся Кир? Тоже прятался под отводом глаз? Возможно. Магия у него намного сильнее моей…
— Ты задержалась, так что решил выйти навстречу. Вдруг пригожусь? Книгу, например, понести… Поцелуешь? — ткнул пальцем в родинку.
Я засмеялась…
Наутро — мы с Киршеном постарались на пару — на кладбище появились два огромных красных гранитных валуна. Вес такой, что трём битюгам не своротить. Одна сторона каждого стёсана и отполирована магией.
Надписи были просты:
«Рилея тер Сейшерт, жена Таршидда, мать Шиара».
«Лиала тер Сейшерт, жена Шиара, мать Шианы».
Вряд ли я прилечу сюда снова. К дому и полю, если верно понимаю, должна вернуться удача, справятся и без меня.
* * *
Крокодилы меня разочаровали. Одного явления драконьей морды хватало, чтобы зверюги в десять локтей длиной в панике срывались с берега и плюхались в озеро, поднимая фонтаны брызг. Можно подумать, под водой они от нас спрячутся!
Жор-рыба понравилась больше — та без раздумий вцепилась Страннице в хвост. От неожиданности мы так и взлетели… Полагаю, Кир с Вихрем будут потешаться годами, да ещё всем родственникам расскажут, как я рыбу на живца ловила.
Но золотые вечера вдвоём были прекрасны… Янтарные облака, медовые поцелуи… Может, мне и вправду перестать увиливать и выйти замуж? Ведь поняла уже, что не просто влюбилась, а полюбила… так чего тяну?
«Выходи, — согласилась Странница. — Вихрь тоже ждёт».
Ну вот, трое против одной за замужество. Похоже, не отвертеться… Эх, а в приданое принесу мемориальный чайник.
Залетать в Гифару я в последний момент раздумала. Как бы ни сложились дела у Яниса после моего ухода — это касается лишь его самого и его семьи. Если он забыл меня, оно и к лучшему, ни к чему напоминать. А если ещё помнит, и вовсе некрасиво дразнить — я-то нашла себе другого, того, кто не снизошёл, а сумел поднять меня саму до небес. А демонстрировать леди Лобелии, какой леди стала сама, и вовсе мелко. Ведь плохой или злой хозяйкой она не была.
На заимку патруля мы прилетели утром.
Обернулись людьми и пошли к дому.
Я не ждала, что мне обрадуются, но Лэш и Лир, чистившие лошадей во дворе, встретили меня вполне дружелюбно.
— Какими судьбами? Мы думали, ты пропала. Кон, как вернулся и узнал, что случилось, поругался с Оласой и Батькой и ускакал тебя искать. Три месяца дороги обшаривал, побывал в Суре, в Галарэне, в Марен-Каре — и ничего не нашёл. Словно ты сквозь землю провалилась.
Ну, примерно так всё и было.
— Да, Оласа просила передать, если когда-нибудь тебя встретим, чтобы ты к ней зашла. Поговорить о чём-то хочет.
Хорошо, зайду.
Оласа раскатывала тесто.
Я остановилась в дверях: замша и мука — вещи плохо совместимые, потому как к друг другу липнущие. Парадокс, так сказать.
— Здравствуй, Оласа!
— Суна! Ты жива?
— Жива, — улыбнулась я, чувствуя, как от искреннего облегчения в её голосе во мне тоже словно тает ледышка, лежавшая на сердце. — И зови меня Шиана, это имя дал мне отец.
— Значит, Шиана… Ну, садись, поговорим.
— Я перед тобой виновата, очень виновата. И хоть не знала, но могла бы разобраться, а не рубить с плеча. Выяснилось всё случайно. Где-то через месяц после того, как ты ушла, мы с Лианной были на кухне, а я варила борщ. А она, как поглядит на кастрюлю, хихикать начинает. И так несколько раз. Ну, я и пристала, что там смешного, и — слово за слово — вытянула, как она тебя, мол, разыграла. Тут мне не до смеха стало. На следующий день отписала её отцу, спросила, что да как. И, — Оласа встала, выдвинула ящик стола и достала мятую бумагу, — получила вот что. Прочти сама.
Я осторожно взяла уже истёртый на сгибах лист:
«Дорогая племянница!
Чувствую себя виноватым, что не написал раньше и не рассказал тебе о Лианне. Молчал, потому что всё же родная кровь.
С моей дочерью что-то не так. Понял я это не сразу. Сначала заметил, что в доме не задерживаются служанки. Загадочным образом прежде честные начинали воровать, аккуратные били посуду, чистоплотные разводили тараканов в белье. Лишь потом я узнал, что всё это — проделки Лианны. Кончилось тем, что в наш дом никто не хотел идти служить. Дочери в городе даже прозвище дали — уртаби.
Жена терпела, сколько могла. Но когда она едва не потеряла ребёнка, потому что дочь заперла её в горячей бане, я решил отправить Лианну к тебе. Может быть, пребывание среди тех, кто не будет баловать и потакать прихотям, пойдёт девочке на пользу.
Не знаю, в кого пошла дочь — такая милая снаружи, и гнилая внутри.
Надеюсь, она повзрослеет.
Твой любящий дядя».
Ох. И что тут скажешь?
— А где сейчас Лианна?
— Вернулась к отцу. Отсюда ей пришлось уйти после того, как из-за неё подрались Лэш с Лиром. Она заигрывала по очереди с обоими, вот и… — Оласа вздохнула.
Понятно.
— Письмо я и Батьке, и остальным показала, так что больше о тебе никто плохо не думает.
Ладно, проехали. Даже пролетели. Надеюсь, я никогда не встречусь с Лианной… но если встречусь — той не повезёт. А пока поговорим о приятном:
— Оласа, а кто родился у Марлины?
— Мальчик. А через год — девочка.
О как! Ай да Марла!
— А твой… — замялась, потому что забыла имя, — … вернулся с севера?
— А Алэр? Я его бросила, — сморщила веснушчатый нос Оласа. — Сейчас за мной стражник из Суры ухаживает, каждый день сюда ездит. Я думаю. А ты как?
— Я тоже думаю.
Переглянулись и засмеялись.
Может, однажды мы даже станем подругами.
Я дождалась, пока вернётся уехавший в Суру Коннорт. И была рада, очень рада его видеть.
Кон осклабился и спорхнул со своего чалого Перца. И принялся меня разглядывать. Прищёлкнул языком, увидев приколотую к нагрудному ремню бляшку Драконьего патруля с оскаленной зубастой мордой. Ну да, до Академии я пока не доросла, а, может, и никогда не дорасту, но как нужна на дорогах безопасность, знаю не понаслышке. Да и сердцем чувствовала: это — моё. Потому мы с Киром и записались месяц назад в патруль, базировавшийся севернее Марен-Кара. Будем летать, а параллельно учиться. А через пару лет поглядим…
Улыбнулась:
— Кон, у меня есть для тебя два подарка. Первый вот, — протянула оправленную в серебро голубую чешуйку на кожаном ремешке. Буду нужна, позовёшь, я услышу. А второй — новая песня. Последний куплет такой:
Уйти за край за солнцем вслед,
И там, в конце пути
Найти не силу, не предел —
Саму себя найти.
Остальное придумай сам.
notes
