Книга: Очерки по истории географических открытий. Том 1
Назад: Глава 16 ЕВРОПЕЙСКИЕ ПУТЕШЕСТВЕННИКИ ПО АЗИИ VIII–XV ВЕКОВ
Дальше: ЛИТЕРАТУРА

Глава 17
ОТКРЫТИЕ ПОРТУГАЛЬЦАМИ ЗАПАДНЫХ БЕРЕГОВ АФРИКИ И МЫСА ДОБРОЙ НАДЕЖДЫ

Причины ранней морской экспансии Португалии

Борьба христиан с маврами (мусульманами арабского и берберского происхождения), завоевавшими в VIII в. почти весь Пиренейский п-ов, успешно закончилась в его западной, португальской части в 1249 г., когда пало последнее мавританское владение (Алгарви) на юге страны. В борьбе с маврами португальских королей постоянно поддерживала городская буржуазия. Ранней заморской экспансии Португалии на юг способствовало ее географическое положение на крайнем юго-западе Европы. Причинами же этой экспансии являются особенности ее исторического развития. Португалия завершила Реконкисту (отвоевание страны у мавров) почти на 250 лет раньше, чем соседняя Кастилия. Королевская власть, опиравшаяся на буржуазию главным образом приморских гг. Лиссабона и Порту (Опорто) и на мелкопоместных дворян (фидалгу), раньше, чем в других пиренейских государствах, подчинила духовенство и превратила его в покорное орудие борьбы за абсолютизм. Опираясь на всех трех союзников, португальские короли раньше, чем испанские, сломили власть крупных феодалов. В интересах короны и ее союзника — буржуазии приморских городов — король Диниш I уже в начале XIV в. энергично развивал кораблестроение и создал военный флот. В XIV в. португальские суда поддерживали постоянную торговую связь с Нидерландами и Южной Англией. На юго-западе они посещали Канарские о-ва, вторично открытые итальянскими экспедициями 1312 и 1341 гг., и плавали вдоль северо-западных берегов Африки до 28° с. ш. В последней четверти XIV в. Португалия окончательно отстояла свою независимость от Кастилии, а в XV в. даже вмешивалась в междоусобные войны в самой Кастилии. В результате к XV в. на крайнем юго-западе Европы сложилась сильная морская держава, в которой все господствующие группы были заинтересованы в дальнейшей морской экспансии.
Эта экспансия ничего не сулила португальцам на Средиземном море, где еще очень сильны были каталонцы, генуэзцы и венецианцы, перехватившие всю торговлю Европы с Индией. На Северном и Балтийском морях господствовал Ганзейский союз, к этому времени достигший наивысшего расцвета. На западе простирался неразведанный Атлантический океан. Португальцы предпринимали поиски и в этом направлении, но они привели только к открытию необитаемых Азорских о-вов и к их медленной колонизации (начиная с 1445 г.). Широкие перспективы открывало лишь южное направление, вдоль побережья Африки. Интенсивной морской экспансии на юг предшествовала попытка завоевать Северо-Западную Африку (теперешнее Марокко). Уже в 1415 г. португальцы оккупировали Сеуту. Но и этот захват оказался для них малоперспективным и только в 1471 г. привел к временному господству над небольшой областью у Гибралтарского пролива, — «Заморской Алгарви».
Энрики Мореплаватель

 

Принц Энрики Мореплаватель

В португальском походе на Сеуту в 1415 г. принимал участие 20-летний принц Энрики (неправильно Генрих), прозванный в XIX в. Мореплавателем, хотя сам он не плавал, а был только организатором морских экспедиций. В Сеуте он узнал, что к югу от Атласских гор простирается огромная пустыня Сахара, в которой, однако, встречаются населенные оазисы; что местные мавры отправляют караваны через пустыню к большой реке и доставляют оттуда золото и черных рабов. За полосой пустынь, в Западной Африке, действительно текут две большие реки: одна — на запад — Сенегал; другая — на восток — Нигер. В XV в. смешивали обе реки и даже связывали их с Нилом. Эти сведения переплетались в уме Энрики с библейской легендой о стране Офир (Абхира — в Южной Индии?), где царь Соломон добывал золото, и он решил достигнуть страны золота и рабов морским путем, отправляя корабли вдоль западного берега Африки. Всю свою долгую жизнь он с исключительным упорством стремился к этой цели. В течение 40 лет он посылал экспедицию за экспедицией для обследования атлантических берегов Африки, за золотом и рабами. В 1420 г. Энрики стал «главой и предводителем рыцарства» португальского духовно-рыцарского ордена Христа — полувоенной, полумонашеской организации, располагавшей крупными денежными средствами. Он удалился в Сагриш, крайний юго-западный пункт Португалии у мыса Сан-Висенти, и там на средства ордена основал обсерваторию и мореходную школу. Он пригласил в качестве учителей каталонских картографов-евреев, выходцев с Балеарских о-вов, так как португальские моряки не умели пользоваться морскими картами, а тем более составлять их.
Буржуазные историки создали благочестивую легенду вокруг Энрики, окружили его ореолом святости. Он якобы был «полон чистою любовью» к науке, «верен сладостной мечте» об Индии, где миллионы язычников могли быть обращены в христианство. Однако нет доказательств, что принц руководствовался такими побуждениями. Индия была очень далека, африканские рабы и золото, во всяком случае, гораздо ближе. Впрочем, с 40-х гг. XV в. принц, ознакомившись с «Книгой» Марко Поло, предлагал своим капитанам собирать сведения о морском пути в Индию, об африканской христианской «стране царя-попа Ивана» — Эфиопии.
Очень скоро португальским мореходам удалось продвинуться до мыса Бохадор , но они еще не решались обогнуть этот мыс, да и берега его не представляли ничего привлекательного, так как Сахара подступает здесь к самому океану. Нигде не видно было ни клочка зелени, ни человеческого жилья.

Вторичное открытие Мадейры и Азорских островов

В 1419 г. два португальских дворянина, отправленные к мысу Бохадор, — Жуан Гонсалвиш Зарку и Триштан Ваш Тейшейра — были отброшены бурей далеко на запад и случайно пристали к необитаемому островку, сплошь покрытому лесом. Находка заинтересовала Энрики, знавшего, что в этой части океана уже в середине XIV в. итальянские моряки достигли острова, названного ими Леньяме («Лес»). Отправленная Энрики в 1420 г. на островок экспедиция, руководимая теми же дворянами, вскоре нашла в 50 км к юго-западу сравнительно большой остров (около 700 км2), тоже необитаемый и покрытый густым лесом. Принц назвал его Мадейрой (по-португальски madeira — лес). Расположенная в 900 км к юго-западу от Португалии, Мадейра была отдана в феодальное владение счастливым дворянам, случайно открывшим ее. Они зажгли лес в районе, выбранном для первого заселения, и огонь постепенно распространился по всему острову и истребил первобытную растительность. Взамен португальцы привезли на Мадейру виноградную лозу, скот, сахарный тростник и много заключенных в качестве поселенцев. Так началась португальская эксплуатация колоний.
Корабли XV в. (по рисункам XV–XVI вв.)

 

По традиционной версии, Гонсалу Велью Кабрал, посланный принцем на поиски островов, показанных картографами XIV в. к западу от Португалии, дважды плавал в этом направлении и между 1427 и 1432 гг. нашел скалы Формигаш и о. Санта-Мария, из группы Азорских. В 1444–1446 гг. тот же Кабрал обнаружил еще шесть островов этого необитаемого архипелага, а около 1453 г. — самые далекие, Корву и Флориш, последний по полету птиц. Между тем в королевской грамоте от 2 июля 1439 г. принцу Энрики разрешалось заселить семь Азорских о-вов, на которые были уже доставлены овцы. Отсюда следует, что шесть основных были открыты если не одновременно с Санта-Марией, то, во всяком случае, не позднее 1438 г. Напротив, отдаленные о-ва Корву и Флориш были обнаружены, вероятно, Диогу Тейди между 1457–1459 гг. С 40-х гг. XV в. благодаря исключительным климатическим и природным условиям архипелаг стал быстро заселяться португальскими колонистами. Переходы от Португалии к затерянным в океане Азорским о-вам стали «школой дальнего плавания» для португальских моряков, а Мадейра — важным этапом на пути к тропической Западной Африке. Такими же этапами служили для них некоторые из обитаемых Канарских о-вов, в это время уже захваченных кастильцами, поработившими коренных жителей — гуанчей.

Начало португальской работорговли и открытие «Сенегамбии» и островов Зеленого Мыса

В 1434 г. Жил Ианиш, уличенный в контрабандной торговле рабами, которых он похищал на Канарских о-вах, обогнул мыс Бохадор и, чтобы искупить вину, доставил оттуда принцу Энрики… дикий розы — в доказательство того, что жизнь и там возможна. В 1435 г. он продвинулся на 250 км южнее Бохадора (т. е. мыса Юби), а его спутник Афонсу Гонсалвиш Балдая прошел в 1436 г. еще дальше — за 23° с. ш. и на пути открыл глубоко вдающуюся в сушу бухту (Рио-де-Оро).
Затем продвижение на юг замедлилось, и лишь через шесть лет, в 1441 г., Антан Гонсалвиш и Нуну Триштан достигли за 21° с. ш. мыса Бланко (Белый, ныне Кап-Блан). Эта пустынная страна была обитаема. Высаживаясь, португальцы иногда обращали в бегство рыбаков-мавров (арабов и берберов). По приказу принца Гонсалвиш доставил оттуда «10 чернокожих, мужчин и женщин» и немного золотого песка. Португальцы обследовали вади — сухие долины давно исчезнувших рек, часто попадавшиеся им в этой береговой полосе, но не нашли даже следов золота. И все-таки эту угрюмую безводную страну, западную часть пустыни Сахара, они называли, как и бухту, Золотой рекой, по-испански — Рио-де-Оро.
Пока экспедиции Энрики были явно убыточны. Принц затратил большие средства на открытия необитаемых островов в Атлантическом океане и почти необитаемых стран у его берегов. Наконец в 1443 г. экспедиция Нуну Триштана обогнула Кап-Блан и обнаружила группу низменных песчаных островков — Арген. Навстречу португальцам вышли десятки челнов-однодеревок с почти голыми рыбаками. Триштан захватил здесь около 30 рабов и продал их очень дорого в Лиссабоне. Их лица казались португальцам безобразными, но стройные, мускулистые тела были прекрасны. «Голова Сатира и тело Антиноя», — писали о них современники. В 1444 г. шесть каравелл под начальством Лансароти Писанья, приближенного принца, отправленные к Аргену, доставили 165 мужчин, женщин и детей. Но затем охота за рабами была не так удачна, потому что жители в панике бежали. Все же Лансароти привез 235 рабов. Из безрассудного мота Энрики превратился в героя в глазах дворян и купцов. В дальнейшем христолюбивый принц если и не сам ввел, то, во всяком случае, поощрял дрессировку собак для ловли людей. Охота за рабами ускорила темпы продвижения вдоль берегов Западной Африки. Терроризованные жители уходили от моря в глубь страны, а работорговцы поневоле устремлялись дальше на юг, к новым берегам.
В 1444 г. Гонсалвиш вторично достиг Рио-де-Оро. Для сбора сведений о внутренних частях Африки, об «Индиях» и «земле священника Жуана» в длительный маршрут он направил моряка Жуана Фернандиша. В сопровождении вождя одного из племен, побывавшего в Португалии, Фернандиш пересек пустыню на верблюде с проводником, который ориентировался по звездам и полету птиц, и после семимесячного отсутствия прибыл в условленный пункт близ островков Арген. Он описал обычаи племен и фауну пустыни, собрал информацию о зеленой и плодородной земле, находящейся южнее, населенной неграми, о торговле, караванных путях и оазисах Западной Сахары. Он изучил несколько местных языков и стал первым португальским исследователем внутренних районов Африки.
В августе 1445 г. в Западную Африку отправились 26 судов, часть под начальством Лансароти Писанья. Капитаны двух кораблей его флотилии прошли еще дальше на юг — Нуну Триштан обнаружил устье р. Сенегал (у 16° с. ш.), а Диниш Диаш обогнул западную оконечность Африки (14°45′ с. ш.) и назвал его Зеленым Мысом — это был первый к югу от Песчаного моря (Сахары) пункт, где росли пальмы. Он находится в 800 км к югу от Кап-Блан — почти такая же дистанция отделяет Кап-Блан от Бохадора. Итак, португальцы, охотясь за рабами, за один год преодолели расстояние, на какое раньше потратили семь лет. Отделившийся во время бури корабль под командой Алвару Фернандиша проник еще дальше к югу, за устье р. Гамбии (1446 г.).
Начиная от устья Сенегала, пришельцы встречали па побережье уже настоящих негроидов. Эти рослые африканцы ценились на рынках рабов гораздо выше, чем мавры. На берегах тропической Западной Африки португальцы в обмен на европейские товары получали золотой песок, слоновую кость, мускус и пряность, заменяющую перец. Но гораздо выгоднее для них была охота за людьми. С того времени плавания оказались настолько прибыльными, что принц брал с частных предпринимателей четвертую часть добычи, не возмещая расходов, если же сам организовывал экспедиции или оплачивал издержки — то половину.
В 1447 г. Нуну Триштан, охотясь за рабами, продвинулся на юг за 12° с. ш., открыл арх. Бижагош и к востоку от него, против устья р. Когон, — о. Тристан (у 10°30′ с. ш.). Он поднялся по реке на двух шлюпках. Но жители оказали португальцам героическое сопротивление: охота за рабами обернулась гибелью почти всего экипажа и самого Триштана. Оставшиеся на корабле четыре человека под командой нотариуса Айриша Тиноку бежали от страшных берегов на север. Они шли два месяца в открытом океане, не видя берега, «ведомые божьей милостью», пока не достигли Лиссабона, проделав около 3,5 тыс. км против ветра и течения. Этот случай убедительно доказал высокие мореходные качества португальских каравелл того времени: только на них малочисленный экипаж при неопытном руководителе мог совершить еще небывалый в европейской морской истории переход.
Видимо, в других, более близких районах охотники за рабами не встретили такого организованного сопротивления, а перспективы работорговли в густонаселенной «Сенегамбии» казались настолько велики, что дальнейшее продвижение португальцев приостановилось. Возобновилось оно только после смерти Энрики — следовательно, он и в конце своей жизни вовсе не так упорно стремился к Индии, как ему приписывали историки. Когда в приморской полосе португальцы сталкивались с затруднениями в охоте за рабами, они заходили в реки, поднимаясь по ним иногда довольно далеко от устья. Так были исследованы в 50-х гг. XV в. нижние судоходные участки западноафриканских рек от Сенегала (на севере) до Когона (на юге, у 41° с. ш.). На Сенегале, у нижнего водопада, командир одной из каравелл — Диогу Гомиш — в 1456 г. собрал сведения о Западном Судане и о пересекающей его великой реке Эмиу (Нигер), которая течет за водораздельными высотами на восток. Португальцы сочли ее за приток Нила.
Единственным крупным историко-географическим событием в последние годы жизни Энрики было случайное открытие венецианцем Альвизе (Луиджи) да Кадамосто (правильнее да Мосто) о-вов Зеленого Мыса . Он составил в Португалии с генуэзцем Антонио Узодимаре компанию на паях для африканской торговли и получил на обычных условиях разрешение от принца. (Оба они в 1455 г. плавали к устью Гамбии).
В начале мая 1456 г. Кадамосто и Узодимаре снарядили два корабля; Энрики послал с ними третий. За мысом Кап-Блан шторм отбросил их далеко в открытый океан, на северо-запад. Когда буря стихла, они повернули на юг и через три дня у 16° с. ш. открыли о. Боавишта (в 600 км от Зеленого Мыса). Остров оказался пустынным и необитаемым, но там была пресная вода и непуганые птицы «сами давались в руки». С Боавишты виднелись другие острова: на севере — Сал, на юго-западе — Маю и вершина самого большого и высокого Сантьягу. Мореходы выяснили, что архипелаг насчитывает 10 островов. На них масса птиц разных видов, а у берегов много рыбы. Затем Кадамосто направился к устью р. Гамбия и поднялся по реке в восточном направлении в сопровождении туземных каноэ. Один из жителей, отважившийся подняться на борт каравеллы, понял переводчика. Выяснилось, что страна называется Гамбией, а ее вождь — вассал императора Мелли (т. е. государства Мали). 11 дней оставался Кадамосто на реке, за это время его люди наменяли довольно много золота на безделушки, но все же были разочарованы: рассказы сенегальцев о богатстве страны золотом оказались явно преувеличенными. На берегах Гамбии Кадамосто отметил деревья необычайной ширины при небольшой высоте (баобаб), а в водах реки — лошадь-рыбу (гиппопотама). Массовое заболевание экипажа лихорадкой вынудило его выйти в море. Пополнив запасы провианта, он двинулся на юг и вскоре обнаружил устья трех рек, а южнее глубокий и узкий залив и несколько островов у входа в него (о-ва Бижагош). Люди с подошедших каноэ не понимали переводчиков, и Кадамосто приказал двигаться в обратный путь. Но прежде португальцы обследовали открытый ими архипелаг: на низменных заселенных островах произрастали высокие красивые деревья. Во время обоих плаваний (1455 и 1456 гг.) Кадамосто — тонкий наблюдатель, хорошо излагавший свои мысли, — систематически вел записи, которые дают очень ценный и красочный материал для изучения Западной Африки в тот трагический период ее истории, когда португальцы начали превращать ее в величайшее в мире заповедное поле охоты за рабами. Его отчет «Плавание к неведомым землям» начиная с XVI в. многократно переиздавался и переводился, а его открытия закреплены на карте итальянского картографа Г. Бенинказы.
Открытие о-вов Зеленого Мыса было продолжено в 1459–1460 гг. экспедицией Д. Гомиша, главным участником которой был генуэзец Антонио Ноли, и завершено Диогу Афонсу и другими португальцами не позднее 1462 г. Первые европейские колонисты появились на островах через несколько лет после открытия.

Роль принца Энрики в развитии португальского мореходства

Экспедиции Энрики Мореплавателя (1415–1460 гг.)

 

Принц Энрики, умерший 13 ноября 1460 г., сыграл огромную роль в истории Португалии. За 40 лет деятельности он подготовил много опытных мореходов. Португальский торговый флот стал первым в Европе. Посланные принцем экспедиции захватили три значительных атлантических архипелага; только Канарские о-ва после долгих споров отошли к Испании. Еще большую роль сыграли собственно африканские экспедиции того времени. При Энрики западный берег Африки был обследован и нанесен на карты почти на 3500 км — от Гибралтара до 12° с. ш. При Энрики началась массовая торговля африканскими рабами. Наконец, он получил от римских пап санкцию на монополию африканской торговли и на захват всех приморских районов Африки, «как уже приобретенных, так и тех, которые будут приобретены, от мысов Бохадор и Нан вплоть до всей Гвинеи и далее вдоль южного берега вплоть до индийцев» (так называли не только жителей Индии, но и Эфиопии).
Очень больших успехов при Энрики достигло кораблестроение. До него португальцы выступали в роли учеников иностранных кораблестроителей и мореходов, главным образом выходцев с о. Мальорки, а во второй половине XV в. португальцы стали учителями судостроения и мореходства для Западной Европы и удерживали эту позицию до последней четверти XVI в. К концу жизни Энрики преобладающее значение в португальском флоте получила каравелла — трехмачтовый корабль особой конструкции, со сравнительно острыми обводами корпуса и так называемым косым парусным вооружением: треугольные (или с треугольной верхней частью) паруса располагались в покойном состоянии параллельно килю судна. Они отличались высокими мореходными качествами: были легки, быстроходны (при попутном ветре до 22 км в час), свободно маневрировали, при неблагоприятном ветре отлично лавировали. Они казались незаменимыми при плавании у неразведанных или совершенно неизвестных берегов, но не отличались большой остойчивостью, и плавание на них было далеко не безопасно.

Охота за рабами и открытия в Гвинейском заливе

В течение 15 лет после смерти Энрики продвижение португальцев вдоль африканского побережья к юго-востоку, а за мысом Пальмас к востоку продолжалось. Сначала работорговцы, искатели золота и слоновой кости заманивали на свои суда или захватывали на море небольшие группы рыбаков. Затем они начали высаживать, обычно в устьях рек, крупные отряды, которые грабили селения приморской полосы, насиловали женщин, сжигали жилища. Из сотен пойманных людей они выбирали самых крепких или красивых, остальных убивали или бросали в сожженных селениях на произвол судьбы. Отобранных они забивали в колодки, грузили на суда и везли в Португалию в такой тесноте, в какой никогда не решались бы, боясь убытков, перевозить скот. Смертность среди пленников при длительных морских переходах была ужасающая, но продажа уцелевших все же приносила огромные прибыли.
После ряда таких набегов прибрежные жители, завидя на море португальские суда, бросали жилища и уходили в полосу саванн или укрывались в лесных зарослях. Высаженные на берег отряды находили брошенные селения. Вскоре работорговцы изобрели новый способ: к охоте за людьми они приучали огромных собак. Тогда африканцы стали массами уходить в глубинные районы, так как португальцы не решались удаляться от берега, да и доход от таких набегов был не велик: возвращаясь к морю из далеких мест через совершенно опустошенные районы, они теряли больше пленников, чем во время морских переходов. Поэтому работорговцы предпочитали переходить от уже «освоенных» берегов к еще не разведанным. Этим объясняются темпы продвижения португальцев вдоль западного побережья Африки, сначала медленные, затем все ускоряющиеся по мере развития португальской работорговли: 11 лет — от Боходора до Зеленого Мыса (1800 км); 14 лет — на участок между Зеленым Мысом и Золотым Берегом (2500 км); пять лет — от Золотого Берега до мыса Санта-Катарина, у 2° с. ш. (1600 км). Южнее этого мыса начинались владения государства Конго, где организации работорговли должна была предшествовать специальная, «дипломатическая» подготовка. Однако и в тропической полосе северного полушария, на берегах Верхней Гвинеи, португальцы из-за обезлюдения береговой полосы от охоты за рабами перешли к их скупке. Они использовали частые племенные войны, а в период затишья провоцировали и разжигали их, снабжали оружием и поддерживали всякими иными средствами одних вождей против других, получая в награду или за ничтожную плату тысячи пленников.
Около 1461 г. Перу ди Синтра охотился за рабами (видимо, неудачно) на о-вах Бижагош, а в 1462 г. двинулся вдоль берегов на юго-восток и обнаружил «Область Южных рек» — береговую полосу современной Гвинейской Республики. Далее, за 10° с. ш., он увидел горы — южные отроги массива Фута-Джаллон, а у 8° с. ш. — гору, которая поднималась у самого моря. Синтра назвал этот берег Серра-да-Лиоа («хребет Львицы»), но на позднейшие карты он был нанесен под именем Сьерра-Леоне, возможно, со слов Кадамосто, который сообщил о морском походе Синтры. Продвигаясь на юго-восток и высаживаясь на сушу, он нашел там стручковое растение «малагету», семена которого по вкусу напоминают (но только напоминают) индийский перец. Поэтому берег, приморская часть современной Либерии, был назван «Перцовым». В августе 1462 г. Синтра достиг мыса Пальмас, у 4° с. ш. и 8° з. д., за которым берег поворачивает прямо на восток, и обследовал, таким образом, около 1200 км побережья Западной Африки (от арх. Бижагош).
В 1469 г. король Афонсу V обязал богатого лиссабонского купца-работорговца Фернана Гомиша продавать ему по твердой цене собранную в Гвинее слоновую кость и предоставил ему за это пятилетнюю монополию на торговлю с «Сенегамбией» с условием ежегодно обследовать около 500 км побережья. Гомиш выполнил это задание в 1473 г.: посылаемые им капитаны на его кораблях осмотрели весь северный берег Гвинейского залива (более 2000 км). Суэйру да Кошта в 1470 г. проследил почти весь Берег Слоновой Кости до устья р. Комоэ (у 4° з. д.), Жуан ди Сантарен и Перу ди Ишкулар в 1471 г. достигли Золотого Берега (Гана), где действительно были богатые золотые россыпи и португальцы приобретали много золотого песка, Руй ди Сикейра в 1472 г. — Невольничьего Берега, получившего и другое, еще более многозначительное название — «Проклятые Лагуны». Здесь, между устьем р. Вольты и дельтой Нигера (залив Бенин), страшной силы прибой обрушивается на берег и море усеяно опасными мелями. Плавать там решались только очень искусные моряки или очень жадные торговцы. Входы в лагуны незаметны со стороны открытого моря. Берега лагун изобилуют укромными бухтами, окаймленными тропическим лесом. Невдалеке начинаются самые населенные области тропической Африки. Нигде работорговцам не было так удобно совершать свои нечистые операции, как здесь.
В том же году моряк Фернан да По проследил берег от устья Нигера далее к востоку до вулкана Камерун, у 4° с. ш., а против него обнаружил гористый остров с вершиной 3008 м, носящий ныне его имя. Он установил, что побережье изменило направление на южное и, следовательно, открыл залив Биафра. Вероятно, одновременно с ним Сикейра продвинулся еще дальше к югу, впервые в португальской морской истории пересек экватор и дошел до 2° ю. ш. В 1472–1473 гг. португальцы открыли также о-ва Гвинейского залива — Принсипи, Сан-Томе (у самого экватора) и о. Аннобон. До экспедиций Ф. По и Сикейры неуклонное восточное направление гвинейского побережья внушало португальцам мысль, что они следуют вдоль южного берега Африки и могут выйти в Индийское море. Обнаруженный Ф. По и Сикейрой за горой Камерун крутой поворот берега на юг разрушил надежду достичь Индию по крайней мере в экваториальной полосе. Но продвижение на юг приостановилось по другой причине: Верхняя Гвинея — Берег Слоновой Кости, Золотой Берег и «Проклятые Лагуны» — открыла широкие возможности для скупки слоновой кости, добычи золота и охоты за рабами.

Кан и открытие побережья Южной Африки

Падран Д. Кана (по рисунку XV–XVI вв.)

 

12 декабря 1481 г. король Жуан II послал шд начальством Диогу Азанбужи флотилию к Золотому Берегу, чтобы основать там колонию. Азанбужа построил флот Сан-Жоржи-да-Мина («Рудник св. Георгия»), сокращенно — Мина, часто также Эльмина, в районе которого найдены были крупные месторождения золота. Развитие добычи золота требовало много рабов — из Мины посылались корабли к югу на поиски новых областей для охоты за людьми.
В экспедиции Азанбужи капитаном одной из каравелл был Диогу Кан. О нем сохранилось очень мало сведений, к тому же противоречивых, с путаной хронологией событий; ниже дается наиболее обоснованная версия. Выйдя в июне 1482 г. из гавани Мины и обогнув мыс Лопес (у 0°30′ ю. ш.), Кан прошел затем вдоль берега к юго-востоку около 700 км. Он завершил, таким образом, открытие Гвинейского залива. В этом районе вода резко отличалась по цвету от океанской, оказалась опресненной, и Кан правильно заключил, что он находится близ устья какой-то очень большой реки: открыто было устье Конго . Кан высадился на берег, у 6° ю. ш., и поставил там падран — каменный столб с гербом, с именами короля и мореплавателя и датой открытия. Он назвал великий поток «рекой Падран», но теперь это имя носит южный мыс в устье Конго (Пунта-ду-Падран). На берегу Кан вел с жителями «немой торг», так как их язык — группы банту, распространенный тогда по всей Экваториальной и части Южной Африки, — не имел ничего общего с языками гвинейцев, которые служили португальцам переводчиками. Кан отправил несколько матросов вверх по «реке Падран», чтобы завязать сношения с местным королем: по обе стороны реки, в приморской полосе, к тому времени организовалось крупное государство дофеодального типа — Конго, и это название перешло на реку. Когда посланцы вернулись (с невыясненными результатами), Кан продолжил плавание на юг, поставив по крайней мере еще один падран у 13°30′ ю. ш. — на побережье Анголы. Проследив берег к югу еще немного, он повернул назад по невыясненной причине: возможно, заканчивались продукты и экипаж страдал от цинги. В Португалию Кан вернулся в апреле 1484 г.
Осенью 1484 г., по другим версиям в начале 1485 г. и даже в сентябре — подробности обоих плаваний отсутствуют из-за пресловутой «конспирации молчанием», Кан на двух кораблях вышел из Лиссабона. Штурманом одного из судов был П. Ишкулар. На этот раз экспедиция продвинулась на юг вдоль берегов Анголы и Намибии до 22° ю. ш.: на мысе Кросс, у 21°47′ ю. ш., т. е. на побережье пустыни Намиб, в Юго-Западной Африке, был поставлен третий падран . Таким образом Кан открыл более 2500 км западного берега материка к югу от экватора и обнаружил устье р. Кунене. На обратном пути он поднялся по р. Конго на 160 км, преодолев грозный водоворот, где гигантский поток, сдавленный до 800 м, мчится со скоростью 18,5 км/ч, и пороги Еллала. Он принял на борт принца государства Конго в качестве посла в Португалии (в 1490 г. тот вернулся домой). Дальнейшая судьба Кана не выяснена: по одной версии он умер в пути, по другой достиг родных берегов до августа 1487 г. или в 1486 г.
Спутником Кана в этом плавании, вероятно, в качестве астронома был нюрнбергжец Мартин Бехайм. В 1492 г. он посетил Нюрнберг и изготовил там большой глобус («Земное яблоко»), самый старый из сохранившихся до наших дней. Немецкие историки открытий часто преувеличивали значение Бехайма, но самые выдающиеся из них — О. Пешель и Т. Руге — указывали, что на его глобусе ошибки в широтах известных мест достигают 16°, а на картах того времени они редко превышают 1°, что, следовательно, «Бехайм был посредственный ученый и плохой космограф», и иронически замечали: «…мало же пользы могли португальцы извлечь из учености нашего земляка».

Бартоломеу Диаш и открытие мыса Доброй Надежды

Когда экспедиция Кана вернулась, Жуан II решил послать в южном направлении два военных корабля водоизмещением каждый 50 т  с тяжелыми орудиями и транспортное судно с припасами. Начальником был назначен Бартоломеу Диаш, участвовавший (как и Кан)в экспедиции Азанбужи, а главным пилотом — опытнейший гвинейский мореход Перу Аленкер. Нет доказательств, что прямая задача экспедиции Диаша состояла в достижении Индии. Вероятнее всего, предусматривалась дальняя разведка, результаты которой представлялись сомнительными для главных действующих лиц. Не выяснено также, какие суда получил Диаш — каравеллы или «круглые корабли», отличавшиеся от каравелл округленными обводами корпуса и прямым парусным вооружением: четырехугольные паруса располагались в покойном состоянии или при ветре, дующем прямо с кормы, перпендикулярно килю судна. Плавание на таких кораблях было более безопасно, лавировали они хорошо, и при длительном лавировании команда не так изнурялась, как на каравеллах. Но в отношении всех остальных качеств, предъявляемых к парусным судам, они еще уступали каравеллам.
Хронология морского похода Диаша не совсем ясна . В настоящее время принято, что его флотилия оставила Лиссабон в первой половине августа 1487 г. Диаш шел обычной трассой до Мины, а от Мины — путем Диогу Кана до 22° ю. ш. 18 декабря он обнаружил бухту «Святой Марии» (вероятно, нынешняя Уолфиш-Бей, у 23° ю. ш.). За Южным тропиком он открыл пустынный, слабо расчлененный берег. Португальцы будто вступили в другой мир: голые берега, часто окутанные туманами, тусклые краски — ничто не напоминало им тропической Африки. Диаш водрузил свой первый падран на берегу «Малой Гавани» (по-португальски — Ангра Пекена, близ 26°30′ ю. ш.) и оставил здесь транспортное судно. Оттуда он пошел на юг вдоль пустынного берега, который все время слегка уклонялся к востоку. Устье р. Оранжевой Диаш просмотрел: река не доходила до моря, так как летние дожди еще не выпадали, но выступающую южнее скалу он окрестил «мысом Поворотов». Наступил январь 1488 г. — разгар лета южного полушария. У 33° ю. ш. берег неожиданно круто повернул на запад (бухта Сент-Хелина), в это время поднялся сильный ветер, перешедший вскоре в шторм. И Диаш приказал двигаться в открытое море, но не из-за боязни, что суда разобьются о скалы, как считал Ж. Барруш. — Диаш хотел «обойти» преобладающие южные ветры, мешавшие продвижению.
Португальская карта мира 1490 г. (эскиз)

 

13 дней буря трепала два маленьких корабля, уносимых к югу, все холоднее становились волны. Когда океан стал успокаиваться, Диаш изменил курс на восточный. Несколько дней суда шли в этом направлении, но берега все не было видно. Диаш предположил, что обогнул южную оконечность Африки. Чтобы убедиться в этом, он повернул корабли к северу. Через два-три дня вдали показались горы, а затем высокий, покрытый зеленой травой берег, который тянулся с запада на восток. Диаш вошел в бухту, названную им Баиа-душ-Вакейруш («Бухта Пастухов»): на холме португальцы увидели стадо коров и несколько полуголых пастухов. Диаш послал людей на берег набрать воды, но ее здесь не оказалось; португальцы продвинулись чуть восточнее, в Моссел-Бей, у 22° в. д. И здесь тоже паслись коровы. Пастухи отогнали их подальше, но сами, крича и размахивая руками, остались на холме. Диаш пустил в них стрелу из самострела. Один пастух был убит, остальные бежали. Португальцы подошли к убитому «негру» и увидели, что волосы у него, «как шерсть», но кожа — «цвета сухих листьев» — гораздо светлее, чем у жителей Западной Африки. Так убийством безоружного пастуха ознаменовалась первая встреча европейцев с народом койкоин — с коренными жителями Южной Африки, которых голландцы издевательски назвали готтентотами («заиками»). 3 февраля 1488 г., пополнив запасы питьевой воды, португальцы двинулись вдоль берега прямо на восток. За мысом Ресифе, у 26° в. д., они достигли широко открытой в сторону океана бухты, получившей позже название Баиа-Лагоа («Бухта Лагуны»), позднее искаженное в Алгоа. Оттуда берег плавно поворачивал на северо-восток, по направлению к Индии. И Диаш правильно решил, что его корабли обогнули все южное побережье Африки и находятся в Индийском океане, который многие ранее считали замкнутым морем. Морской путь в Индию вокруг Африки был найден!
Вероятно, в Алгоа ослабленные цингой и истомленные долгими скитаниями в океане команды обоих кораблей потребовали возвращения на родину. Опасаясь бунта, Диаш уступил, выпросив три дня. Он проверил северо-восточное направление берега и в начале марта достиг Риу-ду-Инфанти — большинство историков считает ее р. Грейт-Фиш, у 27° в. д., но, возможно, это одна из речек юго-западнее современного Ист-Лондона, у 27°30′ в. д. С «глубокой печалью» Диаш повернул обратно и 12 марта 1488 г. чуть западнее, на прибрежном островке поставил самый дальний падран (обнаружен в 1938 г.).
23 апреля суда вошли в небольшой залив у 20° в. д. и простояли здесь до 15 мая, вероятно пережидая зимние бури. 16 мая, продолжив плавание домой, Диаш обогнул мыс, названный им в честь Святого Брандана , не подозревая, что это самая южная точка Африки, 34°52′ ю. ш.
«Его величество мыс Доброй Надежды» (такое имя дал ему Диаш) показался в начале июня; предание, что он назвал его «Мысом бурь», ошибочно. 6 июня он поставил здесь третий падран и отплыл на север, а 24 июля 1488 г. вошел в бухту Ангра-Пекена, где его ждало вспомогательное судно. Из девяти членов экипажа в живых осталось двое; Диаш забрал их, захватил все продукты, а судно сжег. В Португалию он прибыл в декабре 1488 г.
Диаш продвинулся почти на 13° южнее, чем Диогу Кан, обогнул все южное побережье Африки, открыл и нанес на удивительно точную для его времени карту участок ранее неизвестного берега длиной свыше 2,5 тыс. км. Король Жуан II, однако, не спешил реализовать «добрую надежду», которую принес Диаш. Выяснилось, что от Лиссабона до южного африканского мыса нужно пройти по океану не менее 10 тыс. км, и представлялось очевидным, что еще несколько тысяч километров отделяет этот мыс от Индии. Путь вокруг Африки к Индии казался слишком далеким. Нужно было исключительное событие, чтобы другой португальский король снова послал свои корабли в Индию. Таким событием стало чудесное открытие «Индии» на западе — подвиг, совершенный в 1492 г. испанской экспедицией X. Колумба.

Путешествие Ковильяна

В мае 1487 г. Жуан II направил Перу Ковильяна, хорошо знавшего арабский язык, на восток собрать сведения о торговле пряностями и разыскать в Африке, в Азии или на Восточном море страну царя-попа Ивана — «Землю священника Жуана Индийского». Он добрался до о. Родос, а оттуда в одежде сирийского купца — в Египет. Весной 1488 г. он присоединился к каравану, отправлявшемуся в порт Тор на Красном море, сел там на арабское судно и перешел в Аден. Оттуда Ковильян на другом арабском судне направился в Юго-Западную Индию. В малабарских портах он собирал сведения о внешней торговле Индии и о мореходстве на Индийском океане. Из Каликута Ковильян перешел в Гоа и весной 1489 г. — в Ормуз. Затем он обогнул с юга Аравию и в конце 1489 г. на арабском судне прошел от Северного Сомали вдоль Восточной Африки до Софалы, у 20° ю. ш., где от арабских моряков услышал, что с любого места этого побережья можно пройти морем на запад, и узнал о существовании огромного «Острова Луны», длина береговой линии которого составляет 300 лиг, т. е. около 1800 км (протяженность побережья Мадагаскара около 4 тыс. км).
Из Софалы Ковильян морем добрался до Тора и с караваном — до Каира. Там в начале 1491 г. его посетили два португальских еврея с письмом от короля. Жуан II приказывал Ковильяну отправить с одним из них в Португалию письменный отчет, сопровождать другого до Ормуза и продолжать сбор сведений и поиски «Земли священника Жуана». И Ковильян, вторично побывав в Ормузе и обогнув с юга Аравию, вернулся в Красное море, посетил Мекку и Медину, затем Синай и из Тора перешел в Зейлу, преддверие «Земли священника Жуана» — христианской Эфиопии.
С 1492 или с 1493 г. Ковильян жил в Эфиопии, где его хорошо встретили как посланца португальского короля, но не отпускали на родину. Он там женился, хоть оставил жену и детей в Португалии, занимал высокие должности, получил поместья. В Эфиопии в 1520 г. его застал первый португальский официальный посол к «царю-царей». Священник посольства Франсишку Алвариш записал рассказ Ковильяна о его странствиях и включил в свой отчет «Правдивое сообщение о землях священника Жуана Индийского» (1540 г.) .

 

 

Назад: Глава 16 ЕВРОПЕЙСКИЕ ПУТЕШЕСТВЕННИКИ ПО АЗИИ VIII–XV ВЕКОВ
Дальше: ЛИТЕРАТУРА