Паровоз для царя
Небольшой космический корабль упал во дворе дома № 16 по Пушкинской улице. Шел дождь со снегом, осень заканчивала свое дело. Упал он бесшумно, так что Корнелий Удалов, который шел на работу, сначала даже не сообразил, какие гости пожаловали прямо к дому.
Корабль повредил край сарая, шмякнулся в лужу, подняв грязь и брызги. И замер.
Удалов вернулся от ворот, обошел корабль вокруг, прикрываясь от дождя цветным пляжным зонтиком, позаимствованным у жены, постучал кораблю по боку, надеясь на ответный сигнал, и, не дождавшись, отправился будить соседа Александра Грубина. По дороге подумал, что опять придется опоздать в стройконтору.
– Саша, - сказал Удалов, толкнув пальцем форточку на первом этаже. Форточка отворилась. - Саша, вставай, к нам космический корабль на двор упал.
– Рано еще, - послышался сонный голос Грубина. - Восьми нету.
– Молчит, не откликается, - сказал Удалов. - Может, авария случилась?
– А большой корабль? - спросил Грубин.
– Нет, метра три в поперечнике. Системы «летающее блюдце».
– А опознавательные знаки есть?
– Опознавательных знаков не видно.
– Ты посторожи, я сейчас оденусь. Дождь на дворе?
– Мерзкая погода. И надо же было ему именно сегодня упасть! У меня в девять совещание.
Удалов вернулся к кораблю, отыскал люк, закрытый изнутри, постучал в него погромче.
– Стемивурам зас? - раздался изнутри голос, заглушенный обшивкой корабля.
– Это я, Удалов, - сказал Корнелий Иванович. - Вы нарочно к нам приземлились или как?
– Послити, маратакра, - сказал голос изнутри.
– Открывай, открывай, я подожду, - ответил Удалов.
Люк щелкнул, отворился.
Внутри стоял, протирая заспанные глаза, неизвестный Удалову встрепанный космонавт в пижаме.
Внешне он напоминал человека, если не считать чрезвычайно маленького, по пояс Удалову, роста, зеленоватой кожи и жестких волос, которые пучками росли на лбу и на кончике носа.
– Прекграни вслука! - воскликнул космонавт, поглядев на небо, потом на Удалова и на строения, окружающие двор.
– Погода как погода, для этого времени года в наших широтах мы лучшего и не ждем.
Космонавт поежился на ветру и сказал:
– Струку, крапатака.
– Оденься, оденься, - сказал Удалов. - Я подожду.
Он заботливо прикрыл за ушедшим космонавтом люк, а сам зашел за бок корабля, там меньше хлестало дождем. Розовая краска с корабля облезла - видно, не первый день его носило по космическим далям.
Пришел Грубин, накрытый армейской плащ-палаткой.
– Этот? - спросил он, показывая на корабль.
– Вот именно, - сказал Удалов.
– Некрупный. А ты как, достучался?
– Сейчас оденется, выйдет.
– Он к нам с визитом или как?
– Еще не выяснили. Погода ему наша не понравилась.
– Кому такая понравится! Не Сочи.
– Всегда я жду чего-нибудь интересного от прилета межзвездных гостей. Развития технологии, науки, искусств, - сказал Удалов. - Даже сердце замирает от перспектив.
– Погоди, может, у него враждебные цели, - сказал Грубин.
– Не похоже, - сказал Удалов. - Он в пижаме был, видно, проспал посадку.
– А на каком языке говорит?
– Язык пока непонятен. Ну ничего, расшифруем.
Расшифровывать язык не пришлось. Люк заскрипел, отворился, на землю соскочил космонавт, на этот раз в прозрачном плаще и такой же шляпе с полями. Ему было зябко, зато от дождя он был защищен.
– Ну что ж, - сказал Удалов, - давайте знакомиться.
– Стрпехуюрка тик, - сказал космонавт.
– Погодим, нам не к спеху, - согласился Удалов. - Только учтите, что у меня в девять начинается совещание.
Космонавт вытащил из кармана черную коробочку с дырками, затянутыми сеточкой. Включил нажатием кнопки.
– Переводчик у тебя такой, что ли? - спросил Грубин.
Черная коробочка сразу произнесла:
– Вокрочитук па ла-там-пра кава?
– Воста, - сказал космонавт, и коробочка повторила:
– Правильно.
– Праклюба безнарло.
Коробочка перевела:
– Вы очень догадливы.
Так что с этого момента общение между космонавтом и людьми упростилось. Да и догадка Удалова оказалась правильной: космонавт принадлежал к развитой и продвинутой вперед цивилизации. Общаться с таким представляло большой интерес.
– Что за планета? - спросил космонавт.
Ему было холодно, он переступал с ножки на ножку, и потому Грубин предложил:
– Зайдемте ко мне, поговорим в тепле. Ну что за беседа на такой погоде?
– Если, конечно, не спешите, - добавил Удалов.
Космонавт махнул ручкой, что означало: «Куда уж спешить», - и они пошли через двор к Грубину.
Космонавт вел себя прилично, вытер ноги, правда, по причине малых размеров на стул его пришлось подсадить.
– Планета наша называется Землей, - сказал, когда все устроились, Удалов. - Завтракать будете?
– Нет, спасибо, - сказал космонавт. - Это в каком секторе?
– Сами понимаете, - сказал Удалов. - У вас свой счет на сектора, у нас свой.
Тем временем Грубин принес бутылку кефира, налил себе и космонавту. Удалов отказался, потому что завтракал. Космонавт принюхался к кефиру и сказал, что слишком кисло, а у него желудок слабый.
– А вы откуда будете? - спросил Удалов.
– С Вапраксилы, - сказал космонавт. Но это тоже ничего не сказало Удалову. Потому что Вапраксила свободно могла именоваться Альфой Птолемея или Бетой Центавра.
– И чего пожаловали? - спросил Удалов. - Экспедиция?
– Нет, - сказал космонавт, которого звали Вусцом, - нечаянно я к вам попал. Сломалось у меня что-то. Или в приборах, или в двигателе. Вообще-то я летел к моей тете на Крупису, а вылезаю - оказывается, не Круписа.
– Нет, у нас не Круписа... - сказал Удалов.
– Хотя погоди, - перебил его Грубин. - А не исключено, что они Землю Круписой называют.
– Нет, - сказал Вусц, - на Круписе я бывал неоднократно. Там ничего похожего и совершенно иное население. Не говоря уж о климате. Кроме того, на Круписе я должен только завтра к вечеру быть. Я уже после ужина заметил, что приборы несут ерунду и гравитационный двигатель чихает.
– Да, неприятная история, - сказал Удалов.
Тут в дверь постучали.
– Кто там? - спросил Грубин.
– Это я, Ложкин, - ответили за дверью. - Выходи скорей, у нас на дворе пустой космический корабль стоит. Может, его обитатели уже разбежались по квартирам с целью грабежа.
– Заходи, Ложкин, - сказал Грубин. - И будь спокоен.
Ложкин зашел, увидел космонавта и смутился. По суетности своего характера он нечаянно оклеветал гостя.
– Мне очень обидно, - заметил Вусц. - Неужели подобные подозрения свойственны населению Земли? Должен отметить, что они говорят о малой цивилизованности местного населения.
– Да я же не хотел, - сказал Ложкин. - Но поймите, выхожу на двор, стоит корабль, незапертый, может, кто из мальчишек заберется.
– Да, - вздохнул космонавт. - Грустно попасть в отсталое общество и подвергнуться подозрениям. Было бы время, многому бы вас научил и просветил.
– Мы никогда не отказываемся от уроков, - сказал Удалов. - Так что же теперь делать?
– Делать? - Вусц поглядел в окно. Дождь перестал, выглянуло блеклое осеннее солнце. - Есть ли среди вас кто-нибудь, кто разбирается в гравитационных моторах?
– Вообще-то я техникой интересуюсь, - сказал Грубин. - Но с гравитационными двигателями дела не имел.
– Жаль, - сказал Вусц. - У нас на каждом углу станции обслуживания. И миллионы, может быть, даже десятки миллионов механиков отлично разбираются в гравитационных двигателях.
– Ну, это понятно, - сказал Ложкин, который хотел загладить свою вину. - При вашей цивилизации это не удивительно.
– Что ж, - сказал Вусц, - пойдем поглядим на поломку.
Они с Грубиным пошли к кораблю. Грубин захватил с собой отвертку и плоскогубцы. Ложкин с Удаловым последовали за ними.
– Больших успехов вы добились в науке? - спросил Удалов по пути.
– Громадных, - сказал космонавт. - По сравнению с вами - даже поразительных.
– Рассказали бы, - попросил Удалов. - Мы соберем общественность, многие придут. А вы расскажете.
– Ну что ж, может быть, и выберу минутку, - сказал Вусц. - Перед отлетом.
Космонавт жестом пригласил Грубина в корабль. Грубин с трудом прополз в люк. Подошвы его ботинок скрылись внутри, потом вновь показалось лицо.
– Тут мне, простите, без вас не разобраться, - сказал он. - Где, к примеру, свет зажигается?
Вусц глубоко вздохнул и развел ручонками, словно хотел сказать присутствующим: «Какая темнота! Разве можно доверяться вашим механикам, если они даже не умеют зажигать свет!» Присутствующим стало неловко за грубинское поведение, и Удалов сказал укоризненно:
– Ну, Саша, чего же ты!
– Выключатель справа в каюте, - сказал космонавт.
Когда Грубин снова исчез внутри, космонавт сказал:
– Кстати, у нас механики производят починку в отсутствие заказчика. Они пользуются телепатией. Заглянет механик в душу, узнает, на что вы жалуетесь, и тут же принимается за дело. Пять минут - и любая неисправность ликвидирована.
– Да, - согласился Удалов. - У нас до этого еще далеко.
– Этот метод, - сказал Вусц, - распространяется и на медицину.
– В отсутствие? - спросил Ложкин.
– Нет, с помощью телепатии, - сказал космонавт и сокрушенно покачал головой.
«Да, - подумал Удалов, - трудно ему у нас, когда такой удручающий разрыв в уровне цивилизаций».
В люке снова показалась голова Грубина.
– Послушайте, - сказал он. - А в чем у вас поломка? Может, покажете? Я, честно говоря, так и не разобрался, где тут двигатель, а где кухня.
– На меня не рассчитывайте, - отрезал космонавт. - Я вам, простите, не механик. Если бы у нас каждый занимался не своим делом, мы никогда бы не достигли таких великих успехов.
– Ну и я тогда не буду чинить, - сказал Грубин.
– Саша! - укорил его Удалов.
– И не подумаю!
Грубин уже наполовину вылез из люка, и Ложкин с Удаловым начали запихивать его обратно, чтобы занимался делом.
– Но что я могу поделать! - возражал Грубин. - Они на сто лет нас обогнали, а у меня нет специального образования. К тому же там на всех приборах пломбы висят.
– Вы чего же нам про пломбу не сказали? - обернулся Удалов к Вусцу.
– Откуда я знаю, есть там пломбы или нет, - возмутился тот. - Я лечу на Крупису, случается поломка не по моей вине, и я оказываюсь на дикой, отсталой планете, в окружении грубых аборигенов, меня никто не понимает, мне никто не хочет помочь, никто не уважает высот, которых достигла моя цивилизация.
– Не волнуйтесь, - успокаивал его Удалов. - Мы понимаем ваше состояние. Я сейчас схожу на автобазу, там есть мастер Мишутин, золотые руки. Если он вам не поможет, никто вам не поможет.
– Так зовите его! - сказал космонавт. - Меня ждут дома!
Удалов, понимая вину человечества перед случайным гостем, поспешил за два квартала за Флором Мишутиным и вскоре возвратился с ним. К тому времени уже все обитатели дома № 16 вышли во двор, познакомились с новым пришельцем, а Коля Гаврилов даже угостил его яблоком.
Флор Мишутин был человек серьезный, он посмотрел на космический корабль и спросил:
– Каков принцип полета?
– Вроде бы на легких гравитонах, - сказал Вусц. - Хотя я не уверен. Но в школе мы проходили, что на легких гравитонах. Если бы на тяжелых, то другая форма корпуса.
– Ага, - сказал Мишутин. - А тип двигателя вы в школе не проходили?
– Ни в коем случае, - сказал Вусц. - Я специализировался в географии и счетоводстве.
– Мало от тебя проку, - сказал Флор Мишутин.
– Вы не имеете права так говорить, - сказал космонавт. - Вы еще не доросли до критики вышестоящей цивилизации.
– Это точно, - согласился Флор Мишутин и полез в люк.
Он долго не возвращался, так что все вернулись в комнату к Грубину, чтобы послушать пришельца. Правда, тот сначала отнекивался, говорил, что времени у него в обрез, но потом согласился.
– Расскажи нам, дорогой гость, - обратился к нему Удалов, - о своем просвещенном мире. Приобщи нас, так сказать, к тайнам будущего.
Грубин даже зажмурился, так изысканно получилось у Удалова вступительное слово.
Гость вытащил носовой платочек, высморкался и сказал:
– Наш мир далеко обогнал вас в своем развитии.
Об этом все уже знали. Стали ждать, что еще им скажут.
– Мы достигли полного изобилия и развития техники и науки.
Это было интересно.
– Например, я работаю в отдельном кабинете и только нажимаю на кнопки, а порой передаю результаты своих трудов мысленно на специальную машину, которая потом все сводит воедино и кладет на стол к руководителю нашего учреждения.
– Вот это здорово, - сказал Удалов, чтобы подбодрить Вусца.
– Это обыкновенно, - поправил его Вусц. - Я удивляюсь даже, что может быть иначе. На работу и с работы я приезжаю мгновенно. Вхожу в будку около моего дома, нажимаю на кнопку и тут же оказываюсь в такой же будке, только у дверей моего учреждения.
– А как же эта будка работает? - спросил Грубин. - Это очень важно.
– Не интересовался, - сказал Вусц. - Дома у нас строят за одну ночь. Вечером очищают площадку, а утром уже дом готов, вплоть до тридцатого этажа.
– Замечательно! - воскликнул Ложкин. - Как же это делается?
– Об этом вы лучше спросите у строителей, - сказал Вусц. - Обеденный перерыв я использую для просмотра новых кинофильмов, которые я выбираю по списку, когда сижу за обеденным столом. А сам обед я выбираю, нажимая кнопки на столе. Обед появляется передо мной мгновенно.
– Как же это делается? - спросил Удалов, который ненавидел очереди в столовой.
– Не знаю, - сказал Вусц. - Это неважно. Важен результат. Когда мне нужно отправиться на соседнюю планету, я вызываю космический корабль, такой вот, как этот, что привез меня сюда, и его присылают к моему дому. Я нажимаю кнопку с названием планеты и потом смотрю кино.
– Эх, - сказал от двери Флор Мишутин, который незаметно вошел и стоял, вытирая руки ветошью. - Если бы ты еще когда-нибудь поинтересовался, что там внутри двигателя, цены бы тебе не было.
– А что случилось? - воскликнул пришелец.
– Запущенный двигатель. Смазка кончилась.
– Но вы вычистили все, что надо?
– Вычистить-то вычистил, но ты отсюда не улетишь.
– Как так?
– Течь в гравитонном баке. Горючее у тебя кончилось. И вот эта деталь, как видишь, треснула. Для чего она - не уяснил.
Флор вытащил из кармана треснувший посредине шарик размером с грецкий орех.
– Вот это для чего? В школе не проходили?
– Не издевайтесь надо мной, - возмутился Вусц. - У нас высокоразвитое общество и каждый занимается своим делом. Я - чиновник. Другой кто-нибудь - техник, еще кто-то - строитель. Это же естественно. Один производит, другой потребляет. А то, что произвожу я, потребляют другие. То, что производят другие, потребляю я.
Флор сунул шарик обратно в карман и сказал:
– Пойду еще погляжу.
Помолчали. Удалов испытывал жалость к пришельцу, оторвавшемуся от привычной обстановки. Но старик Ложкин, который затаил некоторую обиду, заметил не без ехидства:
– Не повезло нам с гостем. Надо же, попался такой, который ничего не знает.
– Это не так! - ответил Вусц. - Я отлично знаю, какие кнопки когда нажимать.
– Вот именно, - сказал Ложкин и ухмыльнулся.
– А ведь зря к человеку пристал, - сказал Удалов. - Представь себя на его месте.
– Даже и не буду пытаться, - ответил Ложкин. - Отказываюсь верить, что такая темная личность представляет такую развитую цивилизацию. Мы-то, чудаки, сбежались: космонавт прилетел, с отдаленной планеты, сейчас нас просветит...
– Это только в фантастических рассказах бывает, - сказал Грубин. - Там всегда пришельцы прилетают и сразу нас чему-нибудь учат.
– Пришелец пришельцу рознь! - сказал Ложкин.
– А ведь проще простого, - сказал Удалов, глядя на опечаленного Вусца, который скорчился на стуле, поджал ножки и являл собой прискорбное зрелище ребенка, потерявшего маму в центральном универмаге города Москвы. - Я тебе, Ложкин, сейчас в два счета докажу твою неправоту. Хочешь?
– Докажи.
– Тогда представь себе, что я - царь Иван Грозный.
– Еще чего не хватало!
– А ты представь, не сопротивляйся. А Грубин, допустим, его друг - Малюта Скуратов.
– И что?
– А ты - Николай Ложкин, который сел в машину «Жигули» и по непристойному стечению обстоятельств сбился с пути и вместо Вологды попал к Ивану Грозному в его загородный дворец.
– Так нет у меня «Жигулей», ты же знаешь! - сопротивлялся Ложкин. - Зачем такие передержки?
– Это мысленный эксперимент, - настаивал Удалов. - Неужели у тебя вовсе нет воображения?
– Ну ладно, - сдался Ложкин. - А дальше что?
– А дальше я тебя попрошу рассказать, как вы живете в двадцатом веке и какие у вас технические достижения. А ну-ка расскажи.
– О чем?
– Ну, хотя бы о том, как мне, Ивану Грозному, построить такую же карету, как у тебя.
– «Жигули», что ли?
– Ну, хотя бы что-нибудь попроще. Мотоцикл.
– Это просто, - сказал Ложкин. - Вот, перед тобой машина, скопируй и поезжай.
– А что копировать-то? Я принципа не понимаю.
– Сперва нужен бензин, - сказал Ложкин. Он хотел доказать друзьям, что пришелец Вусц - недоразумение, и потому старался все объяснить доступно. - Ты заливаешь бензин в бак.
– Погоди, - сказал Корнелий Иванович «Грозный», поглаживая несуществующую бороду. - А что такое бензин?
– Бензин?.. Нефть знаешь?
– Знаю.
– Очисти ее...
– От чего?
– Как от чего? От мазута.
– Не понимаю. Щеткой мне ее, что ли, чистить?
– Для этого специальная промышленность есть... - Тут Ложкин осекся.
– А ты продолжай, - улыбнулся «царь». - Расскажи мне об этой промышленности. И заодно шинную индустрию опиши.
– Ну ладно, - сказал тогда Ложкин, который не любил сдаваться на милость царей. - Я тебе лучше паровоз объясню.
– Ну как? - спросил Удалов у «Малюты Скуратова». - Послушаем про паровоз?
– Давай, - согласился «придворный фаворит». - Только если не объяснит, придется его казнить.
– Паровоз движется по принципу сжимания и разжимания пара, - сказал Ложкин. - Там поршень ходит, и оттого крутятся колеса.
– Ах, как интересно, - сказал «царь». - И где же поршень ходит?
– Как где? В котле, разумеется, - сказал Ложкин. - Там вода кипит.
– Слушай, - сказал «Малюта Скуратов», - может, его сразу казнить? А то время задаром тратим.
Ложкин молчал.
Вошел Мишутин.
– Не пойдет, - сказал он. - Точно тебе говорю, не пойдет твоя машина. Вызывай аварийку.
– Не может быть! - воскликнул космический гость. - Не губите меня! Может быть, вы пригласите специалистов из вашей столицы?
– Нет, - сказал Мишутин уверенно. - У нас гравитонов не производят. Это точно.
Ложкин сказал:
– В паровозе два поршня. Пар на них по очереди давит.
– Мы тебя уже казнили, - объяснил ему Грубин. - Так что не беспокойся, не будет у Ивана Грозного своего личного паровоза.
Пришелец заплакал, не мог смириться с тем, что превратился в Робинзона Крузо, окруженного многочисленными пятницами.
Пошел густой, мокрый снег и быстро покрыл густым слоем розовый космический корабль...
С тех пор прошло уже четыре месяца.
Пришелец Вусц, пока суд да дело, устроился счетоводом к Удалову в контору, освоил русский язык, с обязанностями справляется сносно, правда, звезд с неба не хватает. Хотел было он, по наущению Грубина, уехать в Вологду, поступить там в цирк лилипутом, но потом передумал: боязно отрываться от корабля - вдруг его найдут, прилетят за ним, - а если с цирком поедешь по гастролям, ищи тогда тебя, как ветра в поле.
А корабль схож с громадным сугробом, даже со снежной горой. Местные дети катаются с него на санках.
Весной, если ничего до тех пор не случится, должен приехать из Архангельска Комаринский, большой друг Флора Мишутина, знаменитый механик. Если уж он не поможет, никто не поможет.
