Глава 10
Стоявший на вышке часовой еще раз обвел взглядом опушку леса и приподнял трубку полевого телефона:
– Второй пост слушает!
– Хашке, здесь лейтенант Зоммер.
– Слушаю вас, герр лейтенант!
– Там, напротив вас, сейчас наблюдается кое-какая активность иванов…
– Осмелюсь доложить, герр лейтенант, но я не вижу никакой активности!
– Они там, Хашке, их видят наши патрули. Просто это далеко не вчерашние школьники, вы их, скорее всего, даже не заметите. Но пусть это вас не пугает. Ваше дело – продолжать нести службу как ни в чем не бывало. Не мешайте им выйти на поле, вы меня поняли? Не стреляйте по ним, пока не откроют огонь зенитки!
– Яволь, герр лейтенант!
– Впрочем, если вы что-то сможете рассмотреть – доложите мне об этом.
– Яволь!
«Вот так всегда… придет в голову командованию какая-то мысль – все, топором ее оттуда не вышибить! – думал часовой, переступая ногами по скрипучему полу сторожевой вышки. – А тут – стой, изображай из себя чучело… Очень ведь может быть, что эти русские, раз уж они такие из себя опытные, как говорил лейтенант, могут в первую голову убрать часовых с вышек. Ведь отсюда хороший обзор, что ни говори. И стрельнут ведь! Что тогда? Тонкие доски бортика – сомнительная защита от винтовочной пули».
* * *
– Товарищ лейтенант! – Снайпер чуть повернул голову, не отрывая, впрочем, взгляда от прицела.
– Что такое, Макаров? – в свою очередь повернулся к нему комвзвода-один.
– Часовой на вышке… той, что справа стоит.
– В чем дело?
– Что-то он… занервничал вроде. За пулемет схватился, потом отставил это дело. Топчется вон, за столбик спрятаться пробует… словно испугался чего.
– И чего же это он там испугался?
– Да хрен его там знает… по телефону только что говорил, видать, напели ему в уши какие-то страсти-мордасти.
– Ну… вполне мог и начкар ему дрозда отвесить за какие-то грехи. А немец – натура впечатлительная, хорошо себе представляет, как ему будут трендюлей после смены выписывать. Вот и изображает активность на посту, чтобы не так сильно его потом песочили.
– Может быть, товарищ лейтенант…
А может – и не быть. И не просто так этот фриц там выплясывает вокруг тонкого столбика. Лейтенант в бинокль и сам это уже видел хорошо. Если же учесть, что на поле, перед этим самым нервным немцем, сейчас работают саперы, прокладывая проход… точнее – уже не работают, проложили они его, сейчас аккуратно туда бойцы выдвигаются.
А ведь мог часовой их заметить, мог!
Но не выстрелил, хотя и за пулемет схватился.
Почему?!
По какой причине не выстрелил часовой?
Сейчас Малашенко уже не сомневался в том, что что-то пошло совсем не так. Самолеты не прилетят… отчего?
Нелетная погода?
И не в такую, бывало, облачность на штурмовку авиация заходила.
Самолет-разведчик не заметил сигнальных полотнищ? Ну да… не в первый раз раскладываем, их и с большей высоты разглядеть можно было. Должен был он их рассмотреть! Должен!
Но сигнала не дал…
– Макаров!
– Я, товарищ лейтенант!
– Гаси этого нервического немца! И соседей его – тоже!
– Ясно!
* * *
Все – не успел…
Заворочались фрицы на артпозициях, дрогнула и чуток наклонила стволы автоматическая зенитка. Страшная штука – «Эрликон». Видел я в свое время, как эта молотилка перепахивает землю – жуть с ружьем!
Начали немцы стволы опускать – не по воздуху работать собрались!
Если эта хреновина сейчас вдарит по опушке леса… там и хоронить-то опосля этого некого будет. Разве что по кусочкам.
А она вдарит! Не просто так вертится рядом с орудием молоденький офицерик – готов командовать расстрелом. Вон даже бинокль к глазам поднес – цель будущую выглядывает.
Не успеть мне…
Хотя…
Не смотрят сейчас немцы по сторонам, есть у них конкретная задача, туда все внимание устремлено. Теоретически должен быть где-то рядом часовой. Должен.
Но совершенно не факт, что он здесь присутствует. По логике вещей (как учили меня в свое время сами немцы), охрану зенитной артиллерии в подобной ситуации несет соответствующее подразделение из числа складской обслуги.
Но!
«Эрликон» стоит не на территории склада, топать сюда ножками – путь не самый близкий, почти с километр. Стало быть, времени на хождение туда-сюда уйдет прилично. А раз так, будут караулить свою пушку сами зенитчики. Но здесь, ребятки, что-то одно вырисовывается. Либо ты зенитчик, либо караульный. И то и другое одинаково хорошо делать затруднительно.
Да и то сказать – основная опасность зенитчикам проистекает сверху. От нее и защищаются в первую голову. Есть у меня такое предположение, что и караульного в таком разе припашут для исполнения своих прямых обязанностей. Подносчика снарядов, например… Не поставят же в караул наводчика?
И что это мне дает?
Так нет для зенитчиков разницы – куда стрелять. И в том и в другом случае. Одинаково все для них – огонь по удаленной цели. А летит ли она в воздухе или ползет по кустам в километре от тебя – по фигу. Далеко…
И не станут немцы от принятой практики отступать – припашут караульного во всех случаях.
Нарушение устава?
Оно самое.
Но привычное, ибо всегда так поступают при стрельбах. Привычное это дело, оттого и вроде бы уже и не совсем нарушение…
Резюме: нет сейчас у артиллеристов специальной охраны, все они своим прямым делом заняты – стрелять собрались.
И оттого потопал я напрямки, особо не скрываясь.
Нет, разумеется, совсем внагляк не попер, зенитка ведь и в мою сторону свободно шарахнуть может. Кустиками идем, благо их тут предостаточно. Надо же ведь и позицию как-то замаскировать? Саму зенитку на холмик затащили, хороший оттуда обзор, ничего не мешает. Но невысокий холмик, всего-то пару метров. Однако ж это уже дает немцам неплохие преимущества. Кусты все же частично прикрывают орудие, сразу и не разглядеть. Знал я, что там они стоят, потому и целенаправленно сюда топал.
И дотопал.
Слышны мне команды, что офицер отдает. Железки какие-то лязгают…
Ну, слава богу, до цели я добрался…
А что же там такое лязгает?
Впереди виднеются мешки с землей, выложенные стеночкой, и вот оттуда-то и слышен этот самый лязг.
Пригнувшись, подбираюсь поближе и осторожно заглядываю внутрь.
Боком ко мне сидит на ящике солдат и снаряжает кассеты снарядами – они-то и издают эти звуки. Слева от него лежит целая стопка готовых к употреблению кассет, а справа ящик, откуда он снаряды достает.
Ага, так это у них пункт боепитания – вон и ступеньки куда-то вниз ведут. Надо полагать, там остальные ящики со снарядами заныканы.
Кроме этого фрица, более никого тут нет, один он сидит.
Один?
Что же, он сначала кассеты снарядами снаряжает, а опосля их к пушке сам и таскает, что ли? При ее-то нехилой прожорливости? Сомнительно… Скорее всего, есть тут и второй немец, который как раз наверх только что и отправился. Вот это уже больше на правду похоже.
Толчок, прыжок – поехали под моими руками мешки (плохо их зенитчики закрепили – незачет!), но подошвы сапог уже коснулись земли внутри огражденного пространства, а винтовочный приклад со свистом разрезал воздух.
Не успел фриц среагировать!
Минус раз…
Подтаскиваю тяжелое тело к ступенькам и пихаю его вниз.
Винтовку к стене – кинжал в руку!
Ибо затопали по утоптанной земле сапоги, оповещая о приближении их владельца. Это здорово, что фрицы тут уже неслабую тропку натоптать успели – хорошо на твердой земле шаги слышны.
Спустился сверху солдат, напарника своего окликнув. Но не ответил тот, вот и шагнул пришедший к ступеням, что вниз ведут. Не иначе, решил, что товарищ его за каким-то рожном в артпогребок полез.
Вот и он тоже… следом за первым закувыркался – подаренный кинжал лишний раз подтвердил свое целевое предназначение. Это хлеб им резать несподручно, все прочее – так за милую душу! И форма его очень такому делу способствует…
Двоих немцев не стало.
А наверху еще сидят.
Стрелять?
Громко СВТ бьет, услышат выстрелы на постах.
Да и «парабеллум» здесь как бы и не совсем кстати. Тоже бахает – будь здоров!
Сбрасываю пилотку и запихиваю ее сзади за пояс. Немец внизу без головного убора сидел, тот, что спустился, – пилотку тоже, как и я, за ремень запихал. Только не сзади, как я, а сбоку. Жарко им, видишь ли, боезапас таскать…
А на руки наваливаю целую стопку кассет, так, чтобы только ноги и виднелись. Сначала-то наверху только часть головы высунется да часть тела – по пояс. Не разглядят, надеюсь, фрицы русскую форму. Во всяком случае – сразу не разглядят, потом-то им уже не до того станет…
Кассеты, кстати, частично пустые прихватил, я тут Геракла изображать не нанимался. Мне-то главное, чтобы морду сразу не разглядели да ноги в русских сапогах.
Где у немцев винтовки?
Обычно во время стрельб они их не носят. Составляют в козлы где-нибудь рядышком. На позициях больших орудий – так и вовсе на огневой оружия не бывает. Тут пушка не столь здоровенная, но полагаю, что и здесь все аналогичным образом обстоит.
Ладно, рассусоливать некогда – пошли!
* * *
– Первый готов!
– Второй готов!
– Третий готов!
– Огонь!
Скользнули в стволы мины, и восьмидесятидвухмиллиметровые минометы выплюнули в зенит свою смертоносную начинку.
– Левее два! – свесился с сосны корректировщик. – И один дальше!
Для первого залпа это было очень даже удачное попадание. Пусть и не в цель, но достаточно близко. И то сказать, среди десантников находились очень даже неплохие стрелки. Свое дело они знали хорошо, так что ничего удивительного в этом не было.
Наводчики быстро внесли требуемые поправки:
– Огонь!
– Еще один левее!
– Огонь!
– Есть накрытие!
Подсвеченное красным облако разрыва встало над пулеметным гнездом около ворот. Полетели в сторону отброшенные яростью тротила мешки с песком.
– Цель номер два! – опустил бинокль командир минометчиков.
– Есть!
Протрещали маховички наводки, и следующие разрывы заплясали уже вокруг одной из пулеметных вышек. Ну и что с того, что дежурный пулеметчик к тому времени уже сполз на пол с пробитой грудью? Его место вполне мог занять кто-то из товарищей. А вот с поваленной вышки пострелять уже не выйдет.
Ободренные поддержкой, бойцы разведроты приподнялись из густой травы и рванулись вперед к забору. Молчали пулеметы на вышках, не заняли еще своих позиций бойцы охранной роты. Надо было пользоваться этим моментом.
Телефонный звонок
– Герр майор!
– Слушаю вас. – Хайнеманн давно уже находился около телефона, ожидая сообщений о ходе операции.
– Русские начали атаку! Им удалось заставить замолчать пулеметы на вышках, а минометным огнем уничтожена огневая точка около входных ворот.
– Так у них есть еще и минометы? Надо же… Мы ожидали только пехотной атаки. Впрочем, это им мало поможет. Действуйте по плану, лейтенант. Обо всех изменениях обстановки сообщайте мне по радио, я выезжаю к вам.
– Яволь, герр майор!
Когда за забором склада встали дымные столбы разрывов, немцы наверху засуетились. Что-то прокричал офицер, забегали солдаты, успеваю заметить, как, не опускаясь вниз, провернулись на месте тонкие стволы зенитного автомата. Все правильно: то, что зенитка опускает ствол вниз, заметно будет издалека. А вот то, что поднятые вверх стволы повернутся на месте, можно углядеть только в бинокль, да и то не сразу. И только в том конкретном случае, когда наблюдатель смотрит, не отрываясь, именно на эту пушку.
Значит, наши начали атаку. С одной стороны, это, конечно же, минус мне: не успел вовремя. А с другой стороны, руки у меня теперь развязаны – могу стрелять. За разрывами мин расслышать негромкие хлопки пистолетных выстрелов – это ж какие уши надо иметь!
В три прыжка взлетаю наверх. Вокруг пушки уже идет рабочая суета, весь расчет на своих местах, и топот ног подбегающего подносчика снарядов воспринимается всеми как должное. Делаю еще несколько шагов, поворачиваю налево, огибая бруствер из мешков с песком, – и вот я около орудия. Тут все заняты делом, на меня никто особенно внимания не обращает. Сваливаю на землю свою ношу и выдергиваю из сдвинутой за спину кобуры длинноствольный «парабеллум». Эта модель отчего-то называется артиллерийской, хотя я помню, что ими вооружали еще и флотских офицеров. Да и черт с ними, сейчас это неважно. А важно то, что длинный ствол разгоняет пулю очень даже основательно. Можно стрелять на существенно большую дистанцию, чем из обычного пистолета. Дистанция мне сейчас не важна, а вот то, что долбит пуля из этого ствола малость посильнее обычной, – очень даже кстати. Я тут разок из него по свиной туше пальнул. Результат приятно удивил всех окружающих. Выходная дырка получилась чуть ли не с кулак. Не в последнюю очередь это произошло потому, что я кустарным образом (при помощи небольшого сверла) аккуратно высверлил головки пуль, создав, таким образом, примитивную экспансивную пулю. Было у меня опасение, что мои наколеночные эксперименты приведут к тому, что точность попадания таких пуль будет хуже, нежели у обычных. Так это или нет, я, откровенно говоря, не просек. Во всяком случае, экспериментальные стрельбы этого не подтвердили. Может, пуля и попадала на пару сантиметров выше или ниже, для дела это особенного значения не имело. А вот то, что устоять на ногах опосля такого «подарка» не смог бы даже самый здоровенный бугай, обнадеживало очень даже неплохо. На практике, по правде говоря, я этого проверить пока не мог: как-то вот не приходилось мне пользоваться пистолетом в наших вылазках, старались больше без стрельбы работать. Если уж и отстреливались когда-нибудь от особенно надоедливых фрицев, так работали с более серьезного оружия и на большую дистанцию.
Бах!
И тычется носом в какие-то ящики немец со снятым кителем. Предусмотрительный, чертяка, оказался! Предвидел, что работа жаркая пойдет, вот и сбросил верхнюю одежку, чтобы не потеть. И то сказать, дядя он был весьма плотной комплекции, аппетитом, надо думать, обладал отменным, потому и вес имел весьма основательный.
Имел…
Теперь это будет волновать разве что похоронную команду. Придется делать ему гроб по индивидуальному заказу. В стандартный он попросту не влезет.
А эксперименты мои оказались весьма удачными. Подбитый зенитчик тянул на добрую сотню килограммов. И чухнулся носом вперед с одного выстрела. Опыты можно признать успешными.
Вторым брякнулся оземь еще один фриц. И тоже в майке. Теперь уже не вспотеет…
Третья пуля досталась наводчику. Тот так и вмазался мордой в прицел.
Четвертая, пятая – и повис на бруствере еще один прыткий артиллерист, ранее всех остальных врубившийся в происходящее. И потому кинувшийся опрометью к составленным в козлы винтовкам. Нет, друг милый, тут тоже не фраера собрались. Обойдемся мы без лишней стрельбы. Тем паче что «Кар-98» бабахает очень даже основательно, куда там «парабеллуму».
Шесть, семь, восемь – и сую за пояс пустой пистолет. Перезаряжаться времени просто нет. Еще два немца скорчились на земле, и у меня осталось только два противника. Щуплый худощавый фриц, на этот раз одетый вполне по уставу, и офицер, который только что обернулся назад, так и не выпустив из рук бинокля.
Из них самым опасным противником являлся именно офицер, потому что, в отличие от худощавого, который никакого оружия при себе не имел, у офицера на поясе имелась пистолетная кобура. И в то, что он воспользуется пистолетом, верилось как-то очень даже сразу, поскольку именно туда немец правую руку и потянул. А висит кобура у него – как по уставу и полагается – с левой стороны. Вот и потянулась рука справа налево. Если бы он, как это наши офицеры делают, пистолет справа сзади таскал, так я той руки и не видел бы. До того самого момента, пока не вынырнула бы она из-за спины уже вооруженной.
Спрашивается, какое, на фиг, дело, где у кого пистолет висит? Есть, знаете ли, разница. И порой она очень даже дорогого стоит. Во всяком случае, когда я резко рукой наискось взмахнул, лезвие кинжала аккурат по локтю офицерскому и проехалось. Да так хорошо, что повисла рука плетью, а немец только рот разинул в беззвучном крике – так ему сильно по нервам болью стегануло. Не боец он теперь. По крайней мере в ближайшее время опасности не представляет.
Мысленно поставив на нем вопросительный знак – когда он еще в себя придет? – поворачиваюсь к последнему из оставшихся противников.
А тот уже прикинул хрен к носу и успел добыть откуда-то обыкновенную лопату. Не бог весть что, скажут некоторые и попадут пальцем в небо. Ибо что такое лопата в руках опытного человека, я нагляделся еще у Сергеича, который ровно такой же лопатой только что не расписывался. Во всяком случае, когда он однажды в лагере прихватил вполне антуражную вермахтовскую лопату, так мы все только рты разинули. Уж какие он ею только чудеса не вытворял! По крайней мере двоих наших ребят, которые были вооружены карабинами со штыками, обезоружить он смог менее чем за десять секунд. После чего сбил с одного из них пилотку, а второго подсек под колено. Слава богу, не железякой, а рукояткой. А то остался бы парень без ноги.
Поэтому к оппоненту я отношусь со всей серьезностью и никаких вольностей в его адрес себе не позволяю.
И между прочим, правильно делаю. Ибо выпад фрица, нацеленный на то, чтобы срубить мне, на хрен, голову, только чудом проходит мимо цели. Чудо, впрочем, вполне объяснимое и рукотворное – я просто назад отпрыгнул вовремя. Немца это, однако, несколько озадачило, и он на какую-то секунду замешкался, прикидывая, что именно будет делать в следующий момент. А вот времени на размышления я ему уже не дал. Изо всех сил наподдав ногой, заставляю фрица сделать несколько шагов, дабы не навернуться спиной о станину зенитного автомата. Лопату он при этом потерял – а нечего было руками размахивать! – но воинственного духа не утратил. И попер на меня уже с голыми руками. Понять немца вполне можно: убежать даже самым быстрым скоком от пистолетной пули – задача невыполнимая в принципе. Рассчитывать же на то, что у меня нет больше патронов, на его месте не стал бы и самый наивный лопух. В пяти метрах от меня стоит в козлах несколько карабинов. Какая, собственно, разница, из чего стрелять?
Немец выставил вперед руки и встал в боевую стойку. Он что, бокса в свое время пересмотрел? Вынужден его сильно огорчить: боксерские правила здесь абсолютно не применимы. Ибо ножом работают несколько иначе, нежели боксерскими перчатками.
Выпад!
По-простому бью, сверху вниз. Пусть фриц считает меня совершеннейшим лопухом и далее.
Есть в вермахте приказ, запрещающий рукопашные схватки. Во избежание, так сказать, излишних потерь. Рекомендуется во всех случаях действовать дистанционно, применяя штатное и приданное вооружение. Тем не менее ошибочно полагать, что рукопашному бою солдат не учат, – это не так. Необходимый минимум преподают всем. И, несмотря на все требования, среди фрицев попадаются очень даже нехилые рукопашники. Я бы сказал – очень даже нехилые! Те же эсэсовцы в данном аспекте – те еще любители руками-ногами помахать. И всяким сопутствующим железом. А уж венгры… на фиг, на фиг! С ними я разок встречался – впечатление неприятное оставили. Говорят, они в этом плане мало чем нам уступают, а иногда – так и превосходят.
Верю. Сразу и без подтверждений. Ибо одного раза вполне для этого хватило.
Но здесь передо мною не эсэсовец и не венгерский гонвед – обычный артиллерист. Вероятно, бывший боксер или внимательный зритель данного вида спорта.
И оттого поступает оный немец вполне предсказуемо – вскидывает левую руку вверх, дабы перехватить падающий сверху клинок. Неприятный на вид и окровавленный, кстати говоря…
* * *
– Смотри! – говорит мне Сергеич. – Это называется «курума кайеши» – «сверкающий водопад», ежели я чего по старости лет не перепутал.
И опускающийся сверху мой клинок, точнее рука, его державшая, резким движением закручивается по кругу. Резко и быстро. Вылетевший из руки нож серебристой рыбкой отлетает куда-то в кусты.
– Ну, – удовлетворенно крякает мой учитель, – где-то так…
А мне теперь по кустам ползать и нож потерянный искать.
* * *
Но мой нынешний противник никакими такими хитростями сейчас не озабочен. Все по-простому – он видит летящий сверху нож и подставляет руку.
Как учили. Меня, между прочим, учили ровно так же. Вполне вероятно, что и те же самые учителя…
Ожидаемо мое запястье натыкается на подставленную артиллеристом руку. Ничего невероятного – так и должно было быть.
А вот после этого…
Немец, видя свой успех, пробует пойти дальше и пытается перехватить мою руку у запястья. Тоже, надо сказать, вполне ожидаемо.
Но вот тут ждет его обидный и болезненный облом!
Нож – он не только колющее оружие. А тем более – кавказский кинжал. Он еще и режет – в чем только что успел убедиться командир зенитчиков. Он поверил.
А худощавый еще не врубился.
Впрочем, когда клинок играючи разрезает рукав мундира с внутренней стороны руки, доходит и до него. Ибо вместе с рукавом прорезается и то, на что данный рукав надет.
И – разжимается рука.
Вспороты жилы и вены, течет по рукаву яркая кровь.
А чего ж ты ждал, родной? Что будет все так, как на учебе показывали?
Вынужден тебя разочаровать – так не будет. Потому что учили меня не только ваши учителя. И учили вдумчиво.
Отпрыгивает назад немец, пытается закрыться от неминучего удара уже правой рукой. Это уже бокс – оттуда ноги растут.
Но кинжалом можно не только колоть и резать – для рубки он очень даже нехило приспособлен.
И капает кровь уже с правой руки, мне не до сантиментов – удар рассек ее почти до кости.
Все – открыт немец для удара, нечем более ему защищаться. Чем я и пользуюсь…
А где офицер?
Вдруг он, собака страшная, двусмысленный, как я где-то слышал, и стреляет левой?
Поворот, приседание, уход в сторону…
Нет фрица.
Вот это здрасьте… Куда он делся-то?
Шорох слева!
Ага!
Он за пушку резко смотался, то-то я его и не наблюдаю.
Кувырок вперед…
Немец действительно оказался не совсем лопухом и пистолет из кобуры все-таки достал. Левой рукой, что и ожидалось.
Но передернуть затвор у него не очень-то получается. Одной рукой у «парабеллума» это сделать затруднительно. Об одежду тоже как-то не слишком получается.
Был бы у него «вальтер»…
Но не повезло офицеру.
Лязгает о землю выбитый пистолет, а окровавленный клинок уже пляшет у командира зенитчиков перед глазами.
– Habt ihr einen Angriff erwartet?
– Ja!
– Vom Himmel?
– Nein, von russischen Diversanten… wir wurden gewarnt…
– Eure Aufgabe?
– Die Infanterie zum Boden zu drücken. Die Panzer werden den Rest machen…
Вот такие у нас пироги…
Нападения немцы ждали, и зенитки должны прижать нас к земле до того момента, как подошедшие откуда-то танки намотают наши кишки на гусеницы.
Не воздушную атаку собирались отражать зенитчики – ждали подхода диверсантов.
Продали нас…
Взмах клинка – не до тебя мне ныне, голуба… На том свете угольками сочтемся.
А вот запасные магазины я у него позаимствовал, надо же мне пистолет перезарядить?
На поле же тем временем заруба пошла основательная. Вовсю шарашили минометы, и результат их работы был вполне очевиден. Одна из вышек как-то скособочилась, а пулеметное гнездо у входа не подавало никаких признаков жизни.
Не остались в долгу и немцы – по опушке леса уже плясали кусты разрывов, и стегали по кустам трассы скорострельных зениток. Хрен с вами, дорогие товарищи, можете туда долбить хоть до посинения души, не думаю я, что наши сейчас там залегли. По плану они должны быть уже где-то около забора. Если, разумеется, саперы смогли сделать проходы в минных полях. Их наличие мы предполагали, для того и пополз с нами целый саперный взвод. Не знаю я, какова их квалификация, но уж совсем лохов во вражеский тыл, да на такую операцию – точно не направят. Стало быть, принимаем за основу, что проходы уже есть и ребята сейчас скапливаются для атаки.
Зуммер телефона!
Мать-мать-мать…
Хватаю трубку:
– Moser am Apparat!
– Hier Lieutenant Sommer! Warum ihre Kanone schweigt noch?
– Magazin verkantet. Wir brauchen nur eine Minute Herr Leutnant!
– Und keine Sekunde mehr!
Вот так, немец всего минуту дал, чтобы пушка стрелять начала. Поверил, лопух, что у нас кассету при подаче заклинило. И в горячке не врубился он, кем это я ему там назвался. А может быть, и угадать удалось, не знает же немецкий лейтенант по фамилиям всех артиллеристов? Минута, говоришь? Ничего, это даже слишком много…
Быстро перезаряжаюсь, подтаскиваю поближе к пушке снаряженные кассеты, благо, что немцы их сюда натаскали достаточно много. Заряжающего у меня нет, но как-нибудь справлюсь…
Да-дах!
Ого, как жахнуло!
Это минометчики перенесли огонь уже на склады.
Откровенно говоря, при такой-то выучке наводчиков эти «сарайчики» можно было просто минами расхреначить в мелкие дребезги. И без атаки обошлось бы вполне.
А немцам это сильно не понравилось!
Зенитки словно взбесились, в лесу прорубало уже целые просеки.
Но поднялись из травы темные фигурки разведчиков. Совсем немного осталось им до забора, а там… подорвать его, и вперед – к «сарайчикам»!
Сразу в двух местах рухнули вдруг подпиленные секции – ударили оттуда загодя пристрелянные пулеметы.
Не вышло броска.
Однако ж просто так ребята не сдались – рванули около пулеметных гнезд ручные гранаты. Удачно – один «стрекотун» поперхнулся.
Опускаю стволы и разворачиваю орудие в сторону забора. Кое-как примастыриваюсь в непривычном кресле наводчика. Снаряды уже досланы, и в перекрестье коллиматора медленно вползает темно-зеленый забор. Позиция у меня не слишком удобная, практически вдоль забора стрелять стану. Пушку-то когда размещали, небось про это и не подумали – иные тогда у артиллеристов предпочтения имелись.
Ну… где-то так.
Пом-пом-пом!
Взлетели в воздух обломки досок и какие-то тряпки – снаряды прошили забор и рванули где-то там… внутри уже.
Пом-пом-пом!
Вся кассета, надо менять!
Спрыгиваю на землю и подскакиваю к снарядоприемнику. Очередная перезарядка…
Пом-пом-пом!
Заткнулся и этот пулемет, но существенно легче от этого не стало. За обвалившимся на приличном протяжении забором явились моему взгляду земляные валы. Эк у них тут все грамотно устроено! Фига с два тут чего минометом нашуруешь! Даже и какой-то случайный выстрел, при самом фантастическом везении наводчиков, навряд ли сможет завести хранящиеся здесь боеприпасы. Грамотно здесь все сделано, нечего сказать.
На валах, затянутых сверху масксетями, вспыхивают дымки выстрелов – охрана ведет огонь. Вот оно, значит, как… Ребят попросту удерживают в поле, не давая им войти на территорию складов. Тогда, как и проговорился офицер, следует ожидать появления танков.
Все это я додумываю на бегу, мечась между приемником для снарядов и неудобным креслом наводчика.
Кассету подобрать, в приемник воткнуть, перезарядить. Выпалить очередную порцию снарядов, снова бегом к приемнику…
На моих глазах очередная мина попадает прямо в сарай. Вверх взлетают щепки, доски, облако пыли… и ничего более не происходит. Обманка это, нет в сараях ничего взрывоопасного. Все, что может жахнуть, упрятано за земляными валами. А те затянуты сверху маскировочной сетью. Понятно, почему авиация толком ничего конкретного разглядеть не смогла – это только с земли видно. И то только тогда, когда войдешь за забор. Или, как в моем случае, спилишь его очередью из скорострелки. Кстати, никакого эффекта от стрельбы по валам из пушки не наблюдается. Нет, кого-то из немцев я, возможно, там и «приласкал»… но до главного не добрался. Не может «Эрликон» пробить земляной вал многометровой толщины. Да и более солидное орудие тоже не враз с ним сможет справиться.
Над огневой взлетает пыль, и мимо меня что-то противно визжит – опомнившиеся немцы вдарили по взбесившейся зенитке. Ну, здесь вам, ребятки, не тут! Ответная очередь смешивает с землей расхрабрившихся стрелков. Карабин или пулемет в противостоянии со скорострельным зенитным автоматом не пляшут. Калибр, знаете ли, у нас слишком уж не соответствующий для такого противоборства…
Увлекшись перестрелкой, я прозевал появление на поле боя танков. И опомнился только тогда, когда громыхнул разрыв снаряда, упавшего в опасной близости около меня.
Взгляд в сторону – здрасьте…
Вот они и танки – восемь штук.
Тут, даже в теории, нам ловить неча. Минометами по танкам лупить – затея глупая и несерьезная. Даже если эти танки на месте стоять будут. А никакого специального противотанкового оружия у нас с собою не имелось вовсе. Разве что связки гранат успеют скрутить… да и то…
Уходить надо парням! Все, бой пошел по немецкому сценарию. А если они еще и пехотой с боков и сзади прижмут…
И прижмут – не просто же так сидят в лесу те самые замеченные мною фрицы. Уверен, что, кроме этих, есть еще и другие, про которых нам ничего не известно.
Но в данном случае, господа фашисты, в вашем плане есть один маленький изъян…
Скорострельная зенитка на огневой позиции.
И работающая во фланг атакующим танкам.
Маленький камешек, в масштабах боя, может, и не очень значимый.
Но быстро уже не побегать, с камешком-то в сапоге…
От ответной очереди запнулся один из танков, потерявший гусеницу. И пусть я не очень хороший стрелок из пушки, но с такой дистанции промазать затруднительно.
Новая кассета…
Пом-пом-пом!
Ахает рядом разрыв – пристрелялись танкисты. Это еще хорошо, что зенитчикам моя позиция недоступна – те и вовсе уже с землей перемешали бы, калибр там существенно серьезнее. Те же «ахт-ахт» дадут разок – уноси готовенького!
Снаряд высекает искры из башни танка, не пробил! Мать-мать-мать… такими темпами меня тут вскорости и закопают!
Новая кассета.
Есть!
Словил-таки плюху в бок!
Над танком поднимается дымный хвост.
Снова противно взвизгивает рядом, откуда-то сбоку по зенитке ведут огонь.
Пехота?
От забора спешным аллюром несутся разозленные фрицы, от них-то и прилетают мне свинцовые подарки.
Где штурвал горизонтальной наводки? Ну же!
Пом-пом-пом!
А вот и не нужно всех дураками считать! Пусть и не всей серией, но парочкой снарядов я этих торопыг таки накрыл. Залегли и более уже не спешат.
